ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
10.08.2068
Нас отправляют в космос — сомнений не осталось. После того как мы поели, нас всех отвели в большой пустой зал, похожий на учебную аудиторию, и прочли двухчасовую лекцию. Нам рассказали, как вести себя в невесомости и при малом тяготении. Объяснили, как пользоваться скафандром. Обрисовали все возможные ситуации, в которые мы можем попасть при отказе оборудования, систем жизнеобеспечения. И по собственной глупости. Потом нам выдали небольшие, отпечатанные на пластике памятки и настоятельно советовали как следует с ними ознакомиться, вызубрить каждый абзац, каждое слово.
Нам не сказали самого главного — куда мы летим. На Луну? На Марс?
Я склоняюсь к мысли, что на Марс. Скафандр, схему которого нам показывали в лекционной, слишком уж легкий. Мне кажется, что он не предназначен для использования в безвоздушном пространстве. Впрочем, я могу ошибаться. Может быть, скафандр этот создан по новой технологии. И технологию эту теперь собираются проверить на нас — штрафниках.
И все же, наверное, Марс.
Сержант Хэллер как-то упоминал, что затевается третья экспедиция. Не знаю, откуда у него эта информация, ведь сведения эти должны быть засекречены. Но, судя по всему, он знал, что говорил.
Третья экспедиция…
Даже не мечтал, что полечу в космос. Думал, что туда отправляют избранных. Самых подготовленных, самых достойных.
Оказалось, туда засылают отбросы.
Нас.
И это понятно, если вспомнить, что две предыдущие экспедиции закончились для людей полным разгромом. Никто из высадившихся на поверхность Луны не вернулся назад. Солдаты сразу же попали под плотный огонь киберов. А те бойцы, что все же сумели прорваться на инопланетную базу, погибли от клыков и когтей экстерров. По телевидению часто показывали кадры: бегущие, словно в замедленной съемке, люди, факелы плазмы, беззвучные вспышки выстрелов, клубы взрывов, облака пыли. Впереди странного вида сооружения. И киберы. Много киберов.
Перед бойцами стояла задача найти разумных хозяев экстерров. Того, кто создал базы и самих экстерров. Тех, с кем в первую очередь нужно воевать. Тех, с кем можно вести переговоры.
Такая же задача, видимо, будет поставлена и перед нами.
Возможно, кто-то из нас сумеет осуществить то, что способно дать человечеству реальный шанс на победу в этой затянувшейся войне.
Кто-то из нас может стать героем.
А героев не держат в тюрьмах и лагерях.
Поэтому…
Сапиенти сат…
1
Их вывели на поверхность ночью — сперва загнали в клети грузовых лифтов, долго поднимали, потом вели куда-то по широкому коридору, тускло освещаемому точечными синими светильниками. И вскоре впереди они увидели небо. Черное. С блестками звезд. Казалось, что коридор уходит прямо к ним, к звездам.
Длинным прямым коридором они шли к небу.
А оказались на земле.
Возле выхода их построили — последнее время все только и делали, что строили их. Незнакомый сержант провел перекличку, а знакомый майор выступил с небольшой речью. Он называл их “солдатами”. Говорил, что им дали возможность искупить свою вину, что вся планета с надеждой будет следить за их подвигом. Он так и не сказал ничего конкретного. И, лишь закончив выступление, сменил торжественный тон на более привычный.
— Довожу состав подразделений, — объявил он и стал со светящегося компьютерного экрана зачитывать фамилии и должности, не называя званий.
Их разделили на шесть отдельных взводов. Командирами назначили уже проверенных людей — бригадиров и их помощников. Разрешили им самим определять состав отделений. Дали десять минут на обдумывание.
— Араб, сутулый, рыжий, грек, русский и борода… — Дизель еще не запомнил прозвища новичков. И не собирался запоминать. Он называл их так, как ему было удобно. — А также Часовщик, Вождь и ты, Зорро. Вы все — первое отделение. Старшим назначаю… — Он помедлил, скользнул взглядом по лицам бойцов. Ткнул пальцем в сторону Павла: — Тебя, русский.
— Ну вот ты и пошел в гору, — сказал Гнутый, хлопнув товарища по плечу…
Ровно через десять минут майор дал команду перестроиться повзводно. И они разбежались, разобрались по подразделениям, заняли свои места в новом строю.
С двух сторон за ними присматривали гвардейцы, похожие на железных истуканов.
Еще минута потребовалась на то, чтобы майор лично убедился, что все в порядке. А потом их развернули и повели к высящейся далеко впереди громаде космического корабля.
Конвой не отставал ни на шаг.
А они старались не замечать охранников. Они хотели чувствовать себя свободными людьми. Настоящими солдатами.
Они маршировали.
Они шли в бой.
Солдаты без знаков различия. Без званий.
Штрафники.
2
“Ковчег” был похож на беременный корабль типа “Пеликан”. Такой же угловатый фюзеляж, но более крупный, словно вздувшийся, такие же крылья — но гораздо более широкие. В соплах маршевых двигателей легко мог поместиться танк. При взгляде на опоры шасси вспоминались африканские баобабы.
“Ковчег” стоял поперек бетонной полосы, уходящей в ночь. Взрытая широкая колея, залитая черной тенью, отмечала путь, по которому мощные буксиры тащили на себе корабль. Словно дохлые питоны валялись на земле какие-то шланги и кабели. Казалось, они сейчас оживут, зашевелятся и уползут в трещины меж бетонных плит. Уйдут, втянутся под землю, словно огромные щупальца…
Внутренности корабля были ярко освещены. Маяком сиял колпак пилотской кабины, пока еще не закрытый бронированной скорлупой. Матово светились крохотные круглые иллюминаторы. Рождественской иллюминацией мерцали габаритные и сигнальные огни. На опущенном трапе, словно дорожная разметка, лежала полоса света. Откуда-то из глубин корабля доносилась музыка.
— Гуляют, — вздохнул Гнутый.
— Кто? — спросил Павел.
— Не знаю… Наверное, те, что прибыли на геликоптере с нарисованным кругом.
— Думаешь, они полетят с нами?
— Скорей всего. Но, уверен, спускаться на поверхность они не собираются…
Рядом с ними остановился майор, и Гнутый рискнул к нему обратиться:
— Сэр! Сколько времени мы будем лететь?
— Отставить разговоры, солдат, — безучастно сказал офицер, вглядываясь в светящуюся утробу корабля.
— И все же, сэр? — настаивал осмелевший Гнутый. Они стояли перед трапом. Возможно, сейчас у них была последняя возможность хоть что-то выяснить.
— Помолчите, — отмахнулся майор. Он явно чего-то ждал.
— Но, сэр… — Гнутый не унимался. Ему уже нечего было терять, и он не боялся ни старшего офицера, ни истуканов-охранников, ни своих командиров — Дизеля и Писателя.
— Тебе сказали, заткни свою пасть! — Вдруг откуда-то сверху рявкнул громовой голос. В светящемся проеме грузового люка выросла богатырская фигура. Свет огибал ее — был виден лишь темный силуэт. До самой земли вытянулась длинная тень. — Или же ты, Гнутый, все путешествие проведешь в карцере возле реактора!
— Черт возьми! — восхитился Гнутый. — Он угадал, как меня зовут!
— Еще одно слово! — Фигура ступила на трап. — И ты пожалеешь, что родился мальчиком!
Штрафники ухмыльнулись.
Майор поднимался к светящемуся входу, к грозному здоровяку, что сумел заткнуть Гнутого. Они остановились на расстоянии двух шагов друг от друга. Утонувший в свечении здоровяк первым вскинул руку к виску, приветствуя офицера. Тот небрежно ответил.
— Сэр! Борт готов принять это отребье!
— Хорошо. — Майор опустил руку. — А где капитан Истбрук? Насколько я знаю, встречать меня должен был он.
— Сэр, капитан сейчас занят. — Здоровяк понизил голос, чтобы слышать его мог лишь один офицер. — Он принимает гостей. А я его замещаю.
— Ладно, сержант. — Майору было безразлично, кому передать людей. Здесь, на трапе, кончались его полномочия. — Приступайте к размещению личного состава.
— Есть, сэр! — Вытянулся здоровяк. Он набрал воздуха в грудь и взревел: — Слушай мою команду! Справа по одному! Дистанция пять метров! На борт! Марш!
— Черт возьми! — воскликнул вдруг Гнутый и повернулся к товарищам. — Я узнаю этот голос!
— Да, — согласился Маркс, — голос очень похож.
— Не может быть, — сказал Рыжий. — Откуда бы?
— У всех сержантов голоса похожи, — сказал Шайтан.
— Это он! — Гнутый хлопнул в ладоши. — Черт побери! Это точно он!
— Кто? — Павел не мог понять, о ком говорят товарищи.
— А ты что, не узнал? Даю голову на отсечение, это чертов сержант Хэллер!
И словно в подтверждение его слов сверху прогремел узнаваемый голос:
— Гнутый! Ты что, еще не унялся?
— Унялся, сэр! — завопил Гнутый. — Еще как унялся!
— Отставить разговоры! И быстро на корабль, чертово семя!
3
Это действительно был сержант Хэллер. Он не дал своим старым сослуживцам даже рта открыть. Сказал быстро.
— Потом! Все потом! — И весело им подмигнул. Ему явно доставляло удовольствие смотреть на их удивленные лица.
За спиной сержанта тянулся коридор с открытыми гильотинными дверьми переборок и множеством боковых ответвлений. Под потолком вились кабели, сплетались трубы, уходил в глубь корабля покрашенный желтой краской монорельс. В стенных нишах висели скафандры и средства пожаротушения. Рядом стояли вооруженные люди.
Новые сторожа.
Очередные надзиратели.
— Взвод? — Сразу трое охранников придержали Павла.
— Второй.
— Отделение?
— Первое.
— Должность?
— Командир отделения.
— Фамилия?
— Голованов.
Микрофон фиксировал каждое слово. Компьютер распознавал речь, отбирал нужную информацию, кодировал данные, заносил в общую базу.
Охранник глянул на планшет экрана. Объявил:
— Отсек номер пять. Ячейка номер один.
Павла отпустили. Сразу схватили следующего штрафника:
— Взвод?..
— Не задерживаться! Двигайтесь! — то и дело раздавались окрики. — Занимайте свои места! Отсеки не покидать!
На стенах и полу красовались пестрые надписи и замысловатые символы. Разноцветные полосы и стрелы разметки указывали все возможные направления. Мигали, привлекая внимание, транспаранты: “Сектор 1”, “Отсек 2”, “Осторожно, открытая дверь!”, “Внимание! Зона повышенной радиации!”
Павел вместе с другими штрафниками торопливо шагал по коридору, оглядываясь по сторонам. Пятый отсек размещался в третьем боковом ответвлении с правой стороны. Он представлял собой небольшую пустую каюту — камеру? — обитую светлым мягким материалом. Павел подумал, что, должно быть, в подобных комнатах держат буйных психических больных.
— А здесь довольно неплохо, — сказал Гнутый, пригибаясь и заходя в отсек.
— По крайней мере чисто, — отозвался Павел.
— Только вот обставить забыли…
Через минуту к ним присоединились Рыжий и Шайтан. Чуть позже появился Маркс.
— А где Грек? — спросил Гнутый.
— Его в другой отсек отправили. Вместе с этими… с индейцем и Зорро…
— Как я понял, — сказал Гнутый, — отсек рассчитан на пять человек. Будем устраиваться, командир? — Он повернулся к Павлу.
— Да, пожалуй…
Возле входной двери располагалась утопленная в стене панель с небольшим — в ладонь — экраном, глазком видеокамеры, сеточкой громкоговорителя-микрофона, кнопками клавиатуры. Панель была закрыта прозрачной дверцей, условный запор которой легко открывался с помощью ногтя. Чуть позже товарищи нашли и ключ — он находился в кармашке над дверью — на самом видном месте.
На клавиатуре помимо стандартного цифро-буквенного набора клавиш имелось отдельное поле с пятью круглыми кнопками. “Ячейки” — было написано над ними. Сами кнопки были пронумерованы.
— Моя первая, — сказал Павел и нажал кнопку с цифрой 1.
Словно кто-то вздохнул за их спинами. Они повернулись.
Часть стены отошла в сторону, открыв глубокую нишу, похожую на шкаф-купе, оборудованный какими-то странными приспособлениями медицинского, скорее всего, назначения. В самом центре ниши стояло кресло. С первого взгляда было ясно, что для сидения это кресло не предназначалось. В нем можно было лишь полулежать. И, наверное, довольно комфортно. Несколько настораживали многочисленные ремни, из-за которых кресло отдаленно напоминало какое-нибудь средневековое пыточное сооружение.
— Ну вот, — сказал Гнутый, — кажется, ситуация с мебелью стала проясняться.
Они все открыли свои ячейки. Убедились, что те ничем друг от друга не отличаются.
— А сколько мы будем лететь? — спросил Шайтан, устраиваясь в запрокинутом кресле.
— А это смотря куда лететь, — сказал Рыжий.
— Месяц. — В тесный отсек шагнул еще один человек. — А лететь нам на Марс.
— Сержант! — радостно воскликнул Гнутый. — Наконец-то!
— Тихо! — поднял руку сержант Хэллер. — Одну минуту! — Он остановился возле панели, быстро набрал какой-то код на клавиатуре. Пояснил:
— Не хочу, чтобы нас видели и слушали. А вот теперь можно спокойно поговорить.
— Черт побери, сержант! — Гнутый покачал головой. — Вот уж не думал, что мы еще свидимся!
Они расселись на полу. Какое-то время молча разглядывали друг друга, тупо улыбались, словно все еще не могли поверить в реальность встречи.
— Рад вас видеть, парни, — сказал, наконец, сержант. В руках он держал небольшой черный портфель и явно не знал, куда его деть.
— А уж мы-то как рады, — хмыкнул Рыжий.
— Но как? — спросил Гнутый. — Каким образом ты здесь, сержант?
— Старые связи.
— Значит, это не случайность?
— Нет. Я знал все, что с вами происходит. Вам еще не объявили приговор, а мне уже сообщили, что вас ждет Черная Зона. И я, выйдя из госпиталя, сразу подал рапорт о переводе. А потом выяснил, что в Черной Зоне вы надолго не задержитесь. И я решил вместе с вами отправиться на Марс. Тем более что давно этого хотел. Оформить перевод на корабль было несложно. Добровольцев оказалось немного — мало кто согласится по доброй воле провести пару месяцев в жестянке, набитой бандитами, да еще с ядерным реактором под боком.
— Бандиты — это мы? — усмехнувшись, спросил Рыжий.
— Вы, — сказал сержант.
— Вот уж не думал, что у тебя есть какие-то связи наверху, — сказал Гнутый.
— Я старый солдат. Я на службе с восемнадцати лет. Это сейчас новобранец не может быть моложе двадцати одного года. Раньше было не так. — Сержант глянул на Павла. — За время службы я поменял множество мест, побывал на всех континентах, почти во всех странах. В двадцать лет мне доверили взвод. И многие из моих бывших солдат сейчас намного выше меня по званию. Но они меня помнят. И не отказывают мне в маленьких просьбах.
— Таких, как полет на Марс?
— Я нечасто беспокою их подобными просьбами.
— И кем ты здесь устроился? — поинтересовался Гнутый.
— Прежде всего я твой начальник, — чуть повысил голос сержант Хэллер. — Только потом я твой друг и боевой товарищ. Так что побольше уважения, договорились?
— Да, сэр. — Гнутый улыбнулся, козырнул.
— А в обязанности мои входит присматривать за вами.
— За нами — бандитами, — хмыкнул Рыжий.
— Так вы охранник, сэр? — спросил Шайтан.
— Я командир отряда боевого прикрытия, — сказал сержант. — Дурацкое название, согласен. Можете называть меня начальником вашей охраны.
— Вы будете охранять нас от экстерров? — съехидничал Рыжий. Сержант не ответил на едкий вопрос.
— Что-то конкретное известно об этой операции? — спросил Павел.
— Подробностей не знаю. Не положено. Все планы находятся у капитана Истбрука. Непосредственно перед высадкой на Марс вам все разъяснят. Знаю лишь то, что корабль опускаться на поверхность не будет и что мы останемся на борту. В бой вы пойдете одни.
— Это все? Негусто.
— И вот еще что, — вспомнил сержант. — На корабле находится съемочная группа. Они будут делать фильм об этой экспедиции.
— Нас будут снимать? — Маркс поскреб неряшливую щетину — он снова отращивал бороду.
— Возможно, — ответил сержант. — Если они захотят поговорить с солдатами, я приведу их к вам. Договорились?
— Кто же откажется? — сказал Гнутый. — Это шанс войти в историю.
— Кстати, твой хот отлично себя чувствует, — сказал сержант.
— Да? — Гнутый встрепенулся. — И как он? У кого? У дока?
— У дока. Кажется, они подружились.
— Слушай, сержант. — Гнутый снова забыл о субординации. — Ты меня просто осчастливил.
— Для тебя, Писатель, у меня тоже кое-что есть… — Сержант Хэллер раскрыл свой портфель, вытащил бумажную папку, протянул ее Павлу. — Это твое. Я там тоже… — Сержант вроде бы смутился. — Написал немного… Кое-что… В госпитале, когда делать было нечего…
— Спасибо, сэр. — Павел взял папку. — Можно я перед высадкой все бумаги снова оставлю вам?
— Да, конечно, — кивнул сержант.
— На всякий случай. Мало ли что… Думаю, так будет надежней.
— Да, наверное…
Они все посмотрели друг на друга, переглянулись и поняли, что думают сейчас об одном.
О возможной смерти на чужой планете…
Но у них еще был целый месяц. Долгий месяц космического полета. И они полагали, что эту-то частичку жизни у них никто не отнимет. Они ошибались.
— Весь наш взвод, парни… — пробормотал сержант Хэллер, покачивая головой. — Почти все погибли… Выжили единицы… И теперь вы… Теперь вы — весь наш взвод… Мой взвод…
4
Съемочная группа явилась через час.
Товарищи лежали на мягком теплом полу и играли в карты самодельной колодой, которую из Черной Зоны прихватил с собой Шайтан. Карты эти были настоящим произведением изобразительного искусства, их рисовал сам Хирург, мастер татуировок, и не совсем ясно было, как ценная колода оказалась у Шайтана. А он и не думал ничего объяснять, только улыбался на расспросы.
— Можно к вам? — В открытую дверь заглянул длинноволосый молодой человек. Одет он был в серый комбинезон, на спине и груди которого красовались крупные алые буквы “TV”. В правой руке он держал видеокамеру, довольно большую, как и любая профессиональная техника.
— Заходи, — весело сказал Гнутый. Ему крупно везло в игре.
— Мы собираемся сделать небольшой сюжет, — сказал молодой оператор, перешагивая порог. Следом за ним в отсек вошла женщина средних лет, довольно привлекательная. Но похоже было, что она не стремится подчеркивать свою женственность. Она не пользовалась косметикой, ее волосы были коротко бесхитростно острижены. На ней был строгий брючный костюм, который, возможно, подошел бы и мужчине.
— Сержант Хэллер рекомендовал вас, — низким, хорошо поставленным голосом с ярко выраженной дикторской интонацией сказала женщина. — Вы не против съемки?
— Нет, — сказал Гнутый, поднимаясь с пола. Он шагнул к женщине, и она, испугавшись, отступила назад, оглянулась. Убедилась, что сопровождающие их охранники по-прежнему стоят в коридоре напротив двери, следят за каждым движением штрафников, и взяла себя в руки.
— Мы думаем взять у вас короткие интервью, — сказал оператор, готовя камеру и осматривая тесную каюту.
Он, с профессиональной точки зрения, оценивал свет, обстановку, выбирал возможные планы, углы съемки. — Буквально по две-три минуты на каждого. Расскажете, кто вы и откуда. Можете передать приветы близким. Желательно сказать пару слов о вашем отношении к экстеррам, что-нибудь типа того: “Мы летим, чтобы надрать этим тварям задницу”. — Кажется, парень был слегка навеселе. Видимо, капитан Истбрук оказался гостеприимным хозяином.
Уже все штрафники были на ногах. Один Шайтан ползал на коленях и неторопливо собирал разбросанные карты.
— Это не прямой эфир, — предупредила женщина. — Но завтра эту запись покажут все мировые агентства.
— Так что? Начнем? — Парень вскинул камеру на плечо, отступил на шаг, оперся спиной о стену, чуть присел. — Готовы?
Шайтан сунул собранную колоду карт в карман и встал рядом с товарищами. Гнутый пригладил волосы. Маркс несколько раз провел ладонью по заросшим щетиной щекам
Женщина вышла вперед, остановилась в кадре. Кивнула оператору:
— Я готова.
— Раз! — Парень включил запись. — Два! Три!
— Здравствуйте, — сказала женщина, улыбнувшись в камеру. — Мы находимся на борту космического корабля, готовящегося отправиться на Марс. До старта остается совсем немного времени, и у нас есть возможность поговорить с людьми, которым предстоит опасное задание на чужой, захваченной врагом планете. — Она повернулась к Марксу:
— Скажите, как вас зовут?
— Рядовой Геккель. — У Маркса от волнения дрожал голос.
— Откуда вы?
— Бад-Хоннеф,
— Это город?
— Да.
— А вы? Как ваше имя? — обратилась она к Гнутому.
— Ягич моя фамилия, но все называют меня Гнутым. Родился я в небольшом селе возле города Чурго, это в Венгрии. Потом наша семья переехала в Загреб. Отец мой давно умер, а мама жива. Привет, ма! У меня все хорошо! Мы слетаем на Марс, надерем задницу этим тварям и вернемся!
— Как вы считаете, удастся ли нам в результате этой операции узнать что-то новое об экстеррах?
— Конечно! — Гнутый уверенно кивнул. — Думаю, мы захватим их базу, вычистим ее, потом перероем сверху донизу и найдем то, зачем нас посылают.
— О чем вы говорите? Что именно вы должны найти?
— А это самая настоящая военная тайна. Нам запрещено об этом говорить, потому что экстерры тоже смотрят телевизор, и, разузнав наши планы, они могут перепрятать ту вещь, которую мы собираемся у них отыскать.
Женщина, поняв, что над ней издеваются, повернулась к Рыжему. Он был серьезен, даже суров, и она рассчитывала, что этот человек даст ей достойный материал.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Рядовой Куфельд.
— Вы верите в нашу победу?
— В вашу победу? — переспросил Рыжий.
— Я говорю о нашей общей победе. Вы верите, что человечество сумеет победить врага?
— Нет, — сухо сказал Рыжий. Женщина явно не ожидала такого ответа.
— Почему? — спросила она.
— Потому что мы глупо воюем. — Рыжий был явно не в духе.
— Вы можете пояснить?
— Конечно! Зачем нас отправляют на Марс? Лучше бы туда отправили ракеты с ядерными боеголовками. Почему командование экономит на технике и вооружении? И совсем не бережет людей. — Рыжий посмотрел в камеру. — Хотите я расскажу, как погиб мой друг? Его сожгли из огнемета за то, что он не хотел идти на верную смерть. Не экстерры убили его! Не киберы! Его сожгли люди! Да мы сами хуже экстерров!
— Спасибо, я поняла вашу точку зрения… А вы? — Женщина с надеждой посмотрела на Шайтана. — Что скажете вы?
— Что я могу сказать? Не знаю.
— Вы верите, что люди победят?
— На все воля Аллаха.
— Но ведь вы почему-то пошли служить в UDF. Наверное, вы решили защищать Землю от инопланетного нашествия. Да?
— А я должен правду говорить? — шепотом спросил Шайтан, покосившись в сторону камеры.
— Да, конечно, — вздохнув, сказала женщина.
— Я пошел служить, потому что мне надо было убежать. Меня искали, хотели убить нехорошие люди. Они думали, что я их обманул, и хотели мне отомстить. Вот поэтому я здесь.
— О господи, — вздохнула женщина, закатив глаза к потолку. Оператор хихикнул, опустил камеру. Восхитился:
— Ну, парни, вы дали! Да тут и на минуту материала не нарезать.
— А я! — подался вперед Павел. — Меня почему не сняли?
— Сняли, — успокоил оператор. — Общий план, причем довольно крупно.
— Но я тоже хотел сказать!
— Собирайся, Фред, — женщина махнула рукой. — Пойдем снимем охранников. От этих зэков никакого толку.
— Погодите! — Павел схватил ее за руку. И сразу же отпустил, понимая, что совершил наказуемый проступок. — Извините. Я лишь хотел сказать пару слов.
— Не сегодня… Может быть, потом… — Женщина явно не верила, что Павел может сказать что-то для нее небесполезное.
— Ноя…
— До свидания! — холодно сказал женщина и, больше ничего не слушая, вышла из отсека.
— Пока, ребята! — ухмыльнулся длинноволосый парень. Все-таки он был пьян.
5
Корабль готовился к старту.
Надрывно гудели мощные насосы, по кишкам трубопроводов перекачивая воду, топливо и окислитель. Колесные роботы подвозили к движущимся транспортерам последние ящики грузов. Сосредоточенные инженеры осматривали наружные части криогенных двигателей, проверяли шасси, комплекс активной электростатической защиты от радиации. Уже готовился к пуску термоядерный реактор — его автоматические системы тестировали рабочее оборудование…
До старта оставался час.
Близился рассвет.
6
— Здравствуйте. — В отсек, пригнувшись, вошел улыбающийся доктор. Он был довольно молод и потому не вызывал доверия. На нем был медицинский халат, наброшенный поверх военной формы. Следом за доктором появился еще один человек в белом халате, должно быть ассистент. Он обеими руками прижимал к животу пузатый серебристый чемоданчик, словно боялся его выронить. Потом в дверь протиснулись два охранника. Еще два охранника остались в коридоре.
— Привет, — сказал им всем Гнутый.
Шайтан, тяжело вздохнув, снова стал собирать с пола карты.
— Вижу, вы о своем досуге позаботились, — сказал доктор.
— А мы привыкли не надеяться на других, — ответил Рыжий.
— Что, опять осмотр? — поинтересовался Гнутый.
— Нет, с осмотрами покончено, — успокоил доктор. — Я должен приготовить вас к полету. Прошу раздеться и занять свои места в ячейках. Устраивайтесь поудобней. И не вставайте, пожалуйста.
— Наконец-то, — пробормотал Рыжий.
Им всем здорово надоело безделье последних дней. Им осточертели замкнутые помещения и огороженные тесные пространства. Их уже раздражало постоянное присутствие вооруженных надзирателей. Хотелось движения, действия, свободы…
— Совсем раздеваться? — спросил Шайтан.
— Да. Как в бане.
— А вещи куда складывать? — поинтересовался Павел.
— Под каждым креслом есть небольшой ящик… Да-да, именно он…
— А долго ли нам здесь сидеть голышом? — спросил Гнутый, забираясь в кресло.
— Нет, — сказал доктор и широко улыбнулся. — Даже заскучать не успеете… С кого начнем? — Он пробежался взглядом по открытым нишам ячеек. Остановился на последней, пятой, на той, что занял Маркс.
— Руки на подлокотники… Прижмите… Хорошо… — Доктор затягивал ремни. Ассистент, поставив чемоданчик на пол, помогал. — Расслабьтесь. Дышите ровно…
Друзья со своих мест не могли видеть, что происходит в нише Маркса. Они только слышали бормотание доктора:
— …Сейчас будет чуть-чуть больно… Совсем немного. Уже все…
— Эй, Маркс! — не выдержал Гнутый. — Что там с тобой делают?
— Колют, — ответил Маркс.
— Помолчите, пожалуйста, — сказал доктор. — Иначе я не обещаю, что процедуры будут успешны. Тогда, боюсь, до Марса долетят не все..
Проверять, правду ли говорит доктор, никто не хотел. Потому в отсеке стало тихо. Только слышалось негромкое позвякивание, пощелкивание и постукивание, да сами медики переговаривались тихо:
— …вводим полтора кубика… Так… Датчик на запястье. Есть сигнал… Теперь обработай виски…
С Марксом они возились минуты четыре. Со спокойным Шайтаном управились скорее. Перешли к Рыжему. Когда ему начали делать укол, он запротестовал:
— Эй, я не хочу, чтобы меня пичкали непонятно какой гадостью!
— Без этой гадости, солдат, — холодно сказал доктор, вводя иглу в надувшуюся вену, — вы сами вскоре превратитесь в гадость…
Рыжий еще какое-то время возмущался. Голос его становился тише, речь звучала все неразборчивей. А через минуту он и вовсе замолчал.
Медики занялись Гнутым. Он пытался шутить — сперва рассказал анекдот про гинекологическое кресло в кабинете зубного врача, потом стал вспоминать реальные случаи из жизни военных врачей. На второй истории у него стал заплетаться язык. Третью байку он не закончил.
Павел начал волноваться.
— А вы не знаете эту историю? — спросил доктор, встав возле него. — Чем она закончилась?
— Не знаю.
— Жаль… Прижмите покрепче руки к подлокотникам. Голову запрокиньте. Так удобно?
— Да. Вполне…
Теперь Павел мог видеть лишь то, что происходило прямо перед ним. Руки, ноги, голова и корпус были зафиксированы широкими мягкими ремнями.
— Готовьте инъекцию, — обратился доктор к ассистенту и потянулся куда-то Павлу за спину, за кресло, вытащил пучок тонких цветных трубок, стал их перебирать, крепить в специальных зажимах. Павел одними глазами следил за его действиями. Сказал неуверенно:
— Вы похожи на Франкенштейна, док.
— Да? — отвлекся на секунду доктор. — А вы, значит, мое чудовище?
Укола Павел не заметил. Несколько секунд он следил, как к его венам подключают цветные трубки. Видеть это было страшно, и он закрыл глаза.
С ним что-то делали. Его изменяли, трансформировали.
Готовили к полету.
Он еще слышал голоса — казалось, они отдаляются. Он осознавал себя, понимал, где находится. Но уже не чувствовал, как на голую кожу пиявками присасываются холодные электроды и как некоторые из них, ожив, запускают в мышцы стальные ниточки жал. Он не ощущал, как острые тонкие трубки троакаров пронзают его тело, не чувствовал, как входят в него стерильные катетеры.
Потом перед ним закружились странные картины.
А потом пришла тьма.
7
Весь мир видел это.
Каменистая пустыня. Какие-то строения вдалеке, похожие на огромные стальные пузыри. Светлеющее небо, да востоке алая полоса облаков, обозначающая горизонт.
Темная точка впереди. Крохотная. Ничтожная.
Стремительный полет камеры — едва заметная точка превращается в черную тушу огромного космического корабля.
Брюхо. Крылья. Дюзы.
Закрытые люки, задраенные двери.
Тишина.
Только посвист ветра.
Клок рыжей травы…
И через несколько мгновений — глухой рокот, словно злобный рык.
Трава вспыхивает, превращается в пепел. Все заливает огонь.
Грохот, гул, рев.
Камера отпрыгивает на безопасное расстояние.
Огромный корабль, опираясь на струи пламени, медленно приподнимается, мелко дрожит, подбирает под брюхо уродливые лапы шасси, скользит вперед, набирая скорость.
Все дальше к горизонту. Все выше в небо.
И сквозь рев двигателей пробивается уверенный веселый голос неизвестного солдата, верного защитника Земли:
— Мы слетаем на Марс, надерем задницу этим тварям и вернемся!..
Весь мир слышал это.
8
“Ковчег” вышел на околоземную орбиту, используя реактивную тягу криогенных двигателей. Совершив два витка вокруг планеты на высоте двести километров, корабль включил термоядерную двигательную установку и лег на курс к красной планете, носящей имя бога войны.
За месяц “Ковчег” должен был преодолеть двести миллионов километров безвоздушного пространства.
Сейчас космический корабль разгонялся.
Большинство людей на его борту находились в бессознательном состоянии. Агрегаты, к которым они были подключены, поддерживали в их телах жизнь. Все необходимые вещества поступали напрямую в кровь. Продолжающий работать желудок раз в день получал питательную кашицу. Трубки катетеров отводили мочу и кал. Электрические разряды периодически заставляли мышцы двигаться. Заботливые кресла меняли положение прикованных к ним людей, делали массаж. Чувствительные датчики отслеживали состояние каждого пассажира. Дежурный медик постоянно следил за показаниями приборов. Если что-то шло не так, он вмешивался. Изредка, в самых крайних случаях, людей приходилось выводить из искусственной комы. На некоторое время…
Только пилоты, техники, медики и несколько охранников были в сознании. Они несли вахту. Они выполняли свою работу.
Все прочие вели растительную жизнь — словно овощи на грядках лежали они в своих живых креслах, обвешанные трубками и проводами.
Корабль нес их к Марсу.
День. Два. Неделю…
Для бесчувственных полумертвых солдат, запертых в герметичных отсеках, замурованных в тесных ячейках, времени не существовало.
Его у них отобрали…
