ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
22.07.2068 (скоро 8.00)
Два часа мы тряслись на броне! Я думал, что умру. Но нет — выжил.
Все выжили. Пусть и пострадали — кто-то больше, кто-то меньше. Пожалуй, только сержант Хэллер выглядит бодро — впрочем, он всегда так выглядит.
Мы на позиции. Все выглядит знакомым — я уже был здесь. В Матрице.
Конечно, разница есть, и разница существенная — кусты настоящие, а не какие-то мутанты; кругом разнокалиберные валуны, которых в Матрице не было; земля действительно каменистая, но травы здесь достаточно, и никакого буро-зеленого лишайника под ногами.
А вот горный склон вдалеке и лес на склоне — точно, как в Матрице. Смотришь туда и знаешь, что скоро из зарослей полезут полчища экстерров. Ждешь этого подсознательно, собираешься, мобилизуешься, хотя разумом, конечно же, понимаешь, что в реальности, скорее всего, тотучебный бой не повторится. По крайней мере все будет не так. Ведь Матрица — это не машина времени.
Сейчас мы отдыхаем. Сидим, лежим. Завтракаем.
Разговаривать не хочется.
Идти никуда не хочется.
Ничего не хочется.
Двигатель БМД молчит — и слава богу. Я просто наслаждаюсь тишиной. Упиваюсь ею.
Далеко в стороне пасутся выставленные лейтенантом посты.
Сержант Хэллер бродит среди нас, ругается. Впрочем, он всегда ругается.
Ждем.
До назначенного часа остается совсем немного времени.
Жду.
1
Низкое серое небо — загустевшее, неподвижное — напоминало высокий бетонный потолок. Сыпал мелкий дождь — водяная пыль висела в воздухе. Справа, шагах в сорока, среди небольших острых скал густо разрослись ива и можжевельник. Дрожали на ветру тоненькие березки и осинки. Далекие старые горы прятались за дождем; иногда ветер раздергивал серую пелену, дождь стихал на минуту, и тогда они проглядывали сквозь мглу — словно огромные темные призраки в плащах и в острых башлыках вставали на самом краю земли.
— Ну и погода, — пробормотал Гнутый.
— Уж лучше так, чем жара, — заметил Зверь.
Они, расстелив позаимствованный у механика-водителя брезент, сидели на земле, привалившись спинами к грязной гусенице боевой машины. Гнутый делал вид, что спит. Зверь мял кольцо кистевого эспандера — он не мог без физических упражнений. Шайтан возился со своим пулеметом, похожим на оглоблю. Рыжий угрюмо курил. Павел о чем-то думал, грызя карандаш и разодранным пластиковым пакетом закрывая блокнот от дождя. Капрал Некко разглядывал свой коммуникатор, надетый поверх защитной перчатки.
— И зачем надо было трястись два часа? — бурчал Цеце. — Что, не могли геликоптерами нас сюда забросить?
— Геликоптеров на всех не хватило, — ухмыльнулся Рыжий. — Есть люди достойней нас. Им-то наверняка не пришлось свою требуху на броне трясти и марать себя блевотиной.
— Зачем ты так? — с легким укором в голосе сказал Зверь. — Просто с воздуха забрасывают туда, куда нельзя доставить по земле. А геликоптеров, может, и хватило бы, да посадочных площадок нормальных нет.
— И погода, — добавил Гнутый, — совсем не летная. С парашютом в такую мглу нырять рискованно.
— Это все предположения, — отмахнулся Рыжий. — У вас свои, а у меня свое, и не хуже ваших.
— Тихо! — сказал вдруг Ухо, подняв голову и прислушиваясь к чему-то. Все замолчали, глядя на него. Даже вышагивающий сержант Хэллер остановился.
— Что? — спросил Зверь.
— Кто-то едет, — сказал Ухо.
— Где?
— Сзади.
— Ааа… — немного разочарованно протянул Цеце. — Это, должно быть, наши минометчики. Как их там?
— Группа “Пламя”, — подсказал рядовой Голон из второго отделения.
— Они самые.
— Я ничего не слышу, — недоверчиво сказал Некко.
— Минуты через три услышишь и ты, капрал, — сказал ему Ухо.
Но не прошло и минуты, как они услышали другой звук — мелодичный писк офицерского коммуникатора. А через мгновение требовательно заверещал компьютер, висящий на груди взводного.
— Взво-о-од! — гортанно прокричал лейтенант Уотерхилл, бросив взгляд на коммуникатор. — Становись!
Сержант Хэллер удовлетворенно и чуть ревниво отметил, что у взводного наконец-то выработался настоящий командный голос. Но на всякий случай он продублировал команду офицера, добавив от себя несколько крепких словечек.
Суеты не было.
Бойцы поднимались с земли, спрыгивали с брони, вылезали из десантного отсека боевой машины. Выбрасывали недокуренные сигареты, оставляли недоеденные упаковки сухпая, поправляли болтающееся оружие, затягивали ремни подсумков, надевали шлемы, проверяли связь, вставали в строй.
Лейтенант тем временем колдовал над компьютером.
Ровно через минуту он взглянул на выстроившихся бойцов и буднично объявил:
— Восемь часов утра. Время выступать.
— Вперед! — рявкнул сержант.
И они двинулись по направлению к далекой стене леса, растягиваясь в цепь, повторяя то, что уже делали однажды.
В Матрице.
2
Они бежали ровно и сосредоточенно, порой переходя на шаг, иногда вовсе ненадолго останавливаясь, — им предстоял длинный и опасный путь, надо было беречь силы и дыхание.
Они бежали в молчании. Никто не рассказывал анекдотов, не делился впечатлениями, не пел песен и не кричал “Ура!”.
Через прозрачное забрало шлема они пристально следили за границей приближающегося леса.
Вероятность встречи с противником — восемнадцать процентов.
Это серьезно…
Бежать было тяжело. Не то что внутри вращающегося, управляемого компьютерами шара. Неровная земля то подпрыгивала и била по ногам, то внезапно проваливалась — зубы клацали, поясница щелкала. Подошвы скользили на мокрых камнях, спутавшаяся прочными косами трава обвивала лодыжки, можжевеловые кусты цеплялись за амуницию. На пути встречалось множество препятствий, и выдерживать дистанцию было непросто.
В какой-то момент Павел подумал, что начинает уставать. И ноги сразу же налились тяжестью, ремень винтовки врезался в плечо, острая боль вгрызлась в бок.
— Оглянись, — услышал он голос в наушнике и механически послушался.
Незаметно для себя они уже начали подъем в гору. Позади расстилалась пересеченная ими долина, похожая на блюдо. Там на дне — далеко-далеко — ползли какие-то медлительные темные точки, то и дело теряясь в свинцовой мгле дождя и тумана.
— Что это? — спросил Павел. И сам же ответил: — “Пламя”.
— Голованов! — заскрежетали от перегрузки наушники. — Не отставать! Шире шаг, чертово отродье!
Сержант Хэллер всегда был рядом. Сержант видел все.
Павел постарался забыть об усталости и прибавил ходу. Черный лес приближался. Они уже прошли то место, где Матрица натравила на них полчища экстерров. Пока все было тихо.
3
Они так никого и не встретили на пути.
Пожалуй, только сержант Хэллер был несколько разочарован этим обстоятельством. Вот уже двенадцать лет его взвод участвовал в Игре, дважды они входили в итоговую десятку лучших подразделений, а как-то даже заняли третью строчку в списке финалистов. Но призовое место было одно — первое. И все деньги доставались одному-единственному победителю. Все прочие — неважно, какие места они занимали, сколько очков набирали, — считались проигравшими.
Сержант Хэллер надеялся однажды выиграть. Он грезил об этом, хотя избегал говорить с кем-либо о своей мечте. Деньги его интересовали мало, он даже не знал, куда их потратит. Просто он хотел получить подтверждение, что вся его деятельность на должности заместителя командира взвода имеет какой-то смысл.
Он хотел признания. Он хотел быть лучшим.
Ему нужно было убедиться, что роль, которую он однажды для себя выбрал, выбрана правильно…
Лес был густой и мрачный, словно сказочная дремучая чащоба, населенная ведьмами, лешими и кикиморами. На растопыренных корявых сучьях висели бурые космы лишайника, толстые стволы были покрыты не корой, а коростой, мощные корни выпирали из каменистой почвы, укутанной мхом, лежали, свившись узлами, будто щупальца затаившегося под землей спрута.
Бойцы вошли в чащу, чтобы убедиться, что там их не поджидают полчища экстерров. Разбившись на отряды, обследовали забуреломленные окрестности и поспешили вернуться на открытое место. Отошли на безопасное расстояние от опушки леса и, не теряя времени на пустые разговоры, стали готовиться к обороне. Лейтенант назначил каждому сектор ответственности, указал ориентиры, определил места для размещения постов и огневых точек. Сержант Хэллер лично проверил все позиции, похмыкал одобрительно. Пулеметчики разворачивали свои массивные скорострельные орудия, прибивали скобами подошвы сошек к земле, из железных ящиков вытягивали тяжелые пулеметные ленты, заправляли их под затворные рамы. Гранатометчики уже зарядили трубы реактивными выстрелами, положили рядом облегченные карабины “Паррот” и ручные сорокамиллиметровые гранатометы “Рок”. Единственный на весь взвод огнеметчик — рядовой Габо — плеснул пламенем в сторону загораживающих обзор кустов.
И десяти минут не прошло, а подразделение уже закрепилось на позиции, поджидая ползущую где-то позади минометную батарею с группой прикрытия.
Лейтенант, убедившись, что его люди готовы к отражению атаки экстерров, связался с мобильным штабом и отправил им полный отчет. Ответ был короткий: “Действуйте по плану”.
Это означало, что теперь можно передохнуть, не ослабляя, впрочем, внимания.
4
Группа “Пламя” прибыла словно на парад.
Впереди, будто проводник, двигалась боевая машина десанта, оставленная взводом лейтенанта Уотерхилла на месте высадки. За ней идеально ровной колонной тянулись небольшие гусеничные тягачи, похожие на гибрид багги и снегохода, волочили колесные шасси с установленными на них минометами, ящиками боекомплекта и какими-то механизмами. Боевые расчеты застыли возле своих орудий, словно сидячие манекены. По бокам колонны быстрым шагом, ухитряясь идти в ногу, двигались бойцы группы прикрытия. Их было немного — двенадцать человек, но вооружены они были многоствольными пулеметами “Дикобраз” и плазменными огнеметами “Дракон”, а упакованы в боевые механизированные костюмы “Ти-рекс”. Один такой солдат стоил целого десантного отделения.
— Красиво идут, — сказал Цеце.
— Это они умеют, — хмыкнул Рыжий.
Лейтенант Уотерхилл поднялся с земли, скрестил руки на головой. И через мгновение вся колонна остановилась, С брони БМД спрыгнул невысокий человек, одетый в обычное хэбэ. Огляделся. Махнул рукой.
И двигатели приземистых тягачей смолкли.
У невысокого человека в хэбэ были капитанские нашивки.
— Докладывайте! — приказал он подошедшему лейтенанту, не обращая внимания на приветствие.
— Сэр! — Лейтенант Уотерхилл не обязан был отчитываться перед капитаном. Но он помедлил лишь мгновение, решив не перечить старшему по званию: — Группа номер тринадцать “Горностай” закрепилась в определенном районе, обеспечивая прикрытие группы “Пламя” согласно поставленной перед подразделением боевой задаче. Предварительно была произведена разведка на прилегающих территориях. Противник не обнаружен.
— Плохо искали, лейтенант, — сказал капитан, глядя в сторону леса.
— Нет, сэр, — напористо сказал лейтенант. — Искали хорошо.
Капитан только сейчас посмотрел в лицо младшему офицеру. Скривился недовольно:
— Вольно, лейтенант. Что, совсем ничего не обнаружили?
— Ничего, сэр.
— Хорошо. Что делать дальше, знаете?
— Да, сэр.
— Тогда выполняйте.
— Есть, сэр…
Батарея уже вовсю разворачивалась — боевые расчеты снимали минометы с транспортных шасси, оттаскивали в сторону, укрепляли на массивных основаниях, наводили в небо пока еще зачехленные трубы стволов, выверяли углы наклона, поглядывая на какие-то схемы.
— Мы здесь больше не нужны, — сказал Цеце. И лейтенант Уотерхилл, словно согласившись с бойцом, возвестил протяжно:
— Взво-о-од! Становись!
Ровно через десять минут, получив приказ по офицерскому коммуникатору, они разделились на шесть команд и двинулись по направлению к лесу.
Примерно через километр им на пути стали встречаться первые воронки от разорвавшихся снарядов. Куда целила артиллерия, было не совсем ясно — скорее всего снаряды попали сюда случайно. Образовавшиеся на месте взрывов черные ямы постепенно заполнялись водой и грязью. Соседние деревья, те что выстояли, казались мертвыми — вся листва была содрана с опаленных пламенем ветвей.
Чем выше поднимался склон, тем реже и чище становился лес. В самом начале пути бойцы с трудом продирались сквозь бурелом. Теперь двигаться было значительно легче. Иногда, правда, дорогу преграждали нагромождения выветренных скал, похожих на огромные каменные грибы. Их приходилось огибать стороной, теряя время и нарушая строй.
Шесть боевых групп взбирались на пологий склон, выдерживая дистанцию меж собой в сто-двести метров. Общались они с помощью радиомикрофонов, вмонтированных в шлемы, следили друг за другом посредством коммуникаторов. Лейтенант Уотерхилл на мониторе своего компьютера мог видеть все, что попадалось на глаза его бойцам, — в каждый костюм “Оса” помимо микрофона была встроена передающая камера.
Первого экстерра обнаружила группа капрала Буасье.
Недвижимая тварь валялась в пяти шагах от заплывшей грязью воронки. Поваленная взрывом сосна придавила растерзанное тело инопланетного хищника, вонзила в него острые сучья. Серые внутренности петлями висели на вывороченных корнях.
— Мертв! — по общему каналу объявил Буасье.
Экстерр был обезглавлен, разорван пополам, выпотрошен и крепко пригвожден к земле. И все равно он мог оказаться опасным.
— Габо! — Сержант Хэллер знал лучше лейтенанта, что в таких случаях полагается делать. — Тащи свою огнеметную задницу к Буасье!
— Всем стоять! — приказал лейтенант Уотерхилл, легко разделяя власть со своим громкоголосым заместителем, более опытным в практических делах.
Бойцы замерли, выставив перед собой стволы, ясно понимая, насколько опасно их положение, — обзора в этом лесу никакого, деревья и кусты мешаются да еще дождь. Если повезет, врага заметишь шагов за пятнадцать. А что такое пятнадцать человеческих шагов для экстерра? Секунда! А если тварей много?
Вероятность встретить противника — сорок процентов.
Рядовой Габо, крепкий и выносливый, как все огнеметчики, перебегал от одной группы к другой. Его приветствовали и провожали звонкими шлепками. Через пять минут он был на месте. Пыхнул напалмом на неподвижную тварь. Перекинул струю пламени на болтающиеся кишки. Бодро отчитался:
— Готово, сэр!
— Возвращайся!
Дальше бойцы двигались гораздо медленней, старались держаться ближе друг к другу, чтобы успеть — случись что — прийти на помощь. Они получили первое предупреждение. Второго, скорее всего, не будет. И они осторожничали, порой чересчур:
— Азимут ноль, дистанция двадцать!
— Что там, Енчек?
— Пока не знаю… Подхожу…
— Осторожней, Енчек!
— Да, сэр…
Долгая гнетущая пауза.
— Ну?
— Отбой! — Нервный смешок. — Пень!
— Сам ты пень, Енчек!..
Павел шел в одной группе с Шайтаном, Цеце и Рыжим. Слева их прикрывали Гнутый, Ухо, Зверь и Некко. Справа не было никого, если не считать безвестных соседей, пока никак не выказывающих своего присутствия.
Какие задачи выполняют сейчас соседние подразделения? Их не было видно даже на открытых местах. Неужели они так далеко? Где же вы, “Мамонт” и “Свирель”?..
Еще одна воронка попалась на пути. Эта, похоже, от авиационной бомбы, а не от снаряда. Переломанные, смертельно раненные деревья, сцепившись кронами, висели на своих устоявших собратьях. Иссеченные осколками сосны истекали пахучей липкой смолой. Дрожали на ветру перепуганные осины. Здесь был низовой пожар, но дождь не дал огню распространиться далеко.
Они прошли половину пути к вершине.
Где-то на этом месте Матрица устроила им встречу с экстеррами.
Но, кажется, в очередной раз ошиблась.
Впрочем, она не делала предсказаний и прогнозов.
Этим славился Курт Прорицатель. Но он шел в другой группе…
И только лейтенант, сверившись с компьютерной картой, убедился, что половина пути к лысой макушке горы пройдена, как в то же мгновение в эфире раздался крик, полный паники, — чувства, недостойного настоящего десантника и потому совершенно здесь неуместного:
— Стойте! — Так мог бы кричать Курт, будь он поблизости.
Бойцы оцепенели, ощущая, как мороз побежал по коже и зашевелились волосы на голове — столько страха было в предостерегающем крике. Сделалось так тихо, что в наушниках слышалось неровное дыхание товарищей.
— Кто это, черт раздери?! — гневно взревел опомнившийся сержант, заставив вздрогнуть даже самых хладнокровных бойцов.
— Некко, это ты? — осторожно спросил лейтенант.
— Стойте! — Бестелесный задыхающийся голос был совсем рядом, внутри шлема, возле самого уха, и от этого делалось еще страшней. — Они здесь!
— Ты их видишь, капрал?
— Они поблизости! Они рядом! Быстрей! — Некко спешил, торопился, давился словами, захлебывался воздухом. Он был сам на себя не похож. — Они почуяли нас! Идут! Идут на нас!
— Где?! Точные координаты, капрал! Направление!
— Прямо! Прямо!
— Дистанция, капрал!
— Они мчатся! К нам! Стреляйте! Стреляйте, бога ради! Стреляйте же!
— Огонь! — проревел сержант Хэллер.
И лес вздрогнул, стряхивая воду, сбрасывая листья.
Гулко затрещали штурмовые винтовки. Зарокотали крупнокалиберные пулеметы.
С визгом, с треском полетела во все стороны щепа. Посыпались на землю срезанные пулями ветки. Заплясали в воздухе клочья дерна.
Вразнобой ухнули разорвавшиеся гранаты. Ударившись о землю, отскочила, подпрыгнула, рванула оглушительно ракета. Засвистела, зазвенела шрапнель осколков.
Вздохнув, качнулись две старые березы, накренились, обнялись, сцепились крепко и замерли угловатой аркой, поддерживая друг друга.
Свинцовый шторм прореживал заросли.
— Вижу! — прокричал огнеметчик Габо. Гудящее пламя ударило в лес.
— Вижу! — крикнул Цеце.
— Вижу! — с противоположного фланга подтвердил Анзани.
— Вижу! — прокричал еще кто-то, хотя в этом уже не было надобности.
Теперь видели все — из леса прямо на них мчались чудовища.
Экстерры. Много экстерров. Совсем рядом.
— Сходимся! — надрывался сержант. — Сходимся вместе! В центр! Смотрите, не перестреляйте себя, черти!
В общем шуме его почти не было слышно.
— Мои слева! — кричал Цеце.
— Я — право! — Шайтан с трудом удерживал бьющийся в руках пулемет.
Павел, вовремя вспомнив о подствольном гранатомете, разрядил его в сторону катящихся клубком экстерров. Желтое пламя, начиненное сталью, разметало землю, подрубило несколько небольших деревьев, развалило жуткий клубок. Кинжальный огонь трех штурмовых винтовок и одного пулемета вывернул наизнанку оглушенных взрывом тварей.
— Молодец, Писатель!
— Отлично сработали!
Они были командой!
— Сходимся! — орал сержант. — Все в центр! Быстро! Быстро, черти!
Быстро не получалось. Экстерры не давали.
— Пламя! — почему-то по общему каналу вызывал группу огневой поддержки лейтенант Уотерхилл. — Пламя! Вызываю огонь! Координаты: двенадцать дробь десять…
Экстерры выскакивали из кустов, из травы, спрыгивали с деревьев, скатывались с валунов. Порой казалось, что они выныривают из-под земли и валятся с неба. В них было невероятно сложно прицелиться — настолько быстро они двигались. И бойцы не целились — они просто поливали свинцом все, что шевелилось.
Экстерры были фантастически живучи. Их невозможно было свалить одной пулей. Их нужно было растерзать, измочалить, выпотрошить, чтобы лишить жизни. Оторванные конечности чудищ не желали умирать, они дергались на земле, брызжа густой кровью из перебитых сосудов, подпрыгивали, ползли, словно еще пытались добраться до людей. Убитые экстерры успевали добежать до отстреливающихся бойцов и валились им под ноги, продолжая щелкать челюстями, когтями царапая землю.
Вскрикнул надрывно рядовой Карпов, осекся и заругался по-русски, яростно, зло.
— Что случилось, Карп?
— Цапнула меня тварь.
— Ты нормально?
— Кажется. Я ей всю башку разнес.
Подавился криком рядовой Такидзе, захрипел, застонал.
— Джорджи! Что с тобой, Джорджи?!
Вместо грузина откликнулся албанец Моисеи:
— У нас раненый!
— Что с ним?
— Рука!
— Что именно?
— Нет руки!
— Вот черт!..
В небе вдруг взвыло что-то, лопнуло, защелкало, застучало. Макушки деревьев качнулись, рухнули вниз. Дождем посыпались на землю переломанные ветки, зашипел в лужах раскаленный металл.
Минометная батарея открыла огонь.
Но экстерров защищал лес.
— Патроны — всё! — выкрикнул на плохом английском Шайтан. — Почти совсем всё!
— У меня тоже!
— Последний магазин!
Лейтенант, связавшись с командованием, криком требовал подкрепление:
— …Немедленно! Через пять минут нас раздавят!
Холодные голоса отвечали ему рассудительно:
— Ждите. Мы делаем все возможное. Команда поддержки направлена в вашу сторону…
Взвод пятился назад. Разобщенные группы бойцов постепенно сближались. Они уже видели друг друга сквозь просветы меж стволов. Они могли прикрывать друг друга.
И огонь стал плотнее.
Но экстерров меньше не становилось. Казалось, остановить этих тварей невозможно.
— На деревья! — кричал Цеце. — Надо лезть на деревья!
Стволы винтовок раскалились. Занемели от усталости руки.
— Подкрепление близко! — обнадеживал бойцов лейтенант, забросив за спину бесполезный компьютер и отстреливаясь из “Ястреба джунглей”.
Впереди лопались мины, усеивая землю горячими осколками.
Лес горел. Кроны деревьев окутались дымом. Жарко пылал напалм. Воронки от разорвавшихся гранат курились, словно кратеры вулканов.
Боковым зрением Павел заметил, как из кустов орешника вымахнули два монстра, припали к земле, поджались, готовясь к прыжку. Их никто не замечал. И Павел развернулся, что-то крича своим товарищам, понимая, что уже не сумеет остановить стремительных монстров, нажал курок.
Две очереди, почти слившиеся в одну, пропороли воздух над головой Шайтана.
Одна тварь, не успев прыгнуть, словно взорвалась — сразу несколько разрывных пуль расплескали ее внутренности по кустам. Второй экстерр свалился Шайтану под ноги. Боец отпрыгнул, пару раз, словно дубиной, ударил пулеметом дергающегося монстра — но это было лишнее. Вторая тварь сдохла еще в прыжке.
— Попал! — выдохнул Павел. Но радоваться было некогда.
Они понемногу отступали, они еще как-то отбивались. И несли потери.
— У нас груз!
— Кто?
— Дульбекко!
— Вот черт!..
Им повезло, что группа экстерров, на которую они наткнулись, была разобщена. Если бы твари держались плотней, если бы они напали все разом, навалились бы с одного направления, как они обычно делали, никакое оружие не помогло бы людям…
Шесть команд сошлись вместе на маленькой поляне.
Взвод воссоединился.
Все были здесь, никто не потерялся, не остался в лесу. Тех, кто не мог идти, несли на плечах товарищи: смертельно бледного Такидзе, вместо правой руки которого торчал из плеча бесформенный дергающийся обрубок; исступленно ругающегося Рема-Рыбака; стонущего Тему-Самогонщика. Несли итальянца Дульбекко, точнее то, что от него осталось, — окровавленный, измятый, перекрученный бронекостюм “Оса”, внутри которого что-то хлюпало и чавкало. Рядовой Карпов ковылял сам, хотя заметно было, что с ногой у него серьезные проблемы. Шатаясь, словно пьяный, хватаясь за воздух, вышагивал сержант Хэллер. Похоже, с ним тоже произошла какая-то неприятность. Но когда? И что именно случилось? Этого не знал никто. На все вопросы сержант лишь разражался вялой руганью:
— Деритесь, чертово отродье! Стреляйте! — Он и сам стрелял, вскидывая мощную руку, по-прежнему крепкую. Но взгляд его был затуманен. Похоже, сержант плохо ориентировался в пространстве.
Теперь экстерры появлялись из леса по одному, по двое, по трое. Они вылетали из-за деревьев, неслись прямо на людей — точно под пули. И дохли, вгрызаясь в камни и землю, жадно вылизывая собственную кровь, пожирая свои потроха.
Они были словно разъяренные псы.
Огромные уродливые псы, ослепленные неукротимой яростью. Желающие почувствовать в своих зубах трепещущую жизнь. И смять ее мощными челюстями. Раздавить. Растерзать. Обратить в смерть.
Они жаждали крови.
6
Полковник Грейн хмуро разглядывал карту, проецируемую на стену. Пять человек — один из них находился в этой же комнате, остальные были за много миль отсюда — терпеливо слушали его гневный голос:
— …люди гибнут! Эта операция не стоит таких жертв! Вы должны немедленно отозвать пехоту! Поднимите самолеты, соберите все артиллерию! Зачем там люди? Что они делают? Они просто гибнут!
— Мы не можем отменить операцию, — сказал с монитора один из генералов. — Мы с вами согласны, бомбардировки и артиллерийский огонь не дали того эффекта, на который мы рассчитывали. Мы уничтожили только часть колонии, ту часть, что находилась на поверхности. Взрывы же выгнали из пещер гораздо большее количество экстерров, чем мы предполагали.
— К черту ваши предположения! Отдайте приказ отступить! Колония никуда не денется!
— Полковник, — негромко, словно увещевая капризного ребенка, сказал один из гражданских. — Вы отлично знаете, что решения о начале и об отмене боевых операций такого уровня принимаем не мы.
— Свяжитесь с теми, кто может отдать такой приказ!
— Это невозможно.
— Даже если приказ и пройдет, — добавил генерал, — людям это не поможет. Они сейчас крепко завязли и вряд ли смогут просто так выйти из боя. А если кто-то и сумеет покинуть поле боя, то тем самым поставит своих соседей в крайне невыгодное положение. Так что теперь остается одно — продвигаться вперед, следуя утвержденному плану. Мы делаем все возможное, поверьте. Мы подключаем дополнительные силы. Мы перебрасываем подразделения из Северной Африки и Ближнего Востока. Несколько резервных групп уже десантированы. Вы же все видите на карте!
— Мне незачем видеть карту! Я вижу своих солдат! Вот! Вот! — Полковник несколько раз ткнул пальцем в сторону системы, принимающей сигналы от коммуникаторов и офицерских компьютеров. — Там кровь! Вот что я вижу!
— Это солдаты, полковник, — сказал второй генерал. Его лицо выражало брезгливость, интонации голоса выдавали нетерпение. — Да, они умирают. На то они и солдаты. Так что хватит дешевых истерик! Устроили тут демократию! Вы комендант, полковник! Самый обычный комендант! Вот и занимайтесь своим делом, управляйте вверенным вам хозяйством и не лезьте куда не надо! Все! Закончили! Вам что, больше нечем заняться? Я отстраняю вас от участия в управлении операцией, полковник!
Один за одним погасли мониторы. Через несколько минут исчезла со стены и многоцветная движущаяся карта.
— И чего вы добились, полковник? — с насмешкой спросил начальник отдела информации.
Полковник посмотрел на него, собираясь сказать что-то гневное. Но сдержался. Лишь пробормотал:
— Заткните свой поганый рот.
Брехун предпочел это не услышать.
7
Помощь пришла в лице отделения капрала Гессе.
Его отряд появился неожиданно, вывалился из-за деревьев, словно группа экстерров, зашедшая в тыл, и бойцы лейтенанта Уотерхилла едва не открыли по ним огонь. А через мгновение эфир наполнился торопливыми возгласами:
— Не стрелять! Свои!
— Сэр, второе отделение второго взвода…
— Отставить! Короче!
— Поступаем в ваше распоряжение.
— Привет, Гнутый! Что, не ждете нас?
— Ты еще жив, Курильщик?
— Шайтан! Рад видеть!
— Валет, поделись патронами.
— Сколько у вас людей, капрал?
— Девять человек, сэр. Все здесь.
— Эй, Рыжий, как обстановка?
— Горячо!
— Где они?
— Впереди!
— Вижу!
Вспышки дульного пламени, треск выстрелов, Взрывы гранат.
— Три твари на наш счет!
— Не жадничай! Одна точно наша!
Новые люди пришли, и отбиваться от смертельно опасных хищников стало веселей.
— Что, раскисли тут?
— У нас груз.
— Кто?
— Дульбекко. Вон лежит.
— Хороший был парень!
— И раненые.
— Вижу. Крепко вам досталось.
— Стреляй! Справа!
Струя свинца рвет все на своем пути.
— Еще один нам!
— Я тоже в него попал!
— Не жадничай!
Экстерры появлялись все реже, да и выглядели они не так страшно, как те твари, что первыми шли из леса. Эти были помельче и двигались вроде бы медленней. Многие были ранены — минометная батарея все же делала свое дело.
— Почему застряли?! Горностай! Как слышите!? Отвечайте! Почему молчите, Горностай?! — отстреливающийся лейтенант Уотерхилл не сразу понял, что его вызывает командование.
— Слушаю вас!
— Почему не отвечали?
— Ведем бой.
— Вы должны управлять подразделением, лейтенант. Вести бой должны солдаты.
Лейтенант, не выпуская из рук тяжелый пистолет, вытянул из-за спины компьютер, пристроил его на коленях. Только сейчас увидел лицо человека, с ним разговаривающего. Лицо и погоны. Сказал сухо:
— Сейчас мы все солдаты здесь, сэр.
— Почему не двигаетесь вперед?
— Ведем бой, — повторил лейтенант.
— Ведите его, продвигаясь. Перед вами поставлена задача — захватить высоту. Вы ее не выполняете. Это что, неподчинение приказу?
— Никак нет, сэр.
— Вперед! Иначе я отдам вас под трибунал! Вам ясно?
— Да, сэр.
Сеанс связи прервался. Но начальство, конечно же, продолжало следить за отрядом. В штабе видели все, что фиксировали камеры на шлемах бойцов, там принимали сигналы коммуникаторов, слышали каждое произнесенное слово. Лейтенант отлично это знал. И все равно выругался, громко и сочно:
— Говнюк! — Выждав ровно минуту, он встал во весь рост и прокричал.
— Приготовиться к движению!
Ругаясь, бойцы стали подниматься А экстерры все лезли и лезли.
