Правовые аспекты подводной войны
Для немцев основная проблема состояла в том, что основные положения морского права были созданы еще во времена парусного флота. Естественно, они не учитывали специфический характер деятельности подводных лодок, для которых обеспечение скрытности было жизненно важной необходимостью.
Субмарина рассматривалась международными законами, как обычный рейдер, которому следовало соблюдать нормы призового права. То есть, обнаружив подозрительное торговое судно, лодка должна была всплыть, приказать транспорту остановиться, подойти к нему вплотную и отправить досмотровую партию. В случае обнаружения военной контрабанды, лодка имела право захватить транспорт или потопить его, предварительно обеспечив безопасность команды и пассажиров. Про безопасность самой лодки и ее экипажа ничего не говорилось.
Понятно, что вести войну на таких условиях подводные лодки просто не могли. Они должны были или вообще не атаковать торговые суда, или же атаковать их из-под воды без всякого предупреждения. Но, поскольку такие действия прямо и непосредственно нарушали международное право, соответствующее решение носило политический характер, и принимать его должны были не командиры лодок, а руководство страны.
Далее, вставала проблема нейтральных торговых судов. Если потопление британских «грузовиков» нарушало только нормы призового права, то атака без досмотра и предупреждения судов под нейтральным флагом была военным преступлением. Однако никто не мешал английским транспортам использовать чужой флаг – «просвещенные мореплаватели» считали это допустимой военной хитростью. Да и на судах, действительно принадлежащих нейтральным странам, могла перевозиться любая военная контрабанда.
Немцы попытались выйти из затруднительного в юридическом смысле положения, объявив 4 февраля 1915 года зону вокруг Британских островов запретной для мореплавания, но ни Великобритания, ни США (на 1915 год – лидер нейтралов) правомочность этого акта не признали.
В отношении задач своих подводных лодок немцы не определились почти до самого конца позиционного этапа войны.
Они могли принять два решения. Отказаться от использования подводных лодок против торговых судов и сосредоточить их усилия только на борьбе с боевыми кораблями неприятеля. Или же действовать в логике военной необходимости, то есть как можно быстрее перейти к неограниченной подводной войне. В конечном итоге, было принято последнее решение, но это произошло только при Э. Людендорфе, зимой 1917 года.
Соответственно только с февраля 1917 года о германской контрблокаде британской торговли можно говорить всерьез.
Для союзников – и, в значительной степени, для современной историографии – действия немцев на этапе неограниченной подводной войны являются военным преступлением, и они не скупятся на эпитеты типа «запятнавшая себя позором подводная лодка», «злодейство», «садистские наклонности немецких подводников» и т. д.
Я склонен считать, что те же аргументы, которые оправдывают английскую блокаду, оправдывают и немецкую контрблокаду. Если согласиться с Д. Ллойд-Джорджем, согласно которому, блокада есть единственный способ реализации господства на море, то контрблокада – единственный способ поставить его под сомнение.
Д. Ллойд-Джордж указывает, что если объявить блокаду вне закона, то нация, обладающая флотом, не сможет использовать свою морскую мощь как инструмент ведения войны, в то время как никто не подвергает сомнению право сухопутных держав применять армию для защиты своих интересов.
Это высказывание Д. Ллойд-Джорджа бесспорно, но оно нуждается в конкретизации. Английский премьер подразумевает нацию, обладающую надводным флотом, и настаивает на праве этой нации пустить свой флот в дело, воспользоваться им для выигрывания войны.
Но тогда, если объявить вне закона контрблокаду, получится, что нация, имеющая сильный подводный флот, не имеет права использовать его в войне, в то время как владелец надводных кораблей может применять их для защиты своих интересов.
Эти конструкции или одновременно верны, или одновременно ложны.
Блокада и контрблокада либо одинаково являются военными преступлениями, либо одинаково не являются ими.
Немецкие подводники не обеспечивали безопасность мирных граждан, которые могли оказаться – и оказывались – на атакованных ими кораблях. Но точно так же английские патрули не обеспечивали доставку хотя бы минимума продовольствия и медикаментов мирным гражданам Германии. Ситуация равная – за тем исключением, что английская блокада была неизмеримо более эффективной, нежели немецкая контрблокада.
Развертывание подводной войны
Оба указанных выше варианта: отказаться от атак торговых судов союзников или же атаковать их безо всяких ограничений – имели свои недостатки и свои достоинства. Единственное, чего никак нельзя было делать, это избрать что-то среднее, то есть, топить неприятельские и нейтральные транспорты «в пределах определенных правил». Компромисс, как известно, хуже любой из альтернатив.
Впрочем, германское руководство долго не могло решиться ни на что, даже на компромисс. Вопрос об использовании подводных лодок вызвал устойчивый конфликт в правительственных сферах Второго Рейха.
Адмиралтейство с самого начала настаивало на неограниченной подводной войне как единственной возможности проявить активность на море. Оно попыталось привлечь на свою сторону командование армии – сначала Э. Фанкельгайна, потом Э. Людендорфа. Генералы отнеслись к идеям моряков, по-юнкерски: то есть в целом положительно, но без излишнего фанатизма.
Министерство Иностранных Дел было категорически «против» и предупреждало, что уничтожение судов под нейтральным флагом повлечет за собой крайне негативную позицию США вплоть до вступления этой страны в войну. В этом вопросе статс-секретаря по иностранным делам Г. Ягова полностью поддерживал канцлер Т. Бетман-Гольвег.
Не одобряли неограниченную подводную войну и германские промышленники, прежде всего, такой влиятельный человек, как А. Балин.
Конфликтующие стороны поочередно уговаривали Вильгельма II, и кайзер регулярно менял позицию. Соответственно Германия то объявляла неограниченную подводную войну, то отменяла ее, то вдруг начинала соблюдать призовое право, то топила все, что оказывалось в запретной зоне, не исключая госпитальных судов.
• Четвертого февраля 1915 года кайзер на императорском смотре дал согласие на объявление военной зоны вокруг Великобритании.
• Двенадцатого февраля США в своей ноте возложили на Германию всю ответственность за нарушение нейтралитета по отношению к Америке и категорически запретили Германии какое-либо стеснение американской морской торговли. Т. Бетман-Гольвег без ведома Адмиралтейства добился у кайзера отсрочки начала подводной войны и в ответной ноте гарантировал США неприкосновенность американских судов. Далее, кайзер распорядился не топить также суда Италии, а затем и остальные транспорты под нейтральными флагами.
• Командиров подводных лодок министерские ограничения не устраивали, и они действовали на свой страх и риск. Результатом стало потопление «Лузитании» (смотри ниже) и «Арабика» и новый обмен нотами, причем Т. Бетман-Гольвег заявил кайзеру, что он не может «вечно стоять на краю вулкана». А. Тирпиц прокомментировал это следующим образом: «Мы продолжали кампанию в такой форме, при которой она не могла жить и в то же время не могла умереть».
• Двадцатого сентября германским лодкам было приказано прекратить нападения на торговые суда в британских территориальных водах, а в Северном море – придерживаться призового права.
• Четвертого марта 1916 года кайзер согласился с 1 апреля начать неограниченную подводную войну, но только против вооруженных пароходов. Двадцать четвертого марта, однако, торпедой был поврежден лайнер «Сассекс». Он не затонул, но при взрыве погибло около 50 человек. Соединенные Штаты пригрозили разрывом дипломатических отношений. Т. Бетман объявил командиру подводной лодки строгий выговор и дал распоряжение полностью следовать призовому праву: «В соответствии с общим принципом остановки, осмотра и уничтожения торговых судов, установленным международным правом, эти суда как в военной зоне, так и вне ее не должны топиться без предупреждения и без спасения человеческих жизней, если только они не будут пытаться бежать или оказывать сопротивление».
Р. Шеер в знак протеста немедленно отозвал свои лодки с позиций.
Эти метания прекратились лишь при Э. Людендорфе, который приказал с 1 февраля 1917 года использовать подводные лодки без ограничений.
В логике альтернативной истории можно порассуждать, что было бы, если бы немцы начали неограниченную подводную войну двумя годами раньше – в 1915 году, а не в 1917-м. На мой взгляд, эта альтернатива не является содержательной.
С самого начала войны на море сложилась «мэхэновская» расстановка сил: Великобритания удерживает позицию «мирового перевозчика», военный флот «претендента» блокирован, коммерческий флот «претендента» либо интернирован, либо заперт в своей прибрежной зоне.
Можно сказать, что весь германский коммерческий тоннаж «условно уничтожен», не могут немцы использовать в своих целях и нейтральный тоннаж.
Подводные лодки (в предположении, что их достаточное количество) способны организовать контрблокаду, то есть, топить любые суда, английские или нейтральные, направляющиеся в британские порты. Поток грузов в Великобританию, естественно, начнет уменьшаться. Но контрблокада тем и отличается от блокады, что германская океанская торговля прерывается сразу и практически полностью, в то время, как британская только сокращается. Легко показать, что поток коммерческих грузов, достигающих Англии, будет падать по обратной экспоненте.
«Период полураспада» можно оценить только очень приблизительно, но самые оптимистические германские расчеты говорили о шести месяцах. Следовательно, германская контрблокада «в разы» отстает от английской блокады и по эффективности, и по темпу.
Расчетные кривые блокады и контрблокады
Пусть Ф(t) – поток коммерческих грузов, достигающих Англии, как функция времени; Ф(0) – исходный поток на начало неограниченной подводной войны. Тогда в первом приближении Ф(t) = Ф(0)exp(-αt). При очень успешных действиях немецких подводных лодок, полностью соответствующих расчетам германского Адмиралтейства, и при полном отсутствии британского противодействия α можно принять за 0,25 года-1. При этом поток устойчиво падает, грубо на 2,5 % в месяц, что намного больше, чем когда-либо удавалось подводным лодкам в Текущей Реальности. Имеем:
Нетрудно видеть, что подводная контрблокада со стороны «Претендента» всегда критически отстает от блокады побережья господствующим на море флотом «Перевозчика».
Интересно, что, даже если англичане вообще не будут бороться с подводными лодками противника, потери (то есть коэффициент α в формуле) с какого-то момента начнут падать по закону убывающего ущерба: судов в океане будет все меньше, встретить их лодкам будет все сложнее, значительную часть крейсерства субмарины будут бесполезно прочесывать океан. Сама скрытость подводных лодок делает их атаки стохастическими, а их воздействие на транспортный поток вероятностным.
В Текущей Реальности эффект контрблокады проявлялся достаточно слабо, и Великобритания столкнулась с действительно серьезным вызовом лишь весной 1917 года.
В рассматриваемой Альтернативе это произошло бы раньше, но с учетом числа лодок, которые немцы могли одномоментно иметь на позиции, никак не раньше поздней осени 1915 года. Таким образом, кризис морской силы возник бы раньше на год или год с небольшим. Реакция на такой кризис предсказуема: (1) покупка нейтрального тоннажа, (2) активное строительство своего тоннажа, (3) переход к системе конвоев, когда транспортные суда охраняются военными кораблями, (4) массовое производство эскортных кораблей из старых эсминцев, траулеров, шлюпов, яхт т. д., (5) постановка мин в узостях, через которые лодкам требуется проходить, в том числе активные минные постановки у мест базирования субмарин.
Мы приходим к выводу, что в этой Реальности резкое сокращение потерь торгового тоннажа при увеличении количества потопленных лодок произошло бы уже к середине лета 1916 года, а не к началу осени 1917 года, как в Текущей. Я не уверен даже в том, что интегральные потери тоннажа за всю войну были бы больше.
