Глава 18

О продутом чердаке и скрипучих уравнениях

26 день холодных вод, Риль Суардис

Шуалейда шера Суардис

Шу не слишком хорошо помнила, как вместе с Энрике и Бален добралась до гостиной Кая. В голове по-прежнему выл ураган, плакал дождь и кричал новорожденный брат, так что Шу не сразу разобрала, о чем ее спрашивает Баль. Услышала лишь знакомое имя, отозвавшееся приступом головной боли и страха.

– …кто там был, Бастерхази? – Баль склонилась над полулежащей на диване Шуалейдой и обеспокоенно заглядывала ей в глаза.

– Не знаю, – просипела Шу и обессиленно опустила веки.

Она правда не знала. Все так запуталось! Да, она вспомнила, что произошло в башне Заката тринадцать с половиной лет назад, когда родился Каетано. Но воспоминание запутало ее еще больше. Разве могла она, девочка всего двух с половиной лет, убить полпреда Конвента и десяток ни в чем не повинных людей? И почему ей упорно кажется, что виноват в нападении на маму был не тогдашний полпред шер Кельмах, а Роне Бастерхази? Откуда эта жуткая черно-огненная тень, ведь шер Кельмах был светлым, и его стихия – земля, а не огонь…

Шу сжала виски ладонями, чтобы хоть как-то ослабить боль. Казалось, голова превратилась в колокол, и каждый удар сердца отдается болезненным, ослепительным гулом.

– Тебе больно? – Поверх ее рук легли ладони Бален, и колокол несколько утих. По крайней мере, теперь Шу хотя бы могла говорить.

– Мне?.. Я хочу домой, в Сойку. Ненавижу… Боги, как я ненавижу интриги и тайны! Будь они все прокляты!

– Злится – значит жить будет, – усмехнулся бледный Энрике, подсовывая Шу стакан с водой.

Шу отпила, радуясь прохладе в ободранном горле и стараясь не шевелиться. Покачав головой, Энрике повел ладонями по глазам Шу, прикрывая ей веки, аккуратно убрал с висков руки ее и Бален, сам приложил ладони. Через минуту или две головная боль стихла. Шу расслабилась, открыла глаза и уперлась взглядом в капли пота на лбу и воспаленные глаза светлого шера. Четко обозначились тревожные морщинки у рта и между бровей. Жемчужное сияние жизни померкло и сжалось.

Шу стало стыдно.

– Прости. Нельзя быть такой эгоисткой.

– Во всем есть положительные стороны, – перебил Энрике, поднимаясь с колен. – Надо только их найти.

– Повезло, ты обнаружила свой Источник и сумела не отдать его Бастерхази, – продолжила Баль.

Шу вздрогнула. Бастерхази, опять Бастерхази! Но ведь его там не было! Или был?.. И зачем ему ее Источник?.. Боги, как же она умудрилась так запутаться, что даже не поняла сама, что башня Заката – ее Источник! Ведь все признаки налицо. Опьянение силой, непривычная легкость, воспоминание о рождении Кая – именно тогда она обрела дар, ведь родилась-то она пустой. Как она могла забыть даже об этом?

Года три назад Берри рассказывал о Пауке Тхемши, когда-то сумевшем украсть Линзу у одного из учеников, и о нескольких шерах-зеро, овладевших своими Источниками. До сих пор никто не разгадал, как Пауку удалось подчинить чужую силу, когда даже для законных владельцев Линза смертельно опасна.

Шу как наяву вспомнила ту лекцию – и светящее в раскрытое окно солнце, и крики чаек над морем, и увлеченного собственным рассказом гнома…

– …упоение силой приводит к помешательству. Представь себе лист на ветру. Нет, перо в урагане. Но не безобидное перышко, а острие атаки – средоточие стихии. Вон, посмотри. – Берри указал через окно на высокую скалу причудливой формы, в полулиге от берега. – Полтысячи лет назад мыс Крыло Сойки продолжался до Глухого Маяка, а не обрывался здесь, под крепостью. Крепость устояла только потому, что сама накрепко связана со стихиями и не противится магии, а впитывает ее. А ведь ничто не предвещало беды. Юноша-воздушник не отличался ни особой силой, ни особым умом. Я бы даже сказал, отличался его отсутствием, как свойственно многим чересчур прилежным и послушным ученикам. Он нашел какие-то шарлатанские манускрипты, уверовал в собственное великое будущее, попытался провести описанный шарлатаном ритуал – и вы видите результат. Нравится?

– Это красиво, – возразила Шу: по ночам обломанные скалы светились голубыми огнями, а в новолуние над морем поднимался призрак маяка, такого, каким он был много сотен лет назад.

– Красиво?.. Скорее страшно и опасно, – пожал плечами гном. – Никогда, ни в коем случае нельзя пытаться взломать Линзу грубой силой! Лучше вообще обходить ее стороной, если не умеешь творить и экспериментировать на ходу. Нарушить баланс и открыть путь стихиям просто. А вот по-настоящему слиться со стихией, принять ее целиком и не сгореть – под силу очень и очень немногим.

– Почему? Ведь если это была его сила, что могло ему помешать? – спросила Шу, пристально разглядывая торчащие из моря скальные обломки и представляя, какой мощи была буря.

– Он сам, ваше высочество. Самый опасный враг любого шера – он сам! – Берри назидательно поднял палец. – Источник не только из-за фокуса стихий называют Линзой: место рождения силы ставит шера перед самим собой. Мало кто из людей способен посмотреть себе самому в глаза и не сойти с ума, не утонуть в иллюзиях, не подчиниться собственным страстям…

– А гномы, получается, способны? – встрял Каетано.

– Гномы – дети Земли, – улыбнулся Берри. – Наша слабость – не страсти, а ржавчина и окаменение. Знаете, с каким скрипом шевелятся каменные мозги?

В качестве иллюстрации Берри нацепил сложенную из позавчерашней газеты корону, состроил зверскую рожу и пошевелил густыми бровями, одновременно топорща бороду и скрипя зубами.

Кай, Зако и Шу засмеялись, так он был похож на шарж Старейшины Дремстора из этой же газеты. А Берри продолжил:

– Слава Светлой, Линзы возникают редко. Намного реже, чем черные алмазы величиной с сундук. Слишком много условий: шер с латентным даром должен оказаться в блуждающем узле сети Ци-Рахмана в момент серьезного потрясения, идеально – смертельной угрозы, чтобы у него хватило мотивации пробудить свой дар. Само собой, на психику хозяина Линзы это воздействует не лучшим образом, что повышает угрозу при ее инициации. Однако эта угроза пока еще никого не остановила, что лишь подтверждает теорию: шеры слишком зависят от своей магии. Сами инстинкты шеров требуют наращивать магическую мощь, как будто только от этого зависит их жизнь.

– А разве нет? – спросил Каетано. – Чем сильнее шер, тем дольше и лучше он живет. Самым сильным шером был Роланд Святой, первый император!

– Самым сильным шером последнего тысячелетия был Ману Одноглазый, – покачал головой Берри. – Тем не менее, жизнь его была короткой и полной несчастий, предательства и потерь. Так что магическая мощь, ваше высочество, не делает человека счастливым.

– А я бы хотел иметь Линзу, – не унимался Кай. – Я бы тогда стал могущественным королем и завоевал Полуденную Марку!

– Попробовали бы завоевать и бесславно пошли в жертву Мертвому демону. Но сейчас мы говорим не о ваших грандиозных планах, а о необходимости думать головой. Всегда думать головой! А то ваши мозги будут скрипеть так же, как Ониксовый трон при попытке решить квадратное уравнение. Особенно, ваши высочества, требуется уметь думать головой, когда перед вами такое великолепное искушение, как Линза. Поверьте, история знает множество примеров, как у самых добрых, справедливых и разумных шеров полностью продувало чердак, едва они слышали слово «Линза». Ради этой мощи они творили такое, что Мертвый бы устыдился. Линза, ваши высочества – это искушение не меньшее, чем драконьи крылья и драконье бессмертие.

– Бессмертие? – ухватилась за новую мысль Шу.

– Вот о чем я и говорю, – покивал Берри. – Принято считать, что инициировавший Линзу тут же становится шером-зеро, а шеры-зеро, как принято считать, бессмертны. Не физически, хотя бы потому, что жить в одном и том же теле тысячелетиями надоест кому угодно, а духовно. В отличие от прочих шеров, зеро способны полностью сохранить память и личность при перерождении. Но это, друзья мои, уже тема следующей лекции. А теперь ваше прекрасное высочество, – гном подмигнул Шуалейде, – расскажет нам, что следует делать при обнаружении Линзы…»

Тогда Шу на полном серьезе заявила, что следует позвать дру Берри, который знает все на свете, и вместе с ним бегом бежать эту Линзу инициировать.

Сейчас же…

Сейчас Шу не понимала толком, жалеет она, что поддалась любопытству и полезла в башню Заката без малейшей подготовки, или нет. В смысле – а толку сожалеть? Уже полезла. И, если она правильно помнит слова Берри – теперь уже деваться ей некуда. Источник пробудился, и либо она инициирует его и подчинит себе, либо сойдет с ума или погибнет. Впрочем, вариант «инициировать и сойти с ума» тоже не исключен.

Хотя нет. Есть четвертый вариант. Связаться с Конвентом, запросить помощи в запечатывании Источника и навсегда отказаться от башни Заката…

«Ты должна взять ключ. Это твое наследство!» – прозвучал в ушах голос мамы.

Шу поежилась и взглянула на Энрике с Бален. Они, как и всегда, готовы были идти с ней куда угодно и защищать ее хоть от самого Хисса. И они погибнут или сойдут с ума вместе с ней, если она не справится. Так может быть, связаться с Конвентом?..

«Тогда уж проще сразу отдать Источник шеру Бастерхази. Ты не забыла, что именно он – полпред Конвента в Валанте? Именно ему поручат разобраться. И поверь мне, он – достойный ученик Паука Тхемши, уж он найдет способ получить и Линзу, и тебя к ней в придачу!»

Шу лишь поморщилась на слова мамы – воображаемой мамы? Или настоящей? После визита в башню Заката она уже не была так уверена в том, что мама умерла…

То есть… то есть – если она инициирует Линзу, то сможет вернуть маму?! Тогда все станет совсем иначе! Папа выздоровеет, у них с Каем снова будет настоящая семья… Да, у них будет настоящая семья!

– Это мой Источник, – твердо сказала Шу, вскочив с дивана. – Я справлюсь. Я – Суардис!

– Ни мгновения в тебе не сомневался, – кивнул Энрике.

– Где носит Берри? – под нос проворчала Бален.

Шу хотела переспросить, с какой стати ему приходить сюда и где носит Кая, как дверь отворилась, и показался гном в прожженном химикатами фартуке поверх изумрудной шелковой сорочки с кружевами. Канареечные бриджи, полосатые чулки, домашние туфли с загнутыми носами и толстый фолиант под мышкой дополняли его наряд.

– Ну-с, и что ваше высочество изволили позабыть в башне Заката? Или ваше высочество не видели замка и печати Конвента?

Дру Бродерик, уперев кулак в бок, нахмурил мохнатые брови. Ухоженная рыжая борода, заплетенная в сложную косу с бусинами, сердито топорщилась. Но забавным Берри мог бы показаться только тому, кто ни разу не видел утренней разминки в Сойке, где гном запросто разделывал на котлеты ветеранов гвардии.

Шу промолчала. Печати она действительно не видела, потому что дверь просто открылась. Сама. Но толку возражать и оправдываться Шу не видела тем более.

– Я рад, что вашему высочеству повезло. Не стоило мне надеяться на ваше благоразумие. Хорошо хоть, удача не подвела.

Шу вопросительно взглянула на гнома, но он проигнорировал ее любопытство.

– Так вы знали про Источник, дру Берри? – не пожелала мучиться неизвестностью Баль.

– Предполагал, – сердито ответил гном и сочувственно глянул на Шу. – Ваше высочество помнит, что я говорил о Линзах?

– Помнит. Но вы не говорили, как можно инициировать Источник.

Взгляд притягивала книга. Не может быть, чтобы Берри принес ее просто так! Наверняка там есть не шарлатанский рецепт! Хотя бы подсказка!

– И не скажу, ваше высочество. Увы. – Гном вздохнул. – Не существует трудов шеров, прошедших сквозь Линзу.

– Как? А что тогда… – Она кинула выразительный взгляд на фолиант.

– Только труды учеников или историков. Но и тут есть много интересного. Не уверен только, что особо полезного, – вздохнул гном. – Если послушать, что говорят эти многомудрые шеры, нет ничего проще, чем договориться с точкой преломления. Но, как видите, сии многомудрые мужи не могут договориться даже между собой, как назвать явление. Более того, кто-то утверждает, что это не явление, а существо или сущность, пространство, концепт, постулат, путь… Один хмирец даже книгу об Источниках так и назвал: «Дао». В общем, сколько исследователей, столько и мнений.

– Тогда, может быть, мне и не стоит это все читать? Ты же сам говорил, надо подходить творчески, не бояться экспериментировать…

– Надо, ваше высочество. Считайте это тренировкой для мозга. Пусть ни одна книга не даст вам точного рецепта, но может подсказать направление. В любом случае вы достаточно смелы и неординарны, чтобы у вас был хороший шанс справиться.

– Неординарны?.. – переспросила Бален.

– Именно, – усмехнулся гном. – Все шеры, инициировавшие Линзу, сходятся в одном. Они и до того были изрядно ненормальными.

Дру Бродерик подмигнул Шу и, отвесив поклон, покинул комнату. Лишь когда за ним закрылась дверь, шеры опомнились.

– О боги, – всполошилась Баль. – Ведь сегодня приезжает кронпринц! А завтра Весенний бал… и темный шер…

– Тише, Белочка. – Энрике, по обыкновению, был островом спокойствия. – Если темному шеру остро необходимо нас убрать, мы все равно ничего не сделаем. Но, согласись, он мог провернуть это, не дожидаясь сегодняшнего утра. Да ему достаточно было вчера чуть-чуть «ошибиться», помогая ее высочеству выйти из срыва. И никто бы ничего не доказал, после вчерашнего выброса в Риль Суардисе можно спрятать полсотни камлающих шаманов.

«Убрать нас…» Злые боги… Она так и не сказала Энрике и Бален, как именно провела прошлую ночь. А за помехами они не рассмотрели не камлающих шаманов, а самого шера Бастерхази, который на порядок опаснее сотни, нет, тысячи шаманов. Вот как теперь ей признаться? Тем более после того, как узнала об Источнике, Шу не то чтобы усомнилась в бескорыстии темного шера – в него она никогда и не верила, – но начала понимать, что именно ему нужно.

Не место фаворита при Шуалейде, которая пока не имеет никакого политического веса. О нет! Ему нужно кое-что куда более редкое и привлекательное! Ему нужен Источник. Берри не зря говорил, что Источник – непреодолимое искушение для любого шера, а уж если этот шер – темный и ученик Паука…

Да уж. Кажется, кто-то этой ночью совершил ужасную глупость.

Хорошо хоть, Бастерхази не получил с нее никаких клятв. Обещание места фаворита императрицы не считается.

– Значит, ничего не сделаем… – повторила за Энрике Шу. – Какого ширхаба ты об этом молчал?!

Шу понимала, что злится вовсе не на Энрике, а на саму себя. Наивная дура! Отомстила Люкресу, завела союзника и получила удовольствие, да? А «попалась в лапы темному шеру» не хотите? Этой ночью она имела возможность убедиться в том, что шер Бастерхази плевать хотел на все ее ментальные блоки – раз, на защиту покоев принца – два, на обоих Герашанов, Ристану, Люкреса и Конвент – три… Ширхаб нюхай эту темную сволочь! Мерзавец! Провел ее, как ставридку на блесну!

– А какой смысл об этом говорить, Шу? – Энрике пожал плечами. – Мы живы, ты в здравом уме. Значит, или Бастерхази не принимает тебя всерьез, или у него на тебя другие планы. Что куда более вероятно.

Под проницательным взглядом Энрике Шу залилась жаром, но ни слова не сказала. Не будет она признаваться в собственной дури! Не будет! Просто не станет доверять Бастерхази совсем. Никогда. И научится держать ментальные щиты. В конце концов, она Аномалия или дысс ширхабов?!

– Энрике, перестань уже, – возмутилась Бален. – Послушать тебя, так надо сложить лапки, идти в Рассветную башню и ложиться на алтарь.

– Все! Хватит! – потребовала Шу. – Я поняла – дело труха. Бастерхази наверняка нужен именно Источник, он же не мог его не обнаружить под собственным носом столько лет, так?

– Не мог, – кивнул Энрике.

– Значит, нам нужно убрать его раньше, чем он доберется до Шу, – резюмировала Бален. – Вряд ли он принимает всерьез меня, так что я справлюсь.

– Ты с ума сошла? Не вздумай! – прикрикнула на нее Шу. – Мне нужна ты, живая и в своем уме, а не притворяющееся тобой умертвие. Я справлюсь сама. Вы поняли, оба? Я запрещаю вам трогать Бастерхази!

– Сколько страсти, – покачал головой Энрике, и Шу задумалась на миг: а в самом ли деле Энрике проспал все самое интересное или только сделал вид, а на самом деле все знает? Он такой, он может.

– Да, столько страсти. Я не могу потерять вас, а сейчас сунуться к темному в пасть для Белочки…

– Ты меня недооцениваешь, – сердито сверкнула клычками Баль.

– Это ты недооцениваешь Бастерхази. Я видела его… без прикрытия, понимаешь? Он… там не вторая категория, Баль. Там… там такое…

Шу поежилась и едва не заплакала – от сожаления, что «такое» не станет ручным, не будет больше ластиться к ней, не поцелует ее, не укроет одеялом из звездных фиалок… Проклятье! Он еще худший лжец, чем Люкрес!

– Я ненавижу Бастерхази, – заявила она, выпрямив спину и задрав подбородок. – Он не получит ничего. Ни-че-го! Пусть планирует хоть до второго явления Мертвого!

Пол плавно покачнулся и ушел из-под ног, мир окрасился сине-сиреневыми тонами. Родные, уютные потоки магии снова поднимали ее под облака. Но на сей раз – не пьяную девочку, а собранную, целеустремленную шеру.

– Совсем другое дело, – кивнул Энрике. – Иногда тебе полезно злиться.

– Я думаю, мы зря волновались насчет платьев, – поддержала супруга Бален. – Тебе можно идти на бал прямо так, успех обеспечен.

– Ширхабов бал! Ширхабов Люкрес! – опомнилась Шу. – В чем я буду сегодня встречать свору столичных шакалов?!

– Найдем, – твердо пообещала Бален. – Драгоценности у нас есть, платье сотворим. Энрике, тебе не надо пойти к Бертрану?

– Или к ширхабу лысому, – усмехнулся капитан. – Готовьтесь к сражению, мои прекрасные дамы. И пока не покидайте покоев Каетано, здесь есть хоть какая-то защита.

– А где сам Кай? – наконец-то вспомнила о брате Шу.

– У герцога Альгредо. Боюсь, пока Каетано не убедится, что с тобой ничего не случилось в башне Заката, толку от их уроков не будет.

– А Мануэль Наба там же?

– Свиту Каетано отпустил по домам до конца занятий. Так что думаю, Наба в своем столичном доме, с матерью.

– Он мне нужен, Энрике. Пошли за ним. И успокой Каетано, ладно? Не говори ему пока об Источнике, я сама. Потом.

Энрике лишь пожал плечами: потом так потом. И ушел, оставив их с Бален ломать голову над вечерним нарядом. Шеру Исельду звать не стали – уж слишком ее представление о красивом платье отличалось от того, что Шу вчера видела на придворных дамах. Так что последней возможностью сотворить что-то подходящее для бала оставались модные журналы и Мануэль Наба. В конце концов, раз уж в друзьях у Кая оказался настоящий столичный модник, надо этим пользоваться.