Глава 19

Саксони

Роды были в некотором смысле подобны бандам.

Они существовали по одному в каждом крупном городе каждой страны. Их Господа несколько напоминали смотрящих – разве что не занимались убийством. Обычно.

С самой войны ни один Мастер не разговаривал с другими Мастерами за пределами своего Рода. Это было попросту небезопасно. Никому нельзя доверять. Риск всегда становился слишком велик. Потому они держались сами по себе, не делясь тайнами и не обмениваясь заклинаниями. У каждого Рода были свои традиции. Никто из них не желал делиться с другими.

Однако сейчас Саксони собралась встретиться с гранкийским Родом и впервые увидеть других Мастеров помимо собственных Родичей.

Лес вокруг священного храма занимал чуть больше трехсот акров. Здесь росли деревья с корой странного цвета – зеленовато-бурой на стволе и ярко-зеленой на ветвях. Их листья напоминали листья клевера, а корни тянулись по поверхности земли, точно плети водорослей. Сама почва представляла собой магическую пыль. Такая пыль покрывала бурую землю столь густо, что ее исконный цвет становился почти не виден. Сам же магический слой напоминал мокрый песок под полуденным солнцем. Когда они ступали по нему, позади оставались светящиеся отпечатки ног. Следуя этим отметкам, можно было вернуться обратно той же дорогой.

Саксони не могла отделаться от мысли: будь это в Крейдже, фокусники бы в мгновение ока расхватали и продали этот песок.

Род жил не в священном храме, а под ним. Мать Карам настойчиво указала им не приближаться к ступеням древнего монумента, чтобы не навлечь на себя злую участь. Спутники сразу решили: делать этого не следует. Поэтому они должны были найти у его подножия потайной вход, через который можно безопасно пройти в обитель их союзников.

Четверо шли через лес. Рядом с Уэсли шагал Фальк, притворяясь, будто в сражении от него может быть какой-то толк.

Неожиданно Карам остановилась и носком ботинка начертила в пыли косой крест, обозначив их местоположение светящейся меткой на земле.

В руке у девушки было ожерелье, некогда принадлежавшее отцу: украшение дала им мать Карам в качестве указателя пути. Хотя Карам цеплялась за ожерелье скорее так, словно оно не давало воительнице рухнуть замертво.

– Это здесь, – сказала она.

Подвеска ожерелья ярко сияла. Карам пригнулась к земле.

– Я вижу только песок, – заметил Уэсли.

– Конечно. – Карам внимательно изучила отмеченную точку. Потом повела рукой над самой землей. – Такие, как ты, и не должны видеть подобные вещи. Иначе какой же это был бы тайный ход?

– Такие, как я… – повторил Уэсли.

Саксони склонилась рядом с Карам – так близко, что их колени соприкасались. Тепло от ее близости дурманило голову.

– Я чувствую магию, – сказала Саксони. Карам взяла ее за руку и приложила к земле в центре начертанного креста. Почва была горячей. Этот огонь ощущался так же, как тот, что Саксони могла пробудить в себе. Он пульсировал. Когда ладонь Саксони покрылась по́том, частицы магической пыли прилипли к ее линии жизни.

Саксони отдернула руку. Карам некоторое время подержала собственную ладонь над магической точкой, а потом сжала в кулак. Магическая пыль взвилась ей навстречу, образовав веревку. Когда Карам встала и потянула за этот новосозданный канат, пласт земли откинулся, словно люк, открыв ступени.

– Иди первой, – обратилась Карам к Саксони. – Будет лучше, если они увидят дружеское лицо.

– Я им не друг.

– Значит, лучше, если они почувствуют кого-то такого же, как они.

– Я не такая, как они, – возразила Саксони.

Карам лишь резко выдохнула, предупреждая, что глупостей не потерпит. Этот выдох прозвучал в равной степени угрожающе и притягательно. Хотя, быть может, притягательным он был только для Саксони. Тавия смотрела озадаченно, а Уэсли просто вел себя как обычно – то есть как болван.

– Если не прекратишь дурить, я скину тебя вниз, – пригрозила Карам.

– Любой предлог, лишь бы дотронуться до меня? – Саксони подмигнула ей и ступила в потайной ход.

Выстрелы прозвучали неожиданно. Звук громом отдался в ушах Саксони. Она быстро метнулась назад – из безопасного прохода прочь через лес, петляя между деревьями, точно перекати-поле.

Девушка успела заметить лишь размытые силуэты странных нападающих, прежде чем их магия швырнула ее к стволу дерева. Саксони слышала выстрелы и отдаленный скрежет клинков, но не могла подняться.

Глава не мог последовать за ними в священную землю. Ему попросту неоткуда было узнать. Кроме того, ни один Мастер не стал бы проливать кровь в святом лесу – особенно кровь тех, кто пришел сюда как союзник.

Саксони попыталась осознать происходящее и оперлась ладонью о землю, чтобы собраться с телесными и душевными силами.

Ее рука провалилась сквозь почву. Лес начал меркнуть.

Саксони моргнула и едва успела смутно увидеть Карам. Та с криком бежала к Мастерице. Вдруг все вокруг потемнело.

Мир сместился.

Вдали воздвиглись огромные башни, увитые цветущими лозами. Под ногами была земля, поросшая травой и готовая принять в себя лезвие плуга. В спокойном воздухе чувствовался аромат апельсиновых цветов с ближних ферм.

Саксони уже не была в Гранке.

Она находилась в Ришии.

Это было подобно сну. Только вот девушка бодрствовала и гадала: ей, во имя Огневрат, проснуться теперь?

Слезы катились по щекам Саксони за воротник рубашки, пока шея не промокла. Она не знала, почему плачет и откуда взялся этот неожиданный прилив эмоций, как будто какая-то огромная сила всколыхнула ее чувства. Однако, несмотря на то что кожа намокла от слез, регалии на груди Саксони горели. Внутренний огонь прожигал ее кости и сухожилия.

Магия девушки казалась ошеломляюще пробужденной.

А потом, словно соткавшись из ветра, до ее слуха донесся голос бабушки:

– Ты в безопасности.

Волосы амджи цвета темного металла были заплетены в косу, спускавшуюся ей на спину. Улыбка женщины была нежной, но серебристые глаза жестко поблескивали. Она была облачена в белое платье, колыхавшееся на ветру. Голос бабушки звучал так, словно был создан из воды или магии. Или из того и другого.

Рядом с ней стоял весь ришийский Род.

Семья. Армия.

И тут до Саксони дошло: ее бабушка выглядит как воин. Амджа приняла вид Госпожи, хоть и не является таковой.

– Это сон? – спросила Саксони. – Как я оказалась здесь?

– Мы беспокоились о тебе, – ответила амджа. – Мы почувствовали, когда ты использовала темную магию, рискуя навлечь проклятие на всех нас. В тот день небеса плакали, а сила в наших жилах казалась нам свинцом.

Саксони постаралась держать голову прямо, не пряча лицо от стыда. Она знала: вторжение в мозг Эйрини было риском. Однако девушка питала глупую надежду, что Сонм Богов избавит ее Род от лишней скорби.

– Амджа, это был единственный способ. Ты не понимаешь…

– Мы понимаем, что ты сейчас у смотрящего. Он держит тебя в своих когтях. – Бабушка протянула руку и взяла Саксони за руку. – Ты заблудилась, как я и опасалась, и подвергла нас всех опасности.

Саксони сделала вдох.

– Я делаю это ради нас всех, амджа. Ради Зекии. Тот эликсир, о котором я тебе говорила, – это действительно новая магия. Данте Эшвуд держит у себя в плену Мастеров. Я думаю, Зекия в их числе. Уэсли и остальные хотят помочь мне найти ее.

– Невозможно! – воскликнула ее амджа. Рядом с нею зашевелились все Родичи. Саксони чувствовала их силу. Их боль и ярость. Мастера горевали по Зекии так же сильно, как она сама. Род был связан чем-то более глубоким, чем кровь. Госпожа являлась нитью, которая соединяла силу, живущую внутри каждого из них. Когда Зекия исчезла, они словно лишились какой-то части собственного «я».

Они хотели вернуть ее – так же, как и Саксони. Родичи просто не верили, что это возможно.

– Это правда, – сказала девушка. – Уэсли и остальные помогут мне спасти ее.

– Это грязная ложь для того, чтобы заманить тебя в ловушку – так же, как они пытались поймать нас всех во время войны! – бросила амджа. – Им ни за что нельзя доверять. Они хотят лишь взять нашу магию и использовать эту силу ради своих целей.

– Ты ошибаешься, – возразила Саксони. – Ты не знаешь всего, амджа.

«Ты не знаешь Карам», – хотела произнести она. Того, что прекрасная воительница, согласно своему священному долгу, обязана была защищать Мастеров. И даже не будь у нее этого долга, Карам все равно последовала бы на край земли ради защиты Саксони.

Амджа не знала, что добрые люди могут жить и в Крейдже – и вообще где бы то ни было за пределами их Рода. Война оставила на теле и душе бабушки слишком много шрамов. Женщина не знала, что люди не делятся на исключительно злых и исключительно добрых. Что могут существовать такие люди, как Тавия – девушка являлась лучшей фокусницей Уэсли и одновременно лучшей подругой, какая когда-либо была у Саксони.

– Я обещаю, что смогу вернуть Зекию, – продолжила Саксони. – Я смогу восстановить то, что осталось от нашей семьи. У нас есть армия фокусников. Сейчас мы идем, чтобы призвать гранкийский Род на помощь в нашей борьбе против Эшвуда. Когда мы достигнем твердыни Главы, я покончу с ним и спасу Зекию.

– Ты погубишь себя в попытке сделать это, – возразила амджа. – Его сила слишком велика. Ты забываешь, что я видела его прошлое. Я была там, когда разразилась война.

Саксони не забыла. Она не смогла бы забыть.

– Даже если вы сможете сравняться с ним по силе, этим фокусникам нельзя доверять. Смотрящему Крейдже нельзя доверять, – предупредила амджа. – Ты должна убить его, прежде чем он убьет тебя. Смотрящий, словно змея, выжидает нужного момента, чтобы нанести удар. Убрать его – вот единственная победа, на которую мы можем надеяться.

Жуткое ощущение зародилось в животе у Саксони.

Не то чтобы она действительно намеревалась стать союзницей Уэсли или позволить ему занять место Главы и заправлять магической торговлей по всей Усхании. Но убить юношу сейчас? На глазах у всех? На глазах у Тавии?

В том поезде приехали десятки фокусников. Они мгновенно обратятся против Саксони, а ее лучшая подруга возглавит их в своей справедливой ярости. И лишь Сонму Богов ведомо, как поведет себя Карам, если Саксони кого-то убьет на священной земле. Если девушка лишит жизни кого-то, кто им помогает – лишь потому, что может это сделать. По простой причине: так велела ее бабушка.

– Уэсли на моей стороне, – сказала Саксони. – Если наступит момент, когда это изменится, я разберусь с ним. Но до тех пор мне нужна его помощь.

– Он должен умереть, – настаивала амджа. – Прежде, чем смотрящий сможет тебя предать. Не позволяй ему очаровать тебя. Этот парень принесет лишь войну и смерть. Такова его судьба. Это становится понятно с первого взгляда на его лицо.

Саксони стряхнула руки бабушки.

Мастерица была готова убивать ради выживания и когда это необходимо, но сейчас убийство Уэсли не было оправдано ни тем, и другим. И уж точно не оправдано судьбой.

И кроме того, Саксони не доверяла тому, что можно прочесть по лицам людей. Лица лгали и редко бывали открытыми – их всегда прикрывал тонкий слой какого-нибудь притворства. Вместо этого Саксони судила людей по исходящему от них ощущению. По своему внутреннему чувству. По тому, как в их присутствии у нее внутри воцарялось либо спокойствие, либо тревога.

Именно так она узнавала Карам – при любом соприкосновении с нею внутри у Саксони все внезапно вздрагивало. Это говорило Саксони одно: вечно резкая и покрытая синяками Карам на самом деле являлась хорошим человеком. Или, по крайней мере, слишком хорошим для нее, Саксони.

В присутствии Уэсли кончики ее пальцев холодели, а сердце начинало гореть, успокаиваясь лишь после большой кружки отвара из имбирного корня. Это твердило девушке: он, вероятно, был хорошим в той же степени, в какой и плохим. Юноша, скорее всего, еще не определился, каким же ему выгоднее быть.

– Ты должна отпустить меня, – сказала Саксони. – Мне нужно вернуться. Кажется, там на нас напали.

В серебряных глазах амджи сверкнуло нечто, чего Саксони никогда прежде в них не видела. Быть может, гнев из-за упрямства внучки, которая раньше никогда не шла против желаний бабушки и даже не говорила не в свою очередь.

– Саксони, – произнесла амджа. Ее голос звучал мягко и спокойно. Слишком ровно, чтобы поверить в подлинность этого спокойствия. – Я не хочу терять третью из детей моей дочери и не позволю тебе рисковать жизнью ради дурацкой затеи. Теперь, когда Зекии нет, за безопасность Родичей отвечаю я. Я буду защищать тебя любой ценой.

– Довольно, амджа! – крикнула Саксони. – Отпусти меня отсюда немедленно. Я должна помочь своим друзьям!

Отчаянное желание уйти отсюда подкатывало к горлу Саксони словно тошнота. Услышанные выстрелы эхом отдавались в голове – как и образ бегущей к ней Карам. Оставаться в этом месте грез было неправильно. Саксони знала: если она не уйдет отсюда как можно скорее, случится нечто ужасное. А может быть, уже случилось.

– Убей смотрящего и возвращайся к нам, – молила ее амджа.

– Я не убийца, – ответила Саксони и взглянула в небо в надежде, что от ее слов заклинание бабушки каким-то образом рухнет и она вырвется из этого иллюзорного мира.

Девушка закрыла глаза, всей душой желая, чтобы вокруг снова образовался лес, а она сама оказалась в Гранке – рядом с Карам.

– Саксони…

Голос бабушки стал далеким. Уже не ветер, а эхо ветра. Тающая в воздухе рука протянулась к Саксони, но та вдруг оказалась за пределами досягаемости.

Небо застонало. Саксони подняла руку, чтобы потрогать свой затылок. Пальцы стали влажными. Кровь потекла по линиям ладони. Даль больше не была мирной. Тихие ришийские фермы утонули в криках.

Саксони уже не чувствовала запаха апельсиновых деревьев, зато ощутила пороховую гарь, дым и запах лесной почвы.

Не открывая глаз, Саксони выкрикнула в темноту:

– Я не убийца!

– Ужасно жаль, – отозвался кто-то. Не ее бабушка или кто-то из Родичей, но тем не менее этот голос был знакомым. Жесткий крейджийский выговор и почти неприкрытое нахальство.

Уэсли.

Саксони открыла глаза и обнаружила, что снова находится в гранкийском лесу. Она чувствовала под руками листья и почву; ощущала разлитый в воздухе запах.

Смотрящий стоял перед ней, озабоченно хмурясь. Его костюм был испачкан землей и кровью. Рядом с ним тяжело дышавшая Тавия прятала один нож за другим в потайные разрезы на одежде и ботинках. Потом она опустилась на землю рядом с Саксони и спросила:

– Ты в порядке?

Девушка кивнула, хотя сомневалась, что это правда.

Гранкийские Мастера окружали их, словно воины. Их яркие одеяния свободно колыхались вокруг тел. На некоторых надеты рубашки, на других – нет. Их регалии отблескивали золотом на смуглой коже в свете солнца. У мужчин на головах были яркие повязки; женщины носили узорные украшения наподобие тех, что Саксони видела на Карам.

Их присутствие сразу же наполнило Саксони ощущением покоя и родства. Она почти видела внутренним взором времена, предшествовавшие Войне Эпох, которая заставила их всех скрываться. В эти времена их не использовали как разменную монету; не существовало ни Глав, ни их подданных-мошенников. Магия распространялась свободно, а во всех странах Мастеров чтили как святых.

Никому из них не нужно было бояться или смотреть, как умирают дорогие люди. Гранкийские Мастера выглядели бесстрашными и смертоносными – и не в последнюю очередь оттого, что были окружены мертвыми телами. На земле вокруг них валялось не менее дюжины трупов. Эти мертвые были не Мастерами, а странными врагами. Враги напали в тот самый миг, когда волшебство амджи затянуло девушку в иллюзорную Ришию.

Саксони прикусила губу.

– А где…

– Я здесь, – сказала Карам, словно прочитав мысли Саксони. Та повернулась на голос. Несколько Мастеров расступились, давая ей возможность увидеть Карам. Воительница сидела на земле, прислонившись к стволу дерева – почти точно так же, как сама Саксони. Лицо Карам, как обычно, было в синяках, хотя и несколько грязнее обычного. Однако ее рука была прижата к боку. Из-под ладони расплывалось кровавое пятно. Саксони стиснула зубы. Карам ударили ножом или выстрелили в нее, а Мастерица в этот момент находилась в мире грез и не могла ей помочь. Девушку уже начало тошнить от этого ощущения. Тавия положила руку Саксони на плечо, помогая подняться на ноги.

– Что случилось? – спросила она.

– Ты решила вздремнуть, а мы попали в засаду, – ответил Уэсли.

– Я не спала, я… – Саксони замолчала. Она не смогла закончить.

«Я оказалась перенесена своей бабушкой в мир памяти. Там она пыталась убедить меня убить тебя и бежать обратно домой, в Ришию», – это прозвучало бы совершенно безумно.

– Я думаю, Глава попытался пробраться в мой разум, – солгала она.

Уэсли прищурился. Саксони явственно прочла на его лице недоверие и подозрение.

– Каким образом?

Саксони сглотнула.

– Я почти ничего не помню. Просто ощущение темной магии.

Тавия подняла брови:

– Ты уверена, что тебе не почудилось?

– Или не приснилось, – добавил Уэсли.

– Она сильно ударилась головой, когда налетела на это дерево, – согласилась Тавия. Саксони пожалела, что у нее нет сил метнуть в них огненный шар.

– Это был поединок разумов, – отозвалась она. По сути, это не являлось ложью. – Глава пытался переманить меня на свою сторону. Давал ложные обещания и сулил награду за то, чтобы я обратилась против тебя.

– Это могло бы объяснить атаку, – вслух подумал Уэсли. – Разделяй и властвуй. Глава посылает людей отвлечь нас, а тем временем сам является нашей Мастерице.

Саксони указала на павших врагов вокруг.

– Они явились от Главы?

Тавия кивнула:

– Похоже на то. Но он послал всего двенадцать человек. У них не было ни единого шанса против нас. К счастью, в Гранке у Эшвуда немного людей, но все равно – этот ублюдок знает наше местоположение.

– Может быть, он догадался об этом из-за происхождения Карам, – предположил Фальк. – Иначе он никак не мог бы узнать, куда мы отправи- лись.

– Да, – обронил Уэсли, поворачиваясь к прислужнику с плохо скрытым недовольством. – Полагаю, никак не мог.

– Как бы то ни было, повезло, что мы оказались здесь и спасли вас, – вмешался один из Мастеров.

Он был младше Саксони, но крепко сложен: с широкими плечами и суровым выражением на юном лице – как будто юноше с детства пришлось привыкать быть сильным. Его окровавленные пальцы сомкнулись на рукояти меча с четырьмя крючковатыми лезвиями, судя по их виду, эти клинки внесли немалый вклад в сражение.

Уэсли закатил глаза и сунул свой пистолет обратно за пояс.

– Меня не требуется спасать, – заявил он. Мастер скопировал выражение лица смотрящего.

– У усханийцев странная манера говорить «спасибо». Я ожидаю, что ты отдашь этот жизненный долг. Если я когда-нибудь окажусь на прицеле, можешь получить эту пулю вместо меня.

Уэсли, похоже, обиделся.

– Я предпочитаю нажимать на курок.

– Арджун, – произнесла Карам, обращаясь к Мастеру. Он обернулся к ней. Губы парня вздрогнули, словно он пытался проглотить что-то горькое. Тяжелое молчание повисло между ними.

– Мы признательны вам, – сказала Карам.

– Ты медлительна, – отозвался он.

В его голосе звучала та же самая непреклонная суровость, что и у Карам, как будто они являлись двумя сторонами одной монеты.

Это был друг детства Карам, покинутый ею когда-то давным-давно. Тот, кто знал Карам с той стороны, которую Саксони еще не видела. И похоже, эта сторона Арджуну не очень-то нравилась.

– Похоже, Крейдже все-таки не самое лучшее место для повышения боевых навыков, – продолжил он.

В этом уколе не было ничего смешного. Однако Карам фыркнула, удержавшись от едкого ответа, который, как ясно видела Саксони, просился девушке на язык.

– Если хочешь, я подойду к тебе и покажу, чему именно я научилась на улицах Крейдже, – предложила Карам.

Она попыталась встать, но втянула воздух, крепче прижимая руку к боку. Саксони вздрогнула.

– Значит, в Крейдже тебя не научили правильно стоять, – сказал Арджун и повернулся к Саксони: – Ты должна исцелить ее. Мы не можем проливать кровь возле святого храма, а наша Госпожа ждет.

– Твоя забота согревает мое сердце, – проворчала Карам. Саксони направилась к ней. Мастерица изо всех сил старалась не смотреть на мертвецов, но их лица невольно притягивали ее взгляд. На каждом из этих лиц начертано изумление и даже потрясение, как будто они даже не рассматривали иного исхода боя, кроме своей победы.

Они были одеты в темно-синее. Руки открыты до плеч. В этих руках убитые все еще сжимали мечи, пистолеты или магические мешочки. На запястьях у каждого начертан символ: прямые линии соединялись в странный разомкнутый круг, разрезанный посередине – так, что он почти напоминал глаз. Саксони остановилась. Сердце девушки забилось сильнее.

Она слишком хорошо знала этот символ.

– Они были Мастерами? – спросила она, снова поворачиваясь к Уэсли. Но ответ девушка знала еще до того, как смотрящий высказал его вслух.

– Нет. – Уэсли покачал головой. – Но у них были очень сильные амулеты. Эшвуд хорошо вооружил своих людей.

«Я не хочу терять третью из детей моей дочери. Я буду защищать тебя любой ценой».

Не это ли имела в виду амджа? Не стал ли мир грез лишь отвлекающим маневром?

Нет. Саксони не могла поверить в это. Амджа не была способна на подобные вещи. При виде этих символов Саксони вздрогнула. Однако девушка подавила это чувство, переступила через мертвые тела и поспешила к Карам.

– С ней все будет хорошо? – спросила Тавия. Саксони опустилась на колени рядом с Карам и кивнула – хотя не была уверена, что сейчас у нее найдутся силы на исцеление. Голова девушки все еще шла кругом от удара о дерево.

– С ней все будет в порядке, – сказала Саксони. – Это лишь поверхностная рана.

– На самом деле она достаточно тяжелая, – возразила Карам, откидывая голову, чтобы взглянуть на Тавию. – Мне кажется, она глубокая.

Тавия поморщилась. Саксони заподозрила, что Карам именно этого и добивалась. Вероятно, она была ранена при спасении Тавии – заслонив ее от ножа или ударного амулета, как и положено истинной героине. Только при таком раскладе столь проворная воительница, как Карам, могла получить подобную рану – в то время как Тавия осталась невредимой. И Карам не даст Тавии слишком быстро забыть об этом. Как бы то ни было, выражение виноватости почти сразу исчезло с лица Тавии. Фокусница просто пожала плечами, сказав:

– Полагаю, теперь мы квиты.

Карам даже рот приоткрыла от возмущения.

– Когда это ты подставилась за меня?

Саксони приподняла рубаху Карам. Кровь сочилась из-под ребер и стекала до талии. Рана была обширной, но не глубокой – не самой тяжелой из тех, которые приходилось видеть Саксони. И уж точно не самой тяжелой из всех прошлых травм Карам.

– Я, по сути, спасла вас тогда возле станции, – ответила Тавия. – Следовательно, теперь мы в расчете.

– В последний раз – я не нуждаюсь в чьем-то спасении, – вздохнул Уэсли. – И никогда не нуждался.

Они не обратили на смотрящего внимания.

– Я получила пулю в ожидании, пока ты вскроешь сейф, – напомнила Карам. – А значит, ты уже была мне должна.

Тавия помедлила, потом заявила:

– Знаешь, нам не следует подсчитывать, кто кому должен. Что такое пуля-другая в отношениях между друзьями?

– Мы не…

Саксони прижала ладонь к ране Карам.

– Хей реб, – проворчала Карам. – Просто залечи ее уже.

Ее смугло-коричневая кожа потускнела. Губы побледнели. Когда Саксони дотрагивалась до нее, Карам дрожала, словно от невыносимого холода.

– Я пытаюсь сосредоточиться, – отозвалась Саксони. – Для исцеления нужна концентрация, а у меня все еще гудит в голове. Я не хочу рассечь тебя пополам.

Карам моргнула.

– А что, такое может быть? – Она взглянула на Арджуна. – Ты не говорил, что это так рискованно.

Саксони промокнула рукавом кровь Карам, чтобы лучше видеть рану.

– Ты мучительница, – выговорила Карам.

Саксони попыталась скрыть улыбку. Больше всего Карам нравилась ей именно такой, сердитой. Но поскольку Карам всегда была сердитой, это означало, что она постоянно и неизменно нравилась Саксони.

Поэтому оказалось очень трудно удержаться от поцелуев.

– Приступим, – сказала Саксони. Она простерла ладони над раной Карам и сделала вдох.

Когда Зекия исцеляла, она закрывала глаза, чувствуя, как энергия пробегает через все нутро, пока девушка соединяла кожу и мышцы и перекрывала ток крови наружу. Но Саксони любила смотреть, как действует ее магия; наблюдать, как сила стирает все то, что произошло прежде.

Золотой свет брызнул из ладоней Саксони и погрузился в порез на боку Карам. Кожа воительницы начала пузыриться.

Саксони, сжав губы, смотрела, как Карам извивается от боли. Казалось, магия Мастерицы создает новые раны, а не залечивает уже былую.

Золотые прожилки разбежались, словно корни, по животу Карам, вверх по ее груди, заползли на шею – в то время как магия Саксони проникала в каждый сантиметр тела, пульсируя в сосудах вместе с кровью.

А потом кожа Карам начала срастаться.

Она соединялась и темнела. Розовый цвет уступал место темным участкам. Кровь шипела и испарялась. Дыхание Карам замедлилось. Липкая пленка испарины на ее щеках рассеялась. Губы порозовели, а выступивший на лбу пот напоминал теперь скорее мерцание.

Тавия с присвистом выдохнула.

– Это просто невероятно круто, – заявила она. – Оно так действует на любые раны? Потому что один из типов Эшвуда пнул меня прямо в задницу. И я знаю, как буду чувствовать себя завтра.

Саксони не ответила. Она повернулась и снова посмотрела на тела под деревьями. Затем вытерла ладони о свой подол.

Несколько мгновений исцеляющая магия блестела на ткани. Потом потускнела и пропала.