10. Левая рука

Как всегда по средам, Игорь Семаков после работы отправился на корт. Он старался никогда не пропускать теннис, тщательно поддерживал форму, играл трижды в неделю. Правда, в этот понедельник из-за внеурочного свидания с Ритой всё полетело к чертям.

Собственно, всё начало лететь к чертям ещё несколько месяцев назад, как только Рита появилась у них в ЛФК – отделении лечебной физкультуры. Не отреагировать на Риту, на её вызывающие формы и чуть раскосые татарские глаза было невозможно, и весь мужской персонал – от врачей и методистов до медбратьев – тут же начал подбивать клинья. Однако, ничего ни у кого не вышло. Характер у девушки оказался цельный, серьёзный. Преуспел один Игорь, о чём никто даже не догадывался.

Причём нельзя сказать, чтобы он так уж сильно добивался Риты. Поглядывал, конечно, в её сторону, но никаких особых действий в отличие от остальных не предпринимал, не суетился, просто держался крайне вежливо, располагающе.

Смотрел глубоким чувственным взглядом. Знал о своей мужской привлекательности, не сомневался, что рано или поздно это случится.

И вот случилось. Как-то к концу рабочего дня Игорь подошёл к Рите и всё так же, со значением глядя на неё, спросил:

– Вы мне не дадите ваш телефон?

– Конечно, – быстро сказала Рита и тут же написала на бумажке номер телефона.

– А когда вам можно позвонить? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Когда угодно, – не задумываясь, ответила она. – В любое время. Я живу одна.

Он позвонил ей в тот же вечер, когда пошёл выгуливать собаку.

Роман развивался стремительно, хотя на работе они общались крайне сдержанно, давали себе волю только оставшись наедине, в её маленькой уютной квартирке на Остоженке. Это было его изначальное условие, и она безропотно на него согласилась.

Семаков был женат, по общему мнению – весьма удачно, и он совершенно не нуждался в лишних разговорах. Он, в общем-то, любил свою жену Эллу, любил детей – Лену и Стёпку, появление Риты просто вносило дополнительную остроту в его вполне благополучное существование.

То есть, безусловно, какие-то маленькие проблемы возникали, но Игорь прекрасно с ними справлялся, разруливал ситуацию довольно легко. Жизнь прекрасна, и ничто не должно её омрачать. И хотя совсем уж обезопасить себя от проблем невозможно, но стремиться к этому надо.

Недавно, скажем, пришлось пережить большую неприятность – неожиданно умер Миша, Эллин сын от первого брака.

Игоря этот Миша при жизни изрядно раздражал, он его отселил при первой же возможности. Парень был странноватый, бестолковый, да и смерть тоже какая-то нелепая – дома, от ожогов.

Единственный прок от всей этой бессмыслицы, что освободилась квартирка. Недорогая, конечно, но лишняя недвижимость никогда не помешает.

Впрочем, как бы он ни относился к неожиданно врезавшему дуба Мише, но тем не менее, разумеется, повёл себя самым благородным образом, всё взял на себя – похороны, поминки, ни разу не попрекнул Эллу довольно немалыми, между прочим, расходами.

И опять же, морально поддержал жену, правильно сориентировал её. Объяснил подробно, что на отрицательных эмоциях, как бы ни хотелось, сосредотачиваться ни в коем случае нельзя, это чревато.

Надо думать о себе, о нём, о детях. Жизнь ведь не останавливается, мчится вперёд в хорошем ритме, и нужно сему ритму постоянно соответствовать, ни в коем случае не выпадать из него.

Рите на бесконечные её вопросы и претензии Игорь Семаков туманно объяснял, что «сейчас не время!».

В этом смысле бедняга Миша своей внезапной гибелью весьма сыграл ему на руку. На самом-то деле Игорь прекрасно понимал, что другого времени никогда и не будет. Его вполне всё устраивало, и в мыслях не было что-либо менять.

Тем более что предстояли новогодние праздники, которые они с семьёй давно планировали провести на Мальдивах. Особенно это важно сейчас, чтобы окончательно развеялся неприятный осадок, связанный со смертью пасынка.

Игоря, конечно, волновало, что будет делать Рита в его отсутствие, куда пойдёт на Новый год, но не настолько, чтобы он разрушал свои планы. Скорее всего, она останется дома одна, праздник-то семейный, куда ей деваться, родных ведь в городе нету.

Жалко её, разумеется, но ничего страшного, по сути. Поскучает немножко, потоскует, даже полезно, жарче встретит его потом.

Игорь решил, что сделает ей такой подарок, позвонит с Мальдивов в самый Новый год и посетует на то, как ему без неё плохо. Учитывая разницу во времени, это не так уж сложно, семейство его наверняка в тот момент будет спать глубоким сном.

Такой звонок станет хорошим стимулом для Риты, девушка поймёт, что он о ней думает, заботится.

А что касается ребёнка, о котором она так мечтает (все уши ему прожужжала!), то здесь Игорь придумал следующий ход.

Его приятель Кирилл, врач-уролог из соседнего отделения, сделает ему маленькую операцию, перевяжет семенной канатик. Кирилл уверяет, что это простейшая вещь. После этого Игорь сможет спокойно перестать предохраняться.

Рита, естественно, об этом и знать не будет (несколько дней, конечно, с ней придётся не встречаться, пока всё бесследно заживёт!), так что он с ней честно начнёт стараться сделать ребёнка. Ну, а то, что ничего не станет получаться, так пойди ещё разбери, чья вина.

По крайней мере на несколько лет ей занятий хватит. Будет безуспешно пытаться забеременеть от него, по врачам вместе с ним ходить. Тут уж само собой круговая порука сработает! В коллегах своих он уверен.

А там дальше разберёмся. Как говорится, поживём-увидим.

Может, к тому времени у него другая такая Рита появится, помоложе.

Семаков справедливо предполагал, что жена о чём-то догадывается, ловил её подозрительные взгляды, когда поздно возвращался, слышал скрытые намёки в её осторожных вопросах. Подобные недомолвки, кстати, совершенно выводили его из себя, но он сдерживался.

Во имя детей, семьи!

Тем более они только недавно достроили дом на Рублёвке, в который было вложено столько денег и сил, свили наконец-то долгожданное гнёздышко. Так что лучше было ничего не выяснять. Только скандалов и слёз ему ещё не хватало, он этого терпеть не мог.

Разумеется, ради поддержания пресловутого домашнего очага приходилось на многое закрывать глаза, хотя Элла явно вела себя всё более неадекватно. Последнее время совсем одурела, зачастила по каким-то гадалкам, знахаркам, колдунам, о чём Игорь узнавал случайно, по обрывкам телефонных разговоров, по записям расходов в её записной книжке, которую периодически просматривал на вся кий случай. Несколько дней назад, например, он вдруг наткнулся на квитанцию за оплаченный счёт, выписанную какой-то Академией оккультных наук.

Но Семаков и тут промолчал, хотя сумма там стояла немаленькая. Кроме того, будучи человеком трезвым и к тому же профессиональным медиком, он вообще относился к подобным занятиям крайне скептически, однако тут всё же решил быть снисходительным к супруге, усердно делал вид, что ничего не замечает.

Он понимал, что целью жены было полностью вернуть его обратно, предполагал, что речь идёт о каких-то заговорах, приговорах, короче, о какой-то детской муре, предназначенной разбить чары неведомой разлучницы.

Впрочем, какая-то неуютность от этой Эллиной деятельности, безусловно, возникала. Накануне, к примеру, Игорь даже проснулся посреди ночи, что было ему совсем несвойственно, и тут же поймал на себе пристальный взгляд чёрных глаз жены. Потом долго ворочался, с великим трудом заснул опять.

Но в конце концов, чем бы дитя ни тешилось.

От Риты он в любом случае отказываться не собирался, она была той пикантной приправой, которая замечательно дополняет основное блюдо.

А жене рано или поздно придётся смириться. Если, конечно, она не хочет его потерять. А на это, Игорь точно знал, Элла никогда не решится, такие мужики, как он, на дороге не валяются.

Игорь Семаков несколько раз энергично взмахнул ракеткой, имитируя удар. Он не был на корте с пятницы, уже четыре дня, и испытывал теперь истинное удовольствие, предвкушая настоящую игру.

На корте он отрешался от всего, выкладывался полностью, чувствовал себя совсем молодым. Да, впрочем, никто ему и не давал его сорока шести. Максимум лет тридцать семь-тридцать восемь. Мальчишка, в общем-то. Именно мальчишку Рита в нём и ценит.

Игорь задорно улыбнулся, выкинул Риту из головы и, пригнувшись, встал в позу готовности.

Ноги его, переступая, пританцовывая, находились в постоянном движении. Сильные руки с рельефно выступающими мышцами и длинными музыкальными пальцами, которыми он немало гордился, крепко сжимали ракетку.

Стоящий на том конце корта Стас Карпухин, его старый приятель и партнёр, слегка усмехнувшись, неспешно занёс руку, демонстрируя свою коронную подачу.

Игорь, вовремя метнувшись, удачно отбил сильно поданный мяч. Игра началась.

Однако сегодня Игорю Семакову явно не везло. К концу первого часа он уже безнадёжно проигрывал.

Они в очередной раз поменялись полями, теперь подавал опять Стас. На втором гейме он ловким манёвром послал мяч в крайний левый угол, в то время как Игорь находился на правой стороне. Понимая, что надежды достать мяч практически нет, Семаков тем не менее бросился за ним.

И тут произошло следующее. Он машинально, не отдавая себе отчёта, на бегу переложил ракетку в левую руку и, почти без труда дотянувшись, отбил мяч.

Стас, будучи уже уверенным в победе, оказался не готов к такому отпору и пропустил удар. Он восхищённо поглядел на Игоря.

– С каких пор ты левшой заделался? – завистливо поинтересовался он.

Семаков молчал. Осознавая, что произошло, он оторопело смотрел на свою левую руку.

Он всегда был правшой, левой никогда не пользовался. Сложный, отбитый им мяч требовал безусловной квалификации во владении левой. Самое же интересное состояло в том, что удар был нанесён безотчётно, то есть у Семакова даже на секунду сложилось впечатление, что левая рука, перенимая ракетку у правой, действовала как бы сама по себе, без его, Игоря, в этом участия.

Он пожал плечами, давая понять Стасу, что сам не знает, как это у него такое получается, переложил ракетку обратно в правую руку, и игра возобновилась.

Они поиграли ещё с полчаса, но счёт так и не сравнялся. Больше левая рука никаких фокусов не выкидывала, хотя Игорь и пытался пару раз сознательно проделать тот же трюк с перекидкой ракетки.

Однако левой он совсем не владел. Тот взятый мяч был явно случайностью, и вскоре он о нём забыл.

Семаков вспомнил об этом ударе уже значительно позже, стоя в душевой. Он выключил воду, обмотался полотенцем и хотел уже направиться в раздевалку, как у него засвербило в носу. Причём в правой ноздре, так что естественнее было бы почесать там правой рукой. Но, всё же он почему-то засунул туда указательный палец левой.

С ожесточением ковыряя в носу, Игорь поймал себя на том, что помимо явного неудобства, которое он испытывал от того, что действовал левой рукой, никакой особой нужды в этих действиях, в общем-то, не было. Нос давно перестал чесаться, и следовало бы уже вынуть оттуда палец. Но он тем не менее продолжал ковыряние, всё с большей силой вворачивая палец с острым ногтём в недра несчастного носа.

Семаков хотел прекратить, вынуть руку, ему было неприятно, даже больно, но его словно заклинило. Сильная мускулистая рука, словно подчиняясь не его, а чьей-то чужой воле, продолжала своё дело, расковыривая нос и засовывая палец всё глубже, в самую носоглотку.

Уже вторая фаланга полностью заползала внутрь, из глаз невольно потекли слёзы, он чувствовал, как палец ковыряет что-то мягкое, протискивается в тесное, с трудом поддающееся пространство.

Семаков широко открыл рот, так как неожиданно стал задыхаться, палец полностью перекрыл дыхательные пути. Острая боль в носу тем временем стала просто невыносимой, он не выдержал и закричал.

– Ты чего? – спросил появившийся из раздевалки Стас.

Ожесточение, с которым его левая рука внедрялась в глубины носа, тут же исчезло.

Игорь почувствовал, что она ослабла, и с превеликим облегчением выдернул окровавленный палец.

Он подошёл к зеркалу, в ужасе глядя на покрасневший распухший нос, из обеих ноздрей которого обильно лилась кровь. Сильно кружилась голова.

– Ничего, – ответил он Стасу глухим голосом. – Кровь чего-то из носа пошла.

– Приложи холодное и полежи немного, отдохни, только подбородок кверху держи, – посоветовал тот. – Ты, видимо, переутомился малость.

Семаков, не вдаваясь ни в какие объяснения, послушно намочил полотенце и выполнил всё, что говорил приятель. Да и что он мог бы ему объяснить?..

Что собственная рука его не слушается? Что родная, неотъемлемая часть его тела действует против него?..

Он был хорошим врачом, профессионалом, и прекрасно понимал, что это полный абсурд.

Просто чушь какая-то!

Минут через двадцать кровь прекратилась, и Семаков встал. Стас, торопившийся на какую-то вечеринку, уже ушёл.

Голова всё ещё кружилась. Игорь с подозрением посмотрел на свою левую руку и задумчиво поднёс её к глазам.

Он внимательно изучил каждый сантиметр, даже покрутил рукой из стороны в сторону, согнул, разогнул её несколько раз, но так ничего, отличающего её от правой, и не заметил. Единственное разумное объяснение произошедшему состояло в том, что он действительно переутомился и потому не отдаёт себе отчёта в собственных действиях.

Он-то считал, что ему всё как с гуся вода, а не тут-то было. Эта история с Ритой дорого ему обходится. Надо беречься, больше думать о себе.

Он решил, что сегодня обязательно ляжет пораньше спать, оделся и отправился домой.

Лёжа вечером в постели, Семаков снова поймал на себе пристальный взгляд жены. Он с негодованием отвернулся.

Они уже давно толком не разговаривали, ограничивались лишь самыми необходимыми репликами, в основном касавшимися детей.

Какой смысл был пялиться на него сейчас, ждать от него чего-то, когда ясно же видно, что он устал, вымотан, ему сейчас не до неё, не до этих однообразных скучных ласк!

Он снова подумал о Рите, криво усмехнулся, вспоминая, и вскоре уснул.

Элла Семакова с ожесточением уставилась в спину отвернувшемуся мужу. Услышав мощный храп и тем самым убедившись, что дальше сверлить супруга глазами бесполезно, она в свою очередь раздражённо отвернулась к стенке.

То, что Игорь ей изменяет, Элла знала давно, но в последнее время это вышло за всякие рамки, он совсем перестал с ней считаться, соблюдать хоть какие-то приличия. А ведь она всё отдала ради него, можно сказать, пожертвовала собственным сыном.

Как только вышла замуж и поняла, что Миша вызывает у мужа раздражение, тут же отправила его в интернат. Правда, интернат был хороший, престижный, дорогой, но всё равно ребёнок, по сути, вырос без родителей, она же не могла часто его навещать, на ней семья, маленькие дети…

Глаза у Эллы повлажнели, она всхлипнула, но тут же озабоченно смахнула слёзы. Ни в коем случае нельзя позволять себе распускаться. Морда опухнет, как утром она покажется мужу в таком виде! Нет, нет, в её ситуации это тем более невозможно.

Конечно, Мишу очень жалко, но что поделаешь, надо держаться.

Игорь прав, жизнь не должна останавливаться.

К слову говоря, Миша, можно уже теперь в этом признаться, с самого начала уродился какой-то неудачный, несчастный. Ничего от неё он не унаследовал – ни драйва, ни привлекательности, весь пошёл в мудака Веню Сулейкина.

Тугодум Веня оказался настоящей ошибкой Эллиной молодости, это тоже надо признать. Не могло быть и речи, что она с ним уедет.

А для Миши, между прочим, она делала всё, что могла, но нельзя же требовать, чтобы молодая привлекательная женщина полностью пустила свою жизнь под откос ради раннего ребёнка!..

Элла ведь, по сути, была совсем девочкой, когда он родился, да и сейчас ей не так уж много лет. А выглядит она, благодаря постоянным усилиям, ещё моложе. Большинство её подруг уже расползлись, стали толстожопыми, рыхлыми, с одышкой, с целлюлитом, а она, трижды рожавшая, всё-таки в прекрасной форме, тщательно следит за собой.

Только храпящий у неё за спиной похотливый козёл не в состоянии это оценить. Довёл её до отчаяния, заставил обратиться к нетрадиционным методам.

Но теперь, по идее, всё должно встать на место, осталось совсем немного подождать. Анжела ей гарантировала, что с изменами будет покончено, больше ему ничего подобного в голову не придёт.

Правда, от волнения Элла, кажется, слегка перепутала труднопроизносимые слова, которые нужно было выучить наизусть, а бумажка, к сожалению, уже сгорела. Но это, наверное, не так важно, всё остальное ведь она выполнила безупречно!..

Элла снова прислушалась к мерному храпу ни о чём не подозревающего мужа, усмехнулась и, сладко зевнув, провалилась в розовый, лучезарный сон.

Проснулся Игорь Семаков от странного сотрясения. Порывисто дыша, он с удивлением уставился на ритмично подпрыгивающее одеяло, не сразу сообразив, что происходит. А сообразив, в ужасе покосился на мирно спящую рядом жену. Он – онанировал.

Точнее не он, а его левая рука.

Он хотел было прервать неожиданную мастурбацию, но не тут-то было. Процесс явно вышел из-под его контроля. Непослушная рука яростно дрочила его набухший до предела член.

Семаков судорожно вздохнул несколько раз и с облегчением кончил, не испытав, однако, при этом даже и десятой доли обычного удовольствия.

Одеяло намокло. Он чувствовал, что весь пах и бёдра залиты липкой, отдающей рыбьим жиром спермой.

Ему было стыдно и жутко. Он не занимался онанизмом со школьного возраста.

Левая же рука тем временем, не останавливаясь ни на секунду, продолжала по-прежнему энергично терзать ослабший пенис.

Он попытался воспользоваться своей правой, чтобы остановить её, но из этого ровным счётом ничего не вышло. Левая рука явно была намного сильнее.

В конце концов в результате интенсивной мастурбации член вопреки его воле опять встал, и Семаков снова начал прерывисто дышать.

Когда он уже вновь был готов кончить, неожиданно проснулась Элла.

– Ты что, Игорь? – встревоженно спросила она.

Рука, как ни странно, тут же оставила член в покое.

– Что с тобой? Тебе плохо?

В озабоченном голосе жены ему почудилось злорадство.

– Ничего, – буркнул он. – Отстань.

И, вскочив с постели, устремился в ванную.

В ванной Семаков крепко запер дверь и перевёл дух. Потом спустил трусы, посмотрел на покрасневший, всё ещё стоящий член.

И тут же левая рука опять схватилась за него и снова стала быстро дрочить. Он прекратил свои безнадёжные попытки воспротивиться этому, пустил воду, чтобы заглушить шум, и представил себе обнажённую Риту.

Кончив, обессиленно прислонился к стене, чтобы не упасть.

Ему показалось, что он теряет сознание. Сильно шумело в голове. Уши словно заложило, было ощущение, что там пробки.

Игорь машинально поднёс к уху левую руку и, вытянув средний палец, закачивавшийся длинным отполированным ногтём, сунул его туда. После чего энергично потряс им, чтобы ухо прочистилось.

Стало немножко легче. Он, однако, продолжал трясти и тут же в отчаянии понял, что это трясёт уже не он, трясёт рука.

Мало того, палец с невероятной силой вдруг стал ввинчиваться внутрь уха, всё глубже и глубже. Семаков закричал.

Почти сразу за дверью раздался голос Эллы, спрашивающей, что случилось. Он надеялся, что, как и прежде в подобных случаях, рука тут же оставит его в покое. Но надежда на этот раз не оправдалась. Рука только с ещё большей ожесточённостью стала втыкать необыкновенно острый, ставший словно стальным палец в самую сердцевину уха.

Семаков уже ничего не понимал. Извиваясь на полу от боли, он не слышал, как ломилась в дверь жена.

И он так и не увидел, как она в конце концов сломав замок, ворвалась в ванную, потому что в этот самый момент его левая рука последним мощным движением прорвала вытянутым средним пальцем барабанную перепонку.

Палец мгновенно прошёл через барабанную полость и, походя задевая лицевой и слуховой нервы, легко нащупал отверстие в черепе и торжествующе воткнулся в мозг.