Мы можем демонстрировать прекрасные манеры, можем быть любезны с другими людьми — и потому выглядеть смиренно. Когда нас, например, спрашивают: «А кто был на таком-то празднике?» — мы отвечаем: «Яни, Мария, Нико и я». То есть говорим о себе в последнюю очередь, потому что так написано в книгах по этикету: нельзя выставлять себя напоказ. Но вопрос в том — как занять последнее место мысленно, в сердце. Это у нас получается гораздо хуже.

Маленькие дети более непосредственны. Они говорят то, что чувствуют. В начальной школе они всегда пишут: «Я, я… Я, мама и папа поехали отдыхать. У меня машинка!» А учительница исправляет их сочинения красной ручкой: «Не пиши постоянно „я, я“». С другой стороны, мамы и папы, будучи уверены в том, что их ребенок самый лучший, часто говорят: «Мой сын (или дочь) — лучше всех!» Они считают, что их дитя способнее всех и в классе, и в спортзале, а уж если ребенок занимается музыкой, то они непременно скажут: «Учительница по фортепиано отметила, что моя дочь — лучшая! Это видно!» Все родители так говорят. Они внушают своему ребенку с детских лет, что он — самый лучший, потому что, если не быть лучшим, то ведь легко можно стать и худшим! Так культивируется эгоизм.

Когда писатель Никос Казандзакис приехал на Гору Афон, он встретился там с одним подвижником — отцом Макарием (Спилеотом), который жил в пещере. В конце разговора отец Макарий сказал ему:

— Очнись, пока не поздно! Твой эгоизм огромен, твое «я» съест тебя!

Казандзакис ответил:

— Не вини эго, отче! Эго отделило человека от животного.

А подвижник сказал:

— Ты ошибаешься. Эго отделило человека от Господа. Когда человек жил в раю, он был смиренным и был вместе с Богом. Бог любил его, и человек ощущал свое единство с Господом. Но как только человек сказал слово «я!», он отделился от Бога и убежал от Него. Убежал из рая, убежал от самого себя, убежал от всех.

Только в одном случае мы можем (и должны) вспоминать о своем «я» — когда обвиняем себя. Тогда мы можем сказать: «Да, я виноват. Это я согрешил, я ошибся, я сделал это по собственному желанию!» В таком случае — да; но, к сожалению, это тот самый случай, когда мы не говорим «я».

Есть даже такой журнал — «Эго». И там психоаналитики пишут, что когда человек собирается на какое-нибудь мероприятие или вечеринку, то во время сборов (выбора парфюма и т. д.) в его душе ясно обозначается это слово — «я». Как я выгляжу, какое я произведу впечатление, что обо мне скажут, как оценят мой внешний вид, мою одежду, мой парфюм… Эго всегда проявляется в современных развлечениях. Человек постоянно думает о своем «я», потому что поместил его в центр своей жизни.

Но таким образом мы сильно отдаляемся от Истины! Господь учит нас, что даже если человек выполняет все Его заповеди, он все равно должен говорить о себе как о непотребном рабе Божием. А мы часто начинаем считать себя великими и важными персонами в самом начале духовного пути, когда еще ничего не сделано.

Оно означает, что человек знает, кто он, знает свое место в этом мире, сознает свою немощь и благодарит Бога за все те благодеяния, которые Он оказывает ему, несмотря на его слабости. Смирение означает жизнь в Истине, а не в том обмане, который создает вокруг нас современная жизнь.

Я слушал запись, на которой блаженный старец Иаков (Тсаликис) читает заклинательные молитвы над одной женщиной, и там ясно слышался голос злого духа. Разумеется, таких вещей лучше не слушать, но это случилось, и вот что бес говорил старцу:

— Раз ты святой, почему ты не говоришь об этом? Скажи, что ты святой! Раз ты сам это знаешь и тебе удалось победить меня, скажи!

И было слышно, как старец Иаков смиренно и твердо ответил:

— Ты лжешь! Я прах и пепел и покланяюсь Отцу и Сыну и Святому Духу — Троице Единосущней и Нераздельней!

Слышали бы вы, как кричал и вопил бес! И я подумал о том, что мы и так знаем: самая главная цель у диавола — сделать нас эгоистами. Он очень хочет, чтобы мы начали считать себя важными персонами — в то время как Господь желает, чтобы мы были смиренными и являли это смирение своей жизнью. Смирение — это когда человек принимает безчестие с радостью, нахлынувшие скорби — с распростертыми объятиями, с мыслью о том, что таким образом душа излечивается от грехов и болезней. Когда приходят трудности и мы вынуждены смириться, нужно помнить: Бог очищает нашу душу от прошлых или настоящих грехов или предохраняет от того, что может случиться в будущем.

Когда мы только встаем на путь смирения, то первое искушение, которое приходит к нам, — это тщеславие. Как только захочешь быть смиренным, в голове сразу начинают появляться тщеславные мысли. А что такое тщеславие? Это когда человек сделает доброе дело и втайне начинает гордиться этим. Например, я пощусь, и тут мне приходит помысел: «Молодец! Раз пощусь, то я не такой, как остальные! Я другой, я лучше!» Или, например, можно скромно одеваться (что само по себе хорошо), но появляются тщеславные мысли на этот счет, и вслед за ними приходит высокомерие и самодовольство. Человек начинает думать: «Видишь, что творится вокруг? Мир погибает, все одеваются вызывающе, а я не такой. Молодец!» Это «молодец!», которое мы произносим про себя после каждого доброго дела, и есть тщеславие. Это искушение, с которым мы будем сталкиваться всегда при совершении хорошего поступка, потому что каждый раз в нас что-то раздувается изнутри, и появляются мысли: «Молодец! Я сделал это втайне!» Но мы себя похвалили и таким образом уже возгордились. Меньше всего это похоже на смирение.

Один послушник старца Паисия Святогорца рассказывал:

— В каких бы грехах мы ни исповедовались отцу Паисию, он принимал нашу исповедь с большим смирением, любовью, человеколюбием и говорил: «Что поделать, и ты человек. Ничего, исправимся!» И никогда не ругал. Только в одном случае он огорчался очень сильно — когда мы начинали гордо спорить, выказывая тем самым свой эгоизм. Только тогда он говорил: «Сейчас, дитя мое, я не могу тебе помочь». Когда мы вели себя так, его душа страдала. Потому что грех — свойство человека, а эгоизм — свойство диавола.

Смиренный человек легко исправляет свои ошибки. И ему легко помочь. Не знаю, задавали ли вы себе этот вопрос: почему исповедь нас не меняет? К сожалению, я вижу это по себе, да и по другим людям. Мы идем на исповедь, но после нее не особо исправляемся — по крайней мере, настолько, чтобы можно было сказать: «За последние пять лет я сильно изменился». Почему же мы не меняемся? Потому что у нас нет смирения. Мы не даем другим людям сформировать наш характер. Например, человеку говорят: «С этого дня ты должен поститься!» И здесь необходимо смирение, чтобы ответить: «Да, я буду поститься, не стану есть мясо». А человек вместо этого говорит: «Постойте-ка, вы мне указываете, должен я поститься или нет? Может, скажете, во сколько я должен вставать, чтобы идти в Церковь, делать то или другое?..» Эгоист не позволяет никому управлять собой, но тем не менее им управляют его собственные страсти. А получить руководство и воспитание из рук Церкви он не может.

А о чем в древности люди спрашивали старцев? В «Патерике» часто рассказывается, как какой-нибудь человек приходил к подвижнику и спрашивал:

— Отче, скажи, как можно спастись? Скажи, что нужно сделать, чтобы полюбить Христа, победить свои немощи и страсти!

Эти вопросы мы должны задавать и себе, и своему духовнику, и святым людям (если появляется такая возможность). Эти вопросы не содержат простого любопытства, под которым скрывается эгоистическое желание заниматься чем угодно, но только не собой. То, о чем я говорю сейчас, не абстрактно. Когда ученики спросили Христа: «Господи! неужели мало спасающихся?» (Лк. 13:23), Он не ответил прямо на этот вопрос, а сказал: «Подвизайтесь войти сквозь тесные врата» (Лк. 13:24). Помните? То есть у Него спросили одно, а Он ответил другое. Спросили, сколько людей спасется, а Он ответил: «Старайтесь подвизаться — вот что важно. А сколько людей спасется — это вас не касается». Таким образом Господь возвращает нас на землю, к смирению.

То же самое Он ответил и апостолу Петру. После Воскресения Господь сказал ему: «Иди за Мною» (Ин. 21:19). А он начал спрашивать Христа об Иоанне Богослове, что будет с ним: «Господи! а он что?» (Ин. 21:21). И Господь ответил: «Что тебе до того? ты иди за Мною» (Ин. 21:22). То есть что будет с Иоанном, его жизненный путь — это Мое и его дело. А ты смотри на себя. Помогая себе, ты поможешь другим.

И это не эгоизм. Это та единственная ответственность, которую мы несем за развитие собственной души, чтобы обратить ее к покаянию и смирению. Как говорит святой Иоанн Лествичник, Господь не осудит нас за то, что мы не были богословами; или что не совершали чудес; или что не были проповедниками, обратившими к Богу целые племена и народы. Господь осудит нас за то, что в нас не было смирения, не было покаяния и сокрушения о своей душе.