Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
У нас с Мэрилин появились бойфренды!
Просто чудо какое-то, не иначе!
До появления МНБ (Моего Нового Бойфренда) мы считали себя закоренелыми одиночками и гордились тем, что не нуждаемся в мужчинах. Правда, иногда становилось немного тоскливо при мысли о том, что нас ждет одинокая постель до конца жизни, но затем мы, как разумные женщины, напоминали себе, что у нас хотя бы есть постель. И не только постель, но и собственная комната в собственном доме, – уже несказанно повезло!
Поскольку мы не рассчитывали на появление мужчин в нашей жизни, то даже и не пытались искать: отказывались, когда подруги предлагали нас с кем-то познакомить, и не ходили по ресторанам, где можно было встретить мужчин. Большей частью мы зависали у Китти, развлекая друг друга мечтами о ремонте дома (если вдруг с неба свалятся лишние деньги).
Таким образом, мы снизили наши шансы встретить кого-нибудь практически до нуля. И это нас вполне устраивало. Я провела небольшое исследование по типам доступных мужчин, и результаты оказались весьма неутешительными, особенно если речь шла о подходящем возрасте. В отличие от «щенят», мужчин среднего возраста, как правило, не особенно интересуют женщины за пятьдесят, тем более что им не составляет труда найти не просто молодых женщин, но и женщин, готовых повторить с ними репродуктивный цикл.
Возьмем, к примеру, свежеброшенного. В отличие от мужчин, которые инициируют развод и быстренько прыгают в уже готовые отношения, свежеброшенный оказывается один совершенно внезапно: например, жена умерла, или изменила, или влюбилась в кого-то. А может, ей просто надоело: пришла в ужас от мысли, что придется еще лет тридцать слушать одни и те же шутки, и сбежала. В общем, свежеброшенный одинок или скоро станет одиноким – но ненадолго.
Понимаете, на самом деле в нем нет ничего плохого – скорее наоборот: он может быть слишком хорош.
Именно это обнаружила Китти, наткнувшись на Гарольда посреди художественной выставки.
Они сто лет не виделись, но Китти сразу его узнала. Модная стрижка не скрывала легкую седину, а вот лицо почти не изменилось. Он по- прежнему был крупной фигурой в артистическом мире. Когда Гарольд упомянул, что разведен – точнее, собирается разводиться, – Китти ушам своим не поверила. В прошлом, когда они вращались в одном кругу, она была слегка неравнодушна к Гарольду, но потом они утратили связь.
И вот теперь снова встретились. Разговорились, показали друг другу фотографии детей на мобильниках. Замужней дочери Китти уже за тридцать, а вот дочь Гарольда совсем еще дитя, очаровательная десятилетняя девочка по имени Агнес. Внезапно в Китти проснулся материнский инстинкт: как здорово было бы заботиться о таком замечательном ребенке, в котором явно угадывалась личность.
После выставки они отправились в ближайший бар. Китти преисполнилась восхитительных надежд: Гарольд проявлял явный интерес – в баре постоянно касался ее руки, а на прощание поцеловал в губы.
В ту ночь, лежа в постели, Китти представляла, как они с Гарольдом влюбятся друг в друга, поженятся, и таким образом ей удастся выскочить из затяжного ПСВ со всеми его неурядицами. Может, ей наконец повезет, почему бы нет? Может, ей удастся пройти через тернии свиданий, не поранившись, и мягко проскользнуть в серьезные отношения?
Гарольд так и не позвонил, хотя Китти звонила ему дважды и отправила три эсэмэски. Полгода спустя они встретились случайно на очередной выставке. На этот раз он был с женщиной: модная стрижка, ни единой морщинки на гладком лице – на вид лет двадцать пять, не больше.
Переводя взгляд с Гарольда на девушку, Китти не удержалась и брякнула:
– А откуда вы друг друга знаете? Вы родственники?
Может, это его племянница?
Молодая женщина бросила на нее взгляд, полный отвращения, и процедила сквозь зубы:
– Мы помолвлены.
Когда невеста отошла, Гарольд заверил Китти, что все в порядке: хоть она и выглядит как подросток, ей почти сорок. Тут он просиял, словно ясное солнышко, и похвастался, что скоро опять станет отцом.
Вот в чем главная проблема со свежеброшенными: не успеешь глазом моргнуть, как он уже обзавелся не то что новыми отношениями, а и новой семьей, невзирая на ваш больше подходящий ему возраст и неземную красоту.
Как следствие, некоторые женщины пытаются обернуть так называемые правила игры в свою пользу, то есть начинают встречаться с мужчинами на пятнадцать, двадцать и даже двадцать пять лет старше. Учитывая, что тебе самой уже пятьдесят, сколько же ему? Семьдесят? Семьдесят пять? Восемьдесят? В этом возрастном диапазоне вряд ли кто-то активно ходит на свидания. Однако если проанализировать демографическую статистику, то можно прикинуть, что многие шестидесятники сейчас достигли преклонных лет, а значит, существует некая прослойка мужчин в возрасте, которые ведут себя так, словно им тридцать пять.
С одним из таких я познакомилась на вечеринке у семейной пары в возрасте за шестьдесят. Там было полно пятидесятилетних одиноких женщин и двое-трое «игроков старшего возраста», как я их называю: пожилые одинокие мужчины, достаточно богатые, чтобы присовокупить деньги к списку своих достоинств. Зачастую они все еще продолжают свою карьеру, хоть и в меньшей степени, чем прежде.
Видимо, в какой-то момент я общалась с одним из этих мужчин, поскольку через пару дней мне позвонил Рон, хозяин дома, и сказал, что некий Арнольд приглашает меня на свидание.
Рон был очень взволнован: утверждал, что Арнольд – крупная шишка и что он им искренне восхищается. Когда-то Арнольд играл в футбол за Лигу плюща, был нефтяным и газетным магнатом, и все хозяйки с Парк-авеню гостеприимно распахивали перед ним двери. Люди добивались его внимания.
Кажется, я его вспомнила: высокий такой, крупный, явно старше – пожалуй, слишком стар для меня.
– Сколько ему лет? – спросила я.
– Ну, чуть постарше меня будет, – ответил Рон. – Шестьдесят восемь…
Такие люди частенько врут о своем возрасте. Вешают лапшу на уши, позабыв про безжалостный «детектор лжи» – Интернет. Ну да, так и есть: погуглив, я выяснила, что Арнольду на самом деле семьдесят пять.
Получается, он гораздо ближе к возрасту моего отца, чем к моему. Папе восемьдесят три, Арнольд всего на восемь лет моложе. Правда, больше между ними ничего общего не было: мой папа ужасно консервативен; Арнольд, судя по всему, нет. По словам Рона, в молодости Арнольд был этаким ловеласом и посещал «Студию 54». Даже сейчас он встречается с женщинами гораздо моложе себя: последней его подруге всего сорок пять.
– Не понимаю, как ему это удается, – признался Рон.
«Не знаю и знать не хочу», – подумала я.
Я попыталась отмазаться от свидания, но куда там! На что я никак не рассчитывала в нашем возрасте, так это на давление социума. Оказывается, когда дело касается свиданий, тут только держись!
Друзья наперебой убеждали, что ходить на свидания полезно и что я должна воспользоваться шансом. Когда меня вообще последний раз приглашали, а? Конечно, надо идти. Не съест же он меня! И потом, никогда не знаешь, чем обернется…
Только вот с «никогда не знаешь» загвоздка в том, что ты, как правило, знаешь.
Я точно знала (или была убеждена, что знаю), что не стану встречаться с семидесятипятилетним мужчиной, каким бы распрекрасным он ни был. А вдруг он упадет и сломает бедро? Я не для того всю жизнь тяжело работала, чтобы под конец заботиться о старике.
Однако каждый раз, когда я пыталась это объяснить, мои рассуждения отдавали эйджизмом, предвзятостью и общей мизантропией.
Ну откуда мне знать, что будет дальше? Может, я в него влюблюсь и тогда возраст не имеет значения. Кроме того, не хотелось быть тем скучным персонажем, который больше заботится о практичности, нежели о слепой иллюзии любви.
К тому же, по словам Рона, я должна считать за честь, что такой могущественный человек обратил на меня внимание.
В рамках подготовки к свиданию я приехала к Сэсси, и мы вдвоем просмотрели в Интернете его фотографии за последние тридцать лет. Когда-то Арнольд был довольно красивым мужчиной.
– Ну, детка, – убеждала Сэсси, – он может оказаться замечательным человеком! Не настраивай себя заранее!
Итак, мы начали вести сложные переговоры о встрече. Можно было пойти в ресторан, однако Арнольд очень хотел показать мне свой дом – это в другом городе, в пятнадцати минутах езды. Он предлагал заехать за мной, а если понадобится, я могу переночевать у него и вернуться домой утром.
Переночевать? У семидесятипятилетнего старика, которого я совсем не знаю? Нет уж, спасибо!
Наконец удалось прийти к соглашению: я подъеду к его дому на своей машине, мы пешком дойдем до ресторана и вернемся к нему, а затем я поеду к себе.
Или переночую у него, снова предложил Арнольд в дружелюбной манере.
Сэсси разбранила меня за логистику.
– Почему ты не согласилась, чтобы он тебя забрал?
– Потому что он не ездит по ночам! Это значит, если он меня заберет, то я окажусь в ловушке его планов. А так у меня хоть будет машина, чтобы сбежать, если понадобится.
На всякий случай я настояла на том, чтобы свидание началось в шесть вечера – на два часа раньше, чем хотел Арнольд, – дабы не оказаться у него дома слишком поздно, когда «пора ложиться».
Когда я подъехала к дому, Арнольд ждал снаружи. Как мило с его стороны, подумала я. На самом деле он хотел показать, где ставить машину, чтобы соседи не жаловались.
Мы зашли в дом. Арнольд закрыл дверь и запер.
Я понадеялась, что он не окажется маньяком-убийцей.
Вспомнился разговор на девичнике: «Если он не психопат, уже круто». Поразительно, до чего живуча эта установка – можно сказать, красной нитью проходит сквозь десятилетия, демографические слои и даже меняющиеся способы встреч!
Если Арнольд и был престарелым киллером, нет никакого смысла меня убивать: все знакомые в курсе нашего свидания, так что он автоматически стал бы первым подозреваемым.
Я сделала глубокий вдох и решила вести себя прилично.
Честно говоря, мне было как-то не по себе. К тому же я злилась, что оказалась в такой ситуации, хотя всего-то пару часов потерпеть… Что у меня в голове творится?
Я напомнила себе слова Рона, олицетворяющего мнение общества: я должна считать за честь, что такой человек обратил на меня внимание.
И я решила вести себя как обычно в гостях: восхищалась произведениями современного искусства, которые Арнольд купил еще будучи владельцем галереи, когда тусовался с художниками; охала и ахала над редкой коллекцией книг. Хозяин предложил показать дом, и я согласилась. Комнаты представляли собой современные открытые пространства со множеством окон, стекла и металла. Всюду царил порядок, каждая вещь на своем давным-давно отведенном ей месте.
Несмотря на пустые пространства, дом оказался не особенно велик. Через минуту мы были уже в спальне.
Широкие окна обрамляли буйную зелень садов и газонов. Я восхитилась видом.
Впрочем, вид из окна был не самой главной частью спальни.
– Хочешь, покажу, что здесь самое лучшее? – спросил Арнольд.
– Давайте, – храбро ответила я.
– Кровать! – горделиво объявил он. – Я купил ее двадцать лет назад; она принесла мне удачу и много отличного секса.
Арнольд сделал паузу и бросил на меня красноречивый взгляд.
– И надеюсь, не в последний раз…
Я присмотрелась к кровати. Простыни были слегка примяты, и я невольно подумала: уж не использовал ли хозяин кровать по назначению перед моим приходом? Я представила Арнольда обнаженным на постели, огромное брюхо свисает с боков…
– Здорово, – пробормотала я, не зная, что сказать.
Чуть погодя я намекнула, что хотела бы выпить.
В кухне на столе дожидалась открытая бутылка красного вина и два бокала. Сама кухня имела пыльный, заброшенный вид: судя по всему, ей давно никто не пользовался.
Я извинилась и пояснила, что не пью красное вино – только белое и розовое.
– Но Рон сказал, что ты пьешь красное, поэтому я специально достал бутылку хорошего вина!
Я хотела возразить, что Рон вообще ничего обо мне не знает: какой смысл у него спрашивать? – однако вовремя прикусила язык и попыталась прийти к соглашению.
– Я бы лучше выпила белого, если найдется.
– Ты точно уверена, что не хочешь красного? Очень хорошее вино, рекомендую. И не волнуйся – если что, ты всегда можешь заночевать у меня.
– Ха-ха-ха!
Мой саркастический смех был призван скрыть новый прилив раздражения. Нестерпимо захотелось уйти, однако я никак не могла отыскать благовидный предлог, чтобы не выглядеть при этом сумасшедшей и не вызвать фурор в социальном кругу, способствовавшем нашему свиданию.
Проще говоря, я не была готова превратиться в парию.
Между тем Арнольд продолжал экскурсию по дому и участку.
Мы подошли к маленькому бассейну в форме почки.
– Не хочешь поплавать? – предложил он.
– Нет, спасибо.
– А что так?
– У меня нет с собой купальника.
– Можешь плавать голой.
– Это вряд ли.
– В любом случае приезжай когда захочешь, – пригласил Арнольд с щедрой улыбкой, явно не замечая моего дискомфорта.
– Арнольд… – Я вздохнула. – Сюда я точно не приеду.
– Почему?
– Потому что бассейн слишком маленький, а я люблю плавать интервалами. Извини, но твой бассейн фактически большая ванна.
Арнольд двусмысленно хохотнул. Вот в чем преимущество общения с такими людьми: им можно говорить что угодно, все равно не обидятся. Они настолько самодовольны, что им даже в голову не приходит, что женщина способна их оскорбить.
Мы медленно прогулялись до ресторана.
– Выглядишь молодо, и походка пружинистая, – отметил Арнольд. – Наверное, спортом занимаешься? Сколько тебе лет?
– Почти шестьдесят.
Арнольд явно опешил. Видимо, Рон соврал не только мне насчет возраста Арнольда, но и Арнольду – насчет моего. Разница лишь в том, что я сообразила погуглить, а Арнольд нет.
– Так это здорово! – воскликнул он. – Значит, мы оба хотим одного и того же – компанейских отношений.
Из всех микро- и макротравм старения хуже всего внезапное понимание, что ты пересек границу романтики (со всеми вытекающими последствиями) и уже готов мириться с ее младшей кузиной – дружбой.
Романтические отношения подразумевают динамичное партнерство, в котором мужчина и женщина вместе чего-то достигают, а компанейские – прямо противоположное: когда просто составляют друг другу компанию в ничегонеделании.
Разумеется, такие люди, как Арнольд, не собираются ни с чем мириться.
После долгой череды молодых красивых подруг (он до сих пор может себе позволить двадцатипятилетнюю, если захочет, объяснил Арнольд) на него снизошло озарение. В тот момент он встречался с тридцатипятилетней, и все шло замечательно, как вдруг его осенило: им же совсем не о чем разговаривать! Ему вообще больше нечего сказать любой женщине моложе тридцати пяти – они все слишком молоды! Пришлось нехотя пересмотреть свои требования и подкорректировать возрастную группу. Теперь Арнольд был готов встречаться с женщинами от тридцати пяти до пятидесяти.
Я хорошенько присмотрелась к нему. Некоторые мужчины выглядят моложе своего возраста, и в мире полно привлекательных мужчин за семьдесят, однако Арнольд не принадлежал к их числу. Золотые деньки на футбольных полях Лиги плюща давно прошли. Его ни при каких обстоятельствах нельзя было назвать сексуально привлекательным. С другой стороны, в обществе принят негласный уговор: мужчинам говорят, что они выглядят значительно моложе и лучше, чем есть на самом деле, а женщинам – наоборот.
Впрочем, я не общество.
– Послушай, Арнольд, неужели ты всерьез веришь, что нравишься этим двадцати-, тридцати- и даже сорокапятилетним женщинам, с которыми встречаешься? Не может быть!
Арнольд поразмыслил и, как ни странно, согласился со мной, но пояснил: даже если он не нравится женщинам, система все равно работает в его пользу. Дело в том, что женщины – жадные создания. Так устроен мир: большинство женщин устраиваются на средние должности вроде риелтора, парикмахера, инструктора по йоге; у многих есть дети и бывшие мужья, которые не платят алименты, а то и вовсе пьют, – словом, полный набор человеческих страданий. И пусть на жизнь им как-то хватает, они хотят большего, хотят жить не по средствам.
Им нужны дорогие сумочки!
И вот тут-то на сцену выходит Арнольд и ему подобные.
Казалось бы, после стольких карьерных свершений и бездны жизненного опыта Арнольд должен испытывать мало-мальскую эмпатию к женщинам в трудной ситуации, ан нет. В его представлении они всего лишь жадные собирательницы сумочек, которые используют секс, чтобы удовлетворить свои потребности.
А его самого разве не смущает, что его тоже используют?
Нисколько.
Мужчинам, как объяснил Арнольд, совершенно неважно, почему женщина занимается с ними сексом. К тому же вся власть и так у мужчин: если одна женщина не соответствует их требованиям, ей на замену всегда найдется другая. И главное, этот сценарий вечен: мужчины с деньгами продолжают следовать ему даже в старости – до тех пор пока могут предоставить то, что нужно жадной женщине, – например дорогую сумочку.
А если бы мир был другим и денежный поток тек бы в обратном направлении: не к Арнольду, а к тем женщинам с детьми и без дополнительных средств к существованию? Что, если бы мир стал другим и в нем не было бы женщин, которым нужно заниматься сексом с такими, как Арнольд (неважно, по какой причине)?
Что бы тогда делал Арнольд?
Тем же вечером я заехала к Сэсси и рассказала, как прошло свидание. Мы сошлись в едином мнении: ничто не ново под луной. Ждешь, что он окажется замечательным парнем, откроется с неожиданно хорошей стороны, а перед тобой всего лишь очередной придурок с сексистскими замашками. Вот поэтому она так и не вышла замуж, объяснила Сэсси. Рано или поздно внутри восстает некая сила, яростная и независимая.
– Я наконец поняла, что нормальные отношения невозможны по своей природе: они всегда будут с сексистским уклоном, – рассуждала Сэсси. – Тебе приходится играть роль мамочки, заботиться о нем, а когда ему хочется секса, ты тоже должна хотеть… В какой-то момент часть меня начинает задавать вопрос: зачем? Зачем я все это делаю для тебя и что я с этого имею?
Вот он, главный вопрос, который женщинам не полагается задавать, когда дело доходит до отношений.
Что я с этого имею?
Знаете почему?
А никому не интересно, что нужно женщине, пока кто-то другой получает все, что нужно, от нее.
И тут мы поступили так же, как и всегда, когда сталкивались с неразрешимыми противоречиями в жизни, – засмеялись.
Еще один типаж, больше не стесненный узами. Как и свежеброшенный, он тоже развелся не по собственному желанию, однако, в отличие от первого, последний не совсем… свеж, если можно так выразиться.
Попросту говоря, в его жизни царит полный бардак, что, впрочем, вовсе не удивительно. О таких женщины обычно отзываются стандартной поговоркой: «У меня трое детей: двое настоящих и муж».
Как и большинство союзов, брак с супругом-ребенком заключается с лучшими намерениями: этакий современный союз, в котором оба партнера работают и стараются делить все заботы пополам. Однако где-то на полпути (как правило, после второго ребенка) система начинает давать сбой. Даже если женщина работает (а чаще всего так и есть), ответственность за дом и детей целиком ложится на нее. На просьбу помочь муж злится, дуется или нуждается в таком количестве подсказок на каждом шагу, что проще все сделать самой.
И вот вам первый кирпич в стену охлаждения.
Разумеется, это вовсе не причина разводиться, иначе женатых бы вообще не осталось. Хитрость заключается в том, что вне дома муж-ребенок – отличный парень. Он идеально вписывается в образ примерного семьянина: ходит на работу, посещает школьные мероприятия детей, присутствует – по крайней мере, физически – на праздниках и днях рождения. Просто идеальный муж!
А вот дома начинается совсем другая история. Не то чтобы он не выполняет свою часть работы, просто со временем все меньше и меньше. Он как бы здесь и одновременно отсутствует – интеллектуально, эмоционально, сексуально. Не заботится о себе, не прикладывает усилий, постепенно распускается: набирает вес, отчего синдром апноэ становится все сильнее, – и по ночам превращается в адскую храп-машину. Мало-помалу вообще перестает двигаться.
Тем временем его жена лежит рядом, уныло глядя в потолок, и пытается понять, куда катится ее жизнь, как ее вообще угораздило и что теперь со всем этим делать.
Если муж и догадывается, что его половинка несчастлива, то попросту игнорирует сей факт. Может, он и сам не особенно счастлив, однако его все устраивает. Как ребенок, он прикладывает минимум усилий, и при этом бо́льшая часть его потребностей все равно обслуживается. На худой конец всегда есть Интернет под рукой, поэтому он вроде как здесь, а вроде как нет, однако уходить никуда не собирается.
Неким шестым чувством его жена это ощущает и постепенно начинает сознавать: если не предпринять что-то прямо сейчас, ее засосет унылое болото и не останется сил, чтобы уйти.
Итак, пока муж-ребенок прячется в своем «домашнем офисе» (звучит как насмешка, ведь ни о какой работе речь не идет), его жена начинает мечтать, как было бы здорово, если бы он исчез совсем. Сколько места освободилось бы в шкафу, сколько времени, потраченного на то, чтобы подбирать за ним…
Как было бы здорово, если бы он ушел и больше никогда не возвращался!
И вот однажды, как гром среди ясного неба, жена просит развода.
Захваченный врасплох, муж-ребенок устраивает скандал. В его картине мира он безупречен, это все ее вина! Вполне возможно, он станет жестко противиться разводу в суде. Бракоразводный процесс будет тянуться бесконечно. Даже адвокат скажет, что его клиент – придурок.
Без привычной заботы его жизнь начнет разваливаться. Из дома выгнали, жить негде… Чаще всего муж-ребенок возвращается к маме и начинает пить.
Проще говоря, он скатывается в так называемую мужскую версию ПСВ.
Хорошая новость заключается в том, что еще не все потеряно. Живя с матерью и глядя в разочарованные глаза своих детей-подростков по выходным, муж-ребенок рано или поздно устанет быть лузером и возьмет себя в руки: пойдет в качалку, найдет работу, научится покупать продукты и стирать белье, – а там, глядишь, пустится в свободное плавание холостяка. Нет ничего невозможного: что для одной женщины бывший муж, для другой – новый бойфренд.
Это было накануне Дня независимости. Мы собрались у Китти и делились планами на лето. Мои, как всегда, оказались самыми банальными: ходить по вечеринкам богатых людей и пить шампанское на халяву.
И тут вдруг откуда ни возьмись эсэмэска от Макса: внезапно он прилетает из Испании, чтобы пойти на день рождения какого-то миллионера в Ист-Хэмптоне; не хочу ли я к нему присоединиться?
На следующий день, готовясь к выходу, я поймала себя на том, что наряжаюсь с особой тщательностью. Может, у меня прошла аллергия на новые знакомства? Кто знает, вдруг на этой вечеринке – в отличие от веранды Китти – что-то выгорит?
Или нет.
Макс немного опоздал. Пока мы бежали к машине, он рассказал, что собирается принять химически синтезированный кетамин и «улететь в подпространство», и пригласил меня присоединиться.
Нет уж, спасибо!
– Я не собираюсь пить лошадиный транквилизатор! – возразила я.
– Самую малость, детка! Это будет круто, поверь! Можно не спать целые сутки!
– Ты вообще соображаешь, что говоришь?
– Да что с тобой? – удивился Макс. – Ты стала такая скучная!
Когда друзья спрашивают, почему я не хочу вернуться к Максу, я обычно отмалчиваюсь, хотя на самом деле причина проста: не желаю вечно мотаться по разным фестивалям и вечеринкам и «улетать в подпространство» – мне такая жизнь не по вкусу.
На подъезде к дому нас три раза останавливали охранники, проверяли фамилии и светили фонариками в салон в поисках незваных гостей. Один даже в багажник залез.
– Да хватит уже! – рявкнула я на него. – Мы пожилые люди! По-вашему, мы прячем кого-то в машине?
Парень направил луч фонарика прямо мне в лицо.
– Пожилые люди и не такое вытворяют, поверьте на слово!
Вечеринка была в самом разгаре. Основное действо происходило на большой террасе, декорированной голограммами. Посреди возвышалась мраморная жаровня, по бокам – два гавайских бара. Позади располагался крытый тент, где приглашенные повара готовили ужин. Чуть поодаль виднелся бассейн олимпийских размеров с крытым баром. Все это великолепие заканчивалось живой изгородью в тридцать футов высотой.
Макса немедленно окружили приятели с фестиваля «Горящий человек», одетые как цирковая труппа. По какой-то неведомой причине они оказались моложе, чем я ожидала. Тут я догадалась: это оттого, что у меня искажена перспектива. Я так давно не общалась с тридцатилетними, что уже и забыла, как молодо они выглядят, сколько у них энергии, с каким энтузиазмом они воспринимают мир…
Так, мне срочно нужно выпить шампанского.
Я медленно пробиралась сквозь толпу. Еще больше тридцатилетних! Однако эти прямая противоположность «горельцам»: застегнутые на все пуговицы, в синих блейзерах – словом, типичные консерваторы Среднего Запада, женатые и с детьми.
Куда податься? К бару, где люди в костюмах принимают кетамин? Или к парам со свежими лицами, полными надежд, что все будет хорошо?
Внезапно я почувствовала себя не в своей тарелке. А еще мне стало страшно одиноко.
И тут я заметила его, того Самого, ну этого, как его… Я забыла имя, зато вспомнила, что он меня всегда интересовал: очень высокий, немного отстраненный. Поговаривали, он весьма умен. Несколько лет назад Китти взяла меня с собой на вечеринку в его доме; помню, он разговаривал со мной как с живым человеком. Правда, потом Китти сказала, что он общается только с высокими красивыми женщинами из стран типа Швеции.
И вот он стоит передо мной в теплом свете фонарей. Должно быть, узнал, раз улыбается…
Сегодня, уж не знаю почему, Тот Самый был ужасно рад меня видеть: то ли искренне, то ли просто больше никого тут не знает.
Впрочем, неважно. Мы поздоровались, завязался оживленный разговор обо всем и ни о чем: о планах на лето, о вечеринке в ресторане, на которую мы оба оказались приглашены на следующий вечер. Судя по всему, его порадовало неожиданное совпадение. Он попросил кого-то сфотографировать нас на мобильник и послал фотографию хозяину: мол, ждем встречи с нетерпением.
Затем он показал фото мне, и я застонала. Выходя из дома, я почему-то была уверена, что выгляжу сексуально.
Увы…
Волосы явно нуждаются в стрижке, и вообще я смотрелась, как позднее определила Китти, «скучно».
Тут я извинилась – все равно увижу его завтра – и направилась к бару. Оглядевшись, я еще раз поразилась тому, насколько здесь чужая: ни одного знакомого лица, даже отдаленно.
Внезапно рядом со мной материализовался Тот Самый.
– Позвольте угостить вас шампанским? – У него оказался глубокий, звучный голос, как у диктора былых времен.
– Спасибо, думаю, не стоит…
– А я думаю, стоит, – ответил он и мило улыбнулся.
После этого МНБ уже не отходил от меня: держал мой бокал, пока я выбирала закуски на «шведском столе», позаботился о том, чтобы у меня были приборы, нашел нам столик рядом с хозяином дома, миллионером из Чикаго, который сидел со своими дочерьми, студентками колледжа. Позднее тот провел нас по дому, оснащенному как настоящий бутик-отель: пятнадцать спален, спортзал, сауна, парная, спа, домашний театр на сто человек. На кухне колдовал личный шеф-повар, – готовит мороженое.
Вот вам богатые люди: могут иметь что пожелают, а в итоге, как и все прочие, хотят лишь мороженого.
Мы перешли в зал, оборудованный под дискотеку, и немного потанцевали. МНБ оказался довольно неплохим партнером.
Вскоре МНБ прослышал о другой вечеринке, неподалеку от моего дома, и мы решили поехать туда, однако сперва нужно было найти Макса и предупредить, что я ухожу.
Мы обнаружили его в траве на четвереньках.
– Погладь меня! – попросил он игриво.
– Макс! – резко окликнула я.
Я попыталась представить их друг другу, но Макс ничего и слышать не хотел: запрокинул голову и принялся выть на луну.
Я сдалась.
– Может, вызвать врача? – забеспокоился МНБ.
– Ничего страшного, очухается. Принял кетамин, «улетел в подпространство», как они это называют.
– Не понимаю… – озадаченно нахмурился МНБ. – Ты что, и правда с ним встречалась?
– Это было… – Я наскоро подсчитала. – …лет пятнадцать-двадцать назад. В любом случае тогда он был другим.
У МНБ имелась машина с водителем. По пути на следующую вечеринку мы целовались. У МНБ хорошо получалось, и у меня, кажется, тоже – благодаря ему. Я уже сто лет ни с кем не целовалась, так что это обнадеживало.
Позднее, высадив меня у дома, он сказал странную вещь:
– Ты мне очень нравишься. У меня чутье на людей, и я редко ошибаюсь. Мне кажется, нам будет хорошо вместе.
– Да ну тебя! – воскликнула я, шутливо отталкивая его. – Ты меня даже не знаешь!
Лежа в постели, я подумала: может, еще не все потеряно?
На следующее утро меня ждала эсэмэска от МНБ: он выражал надежду, что я выспалась, и посылал информацию о такси, которое заказал для меня.
Как-то неловко выходит: я его почти не знаю, а он уже посылает за мной машину.
И я поехала к Китти.
– Ты не поверишь! Я с ним целовалась!
– С кем?
– Ну, с Тем Самым, – пояснила я.
– С Тем Самым? – переспросила Китти, ошеломленная, и вдруг засмеялась.
– А что смешного-то?
– Ты – с ним? Вот уж ни за что бы не подумала!
– Мы столкнулись на вечеринке, он подвез меня до дома. А сегодня посылает за мной машину, чтобы отвезти в ресторан.
– Здорово! – обрадовалась Китти. – Тогда поедем вместе.
Я и забыла, что Китти тоже приглашена на вечеринку в ресторан.
– Не могу, – вспомнила я. – Мне нужно сперва в библиотеку на мероприятие.
Под мероприятием подразумевался «круглый стол» с Эрикой Йонг и Гейл Шихи. Подобные встречи ежемесячно проводятся в Бриджхэмптонской библиотеке. Первоначально это называлось «Три женщины-писательницы», однако Эрика решила, что название звучит слишком сексистски, поэтому сократили до «Трех писателей». Я не приглашала никого из подруг – вечер обещал быть холодным и дождливым, мероприятие проходило на открытом воздухе, а публика большей частью состояла из пожилых людей, – однако допустила промашку, рассказав об этом МНБ, и теперь он собирался прийти.
Более того, он разработал сложную схему логистики: сперва машина забирает меня и отвозит в Бриджхэмптон, затем забирает его и отвозит туда же. Затем мы переходим через дорогу, чтобы встретиться с Мэрилин и ее сестрой, и все вместе едем в Уотермилл на вечеринку.
Я не представляла, как можно встроить Китти в эту схему.
– Мы подвезем тебя на обратном пути, ладно? – пообещала я.
Как я и предсказывала, мероприятие оказалось ужасным. Температура упала, никто из нас не был к этому готов, и мы сидели, укутанные разными пальто и шалями, которые нам одолжили сердобольные зрители.
МНБ прибыл к концу. Он выделялся не только высоким ростом, но и тем фактом, что был одним из немногих представителей мужского пола. В этот момент разговор свернул к неизбежной теме: «Мужчины как разочарование».
Пока я высказывалась в духе «ну, может, и не все, но предостаточно», к МНБ привязалась какая-то пожилая леди. Она повернулась к нему и спросила:
– Вот вы с виду такой милый… Что вы здесь делаете?
МНБ засмеялся и показал на меня:
– Я жду ее.
Позже, в ресторане, мы вместе (словно уже были парой) рассказали эту историю знакомым.
– Могло быть и хуже, – засмеялись те.
Итак, я окунулась в водоворот новых отношений. МНБ все делал правильно, соблюдал все каноны ухаживания: присылал цветы, приглашал на выходные на острова; повел меня смотреть «Хеллоу, Долли!» и пел на обратном пути «Хеллоу, Кэндес!» Мы вместе ходили на массаж и на йогу.
Однажды он заявил:
– Я знаю, что тебя давно никто не баловал, и я этим займусь.
– Но почему? – спросила я.
– Потому что ты этого заслуживаешь.
По утрам я смотрела в чашку с нарезанными фруктами, которые он приготовил мне на завтрак, и думала: почему я?
– Не понимаю, – призналась я Сэсси. – Как это мне удалось встретить такого потрясающего мужчину: у него свой дом, свои деньги, и по возрасту подходит, и вообще… И он хочет быть со мной?
– Детка, ты много и тяжело работала, – ответила та. – Ты этого заслуживаешь.
Может, так оно и есть. С другой стороны, если женщина и заслуживает чего-то хорошего, это еще не значит, что ей повезет.
Заслужила ли я хорошее отношение со стороны замечательного мужчины, у которого нет ни одной отрицательной черты? Разумеется, как и любая другая женщина. Но как часто такое случается? Да почти никогда!
Почему же вселенная именно меня выбрала для этого карнавала жизни?
И тут позвонила Мэрилин и заявила:
– Кажется, у меня новый бойфренд.
Как и мы с МНБ, они встретились на вечеринке в Хэмптоне, и у них тоже оказалась куча общих знакомых, хотя до этого они ни разу не пересекались.
Они проболтали три часа. На следующий день он позвонил и пригласил Мэрилин на прогулку по пляжу. Они гуляли на закате, под розовеющим небом, и неспешно разговаривали обо всем. Выяснилось, что он живет неподалеку и занимается серфингом. У него квартира в Бруклине и свой бизнес, связанный с экологичным дизайном.
А еще ему шестьдесят четыре.
«Не слишком ли он стар?» – усомнилась Мэрилин.
Я напомнила, что ее прошлому бойфренду тоже было шестьдесят четыре, а ведь она рассталась с ним несколько лет назад. То есть даже если цифры звучат пугающе, на самом деле это всего лишь реальный возраст людей, которых мы знали, будучи моложе.
Впрочем, неважно. Главное, ее новый друг умел слушать, и ему было не все равно. И вообще он очень хороший человек.
Итак, после долгих лет редких свиданий мы с Мэрилин обзавелись бойфрендами. Мы сами не могли в это поверить, а наши друзья и подавно.
Собравшись у Китти, мы проанализировали ситуацию и составили список характеристик МНБ:
1. МНБ очень хорошие люди, и окружающим это известно. К ним не липнут никакие сплетни. При упоминании о них никто не бормочет себе под нос: «А-а, тот еще придурок!» За ними не тянется цепочка бывших жен, они никого не обманывают, и так далее. Словом, «хороший» – отличительная характеристика МНБ. И хотя в двадцать и тридцать это казалось неважным, в нашем возрасте это лучшее качество – надежное укрытие в вихре жизни, который, как выяснилось, хорошим не назовешь.
2. Они взрослые. У них своя жизнь, свой дом. Они знают, как мыть посуду, как стирать белье, ходить в магазин, готовить еду.
3. Они не алкоголики и не наркоманы.
4. Их интересуют женщины своего возраста.
Взять Боба, друга Мэрилин. Ему шестьдесят шесть, и он выглядит на свой возраст, однако при этом вполне бодрый и привлекательный мужчина. Боб рассказал, что его преследует тридцатитрехлетняя женщина: заявляется к нему домой, когда он не отвечает на эсэмэски. Раз пять он ей объяснял, что не заинтересован в общении. Конечно, ее внимание льстит, но в то же время и раздражает, особенно учитывая, что Боб не обманывается насчет себя и своего места в жизни.
– Посмотрите на меня, – восклицал он. – Да, я в приличной форме, но ведь я ей в отцы гожусь! Что у нее с головой?
Заметьте разницу между МНБ и свежеброшенным: последнего легко может соблазнить молодая женщина, готовая запустить свой репродуктивный цикл. МНБ – другое дело, он не настроен на репродукцию, как и женщины, с которыми он встречается.
Например Карла (сорок четыре). У нее была прекрасная карьера в городе, однако в силу разных обстоятельств Карла поселилась в деревне с сыном-подростком. Начала свой маленький бизнес, который сейчас процветает. У нее все в порядке – по крайней мере, на первый взгляд.
Свои критерии оценки партнера Карла определяет с позиции «НЕ».
– Мне не нужна забота, мне не нужна крыша над головой, и меня не интересует брак.
Ее опыт замужества оказался, по ее словам, «травматичным», и повторять не хотелось бы. С другой стороны, одиночество ее тоже не привлекает.
– Мне нужен равный, – поясняет Карла. – Тот, кто способен отвечать за свою долю нагрузки. А еще он должен уметь меня поддержать в трудный момент. С каждым из нас может что-то случиться, а перенести испытание легче, когда ты не одинок.
Кстати, вот еще один важный аспект отношений в среднем возрасте: плохое и вправду случается. Иногда приходится иметь дело с людьми, которые не только многое пережили, но и переживают прямо сейчас, в процессе узнавания. Кто-то теряет родителя, кто-то работу, кто-то друга.
В данном случае в роли «кого-то» выступала я.
Папа умирал. Двадцать лет назад он победил рак, но теперь болезнь вернулась.
Он позвонил мне и сообщил, что сделал МРТ, на котором виден каждый уголок, куда распространились метастазы.
– Кэнди, – сказал папа, – мое тело светилось, как рождественская елка!
Мы встретились в ресторане – том самом, где мы должны были перекусить после церкви, перед поездкой на кладбище в день похорон. Папа все распланировал заранее и хотел мне сообщить.
Нас усадили за столик у окна. Папа шутил, как всегда. Я смотрела в окно. Через дорогу находилось здание, в котором моя мама и ее лучшая подруга основали свой первый бизнес – туристическое агентство. По средам, когда уроков было меньше обычного, я садилась на автобус и приезжала к маме в офис. До сих пор помню запах бумаги, нового ковра и свежей краски. Они с подругой невероятно гордились своей ролью бизнес-леди.
Я перевела взгляд на отца, на его заскорузлую руку, так похожую на мою, и поняла, что не могу разговаривать с ним о его собственных похоронах, будучи в стадии ПСВ.
В последнее время дела у меня «не ладились», как сказал бы папа. Я тревожилась за свое будущее, за свое финансовое положение…
С другой стороны, я боялась говорить ему правду. Отец всегда мной гордился, и я не хотела, чтобы он умирал, считая меня неудачницей. Я рассказала ему, что встретила одного человека. Я всегда рассказывала папе о своих бойфрендах. Больше того, я пыталась его с ними знакомить.
Если подумать, это, наверное, была плохая идея. Папа всегда утверждал, что видит людей насквозь, и большинство из них никуда не годятся. Как-то раз он чуть ли не пинками прогнал бойфренда сестры за то, что «ему только одного и надо».
И тем не менее, бог знает почему, но я продолжала знакомить его со своими молодыми людьми. После отец качал головой и приговаривал: «Маменькин сынок» или: «Конченый эгоист! Ты заметила, как он все время говорит “я”, “мне”, “мое”?» И когда происходил неизбежный разрыв, папа всегда поздравлял меня с избавлением от человека, который «не стоит того».
– Ну что ж, – сказал папа, когда я закончила рассказывать про МНБ. – Судя по всему, он настоящий джентльмен. Передай ему, что я рад был бы с ним познакомиться, но боюсь, не успею.
И вот настал тот самый день.
Я позвонила МНБ.
– У меня умер отец, – сказала я и заплакала.
– Сейчас приеду, – ответил он.
В ожидании я вдруг поняла, что хотя и была готова к смерти отца, мне как-то не приходило в голову делить этот тяжелый и очень личный момент с человеком, которого я мало знаю. МНБ не был знаком ни с папой, ни с другими членами моей семьи. Как вообще полагается вести себя в такой ситуации?
– Я буду рядом, если захочешь, – пообещал он. – Только скажи, что нужно сделать, и я сделаю.
Я представила, что меня ожидает впереди: долгая дорога, трехчасовое прощание с открытым гробом, ночь в отеле, похороны, ленч и кладбище, где отца положат рядом с мамой, дядей, бабушкой, дедушкой и прабабушкой. Будут присутствовать старые друзья – немногие из тех, кто остался, – да горстка родственников.
Веселого мало. С другой стороны, рядом с ним будет легче. Могу ли я просить его об этом? Доверяю ли я ему настолько?
И все-таки я спросила:
– Поедешь со мной на похороны?
– Да, конечно.
Вот так вот запросто.
Паршивая выдалась осень. Мы ехали в Коннектикут, и бурые листья опадали с деревьев.
– Все будет хорошо. – МНБ легонько сжал мою руку. – Помни, мы вместе.
И хотя это был ужасно тяжелый момент в моей жизни, я вдруг поняла, что могло быть гораздо хуже.
Я сжала его руку.
– Люблю тебя.
– И я тебя.
Не знаю, что мы под этим подразумевали, да и кто вообще знает? Одна из прелестей среднего возраста заключается в том, что некоторые вещи не меняются.
Войти с помощью соц. сетей: