– Леди Бурь та еще злобная сука, – пробормотала Мия.

Они провели в пути уже две перемены, Город портов и церквей остался далеко позади. Колонна шла вдоль побережья на восток, южнее раскинулись засеянные поля, севернее – бушующее море. Дождь неуклонно усиливался, и дорога превращалась в болото. Лошади выглядели несчастными, а их всадники и подавно. Предводителем выступал Сидоний, его кроваво-алый плащ и плюмаж центуриона намокли от ливня. Трик шел наравне с итрейцем, но держась на приличном расстоянии, чтобы не пугать животных. В первую неночь, когда они разбили лагерь, мертвому юноше пришлось залезть на дерево, чтобы они могли подготовить место для ночлега. Благо, он не нуждался во сне.

Хорошая новость, по крайней мере для Мии, заключалась в том, что истиносвет закончился. И, хоть она по-прежнему чувствовала горящего голубого Саая и угрюмого алого Саана в небе, затянутом тучами, по угасающему свету и приятной прохладе внутри она поняла, что Шиих наконец исчез за горизонтом, забрав с собой треть неумолимой ненависти Аа.

Одним солнцем, бьющим ей в спину, меньше. Одним солнцем ближе к истинотьме.

А затем…

– Как далеко до Амая? – спросила Брин.

Мясник просто покачал головой.

– Еще далеко, сестра.

– Я влажнее молодой невесты в ее брачную ночь.

Ее фразу встретили коллективным ворчанием, выражающим всеобщее согласие. Мечница, ехавшая рядом с повозкой Мии, выжимала свои дреды. Побитое лицо Мясника выглядело мрачнее, чем тучи наверху. Весь их боевой настрой будто втоптали в грязь копыта лошадей. Но прежде чем попасть в Коллегию Рема, Сид много лет служил в легионе люминатов и, как вскоре поняла Мия, умел поддерживать дух своего отряда в пути.

– Первая женщина, с которой я спал, была из Амая, – задумчиво произнес он.

– Да? – воодушевился Мясник.

– Расскажи, – ухмыльнулась Брин.

Сидоний окинул взглядом группу, и все дружно закивали.

– Ну, ее звали…

– Стоп, стоп, стоп! – перебила Мия.

Девушка закрыла брату уши.

Йоннен, державший поводья, поглядел на нее с недоуменным видом.

– Ладно, валяй, – разрешила Мия. – И поподробнее.

– Ее звали Анали, – продолжил Сидоний под звуки грома. – В юности она переехала в Годсгрейв. Стала одной из клиенток маминого ателье. Она была немного старше меня…

– Погоди, «немного» – это сколько? – уточнила Мечница.

– Может… лет на восемь? – Сид пожал плечами. – Десять?

– А сколько ж было тебе? – изумился Волнозор.

– Шестнадцать.

– Бра-а-а-а-а-а-аво! – воскликнула Эшлин, медленно рукоплеща Сиду с повозки.

– Везучий мелкий ублюдок, – усмехнулась Мия. – Да она сожрала бы тебя живьем.

– Я могу рассказать свою гребаную историю или нет?

– Ладно, ладно, – Мия закатила глаза.

– Итак, я знал, что приглянулся ей, но будучи совсем юным, понятия не имел, что мне делать. К счастью, Анали знала. Я часто помогал маме доставлять посылки и в одну перемену пришел в палаццо Анали, а она открыла дверь в… ну, практически голая.

– Четко и по существу, – задумчиво произнесла Мечница, продолжая выжимать дреды. – Мне нравится.

– В общем, она затащила меня в дом, нагнулась над диваном в прихожей и потребовала, чтобы я приступил к делу. Юнцом я был послушным, так что быстро повиновался. Проходит примерно десять-одиннадцать секунд, и я понимаю, что у меня две назрели насущные проблемы. Первая: слегка перевозбудившись, как и большинство парней в свое первое плаванье в эти моря, я был в трех секундах от того, чтобы кончить. Вторая: начала открываться гребаная входная дверь. Оказалось, Анали была замужем, и ее муж вернулся домой без предупреждения.

– Бездна и кровь, – хихикнула Брин. – И что ты сделал?

– Ну, я сильно смутился и повернулся ко второй проблеме ровно в тот момент, когда первая разрешалась сама собой.

– О нет… – охнула Мия.

– О да, – Сид хлопнул в ладоши. – Словно выстрел из арбалета.

– Иди ты! – опешил Мясник. – Ты же не…

Сид кивнул.

– Прямо в глаз несчастному ублюдку.

Группа разразилась веселым хохотом, заглушившим ветер и покатившемся по грязной дороге. Фермер, копавшийся в поле неподалеку, удивленно повернулся на звук. Мия смеялась так сильно, что чуть не падала с повозки, отчаянно цепляясь за голову брата.

– Что смешного? – пробормотал мальчик.

Мия приоткрыла ему одно ухо и прошептала:

– Расскажу, когда ты будешь постарше.

– Что ты сделал потом? – поинтересовалась Мечница.

– Сбежал, как гребаный кролик, что еще? – ответил Сид. – За дверь и бегом до самого дома, совеершенно голый. К счастью, волк был ослеплен и не мог отправиться в погоню, так что этот кролик дожил до следующего перепихона.

Все снова засмеялись, Мясник потрясенно качал головой, Мия вытирала слезы мокрым рукавом.

Сид вздохнул.

– Все равно это были лучшие четырнадцать секунд моей жизни.

– Когда я первый раз ублажала мужчину ртом, то его добро пошло у меня носом, – сказала Брин.

– Чего?! – ахнула Мия.

– Клянусь Светом, – кивнула девушка. – Чуть не захлебнулась. Этот запах преследовал меня неделями. Но мы с ним здорово посмеялись. На Великое Подношение он подарил мне носовой платок.

Группа разразилась смехом одновременно с раскатом грома. Мясник сопел так, будто пробежал марафон, Мечница откинула назад голову и взвыла от хохота.

– Что насчет тебя, Мечница? – с улыбкой спросила Брин.

– О, мой первый раз был просто ужасен, – хихикнула женщина, надевая обратно мокрый капюшон. – Мать Трелен, вы точно не хотите об этом знать. Особенно мальчики.

– Да ладно, колись уже! – воскликнула Эшлин, стуча кулаком по повозке.

– Давай, Мечница, – посмеялся Сид. – На песках нет секретов.

Двеймерка покачала головой.

– Как скажете. Но я не виновата, если потом вас начнут преследовать кошмары, джентльмены. – Она понизила голос, словно рассказывала страшилку у костра. В небе зловеще прогремел гром. – Он был с Фэрроу. Крепкий самец по имени Камнемет, на которого я давно положила глаз. Лицо как картинка и задница как поэма. Мы были на пляжной пирушке в честь Огненной мессы, по всему Сиуоллу горели костры. Прекрасная обстановка. Романтическая. Он достаточно напился, чтобы спеть мне пару строк, а я – чтобы мне понравилась его песенка. Мы направились к дюнам и приступили к делу. Я была у него далеко не первой, в свое время он развлекался со многими девушками. Поэтому ему удалось продержаться немного дольше, чем нашему Арбалетчику Сиду.

– Вы раните меня, донна, – крикнул тот с головы колонны.

Мясник присвистнул.

– Прямо в гребаное глазное яблочко…

– В общем, – продолжила Мечница, и в небе дугой сверкнула ослепительно белая молния. – По ходу дела я становилась смелее и, получив его одобрение, запрыгнула сверху. Мы начали набирать темп, я чувствовала себя просто охренительно и скакала с новообретенным энтузиазмом, но в какой-то момент он выскользнул из меня, пока я поднималась, а когда я резко опустилась, то сломала его бедный член почти пополам.

– Еб твою МАТЬ! – воскликнул Сид, кривясь.

– Не-е-ет! – Волнозор с ужасом посмотрел на Мечницу. – Это вообще возможно?

– Ага. Кровища повсюду. Ты бы слышал, как он кричал.

– Черная гребаная Мать, – Эшлин прыснула, прикрывая рот ладонью.

– Нет! – рявкнул Мясник, тыча в нее пальцем. – Это НЕ смешно!

– Немного смешно, – тихо возразила Мия, улыбаясь.

Тем временем Брин чуть не свалилась с лошади от приступа смеха. На лице Волнозора отразилось выражение искреннего ужаса. Сид согнулся пополам в притворных муках, качая головой.

– Нет, нет, на кой хрен ты рассказала нам эту историю, Мечница?

– Я предупреждала! – попыталась она перекричать очередной раскат грома.

– У меня будут кошмары!

– И об этом тоже предупреждала!

– Пополам? – выдохнул Волнозор.

– Почти. Насколько я знаю, прошел год, прежде чем он выпрямился. Само собой, Камнемет больше и близко меня к нему не подпускал, так что я не проверяла.

Все мужчины в группе заерзали в своих седлах, а все женщины залились смехом.

– Я уже и не помню свой первый раз, – сказал Мясник. – Когда мне исполнилось тринадцать, отец с дядей отвели меня в дом удовольствий, и я так накурился, что даже не помню лица девушки… Вообще-то, если задуматься, возможно, я и не видел ее лица…

– Я сломала своему первому парню нос, – весело поделилась Эшлин.

Мия нахмурилась.

– Кулаком или?..

– Нет, – Эш показала пальцем на свой пах. – Ну, знаешь… слишком активно… сидела на нем.

– О… – Мия мысленно сложила картинку в голове. – А-а-а…

Эшлин кивнула.

– Но он все равно не сдался. Настоящий боец.

– Эх, ваанианцы, – мечтательно пропела Брин.

– М-м-м, – протянула Эшлин.

– Что насчет тебя, Волнозор? – спросил Сид. – Какие катастрофы случились в твой первый раз?

– Надеюсь, их не будет, – ответил мужчина.

Все резко затихли, даже буря будто застыла на мгновение. Мия и остальные обернулись и уставились на крупного двеймерца. Волнозор был огромной горой мышц и мяса, но приятным глазу, а его голос трогал до глубины… души. Мия не могла поверить, что он…

– Ты не?.. – начала она. – Никогда?

Он покачал головой.

– Я жду ту единственную.

Девушки переглянулись – все, кроме Брин, которая просто подвела свою лошадь ближе к Волнозору и одарила его долгой улыбкой.

– А ты, Ворона? – спросил Мясник.

– Боюсь, и я вас не порадую. – Мия пожала плечами и, вздрогнув, смахнула влажные волосы с глаз. – Хотя… сразу после этого я убила человека.

– Гм-м, – протянула Мечница. – Как ни странно, звучит логично.

Снова хохот. Сидоний покосился на Трика, который все это время шагал по колено в грязи в полнейшем молчании. Будучи хорошим командиром и не желая, чтобы юноша, пусть и мертвый, чувствовал себя за бортом, итреец прочистил горло.

– А ты? Случались ли какие-нибудь неприятности в твое первое плаванье?

– НЕТ, – кратко ответил Трик.

Его взгляд быстро метнулся к Мие и обратно к дороге.

– ОНА БЫЛА ЧУДЕСНА.

Словно по сигналу, в небе прогремел гром и дождь полил в полную силу – такого водопада Мия еще не видела. Йоннен прижался к ней, дрожа всем телом. Ветер окончательно разбушевался, с воем срывая их капюшоны и проникая под мокрую одежду ледяными руками. Мия уже с трудом могла вспомнить невыносимую жару арен, хотя была там всего пару недель назад. Девушка спрятала руки под мышки, чтобы хоть немного согреть их.

– Дерьмо собачье! – прорычала Брин, быстро доставая лук и выпуская стрелу в тучи. – СУКА!

Сидоний прищурился и попытался осмотреться.

– Мы могли бы напроситься к одному из фермеров! – крикнул Волнозор, стуча по солдатскому нагруднику с тремя солнцами, выгравированными на нем. – Заявить, что мы к ним с официальным визитом, и переждать грозу у теплого, уютного очага.

– А как же он? – Мечница кивнула на Трика. – Любой мало-мальски соображающий фермер тут же возьмется за вилы и попытается сжечь его на костре!

– В последнее время он выглядит живее, – заметил Мясник, присматриваясь к юноше. – Мне кажется, или у него появился намек на румянец?

– Вон! – крикнул Сид.

Мия проследила за траекторией его пальца. Сквозь завесу дождя виднелись руины на далеком предгорье. Это была гарнизонная башня с разрушенными зубчатыми стенами и сломанным подъемным мостом; каменную кладку беспощадно раздавило время. Судя по виду, ее построили во времена итрейской оккупации, когда Великий Объединитель Франциско I впервые направил свои армии на Лииз и одолел короля волхвов. Разрушенная реликвия некогда воевавшего мира.

– С нее открывается хороший вид на местность! – крикнул Сид. – Если повезет, то в подвале будет сухо!

– Лошадям не помешает отдых, – добавила Брин. – Им тяжело идти по этой грязи!

Мия посмотрела на уходящую вперед дорогу, затем на серые небеса.

– Ладно, – кивнула она. – Давайте заглянем туда.

Башня была трехэтажной, разрушенные каменные стены венчал шпиль из острого известняка.

Когда-то давно, как предполагала Мия, в ней жили закаленные легионеры. Мужчины, которые пересекли море под знаменем с тремя солнцами, с жаждой завоевания в сердцах и кровью на руках. Но ныне, спустя столетия после того, как легионы и командовавший ими король обратились прахом, башня тоже наконец начала рассыпаться в пыль. Во времена ее постройки холм наверняка расчистили, но сейчас природа брала свое и захватывала само здание, просачиваясь через каменную кладку и руша стены, как не мог бы сделать ни один воин короля волхвов.

Башня была около восемнадцати метров в диаметре. Стены по одну сторону рухнули, открывая путь дождям и ветру. Но уцелевшая половина кладки была прочной, широкие арки нижнего этажа поддерживали верхние, осыпающиеся лестницы вели наверх к крыше и вниз к заросшему и, увы, затопленному подвалу. В центре находилась старая каменная костровая яма, засыпанная гниющими листьями.

Гладиаты столпились на нижнем этаже, относительно защищенном от бури, а лошадей с повозкой привязали снаружи. Небо стало серым, как свинец, солнечный свет потускнел. Мия чувствовала, что внутри нее слегка забурлила сила – как кровь после чрезмерного количества сигарилл. Ее пальцы покалывало. Кончик языка онемел. Мие было любопытно, что она почувствует, когда два оставшихся солнца исчезнут с небес.

Кем она станет.

– Я осмотрю окрестности, – объявил Трик.

– Хорошо, – кивнул Сидоний. – Волнозор, поднимись наверх и покарауль там.

– Буду смотреть в оба.

– Я пойду с тобой, – предложила Брин, поднимая лук.

Мечница покосилась на Мию с Эшлин, и все трое расплылись в многозначительной улыбке. Они принялись разбирать вещи и переносили запасы еды в сухое место, пока Мясник и Сидоний обходили башню в поисках растопки для костра. Доски давно сгнили, но к тому времени, как повозку разгрузили, им удалось набрать достаточно щепок и листьев, чтобы разжечь небольшой огонь в яме.

– Итак, – начал Сидоний. – Проверим, не все ли я позабыл.

Итреец достал солнцестальный меч, позаимствованный у центуриона люминатов, которого Мия убила на борту «Девы», взял его обеими руками и, закрыв глаза, тихо пробормотал молитву Всевидящему. Мия услышала резкий звук, похожий на втягивание воздуха, и внезапно клинок Сида воспламенился.

– Бездна и кровь, – выругался Мясник, щурясь от яркого света.

– Впечатляюще, – улыбнулась Мечница. – Постоянно забываю, что когда-то ты был добропорядочным люминатом.

– Да не особо, – ответил Сид, вонзая меч в щепки. – Но зато так можно сэкономить горючее в кремневом коробке.

Листья и щепки загорелись, и вскоре в яме весело заплясали язычки пламени. Мясник подозвал Йоннена, его лицо, напоминавшее упавший пирог, расплылось в широкой улыбке.

– Подходи погреться, парень, – сказал лиизианец. – Старый Мясник не кусается.

Мия косилась на солнцесталь с опаской, но она уже сражалась прежде с люминатами, и их мечи никогда не имели на нее такого воздействия, как освященная Троица. Так что, взяв брата за руку, она повела его к постепенно разгорающемуся костру. Когда они приблизились, огонь на мече Сида вспыхнул ярче, а влажная древесина начала с треском ломаться. И когда Мия посадила Йоннена…

– Четыре Дочери, – пробормотал Мясник. – Вы видите эту хрень?

Пламя тянулось к ней. Огненные язычки вырастали из ямы и меча Сида, словно хваткие пальцы, царапающие воздух. Мия оглянулась на Эшлин, снова посмотрела на костер. Затем обошла яму по краю, наблюдая, как языки преследуют ее, выгибаясь подобно саженцам во время бури, наплевав на направление ветра.

– Ебануться, – выдохнул Сидоний.

– Дерьмо, – прошептала Эшлин.

– Да, – согласился Мясник. – Ебаное дерьмо.

Йоннен изумленно посмотрел на них.

– У вас у всех поганый рот…

Мия перевела взгляд с костра на бурю снаружи. Леди Огня и Леди Бурь ясно показывали свое недовольство, и в ее груди вспыхивала ярость. Она не сделала ничего такого, чтобы навлечь их гнев, и не вмешивалась в их гребаную ссору. Однако вот она, мокрая до нитки, лишенная возможности плыть по морям или греться у очага.

– Я не боюсь легкого ветерка или дождика, – заявила Мия. – Или гребаной искры.

Она потянулась в карман, достала сигариллу и поднесла ее к мечу Сида. Но тут огненные языки заметались, словно змеи, так ярко и свирепо, что Мие пришлось убрать руку, чтобы не обжечься.

– Осторожней, Мия, – предостерег Сидоний.

– …Возможно, нам лучше не распалять враждебность Дочерей…

Мистер Добряк сидел на арке, наклонив голову.

– …Они и без того кажутся очень недовольными нами…

– …В кои веки мы с кисой полностью согласны… – прорычала Эклипс.

– …О, в таком случае кури на здоровье, Мия…

Эклипс вздохнула, а Сид убрал меч из пламени горящего костра и спрятал его в ножны, чтобы потушить огонь. Мия почувствовала на себе взгляды товарищей, их медленное осознание, в какую странную историю они ввязались. Они многое в мире повидали, и Соколы не из суеверных, так что вряд ли им было легко смириться с этим открытием. Мия всю жизнь знала правду, но даже у нее все это не укладывалось в голове. Одной Богине известно, что же творилось у них…

Тем не менее, покосившись на Сидония, с практичностью, которая помогала ей три года на песках, Мечница начала натягивать веревку между арками, чтобы повесить мокрую одежду. Мясник решил бросить вызов грозе и принес снаружи веток, чтобы подсушить их у костра. Пробормотав что-то о «периметре», Сидоний вышел в бурю и отправился на разведку вместе с Триком. Завязав последний узел, Мечница сказала Йоннену:

– Раздевайтесь, юный консул. В этом вы только подхватите смертельную простуду.

Мальчик молча повиновался, передав ей свой плащ. Мия видела, что он весь дрожит от холода, его промокшая мантия липла к тщедушному тельцу.

– Парень, ты когда-нибудь дрался на мечах? – спросил Мясник.

– …Нет.

Лиизианец достал гладиус и прошелся взглядом по краю лезвия.

– Хочешь научиться?

– Нет! – быстро пресекла его попытку Мия. – Он слишком маленький.

– Херня, у меня самого был малец его возраста. Он умел размахивать мечом.

Мия уставилась на него.

– …У тебя есть сын?

Мужчина вновь посмотрел на меч и пожал плечами.

– Уже нет.

Сердце Мии ушло в пятки.

– Богиня, Мясник, я…

– Кроме того, он брат Вороны, – перебил тот, криво улыбаясь и уходя от темы с мастерством, которого ему недоставало на песках. – Если он не хочет отстать от сестры, то пора бы начать за обучение, да?

– Я не…

– Я не маленький, – мальчик встал, его повелительная манера поведения вернулась. – Вообще-то я очень высокий для своего возраста. И отец говорил, что для победы нужно просто быть сильнее духом, чем остальные.

Мия закусила губу, вспоминая слова Скаевы, произносимые в кабинете, пока та горящая троица кружилась в его руке. Император, тем не менее, продолжал стоять и говорить, в то время как она она лежала, свернувшись дрожащим клубком на полу.

«Отец…»

– Полагаю, с этим не поспоришь, – вздохнула Мия.

Лицо Мясника просияло, и он подозвал Мечницу, которая бросила ему свой меч. Мия наблюдала боковым зрением, как лиизианец показывает ее брату базовые хватки, позы и тактики («Если сомневаешься, всегда бей по яйцам»). По крайней мере, так Йоннен будет в постоянном движении. Это его согреет. Но, откровенно говоря, она хотела бы держать подальше мальчика от своего мира.

От всего этого дерьма и боли.

Эш села у костра, Мия чуть в отдалении, чтобы не рисковать. Пламя по-прежнему тянулось к ней, но не так яростно, как когда она подходила близко. Мечница тоже присела, протянув руки к огню. Мие попался на глаза жуткий шрам на ее правой руке, оставшийся после битвы с шелкопрядицей в Уайткипе. Из-за этой раны их домина чуть не продала двеймерку, и Мия не могла не задаться вопросом…

– Как она заживает?

Мечница обернулась, на ее татуированной коже заплясал свет от костра.

– Медленно.

– А как твоя хватка?

Уголки губ женщины приподнялись, а глаза сузились до щелочек.

– Не волнуйся об этом, Ворона.

Мия покачала головой и улыбнулась.

– Никогда.

Мечница пару секунд наблюдала за огнем, явно колеблясь.

– Тот бездушный, – наконец выпалила она, – мертвый юноша. Что у него за история?

– Он наш друг. – Мия покосилась на Эшлин. – Ну… скорее, мой.

– Что ты имеешь в виду под «бездушным»? – спросила Эшлин.

– Имею в виду, что в нем нет ничего, кроме мяса да костей, – Мечница коснулась нагрудника. – А здесь пусто. Почему он путешествует с вами?

– Это… – Мия покачала головой, глядя на костер. – Долгая история.

– Мясник сказал правду, кстати. – Двеймерка посмотрела струи дождя снаружи, словно боялась, что Трик может подслушать. – Я тоже это заметила. Его кожа уже не такая бледная, как в Уайткипе. И от него перестало веять холодом.

– Думаю, дело в солнцах. Чем их меньше, тем он сильнее. Как и я. Но не бойся, Мечница. Его послали, чтобы помочь нам.

Та вскинула темную бровь и покачала головой.

– Я семь лет обучалась у суффи в Фэрроу, девочка. Узнала о каждом боге, о каждом вероисповедании под солнцами. И скажу тебе прямо – мертвые не помогают живым. Только мешают нам. И возвращаются они лишь тогда, когда у них остались незаконченные дела. Что мертво, должно оставаться мертвым.

Мия посмотрела на Эшлин, и в глазах той ясно читалось: «А я тебе говорила». Но ей хватило ума промолчать.

– Он мой друг, Мечница, – Мия вздохнула. – Он спас мне жизнь.

– Взгляни в его глаза, Ворона. Плевать на его проступивший румянец и пружинистый шаг. Наши глаза – это зеркало души, и скажу тебе правду – в его глазах отражается лишь пустота.

Сидоний вбежал в башню, мокрый с головы до пят, вид у него был жалкий. Он снял шлем и промокший плащ и встряхнулся, как пес.

– Четыре Дочери, там льет сильнее, чем из горла пьяницы после обильной выпивки…

Он окинул взглядом башню, почувствовав напряжение в воздухе.

– …Что-то не так?

– Нет, все хорошо, – ответила Мия. – Где Трик?

– Все еще бродит по окрестностям. – Сид присел у костра и протянул к нему руки. – Шарится по кустам с южной стороны. Нюхает воздух, словно гончая на охоте. Странный ублюдок.

– Ага, – буркнула Эшлин, косясь на Мию. – Смертельно странный.

– Эй, Сид! – позвал Мясник. – Подойди сюда и покажи мальчику свой прием с разворота. Которым ты вырубил саблезубого медведя в Уайткипе.

– А, ты про вдоводельца! – Сид улыбнулся и провел рукой по своему ежику. – Не уверен, что наш юный консул готов к такому.

– Я смогу, – настаивал Йоннен. – Смотри.

Мальчишка дважды сделал выпад гладиусом, его тень заплясала на стене. Его шаги были такими же неуклюжими, как у любого девятилетнего мальчишки после пятиминутной тренировки.

– Впечатляет, – кивнул Сидоний. – Ладно, я покажу тебе. Но ты должен пообещать, что будешь использовать его только в крайних случаях. Таким приемчиком можно завалить и шелкопрядицу.

Итреец встал, обошел костер и начал показывать Йоннену движения. Мия наблюдала за ними, и ее губы изгибались в грустной улыбке. По правде говоря, эта крошечная передышка в окружении друзей и семьи была самым близким подобием нормальной жизни за последние восемь лет ее существования. Она гадала, как могла бы сложиться ее судьба. Что у нее могло бы быть, если бы у нее не забрали все. И что бы она отдала, чтобы все вернуть. Но потом Мия перевела взгляд с огня на бурю снаружи. Наблюдая, как деревья качаются от ветра, как вспышки молний рассекают черный океан туч…

Черный, как его руки.

Черный, как его глаза.

«Некогда карие…»

– А ныне пустые, – пробормотала она.

– Что ты сказала, милая? – спросила Эш.

Но Мия не ответила.