Они чудом добрались до Галанте.

Шторм бушевал целую неделю, и хоть ни одна молния так и не коснулась взрывчатки в недрах «Девы», океан делал все возможное, чтобы отправить их в могилу. Шестеро членов экипажа ушли на дно, сметенные с палуб или такелажа. Паруса на грот- и бизань-мачте порвало так, будто они были сделаны из гнилой мешковины, фок-мачта чуть не сломалась у основания. Все это время Клауд Корлеоне стоял у штурвала, как если бы только его сила воли могла удержать корабль на плаву. Но Мия подозревала, что дело не в капитане, а в юноше на палубе, который так отличался и от мертвых, и от живых.

Он не покидал носа корабля на протяжении семи перемен. Его губы произносили беззвучные молитвы к Матери, прося ее воззвать к своим близнецам, прося о передышке, о пощаде, о тишине. Мия не знала наверняка, прислушалась ли Ная, а если да, прислушались ли к ней дочери, но когда «Дева» приплыла в гавань Галанте, – вся потрепанная и рваная, но все же несломленная, – девушка поднялась к носу корабля и облокотилась на перила рядом с Триком.

Он упирался черными руками в дерево, его лицо обрамляла завеса из мокрых дредов. Ветер по-прежнему рвал и метал, морская вода пенилась и бурлила, дождь моросил тонкой серой пеленой.

Трик был все так же мрачно красив: кожа гладкая и бледная, глаза черные, как уголь. Но Мия могла поклясться, что он был уже не таким бледным. Что на его коже проступил слабый румянец жизни. Что его движения стали бодрее. Эшлин рассказала ей об этом, когда они остались наедине, – о том, что, чем ближе была истинотьма, тем… живее выглядел Трик. Это казалось каким-то темным колдовством, о котором она ни разу не слышала и не читала, но Мия полагала, что в этом есть определенный смысл. Если сила Ночи вернула Трика к жизни, логично, что он выглядит живее с ее приближением.

Девушка гадала, кем именно он стал. Думала о его магике и загадке существования. И сколько в нем будет от былого Трика, когда солнца наконец погаснут.

– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? – спросил он, покосившись на нее.

– Просто смотрю.

Трик кивнул и повернулся к белой жемчужине, открывшейся перед ними – гавани Галанте. Город портов и церквей был любопытной смесью лиизианского и итрейского архитектурного стиля – высокие минареты, изящные купола, крыши плоские с садиками или двускатные терракотовые. Улицы заполняли сотни тысяч жителей, над волнами, объявляя время, раскатывался звон соборных колоколов. Мия восемь месяцев служила в местной часовне Красной Церкви под руководством епископа Златоручки и знала город, как пьянчуга бутылку.

– Здесь мы и встретились, – сказала она. – Ну… в смысле снова. Если не ошибаюсь, я как раз убила сына сенатора.

– Я ПОМНЮ. НА ТЕБЕ БЫЛО КРАСНОЕ ПЛАТЬЕ. И БОЛТ В ЗАДНИЦЕ.

Мия ухмыльнулась и откинула выбившиеся на ветру пряди.

– Не лучший момент в моей жизни.

– КАК ПО МНЕ, ТЫ ВЫГЛЯДЕЛА ЛУЧШЕ ВСЕХ.

Улыбка сошла с ее губ. Между ними, подобно ширме, повисла неловкая тишина. В небе пролетела одинокая чайка, издавая горестную трель.

– Ты… – Мия покачала головой и попыталась сменить тему. – То, что ты сказал во время грозы, про Леди Океанов и Леди Бурь… это правда? Что они… знают?

– У ТЕБЯ ЕСТЬ КРЕМНЕВЫЙ КОРОБОК?

Мия слегка опешила от столь странного вопроса.

– Ну да.

– ДАЙ ЕГО МНЕ.

Она потянулась в карман штанов и достала небольшой коробок из полированного металла. Простое устройство: кремень, фитиль и аркимическое горючее. На рынке такой можно купить за два священника.

– Только не урони, ладно?

Трик взял коробок в свои чернильно-черные руки и секунду возился с кремнем. Когда-то эти пальцы были ловкими, гибкими и быстрыми, как кошки. Сердце Мии ухнуло вниз от еще одного напоминания, что, несмотря на свою красоту и приближающуюся истинотьму, сейчас, под этими солнцами, юноша не был прежним. Но через мгновение он зажег огонь и поднял коробок к ней.

Вокруг завывал ветер и лил дождь, тоненький язычок огня должен был мгновенно погаснуть. Но когда Трик поднял его между ними, Мия увидела, что огонек мерцает и растет, источая жар. Невзирая на дующий ветер и бурю позади, пламя тянулось к девушке. Будто…

…будто хотело обжечь.

– ЛЕДИ ЗЕМЛИ ПО-ПРЕЖНЕМУ ДРЕМЛЕТ, КАК И ВЕСЬ ВЕК, – сказал Трик. – НО ПОКА ТЫ ИЩЕШЬ КОРОНУ ЛУНЫ, БУРЯ, ОКЕАН И ОГОНЬ БУДУТ ТВОИМИ ВРАГАМИ. ОНИ ПАПИНЫ ДОЧКИ, МИЯ. ИХ РАСТИЛИ В НЕНАВИСТИ К МАТЕРИ И К БРАТУ. А СЛЕДОВАТЕЛЬНО, И К ТЕБЕ.

Наблюдая, как пламенный язычок тянется к ней, извиваясь и мигая, Мия ощутила, что ее живот постепенно затапливает ледяной страх.

– ВСЕ ФИГУРКИ ПРИШЛИ В ДВИЖЕНИЕ. ЧЕМ БЛИЖЕ ТЫ К КОРОНЕ, ТЕМ СИЛЬНЕЕ ОНИ БУДУТ ПЫТАТЬСЯ ТЕБЯ ОСТАНОВИТЬ. – Трик поджал губы ниточкой и покачал головой. – Я НАДЕЯЛСЯ, ЧТО НАМ УДАСТСЯ ПОДОЛЬШЕ ОСТАВАТЬСЯ НЕЗАМЕЧЕННЫМИ. НО В НЕБЕ ДО СИХ ПОР ГОРЯТ ВСЕ ТРИ ГЛАЗА АА. ЕГО НЕ ПРОСТО ТАК НАЗЫВАЮТ ВСЕВИДЯЩИМ.

– Хочешь сказать, если мы снова выйдем в океан…

– ЛЕДИ ПОСТАРАЮТСЯ НАМ ПОМЕШАТЬ.

– Но Ашках и Тихая гора находятся по другую сторону Моря Сожалений, – Мия нахмурилась. – Мы не можем дойти туда из Лииза. Придется плыть.

Трик взглянул на гавань впереди и на море за спиной.

– МЫ МОГЛИ БЫ ОТПРАВИТЬСЯ В ПУТЕШЕСТВИЕ ПО СУШЕ, – предложил он. – ПОЙТИ НА ВОСТОК ВДОЛЬ ПОБЕРЕЖЬЯ. ПОПРОСИ КОРЛЕОНЕ ОБОГНУТЬ СЕВЕРНЫЙ МЫС БЕЗ НАС, ЧТОБЫ ИЗБЕЖАТЬ ГНЕВА ЛЕДИ. МЫ ВСТРЕТИМСЯ С НИМИ В АМАЕ. ТОГДА ПУТЕШЕСТВИЕ ЧЕРЕЗ МОРЕ СОЖАЛЕНИЙ В АШКАХ ЗАЙМЕТ ВСЕГО НИЧЕГО. КОНЕЧНО, МЫ ТАК ИЛИ ИНАЧЕ РАЗГНЕВАЕМ БЛИЗНЕЦОВ, НО НЕДЕЛЯ В ПУТИ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ТРИ.

Мия покачала головой. Она пока не решила, верить ли ей в этот бред о богах и богинях. Но, похоже, божества все решили без нее, и на Мию вдруг снизошло болезненное озарение, каково это, когда против тебя настроено трио богинь.

– ЧЕМ БЛИЖЕ ИСТИНОТЬМА, – начал Трик, словно прочитав ее мысли, – ТЕМ ТЫ МОГУЩЕСТВЕННЕЕ. САМА ЗНАЕШЬ.

Мия кивнула, вспомнив силу, которой она обладала во время Резни в истинотьму. Как она прыгала по теням Годсгрейва, словно девочка по лужам. Как по ее прихоти жидкая тьма разрушила статую Аа у Гранд Базилики. Одной Матери известно, на что она будет способна сейчас, став постарше, и с осколком Фуриана, влившимся в нее.

Мия все чувствовала. Как солнца опускались к горизонту – медленно, но неминуемо. Как тьма внутри нее укреплялась. Ускорялась.

Тени за своей спиной, дожидающиеся момента, когда они смогут раскрыться в гаснущем свете.

– НО СЕЙЧАС ТЫ УЯЗВИМА, – продолжил Трик. – И ИМЕННО СЕЙЧАС ОНИ ПОСТАРАЮТСЯ НАНЕСТИ УДАР. МЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ОСТОРОЖНЫ. СУША – НАШ ЛУЧШИЙ ВАРИАНТ.

Мия вздохнула, но кивнула.

– Ладно. Я предложу Корлеоне встретиться в Амае. Уверен, что без нас они будут в безопасности на борту?

– КОГДА ДЕЛО КАСАЕТСЯ БОЖЕСТВ, НИ В ЧЕМ НЕЛЬЗЯ БЫТЬ УВЕРЕННЫМ. НО ИХ ЦЕЛЬ ТЫ, МИЯ. В ГЛАЗАХ АА ТОЛЬКО ТЫ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ УГРОЗУ.

– Полагаю, нам придется купить лошадей, – Мия насупилась и сплюнула на палубу. – Ненавижу, блядь, лошадей.

Трик улыбнулся, на бледной щеке проступила ямочка.

– Я ПОМНЮ.

Она посмотрела на него. Ее голос был не громче шепота на ветру.

– Что еще ты помнишь?

Трик наклонил голову, и от его взгляда в ее груди заныло.

– ВСЕ.

– Какие новости, Ворона?

Мия повернулась и увидела за спиной Сидония с Мечницей. Волнозор и Брин стояли по правому борту, мужчина показывал ваанианке на город и вкратце рассказывал об основных достопримечательностях. Над перилами позади них согнулся Мясник, пытаясь опорожнить совершенно пустой желудок. Мечница поглядывала на Трика с нескрываемым подозрением, и Мие стало любопытно, что бывшая почти-жрица думала о присутствии безочажного в их компании. Но взгляд Сидония был сосредоточен только на Мие.

– Нам придется продолжить путешествие по суше, – ответила она. – А новости, которые мне на хрен не сдались, такие: помимо духовенства Аа, люминатов, итрейского легиона и Красной Церкви, теперь, судя по всему, мной недовольны еще и Леди Океанов и Леди Бурь.

– Думаешь?.. – выдавил Мясник. – Я выблевал оба… легких и одно яичко с тех пор, как мы с-сели на это гребаное ведро с д-дерьмом.

– Следи за языком, хорек обоссанный, – раздался голос. – Или я отрежу тебе второе яичко.

Большой Джон хмуро окинул взглядом бывшего гладиата, уперев руки в бока. Старший помощник и его капитан подошли к группе на носу «Девы», корабль тем временем подплывал к Городу портов и церквей. Большой Джон промок насквозь и покрылся соленой коркой, из уголка его рта торчала трубка из кости драка. Корлеоне, в свою очередь, выглядел измученным после недели непрерывной борьбы со штурвалом, одежда липла к нему, как мокрая шерстка к крысе. Но в глазах мужчины по-прежнему сиял огонь.

– Мне послышалось, или вы покидаете нас? – спросил он у Мии.

Девушка кивнула.

– Временно. Наше присутствие на борту подвергает вас опасности.

– Херня. Это и бризом было сложно назвать, – Клауд топнул ногой по палубе. – Моя «Дева» надежнее почвы под вашими ногами.

– Хотя бы позови кого-нибудь осмотреть гребаную фок-мачту, – проворчал Большой Джон. – Трещина в ней глубже, чем ложбинка между грудей моей тетки Пенталины. Трюмные насосы пыхтят, как трехногие струпопсы, и у нас хрен моржовый, а не мозги, если мы не заделаем повторно…

– Знаешь, – со вздохом перебил Клауд, – для мужика, у которого хер как у осла, ты поразительно напоминаешь ворчливую старуху.

Большой Джон хихикнул, зажав трубку в серебряных зубах.

– Кто тебе сказал, что у меня хер как у осла?

– Твоя мать разговаривает во сне.

– Дальше мы пойдем по суше, – улыбнулась Мия. – Этого времени хватит с избытком, чтобы починить корабль и доплыть до Амая к нашему прибытию. – Она посмотрела на Трика. – Так безопасней для всех.

– ДА.

Корлеоне вскинул бровь.

– Вы когда-нибудь бывали в Амае?

– Нет, – покачала головой Мия.

– НЕТ, – ответил мертвый юноша.

Капитан и его старший помощник встревоженно переглянулись.

– Я… – простонал Мясник у перил, – …в-вырос там…

– Веселое было детство, да? – спросил Большой Джон.

– Не очень, – гладиат вытер губы и выпрямился на подкашивающихся ногах.

– Я много о нем слышала, – подала голос Мечница. – Жестокий город.

– Жестокий? – фыркнул Большой Джон. – Это самая черная дыра, населенная ублюдками, ворами и убийцами, по эту сторону Великой Соли. Весь этот город – пиратский анклав. И я имею в виду не Очаровательных Ублюдков. А тех, кто изнасилует и убьет всю твою семью.

Корлеоне кивнул.

– Столица его величества Эйнара «Кожевника» Вальдира, Черного Волка Ваана, Бича Четырех Морей, Короля Мерзавцев.

Сидоний удивленно уставился на него.

– У пиратов есть короли?

Клауд нахмурился.

– Ну разумеется! Как, по-твоему, это еще работает?

– Не знаю. Я думал, что вы самоуправляющееся сообщество или что-то в этом роде.

Большой Джон осмотрел Сида с головы до пят.

– И что это было бы за жопошное, тупоголовое государство? По-моему, звучит как основа хаоса.

Корлеоне кивнул.

– У нас своя система, приятель. То, что мы пираты, не значит, что мы беззаконные разбойники.

У Сида вытянулось лицо.

– …Именно это оно и значит!

– Ладно, ладно, – Мия вздохнула. – Есть ли тогда другой путь из Лииза в Ашках, помимо Моря Сожалений?

– Нет, – ответил Корлеоне.

– Есть ли в Лиизе какой-нибудь крупный порт, который ближе к Последней Надежде, чем Амай?

– Нет, – ответил Большой Джон.

– Что ж, тогда давайте перестанем страдать херней и двинемся в путь, согласны? А с его величеством Эйнаром Как-Его, Бичом Чего-То-Там, разберемся по прибытии.

Предложение Мии явно не устраивало Корлеоне, но, не имея других вариантов, в конце концов пират просто пожал плечами.

– Нам многое нужно купить, – заметил Сидоний. – Лошадей и упряжь. Оружие. Броню.

– Мы можем позволить себе кляч, – сказала Мия. – Но у нас останется очень мало денег.

– У нас валяется одежда того дрочера люмината и его людей, убитых в твоей каюте, – вмешался Клауд. – Четыре пехотинца и центурион. Сталь, щиты, кожа и кольчуга.

– Сойдет, – кивнул Сид. – Если мы переоденемся в солдат, то нас вряд ли побеспокоят работорговцы и им подобные. Само собой, по прибытии нам придется выбросить их одежду. Я был офицером в легионе и могу общаться подобающе, если мы наткнемся на солдат по пути в Амай.

– Значит, вы и поведете нас, центурион, – Мия отсалютовала ему.

Гладиаты согласились и без лишних промедлений принялись собирать свои скромные пожитки. К тому времени, как «Дева» пришвартовалась в Галанте, все уже выстроились на палубе. Сидоний и Соколы пока не переоделись в солдатскую форму, оставшись в одежде простолюдинов, в которой выкупили свою свободу. Эшлин стояла рядом с Йонненом, закинув на плечо небольшой мешок со всем «самым необходимым», купленным в Уайткипе. Эклипс пряталась в тени мальчика, делая ее достаточно темной для двоих. Трик наконец-то спустился с носовой части и ждал у трапа.

– Да присмотрят за вами Дочери, – сказал Корлеоне, протягивая Мие руку.

– Я как раз надеюсь на обратное, – улыбнулась она, пожимая ее.

– Мы все починим и отправимся в путь. Полагаю, мы все равно окажемся в Амае раньше вас. Будь осторожна, когда попадешь в город, и держись подальше от других соленых. Не задирай нос и помалкивай. Иди прямиком в «Паб» – мы будем ждать вас там.

– Я знаю одну симпатичную часовенку Трелен на берегу, донна Мия, – Большой Джон сверкнул серебряной улыбкой. – Мое предложение руки и сердца по-прежнему в силе.

– Спасибо вам, – она тоже улыбнулась. – Да пребудет синь над вашей головой и под вашими ногами.

– Над головой и под ногами, – кивнул Корлеоне.

– Бартоломео? – Мия задумчиво подняла палец. – Нет-нет… Бриттаний?

Пират лишь ухмыльнулся в ответ.

– Увидимся в Амае, ми донна. Береги себя.

Капитан и его старший помощник занялись своими делами. Друзья Мии цепочкой прошагали по трапу. Надвинув капюшон, Клинок замерла и посмотрела на Город портов и церквей. В Галанте располагалась часовня Красной Церкви, а значит, в городе им грозит опасность. Мие не терпелось двинуться в путь, она думала о Меркурио, брошенном на милость Духовенства, и молилась Матери, чтобы с ним все было в порядке.

По спине прошел холодок. На перилах возникло тонкое тенистое очертание, облизывающее полупрозрачную лапку.

Мия не отводила взгляда от гавани.

– Что, решил пойти со мной?

– …Всегда… – ответил Мистер Добряк.

Между ними с воем пронесся голодный, как волки, ветер.

– …Ты все еще злишься?..

Мия опустила голову. Подумала о том, кто она, что и почему. О том, что руководило ею, что делало ее собой. И о тех, кто любил ее.

Несмотря ни на что.

Нахмурившись, она провела пальцами по его не-шерстке. И прошептала:

– Всегда.

Мия ненавидела лошадей почти так же, как лошади ненавидели ее.

Единственного жеребца, к которому она питала что-то похожее на теплые чувства, Мия нарекла Ублюдком, и хоть зверь спас ей жизнь, она не могла искренне сказать, что он ей нравился. Лошади всегда казались ей неуклюжими, глупыми созданиями, и делу никак не помогал тот факт, что каждый встреченный конь мгновенно проникался к ней неприязнью.

Мия часто гадала, чувствовали ли они ее внутреннюю враждебность. Но глядя на то, как лошади в конюшне Галанте реагируют на ее брата с той же дерганой нервозностью, которую всегда проявляли при Мие, она предположила, что дело во тьме в ее жилах. Теперь она чувствовала ее больше, чем когда-либо. Глубину тени у своих ног. Жар трех солнц наверху, бьющий по ней полными ненависти кулаками даже сквозь пелену штормовых туч. Ощущение пустоты, чего-то недостающего, когда она смотрела на своего брата.

Мие было любопытно, чувствовал ли он то же самое. И было ли это причиной, по которой он мало-помалу оттаивал по отношению к ней.

«По крайней мере быстрее, чем этот лиизианский мудак оттаивает по отношению к Брин…»

– Я дам сотню сребреников за семерых, – говорила ваанианка. – Плюс повозка и корм.

– Хрен вам, дамочка, – фыркнул конюх. – Сотню? Как насчет трех?

Они стояли в грязной конюшне на востоке Галанте – самой дальней конюшне от часовни Красной Церкви. Гладиаты купили на рынке все необходимое: еду и воду, хороший лук из крепкого ясеня и три колчана стрел для Брин. Девушка твердо стояла посреди грязи и дерьма, поглаживая лук и явно желая пустить его в ход.

Конюх был на голову выше Брин. Одет в грязно-серую одежду и кожаный передник, увешанный подковами и молотками. Судя по его постоянно сползавшему взгляду, он был из тех, кто считал грудь захватывающим фактором, но совершенно несовместимым с интеллектом.

– Сотня, – настаивала Брин, скрещивая руки на груди. – Больше они не стоят.

– О, да вы, поди, эксперт? Это лиизианские породистые жеребцы, дамочка.

Бывшая эквилла Коллегии Рема и одна из величайших флагиллаев, которые когда-либо удостаивали своим присутствием пески арен, закатила глаза.

– Это породистый жеребец, – сказала Брин, показывая на самого крупного мерина. – Но итрейский, а не лиизианский. Она породистая, – показала на кобылу, – но ей уже как минимум двадцать пять и, судя по виду, в последние два года у нее был паралич задних конечностей. Остальные гоночные лошади, отжившие свой век, или клячи, которые и для живодерни едва годятся. Так что избавьте меня от этого бреда про породистых жеребцов.

Мужчина наконец поднял взгляд от груди Брин к ее глазам.

– Сто двадцать, – предложила она. – Плюс повозка и корм.

Конюх насупился пуще прежнего, но в конце концов плюнул себе на ладонь.

– По рукам.

Брин шмыгнула и смачно сплюнула себе на ладонь, после чего, глядя олуху прямо в глаза, с влажным хлюпаньем пожала ему ладонь.

– По рукам, урод.

Конюх все еще пытался вытереть руку, пока они седлали лошадей. Мия постоянно оглядывала ближайшие улицы, выискивая знакомые лица. Разумеется, они с Йонненом могли бы спрятаться под плащом из теней, но агенты Красной Церкви наверняка знали Эшлин в лицо, а спрятать троих Мие было не по силам. Поэтому она полностью полагалась на уроки Меркурио – держалась теней и пряталась под карнизами, низко надвинув капюшон. Эшлин стояла поблизости, наблюдая за крышами. Она, как и Мия, прекрасно знала, что это город Красной Церкви, и скоро епископ Златоручка и ее Клинки выйдут на охоту. Впрочем, несмотря на их опасения, пока за ними никто не гнался. Если повезет, они покинут город до того, как фортуна повернется к ним задом.

– Готовы? – спросил Сидоний.

Мия, часто заморгав, осмотрела их процессию. Нагруженная повозка, запряженная двумя усталыми обозными лошадьми. Полдюжины меринов и кобыл для каждого из бывших гладиатов, переодетых в итрейскую военную форму. Колонну возглавлял Сидоний, выглядевший просто великолепно в броне центуриона, хоть дождь и подмочил кроваво-алый плюмаж на его шлеме. Он напоминал Мие ее отц…

«О Богиня… Я даже не знаю, как его теперь называть…»

– Так точно, сэр, – выдавила она улыбку.

Мия помогла брату залезть на повозку. Эш плюхнулась сзади, устраиваясь среди тюков с сеном, и низко надвинула капюшон. Только Трик шел на своих двоих и держался подальше от лошадей – Мия заметила, что, когда он подходил ближе, они нервничали и прядали ушами. Запрыгнув на место возницы, она посадила рядом Йоннена. Мальчик вздрогнул от прогремевшего в небе грома, дождь пошел сильнее, за тучами сверкнула молния. Мия натянула на Йоннена капюшон новой мантии и протянула ему поводья, чтобы отвлечь его от бури, а себя – от своих горестей.

– Хочешь повезти нас?

Он настороженно посмотрел на нее.

– Я… не умею.

– Я научу. Для такого смышленого мальчика это не составит труда.

После удара хлыстом и легкого толчка повозка покатилась вперед.

Мия и ее друзья ехали к восточным воротам по улицам Галанте, мощеным булыжником и каменными плитами, мимо мраморных фасадов, рифленых колонн и многоэтажных домов. Впереди простиралась дорога в Амай. А затем их путь пролегал через Море Сожалений и ашкахскую Пустыню Шепота. Там ее ждали ментор и все козни, на которые только способна Красная Церковь. Но пока Мия просто уселась поудобнее рядом с братом и ласково наставляла его, радуясь тому, что он наслаждается процессом. Эшлин, сидевшая позади, ласково коснулась ее бедра. В ответ Мия легонько сжала ее руку.

Не отводя глаз от юноши, который шел впереди.

Повозка проехала через ворота и покатилась по открытой дороге.

Вновь грянул гром, по черепице забарабанили капли.

На крыше в тени дымохода скрывались два темных силуэта, наблюдая за отъездом процессии прищуренными глазами.

Первый повернулся ко второму и, не нарушая тишины, заговорил на языке жестов.

Оповести Златоручку.

Второй кивнул и скользнул по крыше.

Тишь остался стоять под дождем.

Устремив взгляд голубых глаз на спины предателей.

И кивая самому себе.

Скоро.