Глава 6

Урок любовной геометрии

Лорды Уолес и ван Харт решили ожидать возвращения друзей в зале с картиной. Это было, пожалуй, единственное в замке помещение, которого сегодня не коснулась уборка. Слуги сюда также не допускались, поэтому достойные лорды лично сервировали свой скромный ужин.

– Позовем Цветочка? – спросил Патрик, расставляя на покачивающейся столешнице приборы. – Ты знаешь, где его носит?

– Скорее всего он, – на слове «он» Гэбриел многозначительно приподнял бровь, – в эту самую минуту меряет шагами мою спальню, ожидая, когда я соизволю кое-что вернуть.

Серебряный пояс лег у кувшина с водой.

– Однако! – Патрик неодобрительно хмыкнул. – Не слишком ли жестоко?

– Скорее предусмотрительно. Фахан, – тут Гэбриел кивнул в сторону картины, – каким-то образом реагирует на присутствие этого артефакта. Я не хочу оказаться не первым, кого он обнаружит, выбравшись наконец сюда.

– Теперь мне понятно. Бедняжка весь день пряталась от Станисласа и Оливера, чтоб не попадаться им на глаза. А ей ты свои действия пояснить соизволил?

– Ты распорядился подготовить покои для ее величества?

– Если любезный лорд ожидает, что я попеняю ему желанием контролировать каждую мелочь, он ошибся. Я сообщу лорду, что его попытка сменить тему беседы потерпела сокрушительное фиаско.

– Я скорее ожидал, что профессор в ответ спросит меня, отправил ли я весточку в столицу.

– Профессор спросит. Отправил?

– Да. Покои?

– Конечно.

Они отсалютовали друг другу бокалами.

– Надеюсь, парни справятся с задачей, – после довольно продолжительного молчания сказал Уолес.

– Да куда они денутся? Как только Станислас осознает, что сила и мощь его друга бессильна перед феями…

– Ты все так же уверен, что музыка может служить оружием?

– Я видел, как корежило… Как его, то бишь, звали? Сила́? Точно, он еще притворялся трактирщиком, пока не понял, что их маскарад раскрыт.

– Он среагировал на мелодию?

– Скорее на звук. Станислас споткнулся, мандолина вознеслась, от ее струн… Это выглядело как круги, расходящиеся по воде. То есть в этот миг звук стал видим, и судя по тому, что случилось с чудовищем, вполне осязаем.

– Жаль, что мы их не убили.

– Смертный не может убить фею, в отличие от «золотой кости».

– Дружище! – Патрик хлопнул себя по лбу. – Аврора ведь может! Она – «золотая кость».

– В профессуру королевского университета стали набирать кого попало, – простонал Гэбриел.

– Ты знал?

– И ты, и все об этом знают!

– Погоди. Я спрошу иначе. Ты помнил? Ты осознавал, что ее величеству ничего не грозит, когда снаряжал экспедицию по ее спасению?

– Отвечу тебе молчанием, полным грустного недоумения и скорби, твоя недалекость причиняет мне страдания.

Патрик порывисто перегнулся через стол и заключил друга в объятия:

– Дай я тебя расцелую, бука ты эдакая! Я неделями ломал голову над тем, как заставить Станисласа вновь почувствовать свою важность и нужность! Он же явно в последнее время тосковал.

– Только с профессором я сегодня не целовался! – Ван Харт картинно прикрыл глаза ладонью. – Направь свою страсть в более естественное русло. Обрати ее на дам. Например, на нашу госпожу, сиятельную Аврору, которую мы вскорости будем с восторгом лицезреть.

Патрик отодвинулся, налил себе вина и задумчиво проговорил:

– Ты стал бы хорошим королем, Гэб. Правда, без обиняков, – хорошим. Ты наслаждался бы властью, блюдя при этом интересы подданных. Может быть, идея твоих отцов не так уж дурна? Не спеши возражать. Подумай. Если решиться на этот шаг тебе мешает тревога за судьбу Дидиан, я прошу у тебя ее руки.

– Ты влюблен в мою леди ван Сол? Я видел сегодня, как вы ворковали на балюстраде.

– Конечно же нет! Дидиан? – Уолес громко расхохотался. – Сильная и неловкая, приходящая в смущение от любого взгляда или улыбки. Она может вызвать лишь опасливое восхищение! Она просто благодарила меня за предоставленные ей покои. Если со стороны это могло показаться воркованием…

В коридоре что-то громыхнуло, звякнуло, покатившись по полу.

– Что произошло?

Ван Харт вскочил, распахнул дверь:

– Нас подслушивали!

– Надеюсь, не леди ван Сол, – равнодушно пожал плечами Патрик. – Этот коридор соединяет кухню с парадными залами. Думаю, это просто служанки уронили что-то по неосторожности и бежали, опасаясь моего гнева.

– Я тебя на время оставлю, – сказал Гэбриел, пряча в карман серебряный пояс.

– У меня неплохая компания! – Уолес щелкнул пальцами о горлышко бутыли. – Надеюсь, ее величество прибудет раньше, чем я надерусь.

Ван Харт отправился в свои покои, и на губах его играла предвкушающая улыбка, которая, впрочем, сменилась сначала удивленной гримасой, затем раздраженной. А когда благородный лорд не нашел своей Бастианы ни на кухне, ни в северной башне, ни в еще десятке мест, им овладело бешенство.

Гэбриел ван Харт лорд Дювали терпеть не мог моментов, которых не мог просчитать.

* * *

Сон леди Дидиан длился ровно четверть часа. Такой вот ратный, фахан его дери, обычай. Поэтому сбежать вовремя и незаметно мне не удалось.

– А я тебе говорил, – интонации сварливой жены Болтуну давались без труда. – Говорил – руки в ноги? Говорил – давай смоемся, пока она не проснулась?

Надоел! Я прихлопнула его ладонью.

– Что, Бастинда, хода нет? – Дидиан торжествующе хмыкнула. – А считается, что новичкам в картах везет.

Вечерело. Леди скучала (под леди я подразумеваю сейчас вовсе не свою скромную особу) и поэтому обучила меня правилам некоей карточной игры.

– Ну почему же?

Я торжественно бросила поверх стопки шестерку.

– Это меньше, чем туз!

– Ты сама в самом начале говорила, что единственная карта, которую бьет шестерка, – это туз и есть!

Мы уже часа три были на «ты» с леди, и это обращение не вызывало ни у нее, ни у меня никаких возражений.

– Фах-хан! – Дидиан проводила грустным взглядом стопку выигранных мною карт. – Могла бы и сделать вид, что забыла.

– Ты привыкла, что твои командиры тебе поддаются?

– Поэтому и перестала коротать время за игрой в их обществе.

Командиров этих я уже видела. Покои лорда Уолеса посещались подчиненными леди-коннетабля с какой-то ритмичной регулярностью. Настоящие вояки, я бы даже сказала – головорезы, ветераны, лица и доспехи которых украшали шрамы нешуточных битв. Им требовались приказы. И леди ван Сол приказывала. Слова леди отличались четкостью и простотой, что говорило как о ее светлом уме, так и об отсутствии нелепого высокомерия. Я вообще преисполнилась к своей случайной хозяйке немалого уважения.

– Ты выиграла! – Дидиан смешала на столе карты и откинулась на спинку кресла. – Мне скучно!

– А как ты обычно развлекаешься, я имею в виду в свободное от войны время?

– Тренировками, – пожатие плеч. – А еще турнирами и тренировками перед ними, а еще зубрежкой стратагем.

– Чтение романов?

– Не люблю. Подобные истории слишком живо напоминают мне о том, чего я лишилась, выбрав стезю воина.

– Мне тоже казалось, что это скорее мужской путь. У тебя же есть брат!

– Ты знакома с Дэни?

С пажом-дювалийцем, кузеном ван Харта? Еще бы я его не знала! А может ли знать этого юношу девушка Бастинда?

– Я видела его пару раз во дворце. И он нисколько не похож на тебя.

– Да, братец получился мелковатым. – Дидиан хихикнула. – Да и получился он у родителей, когда я уже командовала своим первым полком. Ван Солы, знаешь ли, исторически должны чем-нибудь командовать.

– Дэни не такой.

– Я тебе больше скажу: он настолько «не такой», что добавляет седины моему достойному батюшке. Он же занимается танцами!

– Не вижу в балете ничего зазорного для мужчины.

– Ты и в балете его видела?

Я не могла ответить прямо. Особо врать не хотелось, вполне может случиться, что за прошедшие годы Дэни ван Сол достиг в балете невиданных высот. А то, что я помнила…

– Когда он танцует, его глаза зажигаются светом искусства, – наконец сказала я. – Есть когорта людей, одаренных волшебным огнем при рождении. Не знаю, чей это подарок – Спящего или фей, но пренебрегать им – грех!

Дидиан одарила меня удивленным взглядом:

– Я запомню эти твои слова, Бастинда, и повторю их родителю, когда он в очередной раз станет поносить нашего малыша.

– Пользуйся на здоровье. – Я потянулась в своем кресле. – Чем займемся? Раз чтение нас не интересует, предлагаю привести себя в порядок и прогуляться на балюстраде.

– Я встретила там сегодня Патрика лорда Уолеса…

– Она покраснела? – оживился Болтун. – Точно покраснела! У нашей боевитой госпожи чувства к твоему красавчику?

– Думаешь, Патрик бродит там до сих пор? – спросила я Дидиан, поднимаясь. – В любом случае, если мы встретим его, то будем во всеоружии.

Следующий час мы занимались приятными девичьими делами: потрошили дидиановы сундуки с приданым, буквально купаясь в разноцветном шелке, расчесывали ее волосы драгоценными гребнями, закалывали локоны сотнями шпилек.

– Тебя тоже надо приодеть, – решила леди-коннетабль, любуясь собою в зеркале.

Полюбоваться, к слову, было на что. Платье я ей выбрала лазоревое, с чуть более светлым атласным лифом и квадратным глубоким вырезом. Шея Дидиан, и без того длинная, стала изящно-бесконечной, а ложбинка между грудей, которую обеспечил плотный и жесткий лиф платья, манила даже Болтуна.

По крайней мере, что-то такое он болтал у меня над ухом, пока я застегивала на шее Дидиан ониксовую треугольную подвеску.

– Это же герб ван Хартов?

– Подарок жениха.

Я неловко дернула цепочку, отчего леди взвизгнула, но не пошелохнулась.

– Воинская выправка, – похвалила я Дидиан. – Прости мою неловкость.

– Дело житейское, – ответила она, а потом быстро спросила: – Гэб тебе неприятен? Подожди, Бастинда. Ты сейчас ответишь – «нет, с чего бы это», а я обижусь на ложь. У тебя за время нашего знакомства могло создаться впечатление, что я – наивная дурочка. Оно в корне неверно. Есть уйма вещей, в которых я ничего не понимаю, – какие-то дамские премудрости или флирт. Но то, что касается слов, тона, которым они сказаны и выражения лица во время разговора, я считываю без труда. Я, знаешь ли, командир, и всегда должна знать или догадываться, о чем думает другой человек.

Я вспомнила, с каким подчеркнутым уважением ведут себя с леди-коннетабль ее подчиненные, и решила, что она не хвастается и не преувеличивает.

– Я ненавижу твоего жениха. Я боюсь Гэбриела ван Харта и не доверяю ему. Если ты читаешь людей как раскрытые книги, ты должна это недоверие разделять.

Застежка наконец защелкнулась, и я опустила подвеску.

– Раз мы с тобой подруги, – Дидиан развернулась ко мне, даже не взглянув в зеркало, – я тебе скажу: Гэб вовсе не такой, каким может показаться. Иногда он груб, иногда слишком расчетлив, но благороден и добр.

– Добр? До тебя доходили слухи о том, какой невероятной интригой он добился отречения от него лорда ван Хорна?

Дидиан покраснела и опустила очи долу:

– Я не в восторге от интриг и сторонюсь их. Но дядюшка Гэбриел многое сделал для того, чтоб потерять сына. И кроме бесконечных побоев и унижений…

Дидиан вздохнула, отчего оникс блеснул в свете свечей.

– Там осталось что-нибудь от нашего обеда?

Это было второй причиной, почему я не бежала от новой хозяйки. Она покормила меня обедом. Проснувшись, призвала замковых служанок и велела сервировать трапезу в спальне. На две, заметьте, персоны. Ну не милашка ли?

– Вино?

– Именно то, что надо.

Она подошла к разоренному столу и налила в бокал бордового дювалийского.

– Гэбриел с самого детства был несчастен. И это грех обоих его родителей.

– Ван Харта и ван Хорна?

– Лорда и леди ван Хорн. Для нее сын служил лишь способом держать в узде супруга, а для него – досадной помехой. Что бы ни делал юный ван Хорн, ничто не радовало супругов. Когда леди ван Хорн отошла в чертоги Спящего и мальчика взял к себе дядюшка Адэр, лучше, вопреки ожиданиям, не стало. Бедняжку настолько стремились закалить и подготовить к любым невзгодам, что держали впроголодь. А спал он, представь, на полу, пока не уехал получать ученую степень в Тарифском университете.

– Вы с самого детства знакомы?

Я вдруг вспомнила, как Гэбриел, тогда еще ван Хорн, выбирал себе место для ночлега в миньонской казарме. Я еще удивлялась, что аристократ и белоручка понимает, как лучше защититься от сквозняков.

– Да, – просто ответила Дидиан. – И, поверь, друга старинней и преданней у Гэба в этом мире нет. Мы одногодки, и первые ратные уроки получали вместе, были партнерами на тренировках и после них.

– Именно тогда вспыхнула ваша любовь?

– Какая еще любовь? – Леди по-мужски хохотнула. – Нас обручили лет в десять, наверное. Это было выгодно обеим семьям. А мы…

Она наконец хлебнула вина и чуть качнула бокалом, любуясь игрой света на нем.

– Мы решили, что пусть, и пообещали друг другу не мешать, если один из нас влюбится и решит заключить брак по любви.

Дидиан прошлась по комнате.

– Я влюбилась первой. В тринадцать. Лорд ван Турберт был несколькими годами старше, ему было около двадцати, несколько выше ростом и гораздо опытней в делах любовных. Пара комплиментов, парочка поцелуев – и я уже была готова свалиться в его руки, как спелый плод.

– И ван Хорн…

– Я, разумеется, поведала ему о своих желаниях. Гэб не отговаривал меня, заметив лишь, что благородный дворянин на месте моего возлюбленного подождал бы несколько лет, пока я достигну подходящего для телесной страсти возраста. Я возразила, что сердцу не прикажешь.

– Он разлучил тебя с этим парнем? – спросила я едко. – Это же так похоже на Гэбриела: он следил за бедным юношей, пока тот не оступился, а потом привел тебя полюбоваться на его падение? Кого он ему подсунул? Служанку? Белошвейку?

– Нет. – Дидиан грустно улыбнулась. – Все было совсем не так. Гэб вызвал Турберта на дуэль. Чтоб ты понимала, в свои тринадцать мой официальный жених был худеньким нескладным подростком, едва доставал макушкой до моего плеча и выглядел так, будто прихлопнуть его будет делом минуты. И вот, представь, этот заморыш бросает вызов одному из лучших дювалийских бретеров, тому, на счету которого уже пять или шесть побед в подобных поединках.

– Твой возлюбленный не мог отказаться от дуэли. Это опозорило бы любого дворянина.

– Он и не отказался. Но, как вызываемая сторона, выбрал бой на клинках, и не до первой крови, а до смерти.

– В уверенности, что убьет Гэба?

– Именно. Он мог выбрать рукопашную, он мог сказать, что бой будет вестись тренировочным затупленным оружием, но выбрал именно то, что выбрал…

Леди ван Сол отпила из бокала и зажмурилась. Было заметно, что воспоминания не доставляют ей удовольствия.

– Что произошло потом? Ты разочаровалась в возлюбленном и предотвратила поединок?

– Как я могла? Я стояла как дура и смотрела, как оба претендента на мое сердце и руку пытаются покрошить друг друга в капусту.

Дидиан замолчала.

– Судя по тому, – сказала я осторожно, – что ты до сих пор невеста Гэбриела, его не убили.

– Тебе знакомо слово «вольтижировка»?

– Впервые слышу.

– Неудивительно. Это особый вид ведения боя, сложный и предназначенный для очень легких и подвижных бойцов. Два изогнутых клинка в обеих руках, они как бы порхают вокруг тела. Гэб осознавал свои недостатки, но обернул их достоинством. Он даже не стремился атаковать, уходил от ударов и защищался. Через полчаса соперник устал, еще через четверть ван Турберт стоял передо мною на коленях с клинком у горла и просил прощения.

– За что?

Дидиан пожала плечами:

– За то, что пытался совратить ребенка, которым я тогда являлась, за то, что, овладев мною, собирался отправиться к моему батюшке и демонстрировать тому кровь на простынях.

– Какой кошмар! – искренне воскликнула я. – А ему не пришло в голову сначала просить твоей руки, а после свадьбы махать простыней, подтверждая консумацию?

– Турберт был глуп, это я поняла позже, и ему в самом деле не пришло в голову действовать честно. Тогда я решила, что хуже интригующего глупца не может быть человека.

– Что с ним стало?

– Спящий знает. – Леди-коннетабль отставила бокал и вернулась к зеркалу. – Я попросила Гэба его отпустить, и он это сделал. Наверное… скорее всего…

Это «скорее всего» было сказано с таким милым кокетством, что я даже хихикнула.

– А надо было убить. – Леди Дидиан задумчиво поправила медальон в ложбинке между грудями. – А то теперь при виде любого высокого светловолосого мужчины я на мгновение пугаюсь, что это ван Турберт. Я имею в виду – действительно высокого мужчины, как, к примеру, этот тиририец Виклунд.

– Ну, в одном я уверена: Оливер лорд Виклунд – не твой незадачливый ухажер. Если он на семь лет тебя старше, а ты одногодка с ван Хартом…

– Конечно, это не он! Просто я не доверяю мужчинам выше меня ростом. Можешь это счесть моей личной причудой. – Леди ван Сол схватила из вороха платьев, лежащего на постели, бордовый наряд и протянула мне: – Примерь. Эта тряпочка мне коротка и узка в талии, так что, думаю, как раз тебе подойдет.

В дверь постучали, очередному вояке требовались приказы, поэтому, подхватив бордовое платье, я скрылась в смежных покоях. Этой комнаты внимание хозяина пока не коснулось. Она была пыльной и полутемной и, видимо, служила предыдущему владельцу чем-то вроде кабинета. Здесь был стол у стены, парочка стульев, но зеркала не наблюдалось.

– Милая она девица, – протянул Болтун, когда я уединилась. – Я имею в виду леди ван Сол.

– Странная.

– Нет, милая.

– Это-то и странно. Она видит меня первый раз и тут же приближает к себе и пускается в откровения.

– Ты везде ищешь второе дно, Бастинда.

– Я осторожна.

– Это не осторожность. Я почти уверен, что для твоего образа мыслей рано или поздно изобретут название и станут считать чем-то вроде болезни.

– Ну хорошо, – я выбралась из платья служанки и стала застегивать на спине бордовый атлас нового наряда, – расскажи мне, как ты видишь нашу леди-коннетабль. Может, я сочту твою точку зрения достойной внимания.

– Женщина-воин, – торжественно изрек Болтун. – Прямая и бесхитростная, как ее меч. Всю жизнь лишенная женского общества, она обрадовалась обретению подруги.

– Подруги предают первыми!

– Ну она-то этого не знает! Напротив, из ее рассказа мы можем заключить, что ее предал светловолосый великан, и она не доверяет именно таким мужчинам.

Я оправила юбку и покрутилась из стороны в сторону.

– Что скажешь про платье?

– Оно цвета бычьей крови.

– Я различаю цвета. Мне впору?

– Присядь, – велел артефакт. – Треска не слышишь? Значит, в самый раз.

– Мне нужно зеркало, – решила я. – Вернусь в комнату к Дидиан.

– Подожди. Ты не желаешь отвоевать свой пояс, чтоб опять притворяться миньоном?

– Ни в малейшей степени. Должность фрейлины меня устроит, и пусть теперь гений вольтижировки заморыш ван Харт сам бегает за мной, чтоб вернуть мою вещь!

– Ты точно нездорова, – прошептал Болтун с благоговейным ужасом. – И теперь я понял, для чего тебе вечерняя прогулка по замку. Ты собираешься искать меч Арктура, спрятанный где-то внутри.

Когда я проскользнула в покои, леди ван Сол заканчивала фразу:

– …и десяток у изгиба дороги, там, где открывается вид на замок. Скрываться не нужно, даже, напротив, дозволяется жечь костры и балагурить.

– Лучников я расположу выше, за уступом скалы, – кивнул воин.

– Именно, – сказала Дидиан. – Исполняйте.

Затем, когда ее подчиненный вышел, она повернулась ко мне:

– Выглядишь нарядно.

– Как и должна выглядеть фрейлина столь родовитой леди. – Я крутилась перед зеркалом.

Платье хорошо облегало там, где нужно было облегать, свободно струилось, где положено, и не требовало ни малейшей подгонки. Я сдернула чепчик, вызвав никому, кроме меня, не слышное возмущение Болтуна. Волосы, конечно… м-да-а…

– А не отрубить ли нам руки твоему кауфюру? – предложила дева-воин. – Предполагаю, что и без конечностей он без труда достигнет такого же эффекта.

– Волосы, любезная леди, – поучающе сказала я, – не зубы, они отрастут. А нет ли в вашем приданом какого-нибудь головного убора подходящего оттенка или текстуры?

– Имеется у меня пажеский берет братика Дэни, любезная девица. Он, конечно, мужской, но…

Она выдвинула из-под кровати еще один сундук.

– Вот он!

Берет оказался черным с темно-красной атласной оторочкой и пучком длинных петушиных перьев в качестве украшения.

– Расчудесно, – решила я, надев его на голову и расправив перья таким образом, что они прикрыли покалеченную щеку.

– Тебя не смущает, что он мужской?

– Ни в коей мере. А на глумливые вопросы завистников мы будем отвечать, что такова новейшая столичная мода, о которой вопрошающий не осведомлен.

Дидиан рассмеялась:

– Будь я мужчиной, Бастинда, уже приударяла бы за тобой.

– А будь я мужчиной… А, впрочем, это глупый разговор. Позвольте сопроводить мою леди на прогулку?

– Куда мы отправимся? – Леди ван Сол пружинно поднялась из кресла и сразу стала на две головы меня выше.

– Сначала на балюстраду, а затем куда глаза глядят.

– А глаза наши зыркают по сторонам в поисках меча Арктура, – закончил для меня Болтун.

«Эх, жалко, что эннены уже не носят, – мысленно сокрушалась я, сопровождая Дидиан. – Надень его леди-коннетабль, эффект был бы просто убийственный!»

Но и без эннена наша немноголюдная процессия вводила встречных в ступор. Дидиан чеканила шаг, лазоревые шелка юбки развевались, уложенные над висками локоны подпрыгивали в такт шагам.

– Она похожа на богиню, – шепотом решила одна из служанок, группка которых вежливо прижалась к стене, уступая нам путь.

– На белую Алистер, – так же шепотом согласилась другая.

Я не тянула даже на темную Нобу, тем более что приходилось почти бежать, поспешая за широкими шагами моей леди.

Мы побродили по балюстраде, любуясь закатом. Дидиан вздыхала, я зевала, Болтун злорадствовал.

– Признайся, Бастинда, – тянул он последнее «а». – Ты собираешься свести свою случайную хозяйку со своим ученым другом? Он явно ниже ростом. Хотя он блондин, это минус. А может, попробуем предложить ей четырехглазого музыканта? Он, во-первых, шатен, а во-вторых, слабее котенка.

– Может, – я замаскировала свой ответ зевком. – Дидиан, отсюда можно рассмотреть ратников, которых ты послала охранять дорогу к замку?

Леди ван Сол отошла к самому краю балюстрады.

– Заканчивай сплетничать, – шепотом велела я артефакту. – Ищи меч! Где он, к фаханам, может быть?

– Я постоянно весь внимание, – заверил Болтун. – Я могу одновременно и говорить, и слушать. Вот сейчас, к примеру, я слышу, что лорды Доре и Виклунд покидают замок.

– Ах, Бастинда, – вернулась ко мне грустная Дидиан, – кажется, я не прочь что-нибудь перекусить.

– Неплохое развлечение. Велеть служанкам?

– Давай проберемся на кухню! – возбужденно предложила леди. – И утащим что-нибудь вкусненькое тайно и незаметно.

Я искренне сомневалась, что с габаритами леди можно связать слова «тайно» и «незаметно». Но сомнения мои были посрамлены довольно скоро.

Дидиан умела подкрадываться! Она умела слиться со стеной даже в лазоревом платье и в локонах. Более того, она сумела и меня заставить замаскироваться. Я, следуя указаниям, дающимся шепотом и жестами, дышала редко и поверхностно, соотнося биение сердца с легчайшими шагами.

Когда мы почти достигли кухни, Дидиан замерла, прислушиваясь.

– За дверью ван Харт и Уолес, – скучающе сообщил Болтун.

Леди ван Сол поманила меня к себе, и мы обе приникли к крошечной щели. Болтун понял, что и без него я узнаю, о чем ведут разговор достойные лорды, и на время замолк.

– …тревога за судьбу Дидиан, – голос принадлежал Патрику лорду Уолесу. – Я прошу у тебя ее руки.

Я бросила быстрый взгляд на спутницу, от ее щек можно было зажигать свечи.

– Ты влюблен в мою леди ван Сол? – Это говорил ван Харт, не говорил, а глумливо тянул слова. – Я видел сегодня, как вы ворковали на балюстраде.

Дидиан громко задышала, улыбнулась несмело, будто не веря в то, что слышит.

А потом Патрик рассмеялся, а она…

Раньше я не понимала значение слова «помертветь», но Дидиан леди ван Сол в один миг помертвела лицом, с него сошли все выражения, а черты застыли горестной маской.

– Сильная… – доносилось до нас. – Неловкая… Лишь опасливое…

Дидиан стукнула кулаком по стене, снеся к фаханам ближайший светильник. Покореженный металл покатился по полу.

– Бежим! – Я схватила ее за руку и потащила прочь. – Плюнь! Ни один мужчина не стоит твоих слез! Будь он тысячу раз благородный лорд и три тысячи раз красавчик!

Я утешала ее как могла, думая при этом, что вовсе не зря проломила голову этому бесчувственному болвану, когда еще думала, что Безумный Ригель – это он и есть. Прямо как чувствовала…

А потом я заперла наши покои изнутри и всем визитерам отвечала через дверь, что леди-коннетабль изволит отдыхать и не велела ее беспокоить. Вояки выражали обеспокоенность коннетаблевым здоровьем. Я посылала вопрошающих к фаханам. И мы прощались, вполне друг другом удовлетворенные.

– Прекрати реветь! – наконец не выдержала я и бросила в страдалицу десятый по счету носовой платок. – Ты же боец! Борись!

– Я женщина-а-а!

– Тогда отомсти и забудь, как настоящая женщина.

– Что ты имеешь в виду? – Она перестала плакать, будто по волшебству. – Отомстить как?

– Да как тебе угодно, – я пожала плечами. – Подумай, что доставит тебе удовольствие. Я, например, когда парень изменил мне с подругой, отомстила обоим.

– Тебе изменили?

– А что, мне не могут? – Я даже подбоченилась, изобразив возмущение.

– Бастинда, ты похожа на огонь. Это на тебя должны лететь мужчины, как мотыльки на свет!..

Мне стало приятно, поэтому я строго прервала комплимент:

– Всем изменяют.

– И как ты отомстила?

– Женщина получила горсть жгучего перца в исподнее.

Тут Дидиан одобрительно икнула – видимо, наглоталась воздуха, когда рыдала, и теперь он выходил наружу вот так.

– А предателя выпороли по голому заду.

Я не стала уточнять, что экзекуцию проводила самолично, ведь тогда я была в личине графа Шерези. А еще не уточнила, что вторая моя месть, меченому красавчику Гэбриелу, так и осталась неисполнимой.

– Что из этого тебе понравится?

– Голый зад лорда Уолеса, – она говорила в медлительной задумчивости, – мне неинтересен. Да и вообще. За что мстить? За то, что сама себе что-то придумала и сама обиделась?

– За то, что он бесчувственный болван!

Тут в дверь опять заколотили. Я заорала:

– Леди-коннетабль изволит почивать! – Если бы она действительно спала, мой вопль ее точно бы поднял, он, кажется, мог бы поднимать покойников на много лье окрест. – Идите в бездну! Спасибо за…

– Басти? – донеслось удивленное.

– Гэбриел? – икнула Дидиан.

– Я отвлекся, – ойкнул Болтун. – Отвлекся, представив зад лорда Уолеса, и не успел…

– Спящий, дай мне сил! – сказала я, отпирая дверь покоев и встречая раздраженный взгляд ван Харта.

Потом сложила руки перед грудью и приветливо засюсюкала:

– Проходите, любезный лорд, ваша невеста ждет вас.

– Это Бастинда, – тихонько сказала Дидиан, – ее прислал лорд Уолес.

– Лорд Уолес? Бастинда?

Я опять поклонилась:

– Именно так, достойный лорд…

– Замолчи! – велел меченый красавчик, проходя через комнату и присаживаясь напротив леди ван Сол. – Выйди за дверь, Бастинда, и ожидай, пока тебя позовут.

Я бессильно заскрипела зубами. Пререкаться с ним на глазах у леди Дидиан я не могу. Оставлять их наедине тоже не хочется, мало ли что он успеет ей наговорить.

– Я его не почувствовал! – Болтун был явно расстроен. – И дело вовсе не в заднице красавчика Патрика. Я не могу слышать именно этого вот красавчика. Конкретного ван Харта. Тогда в башне это была не случайность, как я смел надеяться. Я не могу его читать, даже приложив усилия. Что же он отдал за инициацию? А, дево-граф, неужели тебе не любопытно?

Ну вот! Я теперь не смогу узнать, о чем беседуют дювалийцы. Как бы заставить ван Харта передумать?

– А тогда почему я слышал его внизу в каминной зале? – продолжал размышлять Болтун. – Я же явно слышал и лорда Патрика, и лорда Гэбриела… Нет! Точно нет. Я слышал только Уолеса, и то, что он обращался к собеседнику по имени, и логично заключил…

– Бастинда останется со мной, – неожиданно громко проговорила леди ван Сол. – Эта девушка – моя фрейлина и будет находиться при мне неотлучно.

– Как тебе будет угодно, Ди.

Ди?! Мне есть еще чем скрипеть? Еще не все зубы истерлись в труху?

И голос прожженного интригана был ласков, каким никогда не бывал с другими.

Я поклонилась в пространство, так что каждый из присутствующих мог принять поклон на свой счет, и, посеменив к кровати, попыталась скрыться в тени драпировки.

– Ты настолько доверяешь этой девице? – Ван Харт говорил вполголоса, но я слышала каждое слово.

– Она не попыталась убить меня, когда застала беззащитной. Мне этого достаточно. Да, я доверяю Бастинде.

– Ах Ди! – Ван Харт взял невесту за руку. – Ты позволишь мне побеседовать наедине с твоей новой фрейлиной?

– Новой? – Дидиан несмело хихикнула. – Первой и единственной. До сего времени моими наперсниками были адъютанты и оруженосцы. А о чем ты намерен беседовать с моей… подругой?

– Я должен убедиться, что она не представляет для тебя опасности, Ди. Ты и не предполагаешь, на какие каверзы способны некоторые особы одного с тобою пола.

– Мой ответ – нет, женишок! Я привыкла встречать опасность с открытым забралом.

– А теперь следи за его жестами, – велел мне Болтун. – Наш колдун начинает… Что это? Призыв? Направление или…

Ван Харт соединил пальцы свободной руки кольцом, расслабил их по одному, но не по порядку. Когда его раскрытая ладонь упала на колено, в дверь постучали.

– Миледи! – Ратник, появившийся на пороге, был юн. – Дозорные что-то заметили на северо-западе от замка! Капитан сказал, что вы велели сообщать о малейшем движении.

– Можем начинать бояться, дево-граф! – Артефакт возбужденно шевелил усиками и кончиками петушиных перьев.

Леди ван Сол выпорхнула из покоев, вырвав свою руку у жениха и шурша шелками.

– Чудесный выбор наряда, – сделал комплимент ван Харт, развернувшись в мою сторону вместе со стулом.

Я вышла из тени драпировок и сдула со щеки болтающееся перо:

– Чье из платьев имеет в виду достойный лорд? Мое или своей невесты?

– Своей невесты. Леди ван Сол, кажется, никогда на моей памяти не выглядела столь миловидно.

Я присела в поклоне и развернулась к двери:

– Доброго вечера, любезный лорд. Я обязана сопроводить госпожу.

– Стоять!

– Невестой своей покомандуй!

– Ты не хочешь вернуть свой пояс?

– Носи его сам! Может, с его помощью ты прибавишь себе хоть немного мужественности!

– Сурово! – решил Болтун. – Только не забывай следить за его руками, он использует магию жеста.

Мне как раз показалось, что ван Харт как-то противоестественно изогнул запястье. Я прыгнула к нему, схватила за плечи, прижимая к спинке стула.

– Послушай меня, болван!

– Какая страсть…

– Ты ощутишь ее в полной мере! – Я укусила его за ухо и горячо зашептала в него: – Если ты не прекратишь меня преследовать, я овладею тобой с особым цинизмом и не испросив согласия. Я устрою тебе такое эпическое «тру-ля-ля», что все твои приобретенные навыки колдовства развеются дымом!

Ван Харт обхватил ладонями мои бедра и усадил к себе на колени.

– Желаешь начать немедленно или мое горячее согласие противоречит этому коварному плану?

Я многозначительно поерзала. Не знаю, насколько его согласие было горячим, но твердым оно явно было. Эту твердость я чувствовала бедрами.

– Для этого благородный лорд желал уединиться?

– Не для этого, – ответил ван Харт и равнодушно столкнул меня со своих коленей.

Я шлепнулась на пол, взметнув над головой багровый шелк юбок.

Какой позор! Так меня еще в этой жизни не отвергали.

– Прости. – Он протянул мне руку.

– Ни за что!

Помощь я не приняла, поэтому, покопошившись, перевернулась на колени, прежде чем встать на ноги.

– Говори, что хотел. Я тороплюсь.

– Леди ван Сол отправилась к отряду, приставленному охранять дорогу. Ты без труда ее разыщешь.

– Ну, если тебе больше нечего сказать… – Я пошла к двери.

– Бастиана! – Голос меченого интригана стал почти нежным. – Прошу тебя об одном: не мсти Дидиан.

– Что? – Я даже остановилась, держась за дверную ручку.

– Как бы ты ни желала унизить или оскорбить меня, не впутывай в наши битвы ее.

– Потому что только ты можешь ее впутывать? Да?

– Дидиан – мой друг, я никогда не позволил бы себе…

– Лжец! Ты просто обманщик, ван Харт. Ты обещал руку леди направо и налево. И если ты сейчас скажешь: «Обещать – не значит дать», – я… Я завизжу и не остановлюсь, пока замок Блюр не провалится в фаханову бездну от одного моего визга!

– Я обещал ее только тебе!

– Лжец!

– Я говорю правду. Когда я, слепой дурак, принимал тебя за юношу, я хотел и для тебя, кого я мечтал назвать своим другом, и для нее только лучшего. К слову, – ван Харт улыбнулся, – в обличье бравого графа Шерези ты пришлась бы по сердцу моей леди ван Сол. Ей нравятся такие мелкие юркие забияки, готовые всегда как к смеху, так и к драке. Цветочек Шерези стал бы герцогом и моим другом и получил бы в жены самую добрую и честную девушку в Ардере.

Мне захотелось плакать. Фаханово темное полнолуние! Только оно было повинно в моих сентиментальных настроениях.

Гэбриел ван Харт мечтательно замолк, а я, собрав волю в кулак, спокойно заявила:

– Ты прав только в одном: Дидиан добрая и честная. Ты ее не достоин! И твое высокомерное покровительство ей попросту оскорбительно.

– Она тебе нравится?

– Любезный лорд удивлен? Ты не привык, что она может нравиться кому-то, кроме хитреца Гэбриела? А хочешь, я объясню тебе, почему ты квохчешь вокруг девы-воина, как целая стая наседок? Ты боишься ее потерять. Ты ревнуешь ее, болван!

– Сурово, но справедливо, – неожиданно сказал Болтун. – Но, если ты не собираешься продолжить скандал, который вполне может закончится «тру-ля-ля»… Кстати, если «тру-ля-ля» делают втроем, это называют «лямур де труа».

Сию бесценную информацию я получила уже в коридоре, когда бежала по нему в тщетной попытке нагнать леди Дидиан.

Мне показалось, что «лямур де труа» по звучанию похоже на «коко-де-мер», мои где-то беззаботно теперь растущие бубенчики. Они были лучше цвергова артефакта по многим показателям. В сто… нет, в тысячу раз!

Эту бесценную информацию я поведала Болтуну со злорадным удовольствием, а он взамен сообщил мне, что за два с половиной года бубенцы вполне могли начать плодоносить.

На что я стала вслух мечтать о том, как сорву с ветки прекрасный шершавый плод.

А Болтун на эти мечты усомнился, что для фрейлины леди ван Сол будет уместно носить в панталонах мужское достоинство.

Дидиан леди ван Сол обнаружилась на конюшне.

– Держишься в седле, Бастинда? – спросила она и велела подготовить лошадь и для меня.

– Отоприте ворота! – зычно скомандовал капитан стражи.

И мы шагом отправились прочь из замка. Путь оказался недолгим. Нас сопровождал десяток воинов в авангарде и арьергарде. К седлу Дидиан был приторочен меч, который она, впрочем, обнажать не спешила.

– Тебе удобно в мужском седле?

– Конечно. По моему скромному мнению, дамские седла изобрели поганые женоненавистники, чтоб наполнить нашу жизнь страданием.

Дидиан рассмеялась:

– Эту глубокую мысль я тоже у тебя позаимствую, чтоб при случае повторить в мужской компании.

Мощеная дорога изогнулась, за поворотом горел костер и шатром стояли алебарды стражников. Дидиан кивнула в ответ на приветственные крики, запрокинула голову, глядя на скальный уступ в десятке туазов от нас:

– Лучники на месте. Прекрасно!

– Зачем тебя позвали?

Мы спешились и отдали поводья одетым в латы мужчинам.

– Там у подножья, – леди ван Сол кивнула в темноту, – что-то происходит. Наши разведчики заметили движение.

– Туда отправились лорды Доре и Виклунд, – любезно пояснил мне Болтун. – В спасательную экспедицию.

– А что там? – спросила я.

– Я слышу музыку, – удивленно ответил артефакт.

– Развалины хижины. – Дидиан подошла к огню и протянула к нему ладони, стоящие у огня ратники вежливо расступились, уступая нам дорогу. – Мне, к сожалению, не пришло в голову обыскать их.

– Там были свежие следы лошадиных копыт, – сказал пожилой вояка слева от меня.

– Ты указал на них, дружище, – леди-коннетабль хлопнула солдата по плечу, – но я не приняла во внимание.

Тут я опять восхитилась этой девой-воином. Она признавала и принимала собственные ошибки и готова была отвечать за них, не перекидывая ответственность на плечи подчиненных. Где там в рыцари долины записываются? Я с удовольствием служила бы под таким справедливым командованием.

– А что мы делаем теперь? – От жара костра клонило в сон, поэтому фраза получилась по-дамски капризной.

– Ждем. – Дидиан обернулась, кивнула во тьму, и нам принесли два легких табурета, эдакие плетенки с ножками, которые в перевернутом состоянии вполне могли служить корзинами для стрел или для голов поверженных врагов-супостатов. – Посланные лазутчики едва успели спуститься к реке. Им нужно некоторое время, чтоб добыть информацию, и еще время, чтоб ее сюда доставить. Эх, Бастинда! Если бы у меня было… Кстати, ты слышала, что Патрик лорд Уолес достиг успехов в сложной науке под названием «оптика»?

Я вспомнила окуляры Станисласа и кивнула. Вернуть голову в исходное положение получилось уже с трудом. Мне было тепло и спокойно. Леди ван Сол сидела рядышком, вытянув к костру ноги в остроносых башмачках. Я зевнула и прислонилась к ее плечу.

– Потому что если он действительно оптик, его послал ко мне Спящий, – она, продолжая монолог, придержала ладонью мою голову. – С месяц назад я беседовала с одним доманцем, который бахвалился мне учеными доманскими изысканиями в области оптики ратной. Представь себе – трубка, похожая на довольно широкий и полый внутри посох, в нее вогнано несколько полированных линз…

– Чтобы далеко смотреть?

– Чтобы далеко видеть…

– И так как госпожа моя пустоголовая готовится отойти ко сну, – напевно вступил Болтун, – пришло время удивительных историй. Дошло до меня, о прелестнейшая из графов…

Эта сказка оказалась очень грустной. В ней был уставший от власти человек и юная дева, ненадолго вернувшая ему вкус к жизни. А еще была любовь, запоздалая, полная пряного горько-сладкого колдовства.

Он любовался, как ветер играл ее огненно-рыжими волосами, и гнал прочь мысли о том, что скоро предстоит сделать выбор между ее счастьем и счастьем целого королевства. И человек знал, что именно выберет. Он был уверен в своей правоте, но даже уверенность горчила. И юный паж говорил ему: «Тысячи жизней против одной, я так сожалею, мой лорд». Перед уходом человек взял с пажа самую нерушимую клятву, что юноша будет с нею всю ее земную жизнь, до самого порога. И паж поклялся страшной клятвой и отдал человеку свою искру…

Я открыла глаза. Светало. Дидиан рядом не было. Я сидела у догорающего костра в одиночестве, прислонившись боком к стопке лошадиных попон.

– Чем закончилась эта сказка? – спросила я Болтуна. – Дева полюбила пажа и они жили долго и счастливо? Или, напротив, бедняжка наложила на себя руки, чтоб поскорее уйти в чертоги Спящего вслед за возлюбленным?

– Эта история еще не закончена, дурочка, – ответил он напевно, а затем совершенно с другими интонациями велел: – Бегом за поворот, мне хочется лично посмотреть, как леди Дидиан орудует мечом!

– Там драка?

– Пока только засада. Лазутчики так и не вернулись, что немало встревожило нашу леди, поэтому она приказала ожидать нападения. А от подножия сей же час поднимается наша спасательная доремаро-тиририйская экспедиция. И, если доверять моему нечеловеческому слуху, лошадей там больше, чем всадников.

Я побежала, подхватив подол, петушиные перья берета хлестали по лицу, но руки были заняты юбками. И расстояние то всего ничего, но запыхалась я преизрядно. Выскочив на середину пустынной дороги, я остановилась и, сложившись пополам, стала приводить в порядок дыхание.

– Где все?

– Дювалийцы? Я же тебе сказал – они в засаде.

Взгляд искоса по сторонам ничего не дал. Ну, на то и засада, чтоб было незаметно.

– Миньоны?

– Приближаются. И я удивлен, что ты сама этого не слышишь.

– Это свои! – громко сказала я в небо и замахала руками. – Дидиан! Это свои.

Стрела пригвоздила к земле подол юбки.

– Тебе предлагают заткнуться и скрыться, – любезно пояснил Болтун.

– Чтоб дювалийские лучники без помех перестреляли моих друзей? Ты же сам слышал, что всадников меньше, чем лошадей! Значит, были потери. Ни Оливер, ни Станислас не ожидают нападения. Они возвращаются в замок! Они, может быть, ранены.

Я с усилием освободила юбку, разорвав ее, и побежала вперед по дороге. Стрел я не боялась. Говорят, в долине Дювали обучают непревзойденных лучников, а леди-коннетабль, я очень на это надеялась, велела не убивать свою взбалмошную фрейлину.

– Какая ты дурочка, Бастинда!

Это не Болтун, сама леди Дидиан обращалась ко мне. Она выглянула из кустов и молниеносно набросила на мои плечи веревочную петлю.

– Ты понимаешь, что я не могу отсюда командовать стрелками? Они наверху и действуют по своему разумению.

– Там Виклунд и Доре! Ты устроила засаду на своих!

Кусты царапали не только платье, но и лицо, когда меня протаскивали сквозь них.

– У тебя видения?

Леди ван Сол освобождать меня от веревки не спешила – стянув ее к локтям, свободным концом обмотала мои запястья за спиной.

– Это для твоей же безопасности, чтоб ты не выбежала перед мишенью и не пострадала.

– Внизу на дороге бренчит мандолина, – сказал я уверенно. – Станислас Шарль лорд Доре почти никогда не расстается с инструментом.

– Мне никто не сообщил, что лорды покинули замок, и никто не видел, чтоб они выезжали за ворота.

– Потому что Оливер лорд Виклунд слишком осторожен для открытых маневров.

Она недоверчиво покачала головой. Мы сидели, скрючившись в колючих придорожных кустах, леди Дидиан даже сорвала с ближайшей ветки глянцевитую черную ягоду и отправила ее в рот.

– Я узнала об этом от ван Харта, – ложь давалась непросто, – он отправил двоих миньонов в спасательную экспедицию.

– Ты врешь, – спокойно проговорила леди ван Сол, вторую ягоду она сняла с ветки губами, просто вытянув шею. – Во-первых, это видно невооруженным глазом, ты не большая мастерица во вранье. А во-вторых, если бы Гэб тебе что-то такое поведал вчера вечером, нам не пришлось бы ночевать с тобой у костра.

– Жаль, что ты выбрала быть девочкой, – решил Болтун, – иначе мы могли бы побороться за руку и сердце этой мудрой женщины с твоим колдунишкой.

– Подводя итог нашей болтовни, – Дидиан придержала мой затылок и почти насильно засунула в рот горсть ягод, – могу тебе поклясться, что если это наши миньоны, с их голов не упадет ни волоска.

И, почти успокоив меня этими словами, она забормотала:

– Хотя если вдруг я решусь получить невинное удовольствие от падения волос тиририйского великана… разумеется, вместе с головой… потому что эта седая шерсть, которую по недоразумению…

Она резко смолкла, прислушалась, потом развернула меня спиной к себе и зажала мой рот ладонью.

– Меч из такой позиции она быстро не достанет, – утешил меня Болтун.

У меня был великолепный обзор на переплетение веток и плотную зелень листьев, с которой художественно контрастировали черные ягоды. Я припомнила, что называются они «рубус» и используются также для приготовления вина в провинциях, где с виноградом не задалось. Во рту было кисловато-приторно от этого самого рубуса. «Для настоек еще можно его использовать», – подумала я хозяйственно.

– На дороге повозка, – сообщил Болтун, видимо, посочувствовав моему бедственному положению. – Нет, вру, это скорее карета. Но без возницы и, насколько я могу рассмотреть, без пассажиров.

До моего слуха наконец донесся цокот лошадиных подков. В ладонь ткнулось что-то гладкое, я пошевелила пальцами. Кажется, во время нашей возни застежка драгоценного медальона будущей леди ван Харт расстегнулась, и у меня в руке оказалась полированная пластина. Я тут же принялась пилить свои веревки, кромсая то пеньку, то атласный лиф Дидиан, который очутился в опасной для себя близости. Ну и плевать. Подумаешь, дамская тряпочка! А не надо было меня связывать! Тоже мне командирша отыскалась! Пусть женихом своим командует.

– Я понял! – обрадовался Болтун. – Повозка должна выявить засаду лучников. Даже если они не выпустят стрел – выдадут свое местоположение.

Прекрасная идея, как раз в духе Виклунда. Только что он сможет поделать против стрел?

Когда по ушам резанул высокий свист, я вспомнила, что, кроме луков, существуют также и пращи, широко используемые в горных наших пределах.

– Нечеловеческая меткость! – От непрошеных комментариев я избавиться не могла при всем желании. – И скорость тоже хороша. Все, дево-граф, стрелки на время выбывают из игры.

– Вот гаденыш! – ругнулась шепотом Дидиан. – Фахан тиририйский!

– Он был под каретой – видимо, держался за ось, пока не добрался до позиции. А наводчик… Слушай, Бастиана, а ведь его наводит менестрель! Ты слышишь эту мелодию? Она не ритмична ни разу.

Веревка лопнула, Дидиан, оттолкнувшись от меня, выпрыгнула из кустов и заорала:

– В атаку!

– Сидеть! – рявкнул мне артефакт. – Что ты там сможешь безоружная? Тем более что обзор и отсюда неплохой. Сейчас леди ван Сол слегка подерется, чтоб отомстить за позор своих стрелков.

Я разогнулась, сбросила обрывки веревки. Медальон спрятать было некуда, карманов в платье не предполагалось, поэтому я застегнула цепочку на шее.

А на открытом пространстве дороги меж тем кипел бой. Дидиан размахивала клинком, лорд Виклунд, впавший в боевое неистовство, разбрасывал мечников и алебардщиков, как пес – блох.

– Люблю берсерков, – сообщил Болтун. – Есть в них что-то божественное, нездешнее.

– Надеюсь, Оливер никого не убьет.

В это время Виклунд как раз отразил последнюю волну нападавших и остался один на один с Дидиан. В правой руке великана было нечто вроде столярного молота, в левой – тележное колесо на манер щита. Леди ван Сол изящно обошла его, рубанув по спице. Оливер зарычал, отбрасывая прочь бесполезные обломки.

Клинок описал полукруг, дева отступила, балансируя на цыпочках. Берсерк, напротив, присел, опустив молот к колену. Она не выдержала первой. Финт, октав, батман… Все же у фехтования и балета много общего. Легкий даманский меч леди ван Сол танцевал вместе с ней. Виклунд пока вскользь парировал удары, изменяя направление. В наступившей вдруг тишине слышался лишь глухой звон ударов и тяжелое дыхание сражающихся. Купе – скольжение по клинку. Дидиан не успела вернуться в защиту и пропустила удар в предплечье.

«Пора вмешаться, – решила я. – Если нажать на татуировку».

Нога попала в дырку в подоле, я споткнулась, упала, подминая колючие ветки, грузно сползла на грунтовку.

Сталь клинка встретила деревянный набалдашник молота с оглушительным звуком. Дерево раскололось, железо увязло в нем по самую рукоять. Леди ван Сол разжала пальцы, выпуская бесполезное теперь оружие, зарычала не хуже берсерка и отвесила Виклунду смачную оплеуху, он взмахнул рукой в ответ, Дидиан отшатнулась, уходя от удара. Недостаточно быстро – скрюченные пальцы тиририйца чиркнули по лифу платья. Может быть, если бы я не подрезала его своими стараниями, плотный атлас устоял бы, но я постаралась на славу. Ткань с треском разошлась до самого подола, обнажая как белоснежные груди леди ван Сол, так и все, чем одарила ее природа в полный, так сказать, рост.

– Как красиво! – умилился Болтун.

А я с удивлением поняла: чтобы вывести моего друга из состояния боевого безумия, необязательно искать крестик на его шее. И в этот раз после обратной трансформации Оливер лорд Виклунд даже не думал лишаться чувств, видимо, не желая упускать ни мгновения своей восхитительной жизни.

– Леди ван Сол? – жалобно спросил Оливер, с усилием отводя взгляд.

– Признаю свое поражение, лорд Виклунд. – Дидиан холодно улыбнулась, пожала обнаженными плечами, обернулась ко мне: – Бастинда, будь любезна подняться с земли и отыщи для меня какой-нибудь плащ. Думаю, мои солдаты не заслужили исполнять приказы голого коннетабля.

Коннетабль не был совсем уж голым. На нем были остроносые изящные туфельки и чулки с подвязками. Мы, помнится, когда вечером подбирали эти подвязки для коннетабля, еще шутливо сокрушались, что никто из мужчин не увидит всей их прелести.

Пока я, пошатываясь, поднималась на ноги и натягивала поглубже берет, чтоб сохранить инкогнито перед друзьями, звуки мандолины возвестили о появлении лорда Доре.

– Оливер? Леди? Оливер?!

Виклунд молча сдернул с менестреля дорожный плащ. Я ожидала, что он с поклоном предложит Дидиан одежду, но он самолично набросил ткань на ее голые печи. Святые бубенчики! Я вспомнила, что когда-то Оливер рассказывал мне об обычаях тиририйских горцев. Мы хохотали над его рассказом просто до колик. Там принято жениться на деве, чью обнаженную грудь ты увидел. Даже специальные дамские уловки для ловли женихов существуют.

Я перевела взгляд на Станисласа, тот тоже все понял, и это понимание его не веселило.

– Ее величество желает продолжить процессию, – со вздохом сказал он. – С дороги!

С дороги! Эту официальную фразу выкрикивали глашатаи, возвещая о приближении королевы. С дороги!

Избитые ратники, кряхтя и подбирая разбросанное оружие, расходились в стороны, чтоб замереть в почтительном поклоне. Я недоверчиво хмыкала и вертела головой. Какая еще королева? Откуда?

Она появилась, будто выступая из рассветных лучей. Неторопливым шагом приближалась к нам лошадка с рыжеволосой всадницей. Аврора! Бледная и сосредоточенная, но сохраняющая безупречную осанку.

Я, на мгновение забыв, как дышать, пыталась впитать ее взглядом.

Чуть позади в приличном отдалении королеву сопровождали канцлер ван Хорн и главная фрейлина леди Сорента, за ними – еще две девушки, неловко себя чувствующие в мужских седлах, несколько воинов, последний из которых вел в поводу вереницу неоседланных лошадей.

Ее величество остановила лошадку, поравнявшись с Дидиан.

– Спящий, храни королеву! – прокричали все хором.

Аврора улыбнулась:

– Мои драгоценные подданные, леди ван Сол. – Она приветственно помахала рукой. – Мы решили поприсутствовать на вашей свадьбе.

Дидиан склонилась еще ниже и залепетала о том, какая это великая честь. А взгляд королевы остановился на мне и зажегся радостным узнаванием.

– Вынуждена просить вас, драгоценная леди ван Сол, – перебила она очередной витиеватый пассаж Дидиан, – проявить снисхождение к моим миньонам. Мальчики решили, что на дороге нас поджидает засада, и сразу ринулись в бой.

– Мы отправились к вам навстречу, – бойко соврала Дидиан, – и не были готовы к нападению.

– Я вижу всю степень вашей неготовности. – Аврора так многозначительно посмотрела на дорожный плащ лорда Доре, что леди-коннетабль залилась краской. – Надеюсь, все остались живы? Лорд Виклунд?

– Я возьму ответственность за всех воинов леди ван Сол, которые пострадали от моей ошибки, – смиренно сказал великан. – Денежная компенсация и лечение…

– При всем уважении, драгоценный лорд, я в состоянии сама позаботиться о своих людях.

– Продолжите эту дружескую беседу без нашего участия.

Святые бубенчики, как же я любила этот стальной, непререкаемый тон своей королевы!

И Аврора продолжила процессию.

– Она тебе подмигнула? – спросил меня Болтун, когда последняя лошадка скрылась за поворотом, а леди ван Сол принялась подсчитывать свои воинские потери. – Королева узнала тебя, леди-граф? Она ведь не успела бы примчаться в Блюр, получив твое послание? Ты выпустила птицу вчера.

– Тебе не показалось, что ее величество нездорова? – Этот вопрос волновал меня в первую очередь.

– «Золотая кость»? Не знаю насчет нездоровья, но тебя она точно переживет.

Я улыбнулась.

– А я переживу всех вас, – пообещал артефакт, а потом вздохнул: – Хотя с тобой, Бастиана, я уже ни в чем не уверен.

Когда мы с леди ван Сол наконец вернулись в замок, в ее покоях меня ожидал еще один сюрприз – серебряный пояс фей, подвешенный одним из звеньев к завитушке канделябра. Дидиан промаршировала через комнату, бросила на пол плащ и голышом рухнула на постель. Я схватила волшебный артефакт и спрятала его за корсажем.

– Позорище! – простонала леди.

– Ты о чем сейчас сокрушаешься? – Я присела в кресло у кровати и приготовилась утешать. – Ну подумаешь, три десятка мужчин любовались твоими девственными прелестями! Может, это будет самое прекрасное, что они увидят в жизни.

– Какая глупость, Бастинда! При чем тут мои прелести?

– Ты боишься, что твои подчиненные потеряют уважение к своему коннетаблю?

– Если мне хотя бы покажется, что на меня кто-то из них косо посмотрел, велю маршировать голыми от замка и до обеда!

– Тогда в чем заключается позор?

– Я проиграла в поединке один на один! Вот в чем. Я была повержена каким-то деревенщиной, который и дрался-то не в полную силу, будучи уже утомленным дракой.

– Какая глупость, Дидиан! – зеркально воскликнула я. – Ты сражалась с настоящим берсерком и его боевым безумием. Он выше и крупнее тебя!

– Точно! – Она слегка оживилась, даже завозилась на постели, набрасывая на себя простыню. – Это было моей ошибкой. Я использовала силу против силы, что недопустимо, когда соперник превосходит тебя мощью и размером.

– Ошибка не критична. Зато ты получила бесценный опыт и в следующий раз…

– Я потребую реванша и вызову лорда Виклунда на дуэль. Как думаешь, он посмотрит на меня со значением, чтоб я решила, что он надо мною потешается?

– Посмотрит, – пообещала я. – Но ты вряд ли этому интересу обрадуешься.

«А уж как ему не обрадуются все остальные… Хотя Патрик, например, наконец обратит внимание на прекрасную Дидиан. Мужчин ведь обычно интересуют те особы, которыми увлечен кто-нибудь еще. Тогда почему только Виклунд? Надо привлечь в кружок поклонников нашей леди как можно больше достойных кавалеров. Какие еще качества они ценят в женщинах?»

– Дидиан, ты умеешь петь?

– Никогда не пробовала.

– Значит, мы попросим Станисласа дать тебе пару уроков, и тогда Патрик…

– Кто?

– Лорд Уолес.

– Этот высокомерный коротышка? Пусть отправляется к фаханам со своим коротышечным задом!

Святые бубенчики! Я мысленно вздохнула. Кажется, мы с леди Дидиан говорим каждая о своем.

– Ах нет! – вдруг воскликнула леди-коннетабль. – Лорд Уолес мне еще понадобится. Если бы у меня сегодня была чудесная оптика, о которой рассказывал доманец, я не ошиблась бы столь фатально. Придумала, я попрошу Гэба, чтоб он истребовал дальнозоркую трубку в качестве свадебного подарка!

Тут в дверь постучали и, не дождавшись ответа, распахнули. Леди Сорента не любила ждать.

– Ее величество, – фрейлина присела в поклоне отсутствующему величеству, – желает одолжить вашу, леди ван Сол, девушку для услуг.

– Мою фрейлину? – Дидиан подтянула простыню повыше. – Бастинду?

– Соразмерено сложенную брюнетку со шрамом на щеке. – Леди Сорента посмотрела на меня с легким отвращением. – У вас есть другие девы с этими приметами?

– Нет.

– Тогда я отвечу «да» на оба ваши вопроса. Ее величество желает вашу фрейлину Бастинду для личных услуг.

Отказать мы не могли, а я еще и не хотела. Поэтому, оставив Дидиан в одиночестве, я пошла за леди Сорентой.

Покои ее величества оборудовали в южной части замка. Спальня, гостиная, кабинет, солярий. Комнаты сияли чистотой. Фрейлина всю дорогу молчала, лишь у дверей спальни шепотом велела быть потише.

Аврора лежала в постели, у кровати дежурили две служанки. При нашем появлении королева открыла глаза.

– Покиньте покои обе, – велела Сорента девушкам.

Те на цыпочках удалились. Я молча ждала.

– Спасибо, милая, – сказала королева фрейлине слабым, надтреснутым голосом. – Теперь оставь меня на эту леди и отправляйся заниматься нашими делами.

– На прощание должна заметить, что была против ваших скачек с самого начала.

– Ты была права, милая. – Аврора улыбнулась. – Впрочем, как и всегда. И, будь добра, отведи наших служанок в замковую купальню и раздобудь им свежее исподнее. Они обе пахнут уже просто неприлично.

Лицо фрейлины пошло багрово-синюшными пятнами, предположу, что от смущения, и она быстро откланялась.

– Посмотри, все ли ушли, – велела мне Аврора, и после того как я осмотрела все ее комнаты и заперла на ключ дверь спальни, расплакалась:

– Глупая девчонка Бастиана! Я уж думала, что больше никогда тебя не увижу!