Глава 5

Лжец, лжец, лжец

Организовано все было наилучшим образом. Канцлер ван Хорн явно готовил заранее и побег, и обманные маневры, призванные этот побег скрыть.

Два десятка вооруженных всадников сопровождали пару повозок, которые удалялись от столицы по главному тракту на юг, дюжина стражников разбили лагерь у речной переправы к востоку от города, а сами беглецы тем временем, разделившись на два отряда, продвигались к тарифской границе, чтоб встретиться у самых предгорий Авалона.

– Мои шпионы доложили мне, что Мармадюк где-то на побережье, – пояснил секретарю ван Хорн. – А так как в нашем государстве уже стало традицией, что любое политическое событие происходит при участии лорда-шута, все решат, что королева спешит к нему.

– Среди дворцовых слуг запущены нужные слухи, – кивала леди Сорента.

Ее величество не кивала, погруженная в бессознательном состоянии в свою карету, она лишь часто и поверхностно дышала. Фрейлина взяла с собою двух служанок, заверив лордов, что прекрасно со всем управится. Лорд ван Хорн возглавил эту часть отряда, отправившись с ними.

Канцлер ван Харт путешествовал вместе со своим креслом, закрепленным веревками у борта повозки, и своим секретарем, никак к повозке не прикрепленным и оттого постоянно укачиваемым.

Через две недели ван Диормод, заметивший у линии горизонта клубы пыли, поднимаемой копытами лошадей, понял, что они встретились с передовыми силами Дидиан ван Сол леди Дювали. А еще через час леди Дидиан, вопящая: «Дядюшка Адэр, какая приятная встреча!» – тискала в объятиях слабо сопротивляющегося канцлера.

* * *

Оливер сказал, что не заметил, когда прекратился дождь.

Станислас – что фахан на картине явственно шевельнул крылом при нашем появлении.

Я же заявила, что не собираюсь притворяться женщиной.

Мы втроем вошли в каминную залу, как я ее называла, и каждый не то что думал, а даже говорил о своем.

Я была в бешенстве, о чем уже во всех нюансах просветила Болтуна, пока мы с ним занимались обычными утренними делами в клозете и умывальне. К слову, в первом из этих помещений Болтун мне торжественно поклялся закрыть как то, что у него заменяет глаза, так и то, что можно было бы счесть ушами. Так что не исключаю, что какую-то часть моих стенаний он вполне мог упустить.

О великолепном плане ван Харта мне на рассвете сообщил Патрик.

– Это великолепный план, – сказал он, плюхая на мой лоб смоченное в воде полотенце. – И как только ты справишься с похмельем, преимущества его станут тебе очевидны.

– Преимущества похмелья? – застонала я.

– Да нет же. – Патрик сменил компресс и сел на краешек постели.

– Я должен притвориться женщиной, чтоб никто не догадался, что Бастиан Мартере граф Шерези опять жив?

– Басти…

Лорд Уолес погладил меня по щеке. Он знал мою тайну, поэтому нежность относилась скорее к дамской ипостаси графа.

– Тебе нужно позавтракать, милая, и выпить гадостной настойки от похмелья, которой снабжает нас ван Харт.

– Он все еще варит свои зелья?

– Ну должны же быть у достойного лорда хоть какие-то развлечения, – Патрик пожал плечами.

А потом он ушел, а я стала злиться.

Зачем ван Харту скрывать мое возвращение? Неужели, чтоб леди Дидиан не вспомнила, что когда-то ее прочили в жены мне? Сам же гадостный ван Харт и обещал мне руку леди Дювали! Он обещал сделать меня герцогом! Где все его посулы?

– Тпру-у-у, – пытался меня урезонить Болтун. – Слабый ум! Бастинда! Ты бы определилась, чего именно хочешь от этой жизни.

– А ты бы молчал, когда тебя не спрашивают!

– А ты спроси.

– Что спросить?

– Ну, например, кто именно из четверых достойных лордов делил с тобою ложе этой ночью.

– Мне это абсолютно не интересно, – сказала я и залилась краской.

Потому что я знала, чей запах остался на моей подушке.

– И вообще, между нами, мужчинами, это называется «делить походный плащ».

Итак, после утренней рутины, доведя свое бешенство до температуры расплавленного металла, я очутилась в зале с камином и настенным Караколем, который, если верить Станисласу, шевельнул крылом при виде меня.

– Я не собираюсь притворяться женщиной! – сказала я громко.

– Он и правда движется. – Болтун пошевелил моими ушами. – Вот так.

– Почему? – Станислас поправил на переносице дужку окуляров. – Это ведь идеальный способ спрятать тебя до поры до времени от любопытных глаз. Да и, ко всему, это может стать довольно забавным. Отбросьте смущение, граф.

Он затренькал на мандолине и быстро пропел:

– Отбросьте граф, смущенье!

– О Спящий, я в сомненьях! – передразнила я его, взяв довольно высокую ноту.

– Я с удовольствием составлю тебе компанию. Хочешь? Будем как две подружки.

– О, лорд Доре, конечно же. Что может быть незаметнее двух мужеподобных девиц, у которых на двоих целых три особые приметы – шрам, очки и мандолина.

Я рассмеялась, Станислас исполнил куплет с рефреном «шрам, очки и мандолина».

– Он реагирует на твой пояс, – решил Болтун. – Я имею в виду фахана. Ты носишь на талии фейский артефакт, а феям близко феево.

Отвечать ему я в любом случае не собиралась. Поэтому села завтракать в компании Станисласа и Оливера, через несколько минут к нам присоединился Патрик, принесший флакончик с притертой пробкой.

При виде флакончика и менестрель, и великан слегка позеленели.

– Ну что за представление! – пожурил их лорд Уолес, сам, впрочем, держащий флакончик слегка на отлете. – Лорду Шерези нужно принять эту настойку от похмелья.

– На самом деле Гэбриел ван Харт нас ненавидит, – сообщил не в рифму лорд Доре. – Поэтому снадобье сие не только тошнотворно отвратительно на вкус и обладает запахом тысячи дохлых кошек…

– Но еще и прекрасно снимает симптомы похмелья, – закончил его фразу Гэбриел ван Харт, явившийся к столу собственной угрюмой персоной.

– В том-то и коварство, милорд, – кивнул ему Патрик. – Никто не может отказаться от твоего чудесного снадобья, но на пути к выздоровлению придется еще пострадать от запаха и вкуса.

– Глупости! – Ван Харт выхватил флакон, выдернул пробку и, прежде чем я успела рассказать ему, как я его, меченого красавчика, ненавижу, запрокинул мою голову и влил в рот все содержимое флакона.

По нёбу будто забарабанил дождь, свежий и мятный, и защекотало череп изнутри, видно, вспучилось то самое вещество, на отсутствие которого у меня сетовали цверги.

– Ну как? – спросил Виклунд.

– Приятный вкус, – удивленно сказала я, – и запах.

Я подула в сторону Оливера, подтверждая свои слова.

Великан потянул носом, затем с негодованием фыркнул:

– Что, любезный наш лорд ван Харт, для любимчиков – все, для остальных…

– Для остальных – справедливость, – отрезал Гэбриел и уселся рядом со мной за стол.

И мы стали завтракать, как будто не было этих двух с лишним лет. Как будто после завтрака нам предстоит спешить на лекции или на ристалище. Мы болтали и подшучивали друг над другом, и мне приходилось бороться с нелепой мелочной ревностью от того, что ван Харт прекрасно обжился в компании моих друзей.

А потом как-то получилось, что за столом остались только мы с Гэбриелом, и он спросил:

– Как тебе удалось обмануть Караколя?

– Он не смог прочитать мои мысли. – Тут я поморщилась, потому что Болтун кольнул меня в висок, призывая к осторожности.

– Я не буду тебя спрашивать, каким образом. – Ван Харт посмотрел на стену. – Спрошу иначе. Сейчас он смог бы прочесть твои мысли?

– Нет, я для него зарыта, то есть закрыт.

– Прекрасно…

Я хихикнула.

– Позволь узнать, в чем причина твоего веселья?

– С возрастом ты становишься похож на обоих своих отцов, – просто ответила я. – Когда ты сказал «прекрасно», я ожидала, что ты начнешь жевать губами в манере канцлера ван Харта.

– Вот так?

– Именно! – Я опять рассмеялась.

Гэбриел наблюдал за мною искоса, это выражение лица мне тоже было знакомо. Веселое предвкушение. Он что-то задумал.

– Нас оставили с тобой наедине не случайно?

– Не собираюсь оскорблять твой ум ложью, – кивнул Гэбриел.

– Тогда не оскорбляй его и лестью. Что ты хочешь мне предложить?

– Партнерство.

Я фыркнула и замотала головой:

– Партнерство с тобой оскорбит не только остатки моего ума, но и воспоминания о совместных прошлых каверзах.

– Я уже просил твоего прощения.

– Неужели?

– Заканчивай кокетство, – велел Болтун. – Спроси его, почему он избегает вина.

Я замерла. А ведь действительно, вчера, когда мы с друзьями отдали дань хмельному, ван Харт пил из отдельного кувшина. Он пил воду!

Озвучив вопрос Болтуна, я получила в ответ лишь пожатие плечами.

– Скажи ему, что поможешь только при условии полной откровенности с его стороны.

– О каком партнерстве может идти речь? – промолвила я с дамской грустью и затрепетала ресницами, будто смаргивая набежавшие слезы. – Ты опять хочешь использовать меня втемную?

– Я не пью вина, – после паузы сказал Гэбриел.

– Почему?

– Потому что таково было одно из условий посвящения меня в ближний круг жрецов Спящего лорда.

– Их не существует, этих мифических жрецов! Лет пятьдесят или все двести…

– Они есть, Бастиана, – вздохнул ван Харт. – Теперь «они» есть, в минимальном для множественного числа количестве. Их двое, и я – один из них.

Я смотрела на Гэбриела во все глаза. Дювалийский принц настолько стремится к власти, что…

– Тебя не удивило, что наконец получив тебя в свою постель сегодня ночью, я не заявил своих прав на твое тело?

– Не удивило! Если мы оставим в стороне обоснованность твоих, как ты изволил сказать, «прав», мой шрам послужил достаточной защитой от «тру-ля-ля»!

– Шрам! – Гэбриел рассмеялся. – Ты решила, что какой-то дурацкий рубец меня остановил?

– Прекрати задавать мне вопросы, которые не требуют ответа! – Я начинала горячиться. – Да! Шрам! Да! Остановил! А что еще? Ты добивался моего разнесчастного тела, сколько я тебя помню! Ты хотел меня, даже когда думал, что я мужчина! Конечно, в прошлом я была довольно миловидным молодым человеком…

Виклунд, кажется, не окончательно починил хлипкую столешницу, потому что когда Гэбриел ван Харт толкнул ее, стол осел обломками.

Я пискнула, когда Гэбриел схватил меня за плечи, и продолжала пищать, когда его быстрые руки шарили под рубищем, расстегивая пояс, и застонала, когда моя грудь вжалась в его, а губы, напротив, раскрылись, принимая поцелуй.

Святые бубенчики! Как же давно я не целовалась!

– Когда придет время, глупая ты девчонка, – зло шептал ван Харт, – я устрою тебе такое «тру-ля-ля», что ты не сможешь ходить, и убью каждого фахана, которому ты это «тру-ля-ля» пообещала.

«Обещать – не значить дать», – подумала я то ли о своих обещаниях, то ли о его.

А Болтун пробормотал:

– Какой напор! Парень горяч, будто у него несколько лет не было женщины!

То, что в поцелуе нас было не двое, а некоторым образом трое, меня несколько отрезвило. Я оттолкнула ван Харта, уперевшись руками в его грудь:

– Без вина и женщин? Два с лишним года?

Он, тяжело дыша, сел в свое кресло:

– А также без мяса, сладостей, азартных игр и развлечений. Условия вступления в ближний круг Спящего лорда довольно строги.

– Надеюсь, оно того стоит.

Я нашла под ногами пояс и застегнула его на талии.

– Стоит, – уверенно сказал Гэбриел. – Только жрец Спящего может сразиться с феями и победить их.

– Все это, чтоб Караколь не мог прочесть твои мысли?

– И для этого тоже. Тебя не удивило, что наши друзья-миньоны многого не знают и предпочитают не знать? Не удивило, что тебя не мучают расспросами о подробностях твоих колдовских перемещений?

– Меня удивило, что информация в вашей компании поделена между членами неравномерно. И показалось, что ты и Патрик знаете больше.

– Тебе не показалось. Без помощи Патрика я не справился бы. Именно он корпел над фолиантами королевской библиотеки, пока мы с Виклундом зачищали от изменников вотчину Доре, именно лорд Уолес нашел способ закрыть человеческий разум от волшебства фей.

– Тогда почему он, мой самый близкий и преданный друг, сам не вошел в эту организацию жрецов?

– Потому что мы с лордом Уолесом решили, что в твоем похищении моей вины больше, чем его.

Ван Харт покачал головой и развел руками, демонстрируя искренность. Я поняла, что искренностью там не пахнет.

– Он уверен, что сможет защитить твоего красавчика, если дойдет до заварухи, – решил Болтун. – То-то я ощутил в этом Гэбе какую-то чародейскую силу, как только он оказался на пороге. А мне он нравится, Бастинда. Соглашайся! Я сейчас не о ваших постельных делах, тут он твоего разрешения спрашивать явно не собирается. Помоги ему надрать задницу тем, кто эту задницу неосмотрительно вам показывает!

– Кто наши враги? – спросила я ван Харта. – И каков твой план?

Уже потом, когда я в спальне возилась с завязками панталончиков и засовывала непослушные волосы под дамский чепчик, я смогла проанализировать все, о чем мне сообщил Гэбриел лорд ван Харт.

Болтун наслаждался как своей прозорливостью, так и намечающимся партнерством.

– Я люблю колдунов, Бастинда. А ваше человеческое жречество – это не что иное, как чародейство. Эй, девчонка, с колпаком поосторожнее, мне трудно из-под него выглядывать.

– Обращайся ко мне уважительно, – фыркнула я, поправляя завязки, – иначе я не оставлю прорезей для твоих усиков!

– А я тогда не буду скрывать твой разум от фаханов и от фей… Хотя… Было бы там что скрывать.

Я завернула край чепчика.

– Всё-всё, достойнейшая из смертных, выпутай меня из складок этой ткани, и я обещаю петь тебе дифирамбы перед сном и даже во время оного!

– Лучше перед и во время продолжай развлекать меня волшебными историями, от них больше пользы, чем от льстивых речей.

– И это правильно.

Я посмотрела на нас в зеркало. Болтун торчал усиками над моей макушкой, превратив меня в подобие девы-улитки, сказку о которой мне немедленно захотелось придумать.

– Никто ничего не заметит.

– Болтун… – Я разгладила ладонями подол жесткой крахмальной юбки, в прошлой жизни принадлежащей какой-нибудь пухлой замковой служанке. – Объясни мне простыми словами, что такое джокер.

– Ты сейчас спрашиваешь о себе?

– В том числе. Мой достойный учитель лорд Мармадюк говорил, что моя роль – трикстер. Эти два понятия как-то связаны?

– Вряд ли, – задумался артефакт. – Трикстер, в сущности, – интриган, направляющий и плетущий заговоры. Джокер же – просто карта в игре. Сильная, конечно, но не решающая, как именно ее разыгрывают.

– Значит, я хочу быть трикстером.

– Ну тогда, Бастиана, тебе придется играть собой.

– В какой игре? Той, которую нам предлагает Гэбриел ван Харт?

– При всей моей симпатии к твоему перспективному любовнику…

– Но-но! Осторожней с формулировками!

– Ну сама посуди, интрига твоих друзей проста, как тарелка каши. Они – достойнейшие представители ардерской молодежи, достигшие в данный момент потолка своих возможностей. Если они своими силами заточат безумную Ригель в ее пузыре навечно, это поднимет их еще на ступень. Три ключевых позиции во власти будут у них в кармане. Ах ты сейчас не о политике? Извини, я сразу этого не понял. Но повторю сентенцию – сама посуди. Жениться на тебе твой колдун не сможет при всем желании, а отдать тебя другому не пожелает. Поэтому то, что он сделает тебя своей любовницей, – вопрос времени. Ну хочешь, сама у него спроси.

– Я не хочу становиться его любовницей!

– И ничьей? И лучше умрешь, чем подаришь честь…

Я хлопнула ладонью по затылку:

– Я не для того стремлюсь к власти, чтоб отдать ее за постель!

– Ты собиралась возвращаться в Шерези, утомившись этой борьбой.

– Ну так не удалилась! И сейчас я желаю говорить как раз о политике. Каковы расклады в этой игре?

– Ну, на кону точно не Дювали, долина и так в любой момент к услугам ван Харта. И он использует ее как рычаг давления на королеву, тем более что Дидиан ван Сол…

– Кстати, а чем она столь великолепна? Ты говорил мне давеча, что она великолепна, а я не дослушала. Красота? Ум?

– Ну, она леди-коннетабль рыцарей долины. Думаешь, о чем это говорит? О красоте или об уме?

– Или скорее о том, что в ее распоряжении самая большая армия Ардеры. Леди-коннетабль?

Я даже присвистнула, и мне очень захотелось самой жениться на достойной леди. Даже если она страшнее Караколя или глупее сойки-карезы. Интересно, а Гэбриел ван Харт собирался «тру-ля-ля» меня до своей первой брачной ночи с Дидиан или после? А его Спящий лорд не будет возражать против супружеского «тру-ля-ля» с коннетаблем?

– Но, скорее всего наш сладкий колдунишка не обо всем нам рассказал… – Болтун барабанил усиками по моей голове. – Насколько я знаю…

– А, к слову, откуда ты все это знаешь? Не о волшебно-фейских авалонских делах, а, например, о тонкостях ардерской политики?

– Мой слух, умнейшая Бастиана, превосходит человеческий в разы, я могу прочесть любое письмо с другого конца комнаты, даже если оно лежит вверх ногами…

– Меня это не убеждает.

– А моя нечеловеческая способность к самообучению тебя убедит?

– Не уверена.

– А то, что политика, в сущности, в любом из миров одинакова, отличаются лишь имена игроков и названия боевых единиц, которыми эту политику продолжают?

– Так что он нас утаил ван Харт?

– Ну, он не поведал тебе о том, что на самом деле отдал за свое посвящение.

– Вино и женщины!

– Если бы это было так просто, по вашему миру бродили бы орды голодных колдующих кастратов!

Я пожала плечами:

– Значит, Гэбриел ван Харт в очередной раз пытается использовать меня втемную. Значит, что он всего лишь хочет, чтоб я не мешалась под ногами, пока он надевает на себя дювалийскую княжескую корону.

– Тебе говорили, что твоя рассудительность граничит с безнравственностью?

– Я приму это за комплимент. Неужели кто-то еще может думать, что от одного поцелуя я потеряю голову?

– Ты пообещала ван Харту помощь!

– Обещать – не значит дать! – Я расхохоталась зло и громко.

– Ты соврала?

– Я – миньон ее величества Авроры, и верен лишь моей леди! Ради нее я буду врать и пресмыкаться перед кем угодно!

– Послушай, Бастинда, – осторожно проговорил Болтун, терпеливо переждав все три минуты моего злодейского смеха, – что бы ты там не придумала, я на твоей стороне. Не потому, что особо к тебе привязан, а потому, что точно так же, как ты, стремлюсь к власти и величию. Если я приведу тебя к победе, моя следующая ступень будет взята.

– И чем ты тогда станешь?

– Чем-то сакральным, – торжественно ответил он. – Не ниже по званию, чем меч Спящего, или…

– Это одно из трех важнейших наших дел, – перебила я. – Караколь оставил меч где-то в замке.

– А два других?

– Мы должны отправить весточку королеве и не дать ван Харту жениться на леди ван Сол, по крайней мере, пока не убедимся, что ее величество согласна на этот союз, угрожающий целостности ее королевства.

* * *

Притворяться мужчиной, который притворяется женщиной… Что может быть противоестественнее? Но пояс на мне все-таки был, под панталонами и плотным корсажем платья. Когда я наклонялась, звенья впивались в кожу, причиняя неудобство. Но я рассудила, что изменившийся голос Цветочка Шерези слишком удивит моих друзей, по крайней мере, двоих из трех.

– Какая миленькая служаночка! – Виклунд не отказал себе в удовольствии хлопнуть «служаночку» пониже спины, когда она пришла к нему на конюшню.

– А вы, наверное, тот самый достойный лорд, который дерется, как девчонка? – пропищала я жеманно и следующие полчаса бегала по двору, уворачиваясь от впавшего в боевое неистовство великана.

«Итак, на детскую обзывалку про девчонок он реагирует все так же. Наверное, и прочие его милые причуды остались при нем», – думала я, запрыгивая на Оливерову холку. Крестик, на который следовало нажимать, чтоб вывести тиририйца из безумия, был также на месте, на шее под волосами.

– Я ничего не понял, Бастинда, но ты играешь с огнем, – задумчиво сказал Болтун, когда мы с ним стояли над бесчувственным телом Виклунда в ожидании, пока он придет в себя.

– Какой из него лорд-командующий получится, с такими-то недостатками?..

– Ты бы не задавал глупых вопросов, если бы лично видел, как я обращаюсь с боевым тараном. – Виклунд открыл глаза.

– И под тараном ты подразумеваешь…

– Таран! – Оливер хихикнул. – Цветочек, клянусь бубенцами, ты покраснел!

– Я запыхался от бега!

– Как же я скучал, фиалка ты садовая!

Подсечка была молниеносной. Через мгновение я уже валялась на земле, подвергаемая щекотке и тисканьям.

– Какие у тебя пылкие друзья, Бастинда! Осторожнее! Вы меня поломаете! – вопил Болтун.

Я тоже что-то вопила и стала вопить еще громче, когда к нам ласточкой прыгнул Станислас Шарль Доре.

– На подходе красавчик Патрик, – предупредил меня артефакт. – Сейчас вы тут устроите…

Чтоб устроить что-то еще и с Уолесом, его пришлось сначала загнать к стене конюшни, затем, следуя командам будущего лорда-командующего, взять ленстерца в клещи классической атаки.

– Это бесчестно, лорды, – отбрыкивался ученый муж. – Улорда Шерези преимущество юбок, он может пинаться!

– Соперники часто имеют перед нами преимущество, – поучал издали лорд Виклунд. – Цветочек, право, верх! Станислас, не отвлекайся на мандолину, ее никто не тронет!

Менестрель обернулся к инструменту, чем незамедлительно воспользовался Уолес: он схватил Станисласа за плечо, развернул его руку, я же присела, протиснулась между Патриком и стеной и оттолкнулась от нее, нанося сокрушительный удар.

– И победу в этой драке одерживает, – зычно прокричал Виклунд, – Бастиан Мартере граф Шерези в облике премилой служанки!

Я раскланялась, сложив руки перед грудью в женской манере.

– И в награду я лишаю строптивую девицу жалованья! – Патрик недовольно ворчал, поднимаясь, отряхивая одежду.

– Как можно, любезный лорд? – пропищала я, кривляясь. – Чем слуга ваша может заслужить прощение? Желаете, я почищу ваш курятник? Или как там называется помещение, где вы держите почтовых птиц? Покажете мне свои владения, мой добрый хозяин?

– Покажу, я тебе все покажу! – Лорд Уолес широким жестом пригласил меня сопроводить его. – Лорд Доре, составьте нам компанию, если не желаете ковыряться в навозе с нашим тиририйским великаном.

Менестрель не желал навоза.

– К обеду здесь будет кипеть работа, – Патрик вошел в роль замковладельца. – Мы наняли для ремонта пейзан из ближайшей горной деревушки, хотя, может, они и не пейзане вовсе, а охотники…

С замковой стены открывался вид на мощеную дорогу, убегающую в лес.

– Вы пришли по ней пешком?

– О нет, все было гораздо…

– Интереснее! – сказал Доре.

– …осторожнее, – закончил свою фразу Уолес. – Нам пришлось оставить лошадей у подножия и пробираться, прорубая путь через кусты.

– Не этих ли лошадей, любезные лорды? – кивнула я через стену.

– На наших всадников не было. – Лорд Доре поправил на носу окуляры.

Тем временем на дороге появлялись все новые всадники, затем – пеший отряд без опознавательных штандартов и, насколько я могла судить, без оружия.

– Это наши пейзане, – прищурился Патрик.

– Их сопровождают рыцари долины.

– Мы ждали леди ван Сол в начале следующего месяца.

– Значит, дева решила поторопиться. А вот и она, видишь, Цветочек?

Леди Дидиан ехала верхом на белоснежном жеребце и издали была похожа на настоящую сказочную принцессу. Ее распущенные волосы струились по плечам, спадая на круп лошади, а под ними переливался всеми геральдическими цветами драгоценный плащ.

«Блондинка, – подумала я с отвращением, – и кривляка».

Мои друзья приветственно махали руками со стены, она, заметив это, сжала бока скакуна, поднимая того на задние ноги.

Расстроив ее брак, не испытаю ни малейших душевных терзаний.

– Тысяча дохлых фаханов! – вдруг сказал Виклунд, бесшумно появившийся рядом со мной. – Посмотрите только, кто притащился в Блюр!

Повозки такой странной конструкции мне раньше видеть не приходилось. На помосте, снабженном невысокими бортами, крепился массивный трон. Я моргнула, присматриваясь. Трон с колесами по бокам.

– Канцлер ван Харт! – ахнул Станислас.

– С верным ван Диормодом, – кивнул Оливер. – Это его секретарь, Цветочек, видишь, он сидит у изножия кресла, свесив ноги?

Зеленый оттенок секретарского лица виден был даже с такого расстояния.

– Надо сообщить Гэбу новости! – Патрик быстро пошел прочь.

– Не доверяет старикан сынуле, – протянул Оливер. – Ох не доверяет.

«Милый старикан, – подумала я. – Я тоже его сынуле ни на грош не верю».

А потом мне пришло в голову, что в браке Гэбриела с леди ван Сол канцлер ван Харт заинтересован больше прочих, а значит, у меня появился еще один соперник.

Встречать гостей я не осталась. По словам Станисласа, почтовые птицы содержались в северной башне. Я даже не потрудилась быть осторожной в расспросах. Спросила прямо, получила столь же прямой ответ, даже без уточнений причин моего орнитологического интереса.

У клеток с птицами на ящике лежали писчие принадлежности и ворох тонких бумажных полос. Я быстро написала на одной ленте: «Всегда к услугам своей звезды. Миньон граф Шерези», – и, свернув послание трубочкой, засунула его в легкий берестяной патрон. Патроны были ссыпаны в миску на манер сухой фасоли, к каждому из них крепились тончайшие завязки из конского волоса.

Птица оказалась покладистой или хорошо обученной. Когда я, приоткрыв клетку, засунула внутрь руку, пичуга доверчиво прыгнула мне на ладонь.

Я набросила петельку патрона на птичью ножку и осторожно извлекла из клетки своего гонца.

– Ты уверена, Бастинда?

– Я хочу, чтоб королева знала, что ее миньон опять в мире живых и что она может рассчитывать на его верность.

– И ради этого ты собираешься потратить почтовую птицу? – Гэбриел ван Харт вышел из дальнего угла.

– К вам там невеста приехала, – сказала я, поджав губы, – с батюшкой и секретарем. А лорд Уолес с ног сбился, чтоб вам эту новость сообщить. А вы, оказывается, здесь прячетесь.

– С кем ты говорила?

– Сама с собой, – пожала я плечами. – Иногда людям с тонкой душевной организацией хочется поговорить с кем-то равным.

– А так как равных тебе нет… Кто из моих батюшек к нам приехал?

– Канцлер.

– Кто из канцлеров?

– Тот, у которого есть секретарь…

С каждым словом меченый красавчик приближался ко мне, я отступала. Наконец он, потеряв терпение, ринулся в атаку, я отпрыгнула к стене и просунула руку в узкую бойницу.

Ван Харт схватил меня за плечи, но я уже разжала ладонь, выпуская птицу в небо.

– Можешь теперь меня наказывать, – я повернулась к ван Харту лицом.

– С удовольствием.

Наказывать он меня решил основательно, для начала расстегнув мой пояс. Но планам его палачества мешал плотный корсет и завязки панталончиков.

– Всё-всё, – хихикала я, отталкивая ван Харта. – Будем считать, что ты наказал меня щекоткой!

– Размечталась! Моя ценная почтовая птица стоит гораздо больше!

Раздался треск ткани, юбка поехала в сторону, корсаж разошелся по шву. Я пискнула, когда холодные ладони ван Харта добрались до обнаженной кожи.

– Как дети, честное слово, – сокрушался Болтун. – Даже я, бесполое, в сущности, создание, понимаю смысл этих игрищ…

Ван Харт победно поднял над головой пояс:

– Это наказание за своеволие.

– Что? – с моего лица сползла улыбка.

– Без него ты не посмеешь подойти ни к кому из королевских миньонов, следовательно, лишишься помощи в каверзах.

– Отдай.

Он покачал головой, смотря на меня с хитрецой.

– А знаешь, Гэбриела, мне пришло в голову, что ты ни разу меня не целовала.

– Двойная ложь! Меня зовут иначе и…

– Нет-нет! – Он встряхнул поясом. – Всегда целовал тебя я, а ты отвечала или не отвечала. Сделаешь это? Подаришь мне настоящий страстный поцелуй?

– И ты вернешь мою вещь?

– Обещаю.

Я приблизилась, он отвел за спину руку с моим артефактом. Болтун что-то болтал, видимо, предостерегающее. Я же поднялась на цыпочках и поцеловала ван Харта в его лживый рот. Губы мерзавца не дрогнули. Я усилила нажим.

– Недостаточно пыла, – вяло пробормотал ван Харт.

Но он открыл рот, и я ринулась в атаку. Когда мой язык проник внутрь, крепость пала, меченый красавчик громко задышал, схватил мои бедра, приподнимая их, и ответил на поцелуй.

– Еще немножко, и пояс тебе не понадобится уже никогда! – Болтун наконец привлек мое внимание.

Я отстранилась, Гэб чуть разжал руки, позволяя мне опуститься на пол, а затем дернул на себя серебряную цепь, когда я ее почти получила.

– Ты обещал! – закричала я и топнула ногой.

Он криво улыбнулся и одними губами прошептал: «Обещать – не значит…»

А потом это эталонное его мерзейшество развернулось на каблуках и удалилось из башни, на ходу засовывая мой артефакт в карман камзола.

– Какая ты дурочка, Бастинда, – умилился Болтун.

А у меня разрывалась грудь от унижения и ярости.

В северной башне я просидела до полудня. Когда лорд наш Солнце… Ах, к фаханам эти округлые фразы о времени суток! Внизу кипела жизнь, по двору и галереям сновали слуги и ратники, через перила переваливались ковры, из которых выбивались клубы пыли, на просматриваемом с башни пятачке выгуливали по кругу лошадей. Я даже пару раз видела королевских миньонов. То один, то другой появлялся ненадолго с указаниями слугам. Болтун молчал. Он поначалу пытался развлечься беседой, но я наградила его дюжиной или даже сотней обидных словечек и велела заткнуться. Предатель с нечеловеческим слухом! Как же он не учуял, что в птичьей башне мы не одни? Как он мог позволить подобраться ко мне злокозненному ван Харту? Я предъявлю претензии подгорным цвергам! Они подсунули мне абсолютно бесполезные бубенцы! Я потребую обратно свои волосы, даже если они будут из металла и прорастут внутрь моей головы!

– Полдень, – осторожно сказал артефакт, когда в животе у меня заурчало от голода, и Болтун смог притвориться, что я первой прервала молчание. – Если мне позволено будет предложить… И, к слову, я действительно не учуял в башне ван Харта. Кажется, он гораздо сильнее, чем я мог предполагать.

– Надо его напоить, – мечтательно протянула я. – Подлить в кувшин крепкого вина, чтоб поганый обманщик не сразу понял, что именно пьет.

– А потом овладеть для надежности, нарушив оба его зарока.

Я хихикнула, представив надругательство над беспомощным меченым красавчиком.

– Что ты там предлагал?

– Если ты не можешь спуститься во двор, мы сможем пройти по стене на запад, там есть переход на балюстраду.

– Раньше сказать не мог? – возмутилась я и, не слушая оправданий, отправилась к переходу.

С этой самой балюстрады я когда-то сиганула в реку. Мне стало любопытно, в каком именно мире я тогда находилась. Следов крови на камнях не было, но причиной этого могла стать уборка, которую только что закончила стайка девушек-служанок. Они как раз спускались вниз с пустыми уже ведрами. Я дождалась, пока последняя из них скроется, и прошла к арочному входу этого этажа.

– Патрик лорд Уолес умеет организовать хозяйство, – похвалил моего друга Болтун. – Куда тебя вести? Хочешь дожидаться ван Харта в его спальне?

– Глаза бы мои его не видели!

Я все еще чувствовала злость и унижение.

– Не могу этого гарантировать. И причина тебе известна.

– Мне нужны покои Патрика, – решила я. – Он знает мою тайну, так что ни девичий голос, ни прочие… гм… округлости его не шокируют. Ты знаешь, где спальня хозяина, Болтун?

Он конечно же знал или предполагал, что в его случае – почти одно и то же. Он слышал одновременно сотни голосов находящихся в замке людей, разбирал слова и фразы.

– В другое крыло. Пройди насквозь залу, ну это не совсем зала, а нечто вроде анфилады. Дальше лестница и коридор, внешняя лестница…

Хорошо, что он не молчал, так я не трусила, а походка моя приобрела уверенность.

– Это здесь, Бастиана, но не спеши входить, там…

Я толкнула дверь и ворвалась в покои.

«Первым делом я попрошу лорда Уолеса доставить мне обед, а затем…»

Я быстро присела, поэтому золоченый сапожок ударился о наличник, а не размозжил мне череп.

– Какого фахана?! – раздраженно спросила леди Дидиан глубоким контральто и посмотрела на другой сапожок, который пока был в ее руке.

– Лорд Уолес прислал меня служить вам!

Подниматься я не спешила, был шанс, что эта поза сойдет за поклон.

– Откуда у лорда Уолеса найдется в этом захолустье горничная? – Леди ван Сол разжала пальцы и проводила взглядом рухнувшую на пол обувь. – Меня надо причесать и одеть! Я путаюсь в этих фахановых дамских тряпочках!

Леди Дидиан показала фахановы тряпочки, видимо, некоей потусторонней сущности, потому что подняла полу плаща и погрозила ею небесам.

Я распрямилась и несмело приблизилась. Через несколько шагов странные телодвижения дювалийской леди стали мне понятны. Драгоценная булавка, скрепляющая ворот плаща, погнулась и защемила один из белокурых локонов. Любое движение головой причиняло девушке боль.

– Я помогу вам, миледи, – проговорила я самым успокаивающим тоном, на который была способна. – Сейчас я освобожу вас.

Булавка не желала отпускать добычу, застежка тоже погнулась, завязав металл твердым узлом.

– Возьми меч и отрежь, к фаханам, эти патлы!

«"Фаханы" и «патлы» не должны произноситься таким голосом», – подумала я, но вслух сказала:

– Как можно, миледи… Ваши прекрасные волосы…

– Пусти меня, – велел Болтун и потянул стебельки за моими руками, я наклонилась, чтоб ему было удобнее, и вскоре зловредная булавка звякнула обломками на полу.

– Уфф… – Леди Дидиан помассировала голову обеими руками и плюхнулась спиной на кровать. – Благодарю за службу, солдат!

Что на это отвечать, я не знала, поэтому просто поклонилась, сложив перед грудью руки.

– Патрик лорд Уолес предоставил мне свои личные покои, – продолжала леди доверительно. – Я, оказывается, примчалась в Блюр гораздо раньше намеченного срока и несколько спутала достойным лордам все карты… Как зовут?

– Простите, леди? – переспросила я после паузы и тычка за ухом от Болтуна.

Дело в том, что я не слушала будущую леди ван Харт, рассматривая ее. Она действительно была великолепна. Без всяких «но». Высокая, соразмерно сложенная, с выдающейся грудью и прекрасной осанкой, которая, как я предположила, выработалась годами усердных тренировок. Еще у нее были высокие дювалийские скулы и голубые глаза, чуть более светлые, чем предписано романтичным каноном, но, так же, как и скулы, намекающие на происхождение дювалийской леди.

– Как тебя зовут? – повторила леди Дидиан громче и медленнее.

– Бастин… да… – с запинкой ответила я.

– Откуда?

Я лихорадочно подумала, что, представившись местной пейзанкой, рискую. Я не выучила ни одного здешнего названия и не буду узнана предполагаемыми односельчанами, если дойдет до расспросов, поэтому с поклоном сообщила:

– Лорд Уолес привез меня из столицы, чтоб вы, миледи, пользовались мною на свое усмотрение.

– Чудесно, Бастинда! – Она поставила ударение на последней «а», что заставило меня сдерживать рвущийся наружу смешок. – Назначаю тебя своим личным адъютантом! Нет! Фах-хан!.. Горничной! Нет!.. Фрейлиной!

От обилия свалившихся на меня должностей впору было растеряться.

– Меня, знаешь ли, с детства окружают одни мальчишки… А то, что они выросли… Не все, разумеется, а только те, кто выжил… Мужчины, знаешь ли, имеют дурацкую привычку гибнуть в сражениях… – Леди Дидиан широко зевнула. – Ты умеешь шить?

Я кивнула.

– А одевать настоящих женщин и причесывать их?

Я опять кивнула.

– Ты немногословна. – Леди ван Сол пошевелила босыми ногами и посмотрела на свои пальцы, будто советуясь с ними. – Твой шрам, Бастинда, он получен в бою?

– Вследствие несчастного случай, миледи.

– Вследствие, – протянула она. – Надо же… Столичная ты штучка. Шрам так шрам. Если тебя кто-нибудь будет им дразнить, скажи мне.

– И что тогда произойдет? – уточнила я на всякий случай.

– Я нарисую обидчику точно такой же своим клинком… – Она опять зевнула.

Я почтительно ждала продолжения фразы, но услышала лишь спокойное размеренное дыхание.

– Она, кажется, уснула, Бастинда! – Болтун тоже нажал на последнюю «а» и злорадно захихикал. – Поздравляю с повышением. Личная прислуга жены колдунишки! Как удобно. Я бы даже сказал, вдвойне удобно, и ему, и тебе. Будете наставлять воинственной леди рога, далеко не отходя от супружеского ложа.

Я посмотрела в спокойное лицо Дидиан. Она была как дитя, наивное и безмятежное. И этого ребенка я собиралась обвести вокруг пальца? Стыдитесь, Шерези!

– О чем задумалась? – спросил Болтун, когда я, выйдя из спальни, присела в первое попавшееся кресло у окна.

Теперь я могла ему отвечать.

– О том, что мне хочется защитить леди ван Сол от фахановых интриганов. И о том, что она достойна лучшего, чем служить разменной монетой в политической сделке.

А еще меня посетила мысль, что молниеносные перемены моих настроений абсолютно точно связаны с приближающимся полнолунием Нобу и женскими неудобствами, которые мне оно сулит.

* * *

Группа беглецов во главе с канцлером ван Хорном продвигалась в направлении Блюра гораздо медленнее, чем ему хотелось.

– Очередной привал? – вскричал опальный канцлер, когда на исходе третьей недели путешествия леди Сорента велела отряду остановиться.

– Ее величеству стало хуже, – пояснила фрейлина, поджав губы. – Ей требуется отдых от бесконечной тряски.

– Неужели ничего нельзя сделать? Мы уже отстали от плана почти на неделю!

– Выбирайте, милорд: либо мы разбиваем лагерь немедленно и продолжаем путешествие на рассвете, либо в замок прибудет тело покойной королевы!

Ван Хорну послышался серебристый смешок, донесшийся из закрытой повозки ее величества.

– Ее величество бредит, – грустно покачала головой леди Сорента. – Она часто смеется или напевает песни, не приходя в себя.

Канцлер подумал, что кончина королевы Ардерской в его планы не входит.

– На рассвете, Сорента? Вы обещаете?

Фрейлина уверенно кивнула, и ван Хорн велел отряду спускаться в лощину, где в излучине неширокой реки виднелось ветхое строение.

– Прекрасный выбор, милорд, – одобрила его решение фрейлина, рассматривая вывеску придорожного трактира, которым это строение оказалось при приближении. – Под крышей, защищенная от сквозняков, наша любезная Аврора отдохнет и наберется сил.

* * *

К вечеру Гэбриел лорд ван Харт был раздражен просто до предела. Ван Диормод смог прочувствовать это в полной мере, когда наследник хозяина отловил несчастного секретаря в коридоре замка и, бранясь, как площадной забияка, затолкал его в ближайшие покои.

– Быстро, Диормод, – заявил Гэбриел за закрытой и запертой на ключ дверью, – у меня нет ни времени, ни сил на политес. Зачем?

– Что именно вас интересует, милорд?

– Зачем ты притащил сюда старикана? Спящий, храни моего достойного родителя!

– Это было его решение, – испуганно возразил секретарь.

– В этом у меня нет ни малейших сомнений. Ты, кажется, испрашиваешь его соизволения даже на посещение клозета.

Ван Диормод мог оскорбиться и, к примеру, вызвать наглого аристократа на дуэль. Хотя нет, не мог. Дуэль имела бы предсказуемый и печальный для секретаря финал. Поэтому он не оскорбился и даже не обиделся.

– Может быть, при всем моем почтении, милорд, вам стоило бы задать вопрос канцлеру лично?

– Я задал! – Ван Харт опять выругался. – А потом битый час приводил в чувство старого комедианта! С ним стало трудно, Диормод. Он в полной мере умеет извлекать выгоду из своей болезни.

Секретарь кивнул, соглашаясь. А потом подумал, что, вполне вероятно, видит сейчас перед собою будущего монарха.

– Что ж… – начал он с поклоном. – Причина визита заключается в том…

В середине откровенного обстоятельного рассказа ван Харт прервал молодого человека и, распахнув дверь, велел кому-то из снующих по коридору слуг разыскать и привести сюда Патрика лорда Уолеса, и чтоб тот прихватил с собою карту Оливера лорда Виклунда.

А когда рассказ почти приблизился к финалу, повествуя о случайной встрече с передовой дювалийской конницей леди Дидиан, в покои явился лорд Уолес с картой лорда Виклунда и самим лордом, несущим эту карту перед грудью. Лорд Доре явился названым, но тоже нес перед грудью нечто – бренчащую мандолину.

Ван Харт кивнул миньонам, выхватил карту и расстелил ее прямо на полу скудно меблированных покоев.

– Повторите свою историю для моих друзей, ван Диормод, будьте столь любезны.

Секретарь, польщенный уважительным обращением, начал с самого начала, а лорды Виклунд и ван Харт опустились на четвереньки, отмечая на карте места, ван Диормодом называемые.

Потом секретарь удостоился благодарности наследника и заверил, что о сегодняшней беседе лорд Адэр не узнает. За что его пожурили и напомнили о верности и вассальной клятве.

– Ну и зачем ты издеваешься над бедным юношей? – спросил Гэбриела Станислас, когда дверь за секретарем закрылась. – Он был с тобою покладист и откровенен.

– Я слишком зол, чтоб щадить чужие чувства.

Менестрель понимающе вздохнул.

– Твой бывший родитель великолепно все рассчитал. – Лорд Виклунд лежал животом на полу и подниматься не спешил. – Я бы и сам, при этих исходниках, направил преследование к побережью.

Лорд Доре тоже посмотрел на карту:

– Не о том думаете, господа. Я, конечно, не большой знаток картографии, но съем профессорскую шапочку Патрика, если наша королева не посетит по пути тот самый постоялый двор, воспоминания о котором до сих пор заставляют стоять дыбом мои волосы.

– Ты прав, дружище. Хотя вынужден тебя предупредить, что шапочку в путешествие я захватил, и если ты голоден…

– Я не могу покинуть Блюр, – сказал ван Харт.

– Ты, разумеется, должен сторожить фаханову картину с фахановым фаханом.

– Вечером он повернул голову в профиль. – Станислас извлек из инструмента тревожный аккорд. – Надеюсь не застать момента, когда его крючковатый нос проткнет полотно.

– Как пожелает милорд. – Виклунд поднялся на ноги и поправил перевязь. – Мы с тобой сейчас же отправляемся на небольшую прогулку.

– Куда?

– Спасать наше драгоценное величество, разумеется. Гэбриел останется сторожить крючковатый нос, Патрик будет сторожить сторожа, а мы с тобой вернемся в столь поразившее тебя место.

– Ужаснувшее место!

– С ужасом, любезный лорд, – наставительно сказал Виклунд, – надо бороться методом преодоления. А пока мы будем махать мечами, возвращая твою храбрость, поразмысли, как и чем мы будем развлекать ту уйму народа, которая вскорости окажется в замке Патрика лорда Уолеса.

– А мы еще кого-то ждем?

– Судя по задумчивому виду лорда ван Харта – нашего Гэба, а не Адэра, вид которого, если честно, не внушает оптимизма, я предположу, что одна из почтовых птиц сегодня отправится в столицу с сообщением для королевского совета. Так что да, будет очень многолюдно.

– Ты хитрый фахан, Оливер! – Ван Харт одобрительно рассмеялся. – Ван Диормод предупреждал, что ее величество очень слаба…

– Не пытайся контролировать абсолютно все!

– Не буду.

– Если бы ты женился на королеве ардерской, я бы, конечно, не посмел так с тобой разговаривать.

– Самое забавное, что если бы леди Дидиан не примчалась в Блюр раньше намеченного, мне бы действительно пришлось…

– Ну да, сейчас оба канцлера нейтрализованы военным преимуществом дражайшей леди ван Сол.

– Но-но! – прикрикнул ван Харт. – Вы, все трое! Стерли с рож мечтательные ухмылки! Это Дидиан, и я не потерплю нескромных поползновений в ее сторону.

– Ревнивец и тиран, – решили миньоны.

А затем двое из них отправились в спасательную экспедицию.