Глава 9

Лос-Анджелес

Рассматривая окрестности через окно лимузина, я испытываю даже не головокружение, а какое-то нереальное, головокружительное чувство, от которого начинают дрожать ноги. К счастью, я умею ходить на каблуках. Меня выводят из себя только платье и папарацци.

Вчера мы приехали в Лос-Анджелес. До сих пор я видела лишь совсем маленький кусочек Калифорнии: аэропорт, бутик, где мы с Ди примеряли платья, и наш номер в отеле. А сейчас мы сидим в лимузине, остановившемся у края красной ковровой дорожки.

Вокруг нас из такси и лимузинов выходят звездные личности в ослепительных вечерних нарядах; агенты сопровождают их от одного репортера к другому. Повсюду баннеры с логотипом «Дикси мьюзик эвордс», чтобы фотографии знаменитостей прорекламировали шоу. Парковщики показывают водителям, где остановиться, чтобы не создавать пробки. Журналистов и красную дорожку разделяет ограждение высотой около метра. Репортеры выкрикивают имена звезд, у которых хотят взять интервью, а за ними толпятся фанаты, которые кричат еще громче, – их слышно даже в лимузине.

Мэт сидит в другой машине позади нас, тоже с менеджером лейбла. Он появится на красной дорожке один и будет время от времени подходить к Ди, чтобы их могли сфотографировать вместе. Таким образом лейбл хочет вывести Мэта на сцену кантри-музыки.

– Готова? – спрашивает Ди, улыбаясь как Лайла. Она словно мысленно нажимает невидимую кнопку, и ее лицо мгновенно озаряет улыбка.

Ди вся сияет в бледно-розовом платье с золотыми бусинами. Волосы зачесаны назад, в каждом локоне отражается розовый цвет и металлический блеск платья.

– Да… Нет, подожди!

Новый объектив не помещается в мелкокалиберную вечернюю сумочку, так что надо сфотографировать Ди сейчас. Она остается сидеть, немного повернувшись в сторону и взявшись за ручку двери. Длинное платье закрывает сиденье и пол автомобиля. Звезда готова выйти в свет. Но сейчас ее улыбка – настоящая, счастливая, хоть и немного тревожная. Ни один фотограф на красной дорожке не сможет сделать такой снимок, как я. Связь между настоящими друзьями видна даже через стекло объектива. Я обращаюсь к Лиссе, сидящей напротив нас:

– Можешь сфотографировать нас вместе?

– Угу, – равнодушно отвечает она, отрываясь от телефона.

Я наклоняюсь к Ди, и мы обе улыбаемся. Лисса бесстрастно нажимает кнопку спуска, говорит, что снимок классный, и отдает мне камеру. Я прячу ее в сумку и засовываю под сиденье.

Ди хлопает в ладоши.

– Как на выпускном!

Накануне вечером нам подгоняли платья в эксклюзивном бутике. Мы проторчали там несколько часов за закрытыми шторами, и сам дизайнер ползал на коленях, чтобы подшить подол дорогущего платья Ди. Действительно, совсем как на выпускном.

– Вроде того, – смеюсь я.

Мак открывает дверь, и не успевает Ди выставить из машины вторую ногу, как раздается приветственный рев. Она милостиво улыбается и машет рукой. Когда фотографам удается сделать пару снимков, Ди выходит из автомобиля, и за дело берется Лисса.

Глубоко вздохнув, я становлюсь сверкающими каблуками на дорожку и выпрямляюсь во весь рост, внезапно испытывая прилив уверенности в себе. Я хотела надеть черное атласное платье, которое отвергла Ди – оно оказалось ей тесновато. Но на примерке стилисты настояли на зеленом шифоновом, с серебристым поясом. Декольте в форме сердца открывает плечи и большую часть груди, а узкий корсет превратил мою талию в ничто. Платье элегантное и нежное, и это для меня непривычно.

Лисса направляет Ди к первой группе фотографов и репортеров. Я держусь в стороне, с любопытством рассматривая их камеры. Ди ставит руку на бедро и время от времени поворачивается, позволяя фотографам снимать с разных ракурсов.

Мы идем вперед по дорожке, и Ди отвечает на вопросы: «У кого ты одеваешься? Какую песню будешь петь сегодня вечером? Как проходит тур?» Больше всего спрашивают о Мэте и, завуалированно, о Джимми, но Ди легко отбивает все мячи.

Почти никто из репортеров не понимает, что Ди больше общается с теми, кто ее уважает. Если вопросы обдуманные, а журналист вежлив, она обязательно это запомнит.

– Там Мисси, – говорит Ди. Мисси Джеймсон – молоденькая ведущая развлекательного канала, она всегда мила и вежлива. – Я остановлюсь возле нее.

– Хорошо, только ненадолго, – отвечает Лисса. – Через пару минут ты должна быть внутри.

– Я, Мисси Джеймсон, в прямом эфире с Лайлой Монтгомери, – говорит девушка прямо в камеру, не забывая улыбаться, – которая, скажу вам честно, выглядит просто потрясающе.

– Ты тоже! – Ди указывает на маленькое черное платье Мисси.

– Ой, прекрати, – отвечает Мисси, но видно, что она рада комплименту. – Итак, билеты на все концерты распроданы, твой тур в самом разгаре. Как он проходит?

– Знаешь, это самый интересный тур в моей карьере – я пою собственные песни, сама планирую концерты и по вечерам выступаю перед поклонниками. Все изумительно.

– У тебя на разогреве поет Мэт Финч, но он вступил в игру не сразу. Ты можешь объяснить причину?

– Конечно. – Ди ни за что не стала бы объяснять это другому журналисту и прекрасно знает, что дает Мисси эксклюзивный материал. – Мы с Мэтом связаны одним лейблом и давно дружим. Он оказался свободен летом, и я попросила его присоединиться к моему туру. Он невероятно талантливый музыкант и классный парень.

Мисси радостно улыбается.

– Ты здесь с кем-то?

– Да. – Ди показывает рукой в моем направлении и машет, чтобы я подошла к камере. – Моя лучшая подруга, Риган.

Я стою на месте, словно вросла шпильками в красную дорожку, и внимательно рассматриваю браслет у себя на руке.

– Риган – та самая подруга, о которой поется в песне «Дорога в лето»?

– Точно, – отвечает Ди, прожигая меня взглядом.

Мисси машет мне рукой, сияя пятикаратной улыбкой, а ее глаза говорят: «Мы в прямом эфире, будь добра, делай, что тебя просят».

Я закатываю глаза и встаю у камеры. Ди берет меня за руку, и я стараюсь не думать, что на меня смотрят люди из нашего городка. И не просто смотрят, а осуждают. Я знаю, что они думают: Риган О'Нил – той, что состоит на учете в полиции и встречалась с беспутным Блейком, – здесь не место.

– Привет, Риган. Каково дружить с восходящей звездой мировой музыки? – спрашивает Мисси.

Я смотрю на свою подругу, которая ободряюще мне улыбается. Не понимаю, как Ди могла доверить мне сказать что-то подобающее случаю, но она будет мной гордиться.

– Она самый лучший друг, о котором только можно мечтать. И это никак не связано с тем, что она восходящая звезда.

– Я заплатила ей, чтобы она так сказала, – шутит Ди, и я прикладываю все силы, чтобы не засмеяться. Не хочу появиться на национальном телевидении с двойным подбородком. Подумать только, Ди приходится постоянно думать о таких вещах.

Позади нас кто-то громко вздыхает, и мы оборачиваемся. Лисса с поджатыми губами смотрит на часы.

– Мне пора, – говорит Ди. – Было приятно поболтать, Мисси!

Когда мы разворачиваемся, чтобы уйти, Мисси говорит на камеру:

– Это была Лайла Монтгомери. Она сегодня выступает в нашем городе. Одну из ее…

Дальше мне не слышно. Мы проходим мимо нескольких репортеров, выкрикивающих имя Ди. Она еще раз останавливается и позирует, но уже ни с кем не разговаривает.

Как только мы заходим, ее забирают готовиться к выступлению, а я нахожу свое имя на кресле в третьем ряду и падаю в него, радуясь, что могу наконец расслабиться. В этом вычурном платье приходится постоянно держать спину. Лисса идет дальше, она будет сидеть в последних рядах с остальными рекламщиками. Я замечаю на креслах таблички с известными в мире кантри-музыки именами. Людей в зале пока не слишком много.

– Привет. – В соседнее кресло плюхается Мэт. Организаторы посадили нас рядом: Ди возле прохода, Мэт, потом я. Чтобы их могли фотографировать вместе, и это, честно говоря, раздражает. Я бы лучше сидела возле Ди.

Мэт рассматривает мое платье.

– Ух ты!.. Тебе идет.

Я пропускаю комплимент мимо ушей.

– Как прошел по красной дорожке?

– Там шумно. У Ди все нормально?

– Прекрасно, как всегда. Большинство репортеров вели себя прилично.

– Я этим похвастаться не могу. – Мэт качает головой. – Какой-то придурок спросил, сплю ли я с Ди. Не встречаюсь, а именно сплю.

Внутри меня все сжимается от ярости.

– И что ты ответил?

– Ничего. Сделал вид, что не услышал. Что я должен был сказать?

– Сказал бы, что спишь с его дочкой. Или с женой.

Мэт смеется.

– Представляю его реакцию!

К нам приближается какой-то парень в идеально сидящем смокинге и белой ковбойской шляпе. Идет медленно, вразвалочку, как настоящий ковбой.

– Мэт Финч! – радостно кричит он, распахивая руки для объятий. – Сколько лет, сколько зим, дружище!

Пока они обнимаются и хлопают друг друга по плечам, я разглядываю свой маникюр.

– Чет Эндрюс! Как ты, парень?

– Все путем, – отвечает тот. Затем тихо добавляет: – А вы, ребята, в порядке?

– Да, все нормально, – произносит Мэт. – Уже лучше. Жена Тайлера родила первенца. Мы безумно рады.

– Наслышан! – говорит Чет. – Мои поздравления, дядя Мэт. Рад, что у вас все хорошо. Это твоя девушка?

Я поднимаю глаза от ногтей, как истинная леди.

– Вообще-то, она девушка Ди.

Ди, должно быть, знакома с Четом, иначе Мэт назвал бы ее Лайлой.

– Это ее лучшая подруга, Риган.

С момента выхода первого альбома Ди прошло три года, и мне уже немного поднадоело, что меня представляют, как «ее лучшую подругу, Риган». Я не завидую популярности Ди, просто не хочу, чтобы на меня падали отблески ее славы. Но я стараюсь вести себя как воспитанная лучшая подруга. Поэтому подаю руку и улыбаюсь.

– Приятно познакомиться.

Пожимая мне руку, Чет тихонько присвистывает.

– Рядом с ним – самая красивая девушка в зале, а он не хотел даже нас познакомить! Друг, называется!

Мэт смеется, хлопая его по руке.

– Идешь на вечеринку после шоу?

– Конечно, – отвечает Чет. – Увидимся там.

Они снова обнимаются.

– Рад встрече, – говорит Мэт.

Когда Чет уходит, я спрашиваю:

– Старый друг?

– Да. Знаю его практически с детства. Очень хороший парень.

Вечер продолжается, и я замечаю, что кантри-музыканты – удивительно сплоченное сообщество. Когда Ди выходит на сцену, зал сходит с ума. Сегодня вечером она поет «На краю вселенной, в Теннесси», версию с полным составом музыкантов. На экране полевые цветы, и я жалею, что у меня нет с собой фотоаппарата. На последнем припеве музыканты перестают играть, и Ди поет только под акустическую гитару. Ей подпевают самые известные голоса страны.

«Старый дом, любимый дом, так тепло, уютно в нем, – поет зал. – Он хранит мои мечты, на краю вселенной, в Теннесси».

На последней ноте сцена погружается в темноту. Аудитория бешено аплодирует стоя, будто Ди – их общая пятилетняя дочь, которая в первый раз выступила на сцене. Снова включают свет, и Ди всем машет. По обе стороны сцены загораются лампы. Три минуты рекламной паузы.

Парень с бирюзовым ковбойским шнурком на шее, сидящий перед нами во втором ряду, оборачивается к Мэту и восхищенно говорит:

– Эта малышка далеко пойдет!

– А ты думал! – отвечает Мэт.

Знаете, почему журналистов не допускают на вечеринки после шоу? Потому что эти вечеринки просто дикие. Знаменитости не отходят от бара, а танцпол стонет от наплыва желающих потанцевать. Я мою руки в дамской комнате, и здесь, в тишине, мне кажется немного странным, что за дверью веселится толпа людей, которых я обычно вижу только по телевизору.

Выйдя из уборной, я решаю отыскать Ди с Мэтом и направляюсь в зону отдыха, где они до этого беседовали с каким-то продюсером. Увы, их там уже нет. Тогда я возвращаюсь в главный зал, к зарезервированному для нас столику рядом с танцполом. И вдруг замечаю Мэта, танцующего с длинноногой брюнеткой в неприлично коротком черном платье. Я оцениваю ее внешнось – никакой фантазии. Дилетантский образ, на который я пошла бы только в приступе лени. Я думала, что у него вкус получше.

Ди как сквозь землю провалилась, и мне неловко стоять здесь одной, поэтому я поворачиваю к бару. На подносах в конце стойки выстроились бокалы с шампанским. Беру один, подношу к губам и смотрю на свое отражение. Задняя стена бара – сплошное зеркало, выглядывающее из-за сотен винных бутылок. Я поднимаю бокал и пью за себя и за всех девушек с разбитым сердцем – в прошлом, настоящем и будущем. За тех, кто не в состоянии разобраться со своей жизнью. И продолжает совершать ошибки.

Сладкое шампанское приятно щекочет язык. Его вкус – несдержанность и безрассудство. Старая Риган выпила бы бокал залпом и потянулась за другим; новая Риган его смакует. Я выпью только один бокал. Еще несколько глотков, и я расслабляюсь, будто мне расшнуровали корсет.

Возвращаясь в главный зал, вижу, что Мэт и Ди снова разговаривают с какими-то важными шишками, и иду прямиком к нашему столику у танцпола – оттуда удобно наблюдать за людьми. Подойдя ближе, замечаю за столом парня в ковбойской шляпе. При виде меня он встает.

– Ну что ж, и снова здравствуй.

Чет Эндрюс, друг Мэта, галантно приподнимает шляпу.

Я осматриваю его с ног до головы и никак не могу решить, забавный это жест или глупый. Он улыбается мне из-под шляпы, и я окончательно решаю: забавный.

– Привет.

– А где все? – спрашивает Чет, вежливо отодвигая для меня кресло.

Я сажусь и смотрю на него. Он чем-то похож на Джимми – славный паренек из маленького городка.

– Я их ждал-ждал, но они куда-то запропастились, и я немного заскучал.

– Они вращаются, – говорю я словами Лиссы.

Чет садится возле меня, откидываясь в кресле.

– Не против, если я немного посижу с тобой?

Я напряженно думаю. Если верить Мэту, парень он хороший. Но мне не нравятся хорошие парни. Слова «хороший» и «скучный» всегда были для меня синонимами. Однако новая Риган дает ему шанс.

– Конечно.

Надеюсь, Мэт скоро придет и увидит, что я подружилась с Четом. И ему это понравится точно так же, как мне его танец с брюнеткой, вырядившейся в майку вместо платья.

– Шампанского? – спрашивает Чет и тянется к открытой бутылке на середине стола.

Я морщу нос, заранее расстроенная своим ответом.

– Мне нельзя.

– Ты не пьешь? – Он наливает себе бокал.

– Я на испытательном сроке. За употребление.

– Не может быть. – Чет недоверчиво улыбается. – Такая милая девушка – и на испытательном сроке?

Я смеюсь, потому что вижу за его улыбкой ужас и недоумение.

– Ага. Точно.

– Ну, мисс Риган… – Чет отклоняется назад, не отводя от меня взгляда. И как у него получается не отвлекаться в этом переполненном зале? Приятно полностью владеть чьим-то вниманием. – Расскажешь мне о себе? Я знаю лишь, что ты лучшая подруга Ди.

– Так и есть. – Я кокетливо поднимаю взгляд и пытаюсь взять контроль над ситуацией. – Ты всегда носишь эту шляпу?

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– Потому что я тебя не вижу.

Я наклоняюсь почти под кромку его шляпы.

– Хорошо. – Чет улыбается. – Справедливо.

Он снимает шляпу, открывая светлые и, как ни странно, коротко стриженные волосы, и взъерошивает их, придавая прическе небрежный вид. Я снова наклоняюсь к нему и поправляю непослушный вихор. Это не в моих правилах, но Мэт может вернуться в любую минуту. Пусть видит!

– Вот теперь я разговариваю с реальным человеком. А не с обложки кантри-альбома.

– А ты зубастая!.. Вы с Ди ровесницы?

Я киваю.

– Я в выпускном классе.

– Поступаешь в следующем году?

– Конечно.

– На какую специальность?

– Фотожурналистика.

– Ого, круто. – Чет кладет руку на спинку моего стула, но этот фамильярный жест не кажется мне неуместным, я даже сама пододвигаюсь ближе к нему. – А как ты попала в мир фотографии?

– В девятом классе пошла на курсы.

Он кивает, и я пользуюсь моментом, чтобы задать свой вопрос.

– Итак, Чет Эндрюс – твое настоящее имя?

– Ничего себе вопрос, – смеется он, запрокинув голову.

Я ободряюще улыбаюсь.

– Ладно. – Чет с заговорщеским видом наклоняется еще ближе ко мне. – Слушай.

– Мое настоящее имя – Эндрю Четтерсон.

Меня разбирает смех.

– Серьезно?

Он кивает, гордый собой.

– Лейбл зачем-то решил поменять местами имя и фамилию. Говорят, звучит лучше.

– Прикольно. – Я улыбаюсь от души, а не той отрепетированной улыбкой, которая заготовлена для флирта с парнями.

Чет – не просто хороший парень. Он развлекает меня, пока Мэт развлекается с поклонницами.

И когда я уже уверена, что он на крючке, Чет неожиданно убирает руку со спинки кресла.

– Не буду я к тебе подкатывать, – объявляет он.

Что за фигня? Я всегда знаю, интересна парню или нет, и до сих пор Чет был очень сильно во мне заинтересован. Стараюсь справиться с удивлением и поднимаю брови.

– Притворяешься крутым?

– Не совсем. – Чет улыбается. – Понимаешь, Мэт – мой друг, и я не стану уводить девушку, которая ему нравится.

Моему возмущению нет предела.

– С чего ты взял? Ничего подобного!

Чет кивает в другой конец зала.

– Тогда почему он постоянно на нас смотрит?

Обернувшись, я вижу Ди и Мэта, беседующих с пожилым мужчиной в хрустящем смокинге. Ди вдохновенно размахивает руками, а Мэт явно думает о чем-то другом, видно, что тема разговора его совершенно не интересует. И действительно оборачивается, чтобы посмотреть на нас.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – пожимаю я плечами. – Он встречается с Ди.

– Ты ведь знаешь, что это неправда.

– Нет, правда.

– Не рассказывай мне сказки. Я знаю их обоих, она ему как сестра. Меня не обманешь.

– Ну…

Я думаю, что бы ему наврать, но Чет останавливает меня, подняв руку.

– Я ведь не спрашиваю, так что не надо ничего придумывать, – понимающе улыбается он.

Я закрываю рот.

– Ладно, – говорит Чет, ставя пустой бокал на стол. – Я выпил пару бокалов и хочу танцевать. Составишь мне компанию?

– Смотря какой танец, – отвечаю я, поднимая бровь. – Что-то вроде буги-вуги?

Он берет меня за руку и ведет на танцпол.

– Увидишь.

Чет кружит меня по площадке с уверенностью ковбоя, знающего толк в линейных танцах. К нам присоединяются Ди с Мэтом, и я знаю, что весь зал смотрит только на них. Они показывают публике спектакль и кажутся по уши влюбленными друг в друга.

Быстрая песня заканчивается, уступая место романтической балладе.

– Можно нарушить вашу идиллию? – спрашивает Мэт.

Чет подмигивает мне – «что я тебе говорил!» – и направляется к Ди. Они очень мило смотрятся вместе, оба светловолосые и очаровательные, но я вспоминаю Джимми и не могу представить Ди рядом с другим парнем.

Не говоря ни слова, Мэт берет меня за талию. Я кладу руку на его плечо, наши свободные руки встречаются. Вблизи я чувствую запах бурбона. Прекрасно. Славный парень и виски. Два запретных удовольствия в одном.

– Ну что, весело с Четом?

Он, похоже, ревнует. Я улыбаюсь.

– Да.

– Не устала отгонять от себя всех этих парней?

Я закатываю глаза.

– А сам-то! После каждого концерта тебя окружает толпа полуголых красоток: «О-о, Мэт Финч! Ты моя мечта!» А ты в ответ: «Дамы, по одной, пожалуйста, становитесь в очередь».

Пародируя Мэта, я говорю глубоким пафосным голосом.

У Мэта открывается рот.

– Я не такой. Они мои поклонницы. Они просто покупают мою музыку. Это элементарная вежливость.

– Ну да, конечно. – Я подмигиваю ему, как это делает он.

Его рот остается раскрытым, а глаза удивленно смотрят на меня, будто он не верит, что я так думаю. На самом деле я так не думаю, а сказала, чтобы задеть его. Он дразнит меня, и я отвечаю тем же.

Мэт овладевает собой и насмешливо улыбается.

– Чет хороший парень и первоклассный танцор. Но до меня ему далеко.

Не успеваю я понять, что он имеет в виду, как Мэт резким движением заставляет меня прогнуться назад и опускает почти до самого пола. Я не успеваю среагировать, а он поднимает меня обратно и привлекает к себе.

– Хочешь заставить Чета ревновать?

– Нет, зачем? – ни капли не смущаясь, отвечает Мэт. – Мы оба знаем, что ты поедешь домой со мной.

– Я поеду домой с Ди.

– Это уже формальность.

Я чувствую дыхание Мэта на своей шее. Я поражена тем, насколько мои ощущения отличаются от того, что я испытывала с моим бывшим парнем. Блейк высокий, худой, движется с медленной, почти кошачьей грацией. Конечно же, это постоянное состояние физической расслабленности – результат употребления марихуаны. Мэт совсем другой. Может быть, он не такой высокий – трудно сказать, с моим ростом все кажутся высокими, – но его грудь шире, руки и ноги крепче. В нем чувствуется надежность.

Мы продолжаем танцевать. Дерзкая усмешка Мэта исчезает. Я знаю, что у нас с ним ничего не получится, и все равно мне приятно прижиматься грудью к его груди и чувствовать его руку в своей. Я смотрю ему прямо в глаза, представляя не самые целомудренные картины. Хорошо, что я отказалась от второго бокала шампанского, потому что от этого напитка я тупею. Шампанское заставило бы меня развязать его галстук-бабочку и расстегнуть рубашку, чтобы обнажить грудь, и это только для начала. Вскоре наши носы почти соприкасаются, мы слишком близко друг к другу. Люди смотрят на парня Лайлы Монтгомери, самозабвенно танцующего медленный танец с ее лучшей подругой.

Сделав над собой усилие, я делаю шаг назад. Получается с трудом – как разделить два магнита.

– Прости, на меня что-то нашло, – шепчет Мэт, словно мне удалось разорвать заклятье.

Я киваю, не в силах выдавить ни слова. До конца песни мы остаемся на приличном расстоянии, молчим и смотрим друг другу прямо в глаза. Мы не ощущаем неловкости, понимая друга без слов: «Мы не можем», «я знаю», «но я хочу» и «я тоже». У меня горит в груди, я ощущаю почти физическую боль.

– Вот и все, – говорит Мэт, когда замирает последний аккорд.

– Вот и все, – повторяю я.

Мы оба тяжело дышим, как будто пробежали стометровку. Когда он убирает руки, мне кажется, что сейчас наступит конец света. Это гораздо хуже, чем обычная зависимость. Если бы это заставило всех людей в зале исчезнуть, я бы выбросила свою сигаретную заначку в Тихий океан. Я чуть не забыла о карьере Ди и о том, как Мэт Финч одним своим присутствием спас ее репутацию. Пусть я его хочу – он нужен Ди. Во всяком случае, так все думают.

Я человек, склонный впадать в зависимость – генетически и в силу обстоятельств, и уже могу считаться экспертом в этом, поэтому знаю, что есть только один способ справиться с Мэтом Финчем. Забыть о нем. Навсегда. Как будто его и не было.