Не успеваю оглянуться – и я снова сижу на обочине тротуара в реальном мире, по мостовой проносятся машины, город полон красок и звуков. Голова тупо ноет, я прижимаю ладони к глазам, а когда убираю их, вижу перед собой полупрозрачного Джейкоба.

– Хватит, – решительно заявляет он. – Это уж чересчур.

– Могло получиться, – едва слышно бормочу я, поднимаясь на дрожащие ноги. – Если бы только…

Я не успеваю договорить. Меня вдруг начинает бить сильная дрожь, а секунду спустя из-за угла на всем ходу вылетает грузовик.

Зато успеваю заметить тень, перед тем как задняя дверца открывается и из кузова начинают вываливаться вещи. На улицу падают ящики и коробки, что-то вроде массивной картины в золотой раме – и она летит прямо на меня.

Треск дерева.

Блеск стекла.

Бежать! – думаю я, но ноги будто примерзли к тротуару.

– КЭ-Э-ЭСС…

Джейкоб зовет меня по имени, но его крик звучит как-то растянуто и неестественно медленно.

…СИ-И…

Все замедлилось.

Все, кроме застекленной рамы, которая летит прямо на меня.

– Осторожно!

Вдруг я чувствую удар. Но это не картина, а чьи-то руки. Они сильно толкают меня в спину, я спотыкаюсь и падаю на тротуар, обдирая ладони, а рама врезается в стену дома. На тротуар позади меня сыплются осколки.

Я оглядываюсь и вижу Джейкоба, который стоит посреди разбитого стекла. Не успев удивиться, как же ему удалось это сделать, я опускаю глаза и вдруг понимаю, что это была вовсе не картина в застекленной раме.

Это было зеркало.

Тысяча зеркальных осколков покрывает тротуар под ногами у Джейкоба.

– Не смотри! – кричу я, но поздно.

Джейкоб смотрит вниз.

Его синие глаза расширяются. Тело идет рябью и тускнеет, как в прошлый раз, когда он увидел себя в зеркальной ловушке. По лбу начинает разливаться призрачная бледность, волосы намокают, темнеют от воды.

Но Джейкоб каким-то образом вырывается из ловушки.

Он вздрагивает, прикрывает глаза и вдруг исчезает. Слабый всплеск серого в воздухе – единственное указание на то, куда он ушел.

Вуаль.

Ко мне бегут прохожие, но я вскакиваю, хватаюсь за тонкую серую завесу. Я откидываю Вуаль в сторону и бросаюсь за Джейкобом.

Краткий миг падения, и я снова на ногах. Передо мной реет Вуаль, тихая и серая. Здесь она очень тонкая, все кажется блеклым – это что-то вроде промежуточного промежутка. Место, которое не принадлежит ни одному призраку.

Бывают места, где Вуаль – просто чистый лист. Но в Париже слишком много духов, так что даже этот промежуток не совсем пуст. Слабый отпечаток города, призрачный на бледной поверхности. И, конечно, здесь есть кое-что яркое и совершенно четкое.

Джейкоб.

Он стоит неподвижно и тяжело дышит, прижимая ладони к глазам.

– Джейкоб, – окликаю его я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Он не отвечает, но его кожа уже не такая бледная, одежда и волосы совершенно сухие.

– Джейкоб! – снова зову я.

Мой друг прерывисто вздыхает и выпрямляется, опускает руки.

– Я в порядке, – говорит он.

– Как ты это сделал? – спрашиваю я, не очень понимая, что хочу узнать: как он меня толкнул или как освободился из плена своего отражения.

Он лишь мотает головой.

– Джейкоб…

– Сказал же, я в норме.

Его голос больше не дрожит, но в нем появилось то, чего я раньше почти никогда не слышала: раздражение, злость. Волосы Джейкоба слегка колышутся, словно от ветра. Я открываю рот, но не успеваю ничего сказать и чувствую…

…холод.

Такой, как будто к моей спине между лопатками прижали кусок льда. Я поворачиваюсь, и Джейкоб тоже. Меньше чем в квартале отсюда мы видим красную кляксу на чистой странице. Полтергейст.

Мальчик стоит, ковыряя тротуар носком старомодного башмака. Он наклонил голову, кудрявые волосы падают на лоб. Его окружает ярко-алый ореол, глаза широко раскрыты и горят таким же жутким светом.

Он поднимает голову и, заметив, что мы на него смотрим, улыбается.

Я рывком поднимаю фотоаппарат, нажимаю на вспышку, но он вдруг отводит глаза, поворачивается и убегает.

Но он не испуган.

Он действительно играет с нами.

– Кэсс! – кричит Джейкоб мне вслед, но я уже бегу.

Вуаль вокруг волнуется, пейзаж искажается, сам себя стирает, как ластиком на бумаге – это я перехожу из одного призрачного мира в другой, и Джейкоб не отстает.

Полтергейст проворен, очень проворен – он похож не на обычного бегущего ребенка, а на серию фотографий, изображающих фазы бега. Но когда я думаю, что он уже совсем удрал, Вуаль взлетает вверх, меняется – и я вдруг понимаю, где мы. Я здесь уже была.

Это вход в катакомбы!

Сейчас, по эту сторону Вуали, все выглядит иначе – более древним. Нет ни свежей зеленой краски на стенах, ни деревянной двери, только железные ворота. Мальчишка, совсем маленький и юркий, протискивается в щель вежду решеткой и воротами, бросает на меня взгляд красных глаз-фонариков и скрывается в темноте.

В следующую секунду я подбегаю к воротам и пытаюсь распахнуть их, но они заперты.

Я трясу решетку, но она не поддается. А пролезть в щель, как этот малыш, у меня не получится.

– Нам нужно за ним! – задыхаясь от бега, говорю я.

– Нет, – отвечает Джейкоб, подходя ко мне. – Вот именно этого делать нельзя ни в коем случае.

Я бьюсь у прочной ограды.

– Ты же призрак! – говорю я Джейкобу, указывая на ворота. – Ты можешь просто…

– Просто что? По эту сторону Вуали моя телесность почти максимальна. И мы так и не выяснили, кто же этот полтергейст.

– Он хотел меня убить!

– Вот лишнее подтверждение моих слов. Тем больше причин не бегать за ним сломя голову, пока не узнаем того, что поможет его одолеть. И Лара ясно сказала, чтобы мы держались подальше от этого мерзопакостного мелкого покойника.

Я оглядываюсь.

– С каких пор ты стал слушаться Лару?

Джейкоб поднимает руки.

– Сам в шоке, удивлен не меньше тебя. И прошу, никогда, ни за что не передавай ей, что я это говорил! – Он указывает на вход в катакомбы. – Слушай, а ведь мы теперь кое-что знаем о нем.

Я смотрю на ворота.

Джейкоб прав.

Полтергейст не привязан к Вуали, не привязан к определенному моменту своей жизни (смерти) или воспоминанию, но это не значит, что у него нет особенного места. Он мог побежать куда угодно, а пришел именно сюда. Почему? Может, это всего лишь одно из мест, где он любит прятаться, но я уверена – здесь кроется что-то большее.

Из-под ворот – я это отлично чувствую – тянет холодом, а сквозь решетку видно красное сияние. Вход в катакомбы тоже как-то странно светится, будто катакомбы и полтергейст состоят из одного материала. И я вспоминаю, что в первый раз увидела это непонятно алое свечение именно внизу, в туннелях из костей. Что если именно там это произошло?

Здесь то место, где он погиб…

– Идем, Кэсс, – говорит Джейкоб и берет меня за руку.

Я позволяю себя увести, но перед этим со всей силы лягаю ногой решетку.

– Мы еще придем за тобой! – кричу я.

…бой …бой …бой, – доносится эхо из темноты. И, словно в ответ, быстрая тень проносится сквозь Вуаль, и густая, как туман, дымка за решеткой вспыхивает красным.

– Да уж, – хмыкает Джейкоб, – очень умно – дразнить полтергейста.

Он тянет меня прочь, я послушно иду за ним.

Миг – и серая пленка Вуали исчезает, а мир снова обретает четкость, цвет, свет. Солнце такое теплое, на улице полно туристов, длинная очередь стоит перед зеленым павильоном у входа, ожидая, когда можно будет спуститься в оссуарий.

Где-то рядом начинают бить часы.

– Кстати, Кэсс, – начинает Джейкоб, но я уже и сама вытаскиваю мобильник, чтобы проверить таймер.

Ой, только не это.