Сталин, Эйзенштейн и «Иван Грозный»

Общение Иосифа Виссарионовича с деятелями культуры никогда не прерывалось. Встречи с ними обрастали множеством мифов, легенд, а порою и откровенного вранья, призванного представить вождя как душителя свободного творчества. На примере, которого мы уже слегка касались, покажем, как строилось общение на самом деле. Напомним, в беседе с членами Политбюро Сталин назвал вторую серию фильма «Иван Грозный» «омерзительной штукой», а позицию режиссера объяснил тем, что «человек совершенно отвлекся от истории». Это случилось в августе 1946 года, после чего Эйзенштейн написал вождю письмо. Сталин получил его в ноябре 1946 года. После чего Сергея Эйзенштейна и актера Николая Черкасова, исполнявшего главную роль, 26 февраля 1947 года вызвали в Кремль. Их ждали Сталин, Молотов и Жданов. Позже со слов Эйзенштейна было составлено описание этой любопытной встречи.

…

Сталин: Вы историю изучали?

Эйзенштейн: Более или менее…

Сталин: Более или менее? … Я тоже немножко знаком с историей. У вас неправильно показана опричнина. Опричнина – это королевское войско. В отличие от феодальной армии, которая могла в любой момент сворачивать свои знамена и уходить с войны, – образовалась регулярная армия, прогрессивная армия. У вас опричники показаны, как ку-клукс-клан.

Эйзенштейн на слова Сталина возразил, что члены этой расистской организации в США одеты в белые колпаки, а опричники в кино – в черные.

Молотов: Это принципиальной разницы не составляет.

Сталин: Царь у вас получился нерешительный, похожий на Гамлета. Все ему подсказывают, что надо делать, а не он сам принимает решения… Царь Иван был великий и мудрый правитель, и если его сравнить с Людовиком XI (вы читали о Людовике XI, который готовил абсолютизм для Людовика XIV?), то Иван Грозный по отношению к Людовику на десятом небе. Мудрость Ивана Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал, ограждая страну от проникновения иностранного влияния. В показе Ивана Грозного в таком направлении были допущены отклонения и неправильности. Петр I – тоже великий государь, но он слишком либерально относился к иностранцам, слишком раскрыл ворота и допустил иностранное влияние в страну, допустив онемечивание России. Еще больше допустила его Екатерина. И дальше. Разве двор Александра I был русским двором? Разве двор Николая I был русским двором? Нет. Это были немецкие дворы. Замечательным мероприятием Ивана Грозного было то, что он первый ввел государственную монополию внешней торговли. Иван Грозный был первый, кто ее ввел, Ленин – второй.

Сталин явно стремился донести до великого режиссера и великого актера ту самую идею, которая позже прозвучит в статье Шепилова «Советский патриотизм». Опора на национальную самобытность, самоуважение, отсутствие преклонения перед Западом. С этой сталинской точки зрения Иван Грозный – наиболее правильно действовавший монарх. Бытует мнение, будто Сталин «любил» Грозного, поскольку считал себя похожим на него. Мне же кажется, что Сталин был прагматиком и потому находил в истории наиболее подходящую фигуру…

Сталин: Нужно показывать исторические фигуры правильно по стилю. Так, например, в первой серии неверно, что Иван Грозный так долго целуется с женой. В те времена это не допускалось… Иван Грозный был очень жестоким. Показывать, что он был жестоким, можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким. Одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что он не дорезал пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять боярских семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени. А Иван Грозный кого-нибудь казнил и потом долго каялся и молился. Бог ему в этом деле мешал… Нужно было быть еще решительнее.

Молотов: Исторические события надо показывать в правильном осмыслении. Вот, например, был случай с пьесой Демьяна Бедного «Богатыри». Демьян Бедный там издевался над крещением Руси, а дело в том, что принятие христианства для своего исторического этапа было явлением прогрессивным.

Сталин: Конечно, мы не очень хорошие христиане, но отрицать прогрессивную роль христианства на определенном этапе нельзя. Это событие имело очень крупное значение, потому что это был поворот русского государства на смыкание с Западом, а не ориентация на Восток… Демьян Бедный представлял себе исторические перспективы неправильно. Когда мы передвигали памятник Минину и Пожарскому ближе к храму Василия Блаженного, Демьян Бедный протестовал и писал о том, что памятник надо вообще выбросить и вообще надо забыть о Минине и Пожарском. В ответ на это письмо я назвал его «Иваном, не помнящим своего родства». Историю мы выбрасывать не можем…

Сталин сделал еще ряд замечаний по поводу трактовки образа Ивана Грозного и Малюты Скуратова.

Черкасов: Мы уверены в том, что мы сделаем не хуже, ибо я работаю над образом Ивана Грозного не только в кино, но и в театре, полюбил этот образ и считаю, что наша переделка сценария может оказаться правильной и правдивой.

Сталин: (обращаясь к Молотову и Жданову): Ну, что ж, попробуем.

Черкасов: Я уверен в том, что переделка удастся.

Сталин: Дай вам бог, каждый день – новый год. (Смеется.)

Эйзенштейн: Мы говорим, что в первой серии удался ряд моментов, и это нам дает уверенность в том, что мы сделаем и вторую серию.

Сталин: Что удалось, и хорошо, мы сейчас не говорим, мы говорим сейчас только о недостатках.

…

В конце беседы вождь вернулся к тому, с чего начал и что беспокоило более всего:

Сталин: Иван Грозный был более национальным царем, более предусмотрительным, он не впускал иностранное влияние в Россию, а вот Петр открыл ворота в Европу и напустил слишком много иностранцев…

На прощание Сталин поинтересовался здоровьем Эйзенштейна и пожелал ему успеха: «Помогай Бог!»

Деятели, рассказывающие нам о великом режиссере, любят говорить, что он «намеренно тянул время», не переделывал свою картину, «будучи несогласным с вождем». Думаю, что дело вовсе не в этом, а в банальном отсутствии здоровья. Увы, Эйзенштейн скончался почти ровно через год после этой встречи, в ночь на 11 февраля 1948 года. Потому и не успел внести в фильм те поправки, которые настоятельно просил внести Сталин. В итоге эта вторая серия «Ивана Грозного» стала последней картиной Сергея Эйзенштейна. И вышла она на экраны России и всего мира лишь через 10 лет (!) после смерти режиссера и через пять лет после смерти Сталина – в 1958 году.

На панихиде по Эйзенштейну в Доме кино Черкасов встал у гроба на колени. Министр кинематографии Большаков подошел и попробовал его приподнять. «Отойдите», – тихо сказал актер и остался стоять на коленях…