Сталинские суды чести и «дело Роскина и Клюевой»

28 марта 1947 года вышло «Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о Судах чести в министерствах СССР и центральных ведомствах». Слово «честь» после прошедшей войны вновь наполнилось тем смыслом, который подрастерялся в годы революции и Гражданской войны. Советские офицеры оставляли для себя последнюю пулю, чтобы не попасть в плен врагу и сохранить свою честь. Теперь же это высокое понятие становилось частью жизни государства: «В целях содействия делу воспитания работников государственных органов в духе советского патриотизма и преданности интересам советского государства и высокого сознания своего государственного и общественного долга, для борьбы с проступками, роняющими честь и достоинство советского работника, в министерствах СССР и центральных ведомствах создаются Суды чести». Сталин возвращал офицерские суды чести, которые существовали до революции. Любопытны приоритеты, которые были обозначены в этом документе. В нем предписывалось в двухнедельный срок создать Суды чести «в Министерстве здравоохранения, Министерстве торговли и Министерстве финансов», то есть ведомствах, весьма и весьма далеких от офицерской среды. Зато соблазнов и искушений в сфере торговли, финансов и отчасти в здравоохранении было предостаточно.

Суды чести должны были проводить «рассмотрение антипатриотических, антигосударственных и антиобщественных поступков и действий, совершенных руководящими, оперативными и научными работниками министерств СССР и центральных ведомств, если эти проступки и действия не подлежат наказанию в уголовном порядке». Стоит отметить, что одним из поводов для создания Судов чести стала история с двумя советскими учеными, Роскиным и Клюевой. Работая над профилактикой злокачественных опухолей и получив все необходимое (лабораторию, ресурсы, штаты) от государства, они во время зарубежной поездки «поделились» последними разработками с западными коллегами. Когда Сталину доложили о произошедшем, он посчитал этот случай настолько важным, что 17 февраля 1947 года ученых-медиков вызвали в Кремль на заседание Политбюро, которое вел сам вождь. Сталин лично задал Роскину и Клюевой вопросы, на которые те уже подготовили письменные ответы.

Сталин был крайне возмущен поступком советских профессоров, ведь никто в мире с СССР ни медицинскими, ни какими-либо другими секретными и новейшими разработками делиться не собирался. Да, впрочем, и не делится до сих пор. Тот факт, что лекарство от рака так до сих пор и не изобретено, в данном случае роли не играет. Речь шла о принципе, когда, возможно из самых благих побуждений, за рубеж утекает то, что стоило нашей стране огромных денег и является интеллектуальной собственностью государства.

Как можно излечить общество от осознания собственной ущербности, от ощущения, что где-то в другом месте Земли все правильно и прекрасно? Уголовное наказание тут неприменимо, а вот общественное осуждение – в самый раз. Сталин решил использовать силу общественного мнения в тот момент, когда сама жизнь в виде прошедшей страшной войны вернула правильное понимание слова «честь». Что это решение было именно его, можно видеть по двум подписям на Постановлении: «Председатель Совета министров СССР И. Сталин; Секретарь Центрального комитета ВКП(б) А. Жданов». Получалось, что за государство подписался Сталин, за партию – Жданов.

Правила работы Суда чести подробно описаны. Демократия была полнейшая. Тайным голосованием на собрании в его состав отбиралось 5–7 человек. Право выдвижения кандидатов в члены Суда имели партийная, профсоюзная организации и любой присутствовавший на собрании член коллектива. Министр и руководитель ведомства в состав Суда чести не входили. Побеждала кандидатура, набравшая большинство голосов. Члены Суда из своего состава избирали открытым голосованием председателя. Направить дело на рассмотрение Суда чести могли министр, партийная или профсоюзная организация – это было важно, чтобы ни у кого не было монополии на «осуждение» и никто не мог оказаться «вне суда», подмяв под себя его структуру. К примеру, глава ведомства мог быть призван к ответу по партийной или профсоюзной линии, глава партячейки – через профсоюз или свое место работы в министерстве и т. д.

Речь шла о том, чтобы поставить под контроль общественности деятельность высокопоставленных чиновников ведущих министерств. Еще раз заметим, что Суды чести не касались рядовых граждан и даже работников низшего звена государственной службы. Речь шла только о министерствах союзного уровня и центральных ведомствах, причем заседания Суда чести должны были производиться, «как правило, в открытом заседании».

Решение принималось простым большинством голосов членов суда. В решении указывалось существо проступка и определенная судом мера наказания. Таких мер было несколько:

– а) объявить общественное порицание обвиняемому;

– б) объявить общественный выговор;

– в) передать дело следственным органам для направления в суд в уголовном порядке, в случае, если проступок имел признаки преступления.

Решение суда объявлялось публично, копия подшивалась к личному делу. В этом и состояла сила общественного порицания. Если в личном деле высокопоставленного работника появлялись не красящие его факты, карьера, как правило, шла под откос. Тем более что решение Суда чести обжалованию не подлежало. Значит, высокопоставленные чиновники будут опасаться совершать проступки, которые не подпадают под Уголовный кодекс, но могут быть осуждены Судом чести. Получалось, что появлялся новый, достаточно мягкий рычаг воздействия на чиновничество.

О том, что Суд чести был достаточно мягким инструментом, следует из того самого «дела Роскина и Клюевой», которым занимался лично Сталин. Суд чести над ними проходил три дня: с 5 по 7 июня 1947 года в зале заседаний Совета Министров. В зале было около полутора тысяч чиновников и врачей. В итоге обоим профессорам объявили «общественный выговор». И это при том, что в «Закрытом письме ЦК ВКП(б) о деле профессоров Клюевой и Роскина», которое редактировал лично Сталин, формулировки были вовсе не шуточными: «…за последнее время вскрыт ряд фактов, свидетельствующих о наличии среди некоторой части советской интеллигенции недостойных для наших людей низкопоклонства и раболепия перед иностранщиной и современной реакционной культурой буржуазного Запада. Особенно характерным в этом отношении является дело об антипатриотических и антигосударственных поступках профессоров Клюевой и Роскина, вскрытое ЦК ВКП(б) и рассмотренное в июне текущего года Судом чести при Министерстве здравоохранения СССР… профессора Клюева и Роскин, при попустительстве бывшего министра здравоохранения Митерева и при активной помощи американского шпиона – бывшего секретаря Академии медицинских наук Парина, передали американцам важное открытие советской науки – препарат для лечения рака. Будучи сомнительными гражданами СССР, руководствуясь соображениями личной славы и дешевой популярности за границей, они не устояли перед домогательствами американских разведчиков и передали американцам научное открытие, являющееся собственностью советского государства, советского народа. Пренебрегая насущными интересами государства и народа, забыв о своем долге перед Родиной, окружившей их работы заботой и вниманием, Клюева и Роскин лишили советскую науку приоритета (первенства) в этом открытии и нанесли серьезный ущерб государственным интересам Советского Союза».

Возмущение Сталина, закрытое письмо, суд чести – и общественное порицание. Почему так мягко? Потому, что главное было не наказать, а создать модель поведения чиновников, ученых, партийной номенклатуры.

Всего при центральных министерствах и ведомствах в 1947 году было создано 82 Суда чести, и лишь часть провели заседания. После смерти Сталина Суды чести были забыты и перестали работать, а партийная номенклатура и чиновники получили возможность безнаказанно совершать поступки, которые в итоге привели к крушению великого государства.