29. Заяц и черепаха

Штаб-квартира Континентальной армии, Морристаун, Нью-Джерси

Апрель 1780 года

Встреча с генералом фон Книпхаузеном закончилась ничем. Алекс не знал, потрудился ли временный командующий британскими войсками хотя бы приехать в Эмбой, но, когда в ставке противника узнали, что полковник Гамильтон заменит на переговорах генерала Вашингтона, с британского военного судна, дерзко кинувшего якорь неподалеку, пришло резкое письмо: генерал фон Книпхаузен не станет встречаться ни с кем, кроме генерала Вашингтона. Вести переговоры с подчиненным главнокомандующего было ниже его достоинства. Алекс припоминал, что генерал Вашингтон использовал те же слова, отказавшись встречаться с фон Книпхаузеном.

«Аристократы! – подумал он с долей раздражения. – Помешательство на званиях и престиже делает их жизнь до нелепости тяжелой. Но хуже всего, что они просто не замечают, сколько неудобств доставляют окружающим».

Хотя, когда речь шла о тысячах военнопленных, неудобство казалось абсолютно неподходящим словом. Пока генералы и полковники спорили, у кого на рукавах больше нашивок, а на мундирах – эполетов, словно авторитет можно измерить количеством золотого шитья, рядовые, капралы и лейтенанты гнили в тюрьмах и трудовых лагерях.

В общем, день для переговоров выдался неудачным.

Но хуже всего было то, что у него больше не имелось причин держаться подальше от Морристауна. Это значило, он будет рядом, когда Элиза станет женой этого прохвоста Ливингстона. Может, и не в самой церкви, но она была слишком близко к штабу, чтобы полковник не услышал свадебных колоколов и не увидел толпу зевак, пришедших поздравить молодоженов, прямо из окна кабинета. Гамильтон хотел отложить возвращение в штаб, но лейтенант Ларпен так жаждал принять участие в предстоящей вечеринке, что неудержимо рвался назад, а Алекс, пусть и несчастный, не был настолько злобным начальником, чтобы испортить веселье подчиненному просто потому, что сам не собирался принимать в нем участие.

В довершение всего на обратном пути их настиг дождь. Дороги превратились в потоки грязи, и, хотя их скакуны желали оказаться под теплой крышей не меньше, чем всадники, скакать слишком быстро они не могли, поскольку подковы скользили по размокшей земле. Поездка в Эмбой заняла около трех с половиной часов. На утомительную тряску назад в Морристаун они потратили больше шести.

Ко времени возвращения оба промокли до нитки и промерзли до костей. Алекс поручил конюхам растереть уставших скакунов досуха и выдать им двойную меру овса, а затем они с лейтенантом Ларпеном со всей скоростью, на которую были способны их заледеневшие ноги, поспешили в особняк Фордов. Несмотря на утомительное путешествие, Ларпен все еще горел желанием пойти на вечеринку, а вот Алекс мог думать лишь о том, как бы найти чего-нибудь перекусить, а затем забраться под одеяло.

Увы, когда Алекс и Ларпен вошли в дом, он оказался пустым и холодным, потому что камины были не растоплены. В кладовых не нашлось ни крошки съестного и ни капли спиртного. Даже бутылку коньяка, подаренную Алексу Лафайетом перед отъездом, вытащили из тайника под половицей в его спальне.

Когда Гамильтон убедился, что в доме нет еды, питья и даже угля на растопку каминов, он с горькой улыбкой на лице обратился к Ларпену.

– Разрешите сказать, лейтенант.

Ларпен смущенно посмотрел на него. Алекс был старше по званию, ему не требовалось разрешение на что бы то ни было.

– Эм, разрешаю… сэр.

– Чтоб он провалился в ад! – воскликнул Алекс и рухнул на кровать.

– О, сэр! – вскрикнул Ларпен. – Встряхнитесь, сэр, все не так плохо! Вот, смотрите, я сейчас найду немного трута, и вы моргнуть не успеете, как уже запылает огонь.

Он выскочил из комнаты, ринулся вниз по лестнице и вскоре вернулся с трутом и щепой на растопку.

Но Алекс едва обратил на него внимание. Он стряхнул промокшую шинель и завернулся в одеяло, как гусеница в кокон, спрятав голову под подушкой. Краем глаза он наблюдал, как Ларпен присел перед камином, тщательно собирая шалашиком щепки и прутья, а затем стуча кресалом по кремню в попытках выбить искру.

Войдя в дом, мужчины зажгли лампу, но Ларпену, похоже, доставляло удовольствие начинать все сначала, к тому же всего с пятого удара внутри затлел уголек. Лейтенант легонько подул на него. Тот покраснел, а затем шалашик расцвел лепестками пламени. Лейтенант, с заботливостью фермера, который выкармливает оставшегося без матери ягненка, подбрасывал в огонь щепки, а затем и небольшие ветки. За несколько минут уверенно разгорелся огонь, и кучка поленьев рядом с камином дарила надежду на то, что скоро пламя в нем будет бушевать.

– Должен признать, лейтенант, что ваше умение разводить огонь достойно восхищения.

– В детстве я жил на ферме, и у нас не было слуг, чтобы разжигать огонь. Как самый младший я топил печь по утрам, пока отец с братом выгоняли коров на выпас.

– А что же, мать не могла этого сделать?

– Увы, сэр, моя мать умерла, давая мне жизнь. А отец так и не смог найти ей замену.

Алекс чувствовал, как тепло от камина согревает кончик его носа – единственное, что он высунул из-под одеяла. Он отшвырнул подушку, ощутив, как тепло добирается до щек.

– Я тоже потерял мать в юном возрасте, но, с божьего благословения, она была в моей жизни первые десять лет.

Ларпен кивнул.

– Я иногда думаю, что так даже хуже, иметь мать и потерять ее. Мои брат и отец до сих пор скучают по маме, а мне остается лишь гадать, какой она была. Извините, сэр, – выпалил он вдруг и выбежал из комнаты. А вернулся спустя минуту уже с охапкой полотенец.

– Если мы не избавимся от мокрой одежды и не высушимся как следует, то наверняка сляжем с простудой.

Алекс понимал, что лейтенант прав, но какой-то его части было все равно. Ему не удалось добиться успеха в сегодняшней миссии, не удалось выполнить приказ, не удалось завоевать руку любимой девушки. Когда Гамильтон, еще четырнадцатилетним, только приехал сюда, все, кого бы он ни встретил, уверяли, что он станет великим человеком. Но ему удалось стать лишь секретарем великого человека.

Ларпен отправился на поиски сухой одежды и вернулся несколько минут спустя, одетый в разномастную и к тому же плохо сидящую форму.

– Пришлось сдернуть с вешалок Вестона, Тильгмана и Макгенри, – смущенно объяснил лейтенант Ларпен. – Даже сам генерал Вашингтон не смог бы заставить меня надеть мою вымокшую форму. А теперь давайте-ка попробуем найти для вас что-нибудь съестное, – добавил он и снова вышел.

Алекс тоже сменил мокрую одежду на сухую. Он по-прежнему был несчастен, но хотя бы не чувствовал себя мокрой крысой.

Вернулся мрачный Ларпен.

– Ничего нет, кроме вяленой говядины и сухарей, – доложил он.

Алекс ничего не ответил. Мгновение спустя лейтенант Ларпен откашлялся, прочищая горло.

– Осмелюсь заметить, сэр, почему бы вам не пойти на вечеринку? Там еда, вино и веселье, а вам, похоже, не помешает каждое из трех.

Алекс не смог удержаться от смеха.

– Пойти на холостяцкую вечеринку моего соперника? Да, именно так я представляю себе приятный вечер.

– Вам не нужно с ним встречаться, полковник. Вечеринка проводится в амбаре рядом с Гарет-филд. Это огромное здание. Вы можете вообще его не увидеть.

Алекс снова рассмеялся. Но затем до него дошли слова лейтенанта.

– Постойте, вы говорите, амбар рядом с Гарет-филд? Каменный амбар?

– Да, сэр, – ответил лейтенант Ларпен.

– Но там размещается лазарет С, так?

– Да, сэр. Насколько я понял, полковник Ливингстон велел дежурным перенести больных в заведение мисс Джейн Додрина сегодня.

– В… в… бордель?! – взревел Алекс. – Да вы шутите, Ларпен!

– Нет, нет! Сэр, полковник Ливингстон сказал, что даже больным и раненым нужно иногда веселиться.

– Это возмутительно! – заявил Алекс, вскакивая и роняя одеяло, чтобы кинуться к шкафу. – Я его под трибунал отдам! Я добьюсь, чтобы его выпороли! Я… – Он замер перед распахнутой дверью. – Я брошу ему вызов.

– Сэр, – потрясенно выдохнул лейтенант Ларпен.

– Я брошу ему вызов! – Алекс поспешно схватил пистолет. – Вызову его на дуэль. Разве вы не понимаете? Мертвым он не сможет жениться на Элизе!

– Сэр, пожалуйста, – попросил лейтенант Ларпен, – успокойтесь! Я не уверен, что за нарушение протокола, если причина действительно в этом, можно вызвать на дуэль, сэр. Разве это не дело трибунала?

– Тогда я заставлю его вызвать меня, – заявил Алекс. – Пойду на вечеринку и оскорблю его честь и достоинство прямо перед гостями. Тогда он будет вынужден вызвать меня на дуэль. Вы же знаете, какие гордецы эти аристократы! Они терпеть не могут терять лицо даже перед товарищами, и еще менее – перед подчиненными.

– Сэр, пожалуйста! – взмолился лейтенант Ларпен, увидев, что Алекс обувается. – Не думаю, что это хорошая идея. Это будет похоже на…

Алекс резко повернулся к лейтенанту.

– На что, лейтенант? – требовательно спросил он.

Подбородок Ларпена дрогнул, но он все же ответил.

– На то, что вы выдумываете причину для дуэли. А это… – Лейтенант закусил губу, – …это убийство.

– Это не будет убийством, если он вызовет меня, – возразил Алекс, выбегая из комнаты. – Это будет доказательством того, насколько он не подходит любой воспитанной леди. Высокомерный, вспыльчивый, недалекий…

– Простите меня, сэр, – выдохнул Ларпен, спеша за Алексом, – но разве вы не видите, насколько все эти слова подходят вам сейчас, сэр? Она выбрала его, сэр. Какой бы ни была причина, она приняла его предложение, а не ваше.

При обычных обстоятельствах Алекс бы развернулся к лейтенанту и отделал его как боксерскую грушу. Но Ларпен был прав: Элиза приняла предложение Ливингстона, а он, Алекс, так своего и не сделал. Его внезапно озарило. Так вот в чем дело! Он никогда не говорил ей о своих чувствах. Никогда не обозначал своих намерений, никогда не ухаживал за ней как положено.

Алекс позволил ее старшей сестре зацепить его за живое, ведь Анжелика была права: он нищий. Без имени и связей. Кем он себя возомнил, решив, что достоин такой девушки, как Элиза Скайлер? Американской принцессы!

Но мысль о том, что эта светлая, чудесная девушка станет женой мерзкого слизняка, наполнила его такой ядовитой смесью гнева и надежды, что он снова рванулся вперед и, схватив мокрую треуголку с вешалки, выбежал за дверь.

Может быть, еще не слишком поздно. Может быть, он еще может что-то изменить. Вызвать мерзавца на дуэль в защиту ее чести.

Это был последний шанс спасти Элизу. Спасти самого себя.

Но на этом проблемы длинного дня не закончились. После резвой пробежки под дождем Алекс, в компании Ларпена, умоляющего командира прийти в себя, добрался до каменного амбара. Гамильтон ворвался в толпу мужчин, большей частью нетрезвых и неопрятных. В огромном помещении было жарко как в аду, благодаря присвоенным Ливингстоном печкам, а в воздухе висел густой запах алкоголя и пота. Гуляки разделились на три отдельные кучки.

Алекс вглядывался в ухмыляющиеся лица в поисках Генри Ливингстона, но нигде его не видел. Он перешел к следующей кучке людей, затем к третьей. На глаза попались две полураздетые дамочки, танцующие за деньги и поцелуи, но полковник словно в воду канул.

Внезапно перед ним возникло лицо капрала Вестона. Его щеки раскраснелись от жары, а язык заплетался под действием винных паров.

– Полковник Гатильмон! – воскликнул капрал. – То есть половник Галлином! Вы пр… пришли на вечеринку!

Он схватил Алекса за плечи и собирался было запечатлеть на его щеке слюнявый поцелуй, но полковник оттолкнул его.

– Капрал Вестон! – требовательно спросил он. – Вы видели полковника Ливингстона?

– Полка… Кого?

– Ливингстона! – выкрикнул Алекс, пытаясь пробиться сквозь шум толпы и пьяный ступор капрала Вестона.

– Порка Ливистон? – рассмеялся капрал Вестон. – Никогда такого не встречал! – Он поднял свой стакан. – Но я выпью за его здо… здоровье. Ура Порку Ливистону, кем бы он ни… ни был!

Он сделал большой глоток пенного пива.

– Но это его вечеринка! – настаивал Алекс.

– Вече…ринка Ливистона? Ох, да-да-да, – согласился Вестон, яростно кивая головой.

– Так где же он?

– Без понятия. Счез. Опре… пределенно счез!

– Исчез! Но разве он не должен жениться на мисс Скайлер завтра? – потребовал ответа Алекс, чувствуя растущее раздражение.

– Мисс Скайер! – Капрал Вестон сверкнул глазами. – Крас-савица, правда? – И внезапно выпалил: – Она сбежала!

– Что? – выдохнул Алекс. – Но ведь сбежала мисс Анжелика Скайлер. А я говорю о мисс Элизе Скайлер!

– Не говорите мне нет! – с огромным возмущением воскликнул капрал Вестон. – Я знаю мисс Анжелабет, мисс Элизику, мисс… – он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, – мисс Элизабет Скайер и знаю, что она сбежала. Еще вче… вчера утром.

Алекс потрясенно смотрел на капрала.

– Мисс Элизабет Скайлер, – выдавил он наконец. – Элиза. Она… она уже замужем? Вы уверены?

Капрал Вестон радостно закивал, словно только что сообщил собеседнику лучшую новость в мире.

– Мисс Скайер, – протянул он мечтательно, глядя на одну из танцовщиц, поймавшую своей шалью полураздетого офицера и тянувшую его, словно на аркане, к лестнице на сеновал. – Я б и сам не прочь про… прогуляться на сеновал с генеральской дочкой.

Алекс опешил, но его кулак полетел вперед помимо его воли. Мгновение спустя капрал Вестон без сознания валялся на грязном полу, с пьяной улыбкой, по-прежнему приклеенной к разбитым губам.

Гамильтон с удивлением посмотрел на тело у своих ног. Он не представлял, что этот удар может принести ему такое облегчение, но так и случилось.

Развернувшись на каблуках, он выскочил из амбара прямо в дождливую ночь.