24. Новости от матери

Спальня Элизы, Морристаун, штат Нью-Джерси

Февраль 1780 года

Когда тетушка Гертруда уютно устроилась в своей постели, Элиза втолкнула обеих сестер в свою спальню на втором этаже. Покачав головой, она стукнула подушку так, что та подскочила на кровати.

– Анжелика Скайлер! – начала Элиза. – О чем ты думала?

Старшая сестра вздохнула и некоторое время молчала, прежде чем достать из своей сумочки письмо и протянуть его сестре.

– Тебе тоже стоит прочитать его, – обратилась она к Пегги. – Это касается всех нас.

В комнате было свежо, и Пегги забралась к Элизе под одеяло, в согретую грелкой постель. Анжелика скользнула за ширму и начала переодеваться в ночную сорочку, пока Элиза читала письмо матери вслух.

Моя дорогая Анжелика,

Пишу тебе, как старшей из моих дочерей, не потому, что сведения, которыми я собираюсь с тобой поделиться, должны заботить девушку твоего возраста, а потому, что бывают времена, когда леди в любом возрасте приходится заботиться о, казалось бы мужском деле, непривычном или неприятном. Говорю откровенно, что ты не столь умна и образованна, как твоя сестра Элиза, но у тебя есть лидерские качества, которыми она, при всей своей независимости, не обладает. Потому-то я и сообщаю тебе нижеследующее, надеясь, что ты сумеешь распорядиться этим правильно.

Согласно тому, что сообщил мне генерал Скайлер, дом в Саратоге отстроен, поля засеяны и сады восстановлены, но, поскольку урожая в этом году мы еще не увидим, ферма требует больше денег, чем приносит. Генерал Скайлер собирался продать ее, но в наши неспокойные времена не найдется никого, кто готов будет дать хотя бы десятую часть ее настоящей стоимости, к тому же продавать ее – все равно что отрезать руку, чтобы не болел палец. Помимо этого, генерал Скайлер вот уже два года не получал жалование от Континентального конгресса, и, хотя есть надежда, что после победы в войне его щедро наградят землей и прочими благами, невозможно предсказать, когда это случится и случится ли вообще.

Таким образом, я пытаюсь сообщить тебе, дражайшая моя дочь, что мы на грани разорения.

И поэтому вы с сестрами должны выйти замуж как можно скорее и как можно удачнее. В этом отношении пока только Маргарита выполняет свои обязанности, но мистер ван Ренсселер все еще слишком юн для заключения брака. И хотя связи между нашими семьями уходят вглубь на несколько поколений, я опасаюсь, что глава их семейства узнает о том, в каких печальных обстоятельствах мы оказались, и отменит помолвку. Столь велико мое беспокойство, что я прошу тебя не делиться написанным с Пегги, которую Творец не наградил осмотрительностью, ведь она вполне способна поделиться этими сведениями с юным Стивеном, а он вправе будет передать все своему отцу.

– Мама! – воскликнула Пегги, когда Элиза дошла до этого места. – Ты несправедлива ко мне!

– О, тише, – велела Элиза сестре. – Сама прекрасно знаешь, что ты безбожная сплетница.

Пегги промолчала. Так и было.

Тебе же, Анжелика, я посоветую сделать то, что полностью противоречит распоряжениям генерала Скайлера и, тем не менее, не вызывает у меня ни капли сомнений. Хотя сведения о родственных связях мистера Черча, как и о его делах и долгах в Англии, довольно туманны, его успехи в Америке трудно не заметить.

Даже генерал Скайлер признал, что, хоть он и испытывает к мистеру Черчу личную неприязнь, но тот замечательно организовал поставки вооружений для Континентальной армии по приемлемым ценам и в то же время смог получить неплохую прибыль. По сведениям от генерала Скайлера и других источников, эта прибыль исчисляется в тысячах фунтов, и одно это перевешивает все, что можно сказать против него. Таким образом, хоть и с тяжелым сердцем, но я советую – нет, велю тебе – принять его предложение руки и сердца и заключить брак как можно скорее. Если придется, ты должна сбежать с ним, и пусть эта новость ранит твоего отца, он быстро утешится мыслью, что ты связала жизнь с человеком, заслуживающим уважения и способным обеспечить тебя и облегчить участь его новых родственников.

– Анжелика, – позвала Элиза сестру, скрывшуюся за ширмой, – ты действительно, решишься на это? Ты собираешься сбежать?

– Читай дальше, – буркнула Анжелика, с трудом выпутываясь из платья. – Мы все обсудим, когда ты закончишь.

Но вернемся к Элизе. Мы отправили ее в Морристаун в надежде, что она встретит достойного молодого человека среди офицеров, окружающих генерала Вашингтона. Но Гертруда сообщила мне, что Элиза уделяет все свое время этому безродному, нищему негодяю Гамильтону, который всего год назад выдвинул вашему отцу обвинения в преступлениях против своей страны, от коих, впрочем, он был полностью оправдан. И я менее всего хочу об этом вспоминать.

Несомненным свидетельством доброты и прекрасного воспитания вашего отца служит тот факт, что он не скрывает своего высокого мнения об уме и потенциале полковника Гамильтона, несмотря на все неприятности, которые тот ему причинил. Тем не менее полковник Гамильтон – неприемлемый кандидат.

Достаточно сказать, что я сужу о нем как любая женщина – сердцем и кошельком. Мое сердце не может простить ему вреда, причиненного вашему отцу, а что касается кошелька, он у него пуст и вряд ли наполнится.

Проще говоря, он не подходит, и раз уж Элиза не делает попыток найти более достойного кандидата, я решила взять дело в свои руки. Я состою в переписке с Сюзанной Ливингстон, женой губернатора Ливингстона и матерью ваших подруг, Китти и Сары. Их брат Генри одного возраста с Элизой и был адъютантом сначала у генерала Скайлера, а затем и у генерала Бенедикта Арнольда, который привел наших солдат к победе под Саратогой и вернул нашу любимую ферму.

Хотя его служба на благо страны весьма похвальна, миссис Ливингстон говорит, что стала замечать в полковнике Ливингстоне определенные признаки невоздержанности и изменчивости, говорящие о том, что ему пора найти жену, пока они не превратились в пороки. Учитывая это, мы с миссис Ливингстон обе пришли к выводу, что в интересах обеих семей заключить их с Элизой союз немедленно…

– Нет! – вскрикнула Элиза, сунув письмо Пегги.

В нем было еще два или три абзаца, но девушка не смогла заставить себя читать дальше.

– Анжелика? – позвала она несчастным голосом. – Это… неужели это… правда? Я должна выйти замуж за Генри Ливингстона?

Ей ответила Пегги.

– В мамином письме говорится, что он приедет двадцать четвертого, уже завтра. Он пробудет в Морристауне всего неделю. Мама хочет, чтобы за это время дело было сделано.

«Дело, –  мрачно подумала Элиза, – словно речь не обо мне, а о кукурузе, которую надо продать на рынке».

– Я не видела Генри несколько лет, – сказала Пегги, стиснув бумагу, – но Китти писала мне прошлой зимой, что он стал красивым молодым человеком.

– Он дергал меня за косы, – оцепенело пробормотала Элиза. – Когда мы приезжали к Ливингстонам в Элизабеттаун и мне было одиннадцать. Генри подкрадывался ко мне и дергал за кончики кос, спрятанных под чепчик. – Она тоскливо посмотрела на сестру. – И это все, что я знаю о своем будущем муже.

– Ты знаешь, что он богат, – возразила Анжелика, выходя из-за ширмы. – Этого недостаточно?

Элиза с изумлением увидела, что старшая сестра переоделась не в ночную сорочку, а в простое платье из темной шерсти, без корсета и турнюра.

– Сестра, что ты делаешь?

Анжелика пожала плечами. На ее лице была написана бесшабашная решимость.

– Я делаю то, что велела мама, – сбегаю.

– Что… сегодня?! Не может быть!

– Джон пришлет за мной экипаж к полуночи. Мы отправимся в Элизабеттаун, и сам губернатор Ливингстон проведет церемонию. Даже папа не сможет возразить, если нас поженит губернатор. Оттуда мы отправимся в Филадельфию, где Джон создает перевалочный пункт для своего товара, чтобы было удобнее доставлять его и на север, и на юг.

– Но… Анжелика, ты не можешь выйти замуж как… как молочница в положении, с судьей вместо священника, в простом шерстяном платье! У тебя должно быть приданое и венчание дома, как у мамы с папой, в роскошном платье, в окружении семьи!

Анжелика ласково улыбнулась.

– Такой будет твоя свадьба, дорогая Элиза.

– Я не стану женой Генри Ливингстона! Я его даже не знаю.

– Может, и так, но и женой полковника Гамильтона тебе не быть. Мама с папой этого не позволят. Им это не по карману.

Элиза была потрясена.

– И сбежать ты тоже не сможешь, – это уже с грустью сказала Пегги.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Элиза, повернувшись к сестре.

– Мама пишет, что беспокоилась, как бы ты не решилась на побег, но папа успокоил ее тем, что порядочность Гамильтона не позволит ему допустить подобного. Она говорит, полковник слишком предан делу революции, чтобы оскорбить доверие отца, как своего собрата по борьбе, таким ужасным образом. А чувство вины за участие в прошлогоднем процессе против папы лишь укрепит его решимость не вредить больше человеку, которого он так высоко ценит.

Пусть Элиза и не хотела слышать слова Пегги, но понимала, что та права. Алекс был слишком благороден для того, чтобы сбежать с дочерью человека, которому он против собственной воли причинил столько вреда. Она оказалась в ловушке. Кроме того, как заметила Анжелика за ужином, Алекс так и не объявил о своем желании ухаживать за ней или о других намерениях касательно их отношений, какими бы они ни были.

А теперь она вынуждена будет стать женой Генри Ливингстона, которого видела более десяти лет назад, когда тот дергал ее за косы с такой силой, что она боялась, как бы голова не слетела с плеч.

– Если он хоть пальцем тронет мои волосы, – сказала Элиза вслух, – клянусь, я оторву ему руки.