Глава 9

Екатерина почти бежала по парку. Ее сердце бешено колотилось, в горле стоял комок и не давал дышать. Девушка начала задыхаться. На ступенях особняка она остановилась и судорожно глотнула воздух. Она чувствовала слабость, голова кружилась, а в висках стучало. Екатерина оглянулась по сторонам, а потом бесшумно, как воровка, осторожно открыла дверь и проскользнула в дом.

Оглядываясь, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза, особенно старому барону, она опасливо кралась по коридору и лестнице, вздрагивая при каждом шорохе или скрипе. Екатерина пугалась собственной тени, а ее тихие шаги раздавались в ушах громким эхом.

Наконец она добралась до своих комнат и заперла дверь. Здесь она смогла дать волю чувствам. Девушка упала на кровать, зарылась головой в подушку и разрыдалась в голос. Плакала она долго. Ей было жалко себя, старого барона, которого она так коварно обманула, Андрюшу, которого теперь не увидит.

Она оплакивала свой позор и свою утраченную честь, будто и правда была беременна от Генриха. Ей казалось, что все уже знают о ее участии в грязной афере. Екатерина чувствовала себя слишком безнравственной и очень несчастной.

«Как же прав был Алеша! Как я могла пойти на поводу у этого мошенника и подлеца! Какая я дура! Милый, милый Алеша, он, возможно, поверит мне и поймет! Он сможет утешить меня и скажет, как правильно поступить… Надо поговорить с ним… Нет, нет, нельзя! Он, конечно же, вызовет Генриха на дуэль, и этот гнусный тип убьет Алексея. Что же делать, как из этого выбраться, с кем поделиться и попросить совет? Как хорошо начинался день, и как теперь все ужасно. Зачем, зачем я на это согласилась? Чего мне не хватало? Захотела легких денег! Дура, вот дура! Я же знала, что собой представляет этот прохвост! Ну почему я ему поверила? Так меня оклеветать в глазах барона! Я – одна из его любовниц! Да еще и беременная! Смешал меня с грязью! Как же я его ненавижу!» – ее мысли лихорадочно метались и искали выхода.

Запоздалое раскаяние было бесполезно и не приносило облегчения. Безысходность сменялась злостью, а злость жалостью. Ненависть к Генриху была так велика, что хотелось его убить. Нет, не убить, искалечить… Чтобы он долго мучился…

У него нет ни малейшего понятия о порядочности. Для него честь девушки – пустые, ничего не значащие слова. Да и откуда ему знать, как это важно для Екатерины? Она для него никто и ничем не лучше продажных женщин, с которыми он развлекается.

И он прав – она же согласилась принять его план и взять деньги. Так что она такая же, как этот негодяй – обычная аферистка, жадная и бесчестная.

Слезы не унимались, отчаяние тоже. Мысли в голове путались. Сколько времени это продолжалось, девушка не знала. Наконец она села на кровати, попыталась успокоиться и мыслить без эмоций и разумно, насколько это было возможно в данной ситуации.

Генрих сказал, что барон не гневается. Значит, их подлый план удался. И Генрих прав – Рубикон перейден. Уже ничего не изменить. Надо доиграть до конца. Главное – это выдержать.

А потом она найдет способ загладить свой ужасный поступок перед бароном. Ну а Генриха она будет презирать и ненавидеть всю жизнь. До мести она не опустится, нет, это ниже ее достоинства. А деньги этого гада возьмет – хоть какая-то компенсация за ее позор и унижение.

Екатерина пошла в ванную комнату. Девушка посмотрела в зеркало и ужаснулась – веки опухли от слез, лицо было бледно и покрылось красными пятнами. Ее всю трясло. Волосы растрепались и торчали в разные стороны. Она походила на кикимору или бабу-ягу.

Но внешний вид сейчас меньше всего волновал девушку. Ей хотелось спрятаться от окружающего мира, а это было невозможно. Надо было двигаться дальше, хочет она того или нет, ведь жизнь продолжалась.

Екатерина наполнила ванну горячей водой и налила успокоительный настой из трав. В помещении терпко запахло жасмином и гвоздикой. Затем щедро насыпала порошка, который когда-то готовила сама для придания сил и свежести и легла в ванну, чтобы согреться и набраться сил.

Слезы непроизвольно продолжали бежать по щекам. Каждый раз, когда девушка начинала жалеть себя, она снова начинала плакать тихо и безутешно. Минуло много времени, вода в ванне остыла, но Екатерина пришла в себя и хоть немного успокоилась.

На душе у девушки было по-прежнему скверно. Она не могла без отвращения думать о Генрихе. Но и себя она не переставала винить, ведь ее никто силой не принуждал соглашаться. Она прекрасно отдавала себе отчет, что это неправильно.

Конечно, девушка не могла предположить, что все так обернется. Но не трудно было догадаться, что что-то может пойти не так. А теперь поздно искать себе оправданий, время вспять не повернешь…

Екатерина оделась и начала приводить себя в порядок. Глаза красные, как у вампира, с этим ничего поделать нельзя. Пятна на щеках почти прошли – помог освежающий настой, но необыкновенная бледность заливала лицо.

Вполне можно списать это на беременность. На беременность! Какой же он все-таки мерзавец! Девушка снова начала злиться на Генриха и его аферу. И снова захотелось его ударить. Как он сильно схватил ее за руку! На запястье остался синяк – как браслет. Грубиян, посмевший угрожать ей! Мало она его укусила. Девушка никак не могла унять свою бессильную злость, переходившую в отчаяние.

Она причесалась, немного припудрила лицо… Это не улучшило ее душевное состояние, но вид она приобрела аккуратный и можно было показаться людям, не рискуя их напугать.

Близился вечер. Екатерина села у окна и стала ждать Генриха. Она не будет выходить из комнаты, пусть тот сам придет за ней – это нужно, прежде всего, ему.

Девушка не ошиблась, через некоторое время в дверь тихонько постучали. Она молча отворила. На пороге стоял Генрих.

Их взгляды встретились. Он не отвел глаз, но смотрел отчужденно, она – с нескрываемой ненавистью.

Генрих пропустил девушку вперед, и они молча пошли по длинному полутемному коридору в кабинет Александра Львовича. Екатерина радовалась, что Генрих молчит – любое его слово или даже попытка извиниться немедленно вызвали бы у нее прилив гнева и бурю эмоций. Наверняка она бы разрыдалась перед этим негодяем, а ей не хотелось выглядеть слабой и беспомощной.

Генрих открыл дверь кабинета, вошел первым и за ним, с опущенной головой, появилась девушка. Она думала только об одном – как снова не заплакать.

Барон стоял у окна. Он тепло смотрел на Екатерину, но она не смела поднять на него глаза.

– Дитя мое, не бойся, подойди, – голос Александра Львовича звучал негромко и приветливо.

У Екатерины подкашивались ноги и слезы снова навернулись на глаза. Она подошла, и барон поцеловал ее в лоб. От этого ей стало еще хуже, и она почувствовала себя последней дрянью. Слезы невольно потекли по ее бледным щекам.

Сейчас она себя ненавидела даже больше, чем Генриха. Барон достал платок и по-отечески вытер ее щеки.

– Ну, ну, ну… Полно… Все не так плохо. Присядь, Катенька. Можно, я буду тебя так называть? – старый барон говорил очень ласково.

Она молча кивнула. Слезы не останавливались и капали ей на платье, оставляя мокрые круги, подобно каплям дождя. Барон опять заботливо промокнул ей слезы и отдал платок. Она скомкала его в руке и судорожно вздохнула, вздрогнув всем телом. Александр Львович погладил ее по плечу:

– Как тебе известно, я дал согласие на вашу помолвку. Не смущайся. Ты мне теперь как дочь. Генрих все рассказал мне. Он, конечно, не подарок. Но он непритворно любит тебя, и я думаю, ты сможешь благотворно влиять на него. Но не хочу утомлять тебя. Тебе теперь будет неуместно и трудно выполнять обязанности гувернантки. Я обещал Андрюше, что этим летом он поедет к дяде, брату его матери. Завтра он уезжает, и тебе не надо будет больше утруждать себя утомительными занятиями с ним. Видно, что ты переволновалась, иди, отдыхай, набирайся сил. Теперь тебе надо себя беречь. А завтра мы все обсудим, – барон был очень добр и деликатно подбирал слова, чтобы нечаянно не ранить чувства Екатерины.

– Благодарю вас, – только и смогла произнести она.

Выйдя из кабинета, она медленно, тихими шагами пошла на веранду. Свежий ветер немного приободрил девушку. Вскоре появился Генрих. Они опять долго молчали. Наконец барон сдержанно и проникновенно заговорил:

– Я искренне прошу у вас прощения. Мне жаль, что это причинило вам боль… – в его словах слышалось неподдельное раскаяние, но Екатерину это не тронуло.

– Я вас никогда не прощу. Лучше не извиняйтесь. Что вам сегодня еще надо? – бесцветным голосом спросила девушка.

– Хочу отдать вам обещанную сумму. Принести сейчас? – чувствовалось, что ему неловко говорить о деньгах. Да и вообще он выглядел виноватым, что не вязалось с обликом блестящего аристократа. Но девушке были безразличны его моральные терзания. Она ему больше не верила.

– Успеется, – не глядя на Генриха равнодушно сказала Екатерина и неслышными шагами, как тень, ушла с веранды.

Она не могла думать ни о чем другом, кроме как о подлом обмане своего благодетеля. Доброта и благородство старого барона добили ее окончательно, и она ощущала себя никчемным и пропащим созданием.

Девушка вернулась в свои комнаты. Она сказала горничной, что не будет сегодня ужинать, сославшись на головную боль, и попросила ее не беспокоить.

На туалетном столике стоял великолепный букет, присланный утром князем Апухтиным. Девушка задумчиво погладила цветы – они все еще были свежи и прекрасно пахли.

Раз она так низко пала в собственных глазах, может, стоит попробовать выйти замуж за князя Апухтина, когда все закончится? Или за любого другого богатого графа, фабриканта, банкира, купца, да все равно кого?

Не надо будет думать о том, где взять деньги на учебу. Да и учеба тоже будет не нужна – жене богача работать ни к чему. Как сказал Генрих, будет радовать мужа, растить детей. И никаких романтических мечтаний о пользе людям. Люди отлично обойдутся без нее и без ее помощи. Никто никогда не поинтересуется, чем она живет. Даже Алексея ее мечты не особо волнуют. Он спрашивает о них только из любви к Екатерине, просто заискивает перед ней.

Сегодня она поставила во главу угла деньги. Может быть, стоит просто подороже себя продать? Многие девицы выходят замуж по расчету. Раньше она гордо презирала таких особ. А теперь сама мало чем от них отличается. Она тоже оказалась падкой на деньги.

Девушка снова задумчиво провела рукой по цветам и наткнулась на визитку князя: «Уважаемой Екатерине Павловне с поклоном и пожеланием доброго утра от ее верного слуги и преданного друга. P.S. Луну и звезды пришлю чуть позже…» Екатерина невольно вспомнила вчерашний вечер. Князь-то чем ее обидел? Милый и внимательный человек. Ничем ее не оскорбил, не предлагал никаких непристойностей.

Не стоит искать виноватых и захлебываться от жалости к себе. Генрих, безусловно, мерзавец. Но он не принуждал ее под дулом пистолета участвовать с этой афере – она сама позволила себя уговорить. И довольно легко. Сомнения ее тогда не сильно мучили.

Так что не стоит раскисать. В этот раз она поступила глупо и опрометчиво. Надо сделать выводы и двигаться дальше, а не лить слезы попусту.

Екатерина почти успокоилась. Что ж, она разобралась в своих чувствах и действиях. Она продолжит готовиться в Университет. У нее есть цель, и она будет к ней идти, несмотря ни на что.