Глава 26

Обычно Ксиомара – «жаворонок», одна из тех пташек, которые буквально заливаются с раннего утра. Однако сегодня утром она сдержанна и бледна. Сидит за кухонным столом, уставившись в кружку кофе с молоком и корицей. Затем поднимает взгляд, замечает пленку, которой я обернула бинты, чтобы принять душ, и хмурится:

– Это сделал мой сын?

– Да, но не в том смысле.

Сажусь напротив и вытягиваю руку, чтобы она могла внимательно осмотреть ее. Ксиомара несколько десятков лет была медсестрой в кабинете одного и того же врача, а когда врач продал свое место и ушел на пенсию, уволилась. Меньше чем через четыре месяца Ксио не выдержала и устроилась на полставки в школу медсестрой, трудясь посменно с коллегами, которые тоже не смогли окончательно бросить работу.

Она смотрит на меня весьма сурово, после чего приступает к разматыванию пленки и бинтов.

– Намеренно или нет, но он причинил тебе боль, Элиза. Я верю в несчастный случай, но это не означает, что произошедшее – не его вина.

Она осторожничает возле нелопнувших волдырей; пальцы не касаются поврежденной кожи в тех местах, где лопнувшие волдыри аккуратно срезали, чтобы предотвратить занесение инфекции. Я достаю антибактериальный крем, который мне дали в больнице. Ксиомара кивает и берет тюбик.

– У Брэндона всегда был вспыльчивый нрав. Унаследовал от меня. После того как Фейт…

Она замолкает и поджимает губы, вновь переживая обрушившуюся новость. Затем продолжает:

– Потом все стало еще хуже. Мы несем ответственность за свою вспыльчивость, особенно если в результате причинили кому-то боль. Вспыльчивые люди должны вести себя осторожнее.

Она мягко втирает крем, проверяя, не просочилась ли жидкость через бинты, и профессионально накладывает повязку заново.

– Твое желание извинить его действия говорит о тебе только хорошее, но будь осторожна: если станешь слишком сильно стараться оправдать его, это пойдет во вред тебе самой.

Киваю и ничего не отвечаю: это же его мать. Кроме того, возможно… возможно, когда я осознала, что же именно произошло между мной и Клиффом, то стала раньше замечать признаки того, как кто-то катится по наклонной, предупреждающие знаки. Считаю ли я, что Брэн когда-нибудь станет жестоким? Нет, черт возьми, он скорее отрубит себе руку. Но, возможно, Ксиомара права и следует нести ответственность в полной мере даже за последствия несчастных случаев…

– Элиза, я хотела бы кое о чем тебя попросить, если ты можешь это сделать. Или, во всяком случае, попытаешься.

– Что?

Ксиомара берет с соседнего стула сложенное одеяло, встает и встряхивает его. На бледно-голубом фоне с завитушками белых стежков – намеков на облака – посередине изображены две многоконечные звезды, одна в другой. Обе очень красивого цвета радуги. Несколько треугольников разных размеров сочетаются друг с другом таким образом, что видны и звезды, и спирали. Края одеяла опоясывает широкая полоса: цвета подобраны так, что весь спектр радуги повторяется снова и снова.

– Основной узор называется «компас моряка», – сообщает Ксиомара. – В честь розы ветров и компаса, которым пользовались моряки: с их помощью они находили дорогу домой.

Она снова встряхивает одеяло и сворачивает несколькими движениями – у меня никогда не получалось так быстро и ловко.

– Сачин Карван стал первым настоящим другом Брэндона после исчезновения Фейт. У них общее ужасное прошлое. – Поглаживает материю, рассеянно прослеживая пальцем линию стежков. – Два года маленькая девочка жила всего в паре улиц, и никто из нас ничего не подозревал. – Делает глубокий вдох. – Знаю, сначала надо исследовать вещественные доказательства, хоть вы и были так добры, что избавили нас от подробностей. Однако вскоре той маленькой девочке разрешат вернуться домой, а гробы… гробы так…

Накрываю ее ладонь своей. Ксиомара отвечает дрожащей улыбкой.

– Я хотела бы, чтобы она отправилась домой вместе с ним, если можно. Это личное одеяло Фейт. Abuela сшила его еще до ее рождения. Вначале оно казалось слишком большим, а потом – слишком красивым, чтобы пользоваться им каждый день. Но всякий раз, когда семья возвращалась издалека, мы клали одеяло ей в кровать.

– Вы не могли знать, что Дэвис держит похищенную девочку у себя в доме.

– Не могла, да. Будь он неосмотрителен, его поймали бы давным-давно. Я не могу винить себя за то, что ничего не подозревала, как и все остальные. Однако Эрин провела там столько времени в том же положении, как и Фейт… Она слишком давно не видела людской доброты.

– Я передам просьбу судмедэкспертам. Не думаю, что откажут.

– Gracias, mija.

– Хотите, чтобы я отвезла что-то в Омаху? Для Фейт?

Улыбка на лице женщины становится шире, хотя глаза по-прежнему блестят от слез.

– Я сама передам кое-что сыну. Ему понадобится какое-то поручение, чтобы не надломиться.

Раздается стук во входную дверь – достаточно громкий, чтобы услышали, но в то же время достаточно тихий, чтобы не разбудить спящих.

– Думаю, это Иан или Карван.

– Наверное. Ты определила по стуку?

– Это фирменный стук.

Первые несколько недель после моего появления в команде Финни принудительно тренировал меня особым образом стучать – и разговаривать. Ксиомара идет к двери и возвращается с Ианом и Конни Мэтсон. За ними следует еще один человек – примерно одних лет с Брэном, хотя проседь в темных волосах только начинает пробиваться на висках. Кожа тоже смуглая, глаза темные; он весь в черном, за исключением желтой ленты на лацкане. Ленты с надписью «Помните о пропавших детях».

Агент Карван.

– О, знаменитая Элиза, – приветствует он, вымучивая улыбку на мрачном лице. Не очень успешно. – Рад встретиться, несмотря на обстоятельства.

– Я тоже. Хорошо, что тебе удалось сюда добраться.

– Ни за что на свете не пропустил бы такое. Спасибо, благодаря тебе я узнал о произошедшем.

Строго говоря, благодарить следует Вика, но не стану придираться.

У Конни и Иана – термосы, из крышек которых струится пар. Ксио берет с полки кофеварку.

– Сачин, не желаете кофе?

– Спасибо, Ксиомара, буду очень признателен.

Она наливает кофе и протягивает ему, затем роется в шкафчике в поисках чайных пакетиков.

– Элиза, «Эрл Грей» подойдет?

– Вполне, Ксио.

Шира считает, что «Эрл Грей» на вкус как тушеные носки, приготовленные после тренировки в спортзале. Я отнюдь не обожаю этот сорт, разве что его разновидность «Лондонский туман», но и ненависти не испытываю.

Карван смотрит в свою кружку с кофе.

– Помню мистера Дэвиса. Помогал мне с математикой. Никогда не предположил бы, что он…

– Сачин, никто не предполагал, – мягко замечаю я. Обращаться к нему по имени все еще непривычно. – Никто ничего не подозревал, а «никто» на протяжении тридцати лет – это очень много людей. Тебе было всего четырнадцать.

Он рассеянно кивает.

Неважно, сколько раз повторять эти слова; все равно он, а также Иан, Брэн и многие другие смирятся с истиной, только когда будут в состоянии это сделать, и ни секундой раньше.

Когда Брэн спускается вниз – гладко выбритый, с ниспадающими на лоб мокрыми кудрями, – то кладет руку на плечо Иана и крепко сжимает. Тот накрывает его ладонь своей.

– Уверены, что хотите там присутствовать? – прямо спрашивает детектив. – Вы оба?

– Мы должны быть там.

– Глупые мальчишки, – хрипло говорит Мэтсон. Однако другая его рука тянется к Карвану и сжимает его плечо. Очевидно, что детектив обеспокоен, но в то же время гордится ими.

Спускающийся по лестнице, почти уже одетый на выход Паул выглядит слегка ошеломленным.

– Дело в распорядке дня, – поясняет он почти застенчиво. – Просто я так привык… – Он умолкает, оглядывает кухню и резко садится. – Просто сегодня…

Брэн отходит от Иана и встает позади отца, положив ему руки на плечи. Паул делает прерывистый вдох.

– С вами всё будет в порядке? – спрашиваю я. – Если нужно кого-то позвать…

– Конни останется с нами, – отвечает Ксио, – а Лисси придет, как только отправит детей в школу. Она успокоит нас.

Мы сидим в напряженной тишине, пока не настает время собираться. Брэн выходит первым, чтобы отнести наш багаж и сумку Карвана в машину; я осторожно пакую одеяло. Ксио достает из кладовки большой коричневый бумажный пакет из-под крекеров и протягивает мне в раскрытом виде.

Я за рулем: везу всех к дому, который много лет назад арендовал Дэвис, – в двух улицах от Эддисонов. Микроавтобус службы медэкспертизы припаркован на подъездной дорожке, два черных внедорожника стоят вдоль тротуара на обочине, по другую сторону дороги – несколько полицейских машин; между ними как раз достаточно места для одного автомобиля. Узнаю агента Уилсона: он стоит у края подъездной дорожки рядом со стройной седовласой женщиной, нервно обхватившей себя руками. Наверное, нынешняя владелица дома или его арендатор.

Брэн, Карван и Иан присоединяются к группе стражей порядка у подъездной дорожки. Вся троица одета с целью не слишком выделяться и выглядит достаточно «официально», чтобы никто не задался вопросом, почему они здесь. Иан обменивается рукопожатиями с несколькими полицейскими и осведомляется, как поживают их родственники или сослуживцы. Помню, что он в отставке уже лет десять – значит, все же успел поработать с некоторыми из них. И, похоже, многих обучал.

Один из полицейских – в форме и с галстуком детектива – протягивает Брэну руку и, не стесняясь, крепко обнимает его.

– Мне так жаль, старина…

– По крайней мере, теперь мы знаем правду, да?

– Полагаю, что так. Лисси скоро вернется из школы. Она останется на время с твоими родными.

– Мэнни, это Сачин Карван, – начинает знакомить Брэн. Я же жду, пока судмедэксперт закончит разговаривать с кинологом К-9, который приехал на тот случай, если земля во дворе окажется непроницаемой для георадара. Мануэль, или Мэнни, как теперь его обычно называют, – младший брат Рафи и муж Лисси. И – вспоминаю вдруг – один из детей, с которыми Дэвис занимался в Тампе.

Неудивительно, что он стискивает зубы.

Кинолог из К-9 отходит, так что я выступаю вперед и представляюсь судмедэксперту, который смотрит на меня испуганно. Его костюм помят, а сам он выглядит так, будто сунул палец в электрическую розетку.

– Боже мой, вы так похожи на юную мисс Бейли!

– Верно.

Сейчас нет смысла спорить, что уже со второго взгляда сходство окажется гораздо менее заметным.

– Я агент Стерлинг. Хотела бы передать вам просьбу, если можно.

Открываю пакет, демонстрирую эксперту одеяло и излагаю желание Ксиомары. Затем – едва не запоздавшая мысль – подчеркиваю связь Карвана с Эрин.

Он осторожно берет у меня пакет, чуть ли не прижимая к груди, хотя есть ручки. Рассеянный, но сострадательный тип.

– Конечно. Что за удивительная женщина – поступила так, несмотря на собственное горе… Да, одеяло будет в сохранности, пока мы не подготовим мисс Бейли к транспортировке. Ее брат не должен это видеть.

На языке вертится фраза, что Эрин – не сестра Карвана, но я проглатываю ее. Конечно, сестра. Они связаны более прочными, чем кровные, узами. Шира, Мерседес и Прия для меня все равно что родные сестры – а сестры могли бы появиться, заведи мои родители больше детей.

Судмедэксперт подзывает помощника, вручает пакет и строго наказывает не терять и не ставить на землю.

Когда все готовы, половина собравшихся перешагивает через заборчик и оказывается на заднем дворе. Там к нам присоединяются Мэнни и двое полицейских в форме; остальные дежурят возле автомобилей – отгонять любопытных прохожих, если появятся. Уилсон оставляет Роджерса с владелицей дома и следует за нами. В углу на заднем дворе раскинулся большой дуб – почти ровно в той точке, где сошлись бы ограды нескольких владений. Но изгороди укоротили, чтобы дерево росло свободно. В тени дуба поскрипывают старые качели на проржавевших цепях. В целом двор выглядит ухоженным, но пользуются им явно редко.

– Начать с какого-то конкретного места? – спрашивает один из техников ФБР, обхватив рукоятки георадара.

Все смотрят на меня. Ну да: поскольку я была в команде, расследовавшей первоначальное дело, то формально здесь я старшая по рангу, да?

– Не думаю, – отвечаю ему. – Кендалл зарыли в углу, но это не значит, что с Эрин поступили так же.

Странное ощущение – просто стоять и смотреть. Не знаю почему. Все равно обычно тела выкапываем не мы. При трагическом стечении обстоятельств, бывает, приходится устанавливать их местонахождение, но ФБР не просто так держит в штате судмедэкспертов. А может, просто чувствую себя неважно. Хочется дотронуться до руки Брэна, однако он с Ианом сосредоточили внимание на Карване – оба положили ладони ему на спину.

Эрин обнаруживают не в углу, а параллельно задней ограде, примерно на треть от одной границы владений и в нескольких футах от другой. При виде костей на экране оператор присвистывает. Его напарник торопливо помечает периметр раскопок флажками.

Карван смотрит на флажки на проволочках и бессознательно дергается, отталкивая руки мужчин и пытаясь разглядеть, что на экране. По его пепельно-бледному лицу катятся слезы.

– Сачин? – мягко обращаюсь я. – Ты же знаешь: ничего страшного, если не станешь смотреть.

– Эрин… – Он качает головой. – Я должен быть здесь ради Эрин.

– Ты и находишься здесь ради Эрин. Как думаешь, она хотела бы, чтобы ты увидел ее такой? Только по той причине, что ты здесь ради нее?

Сачин моргает и слегка поворачивает голову в мою сторону.

– Ничего страшного, если ты не станешь смотреть. Ничего страшного, если сохранишь ее в памяти такой, какая она была раньше.

Сачин проглатывает очередной всхлип – не до конца, впрочем, – и отворачивается к стене дома. Иан с Брэном поворачиваются вслед за ним, поддерживая Карвана, но по-прежнему следят за техниками. Эрин провела в этом доме почти два года, ее зарыли в землю еще до пропажи Фейт. Никто и не подумал искать ее тут.

Техники опытные: довольно скоро они откапывают завернутый в пластик сверток на глубине почти четырех футов. Пластиковая упаковка сохранилась почти целиком, так что сверток можно поднять, однако ее годами точили жуки-могильщики. Георадар показывает только кости, камень или металл, а не плоть. Впрочем, полагаю – судя по звукам, раздающимся при извлечении свертка и по прочитанным Касс за ланчем слишком-многочисленным-лекциям, – остались только кости. Через выцветший пластик виднеется краешек сильно испачканного, истлевшего одеяла.

Слышу, как Брэн что-то торопливо говорит на ухо Карвану, отвлекая его от хруста перемещаемых костей.

– Скелет вполне соответствует по габаритам, – тихо говорит медэксперт и бросает взгляд на Карвана: не расслышал ли тот. – Смогу сказать больше, когда изучу останки, однако скелет не выходит за рамки вероятных размеров девочки такого возраста. Если преступник искусственно вызывал у жертв болезнь, это, скорее всего, замедляло их рост. Видите – вот здесь, у черепа?

Наклоняюсь взглянуть на сделанный георадаром снимок.

– Несколько зубов выпали. Еще при жизни у девочки была потеря костной массы. Как только корневые нервы разрушились, зубы больше не могли оставаться на местах. А еще обратите внимание на это и это, – продолжает он, водя пальцем по ребрам и рукам. – Заметное уменьшение плотности костей плюс некоторое искривление.

– Есть признаки внешних повреждений?

– Судя по всему, переломов не было: даже спустя столько времени их легко заметить. Как только исследую сами кости, я определю примерную дату появления шрамов, если они имелись. Пока же могу сказать, что это, скорее всего, Эрин Бэйли.

– Как вы определили?

– Видите колено? Вот здесь.

– Там… металл?

– Из медицинской карты следует, что в пятилетнем возрасте она попала в автокатастрофу. Колено сильно пострадало, так что его пришлось укрепить с помощью металлического импланта.

Эксперт вытаскивает из-под мышки папку, раскрывает и перелистывает страницы, остановившись на копии рентгеновского снимка. Его короткий квадратный палец указывает на вставленные хирургами металлические пластины. Пропорции выглядят совсем иначе: детальный снимок колена – и совсем маленький снимок скелета с георадара. Однако доводы убедительные.

– Как думаете, сколько времени займет достоверная идентификация?

– Недолго, учитывая, что у нас есть медицинские данные для сопоставления. По возможности извлечем образец ДНК из костного мозга и сравним с… если у вас есть с чем сравнить.

– Ее мать и сестра сдали образцы. От самой девочки не осталось никаких вещей.

Техники осторожно кладут останки в черный мешок для трупов и перемещают на ожидающую каталку. Хотя они в целом проявляют почтение к умершей, их работа такова, что они видели много тел и… как бы сказать: спустя какое-то время трепета это больше не вызывает. Однако в телах детей есть нечто такое, что заставляет обращаться с ними особенно бережно.

По щекам Иана катятся слезы, оседая в бакенбардах. Он даже не пытается вытереть их или отвернуться.

– Все это время…

Карван стоит – с непоколебимо прямой спиной – и всхлипывает в ладонь. Двадцать семь лет назад лучшая подруга его сестренки – сама ему как сестра – пропала. Сегодня ее наконец нашли. Когда-нибудь это знание утешит его в горе.

Судмедэксперт забирает пакет у помощника, затем бросает взгляд на Карвана, поворачивается ко мне и открывает пакет.

– Агент Стерлинг, будете так любезны?..

Киваю и вынимаю одеяло – красивое, сохранившееся в первозданном виде. Осторожно беру его в руки и обхожу толпу мужчин, чтобы Карвану не пришлось оборачиваться и видеть место раскопок.

– Сачин? Ксиомара передала для Эрин одеяло. Ничего, если мы завернем ее в него?

Он трет лицо обеими руками, хотя слезы все равно не перестают литься.

– Она…

– Она прикрыта.

Когда Сачин берет у меня одеяло, его бьет дрожь. Однако он расправляет плечи и подходит прямо к стоящей у ограды каталке. Мэнни останавливается рядом с другой стороны, Брэн и Иан встают по бокам от Карвана, и мы впятером осторожно разворачиваем одеяло. Каталка узкая, одеяло вдвое шире, так что мы складываем края, чтобы радужный «компас моряка» оставался на виду. Осторожно подтыкаем одеяло вокруг Эрин; Иан с Брэном подкладывают его край под днище мешка, чтобы это не пришлось делать Карвану. Остальные отходят, однако Сачин ненадолго задерживается: рука зависла над одеялом в том месте, где находится голова девочки. Качаю головой и стараюсь прогнать воспоминание, как отец Ширы приглаживал наши волосы и целовал в лобики, уложив в кровать.

Когда Карван отступает, Мэнни и его полицейские, а также медэксперт с помощником подходят к каталке, осторожно и скорбно везут по газону и переносят через изгородь: процессия похожа на почетный караул.

Брэн с мокрыми глазами обнимает Карвана, стараясь помочь другу сдержать обрушившуюся на него горестную бурю. Тот выглядит испуганным.

Не могу винить его за этот страх.

– Когда вылет? – приглушенно спрашивает Уилсон, наклонившись к моему плечу.

– В одиннадцать тридцать.

Полицейский смотрит на часы – четверть десятого:

– У вас еще есть здесь дела?

Оглядываюсь на Иана, который следит, как каталка скрывается за углом дома.

– Вообще-то нет. Мы уже попрощались с Эддисонами, с ними есть кому посидеть, а Мэнни сообщит им последние новости о находке.

Полицейский медленно кивает. Слежу за его взглядом: тот направлен на Брэна и Карвана.

– Бедняги, – говорит он тихо, так что я едва слышу. – Даже представить не могу, каково им.

– Никто не должен пережить такое.

– Удачи в Омахе.

– Спасибо.