Глава 16
Когда агент Дерн приводит его обратно, Брэндон молчит. Молчит, пока Вик убеждает Иана вернуться к Хановерианам и отдохнуть, потому что мы все видим, как он устал. Молчит всю дорогу к Дому, ритмично постукивая кулаком по стеклу в машине. Вообще не реагирует на приглушенное «спокойной ночи – позвони, если что-то понадобится» от Мерседес перед тем, как она пересекает двор, направляясь к своему коттеджу. Впервые с момента покупки Дома он не задерживается у задней двери посмотреть, пока в доме Мерседес не включится внутреннее освещение.
– Мы не ели со времени ланча, – тихо напоминаю я. – Иди переоденься, а я посмотрю, что у тебя есть.
Он молча уходит по коридору.
Поскольку Брэн – это Брэн, ответ на мой вопрос: почти ничего. На выбор только рамен, макароны с сыром или хлопья. Причем не уверена, достаточно ли свежее молоко, чтобы выбрать второй или третий вариант. В любом случае Брэн не почувствует вкуса. Ему всего лишь нужно чем-нибудь подкрепиться – может быть, чем-то горячим, что поможет растопить надвигающуюся – вижу по его глазам – бурю.
Через несколько минут он вваливается в кухню в трениках и футболке «Нэшнлс» с длинными рукавами. Когда я сказала aba, что встречаюсь с фанатом «Нэшс», тот лишь посмеялся, однако неделю спустя я получила посылку – коробку, полную атрибутики «Рокиз», чтобы не забывала про увлечения нашей семьи. Брэн резко опускается на один из стульев вокруг острова-стола.
– Вода еще не закипела, но суп скоро будет готов.
Возможно, лучше сбегать и что-нибудь купить или заказать с доставкой на дом.
– Я махнул на нее рукой.
– Вовсе нет.
– Да. Махнул рукой. Перестал ее искать.
Брэн обхватывает голову руками. Так сильно стискивает пальцами, что почти вырывает волосы. Не знаю, делает ли он это специально, чтобы стало легче, или просто не замечает.
– Иан продолжал искать. Сачин продолжал. Отец Ларча продолжал.
– И никто из них не поднимал эту тему, потому что они не были уверены, что нашли зерно истины, – напоминаю я.
– Он держал ее два года. Возможно, все это время она находилась на соседней улице и гадала, почему мы не спасаем ее.
– Брэн…
– А может, ты права и он похищает их перед тем, как переехать в другой город. Так что если кто-нибудь увидит его с девочкой на новом месте, то примет за его дочку или внучку – ничего подозрительного… Возможно, в течение двух лет на соседней улице находилась только Эрин. Сестренка лучшего друга Сачина: одинокая, напуганная и переносящая… что? Как мы считаем, что он с ними делает, Элиза?
– Брэн…
– Но я махнул на нее рукой.
– Ты не махнул. Это знают все, кто знаком с тобой.
– Сачин не забыл про Эрин. Продолжал искать ее через систему ФБР. Написал целую кипу записок и вопросов, потому что не бросал поиски. Присоединился к Бюро, чтобы помогать найти детей вроде Эрин, и не сдался.
Сверлю взглядом воду, как будто от этого она закипит быстрее. За спиной слышу скрип стула – Брэн встает; лязг дверец шкафа – он распахивает их, но не затем, чтобы что-то найти в шкафу, а просто чтобы двигаться, издавать звуки.
– Семнадцать девочек, Элиза. Семнадцать.
Дверца шкафа захлопывается с такой силой, что срывается с петель и с грохотом падает на пол.
– Фейт была четвертой. Четвертой по счету, а остальных девочек похитили, потому что мы не отыскали ее. И все девочки…
Погибли? Он не в силах заставить себя выговорить это слово.
Вторая дверца шкафа валится на пол. Их стоило заменить, еще когда был куплен Дом, однако Брэн планировал переделку всей кухни, так что дверцы оставили как есть. Теперь кухню придется ремонтировать, хочется того или нет.
– Я отводил их домой всякий раз, когда не был занят после уроков. Всех четверых: Фейт, Лисси, Стэнзи и Аманду. Если у меня не было практических занятий, я провожал их. Чтобы они находились в безопасности. Мне следовало быть там.
Всего несколько дней назад Дэниел Коперник думал так же и, вероятно, думает до сих пор. Бедный ребенок…
– Ты не виноват, что Фейт пошла домой одна, – говорю я Брэну. – Все думали, что она в безопасности, и ты не виноват, что это оказалось не так.
– Семнадцать девочек, Элиза!
– Думаешь, отведи ты Фейт домой, он не забрал бы кого-то еще? – огрызаюсь в ответ. – Если ему непременно нужно было кого-то похитить, он нашел бы другую жертву. Стал бы ты тогда агентом ФБР? Занялся этим расследованием, с этой командой, с обнаружившими связь между пропажами людьми – Ианом, Карваном, Аддамсом? Или никто понятия не имел бы о серийном похитителе?
– Хочешь сказать, моя сестра должна была пропасть, чтобы мы теперь могли расследовать это дело?
– Я говорю, что если не твоя сестра, то пропал бы кто-то еще. И тогда, возможно, не было даже нынешней тени надежды на выяснение обстоятельств случившегося.
Вода уже кипит, но плевать.
– Брэн…
– Когда погибла Чави, мы уже были агентами. Могли остановить его тогда, однако ублюдок убил еще четырех девочек и пришел за Прией.
– Брэн…
– Он убил ее сестру, потом ее подругу, после чего пришел за ней. А мы, агенты, ни черта не сделали!
Он расхаживает по кухне, словно тигр в клетке, то хватаясь за ручки дверец шкафов, то пиная их, когда проходит мимо. Одни захлопываются и остаются на месте, другие валятся на пол.
– Тринадцать девочек после Фейт. Тринадцать жертв, которых не было бы, если б я…
– «Если б ты» что? Если б тебе не было шестнадцать? Если б ты не учился? Если б не жил в безопасном районе, где люди доверяют друг другу? Если б что?
– Моей обязанностью было провожать ее домой.
– Когда у тебя нет практики. А в тот день была.
– Мне следовало отвести ее домой.
– И Лисси следовало. Они должны были сразу вместе пойти домой. Ты винишь ее?
– Ей было восемь!
– А тебе шестнадцать! Ты, Брэндон Эддисон, был еще ребенком!
– Достаточно взрослым, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг! – рявкает он. – Я мог бы заметить, кто следит за ней!
– Ты никак не мог знать, что за ней вообще следят. Ей не угрожали, не оставляли под дверями зловещих записок или посылок, перед этим не происходило всплеска похищений. На что ты должен был обращать внимание?
– На ублюдка, который ее забрал.
– То есть на ублюдка, который не выделяется из толпы? На ублюдка, который проделал это во множестве районов и ни разу не был замечен, не вызвал подозрений? Это на него ты должен был обращать внимание перед тем, как произошло похищение, которого никто не ожидал?
Кулак Брэна проходит сквозь дверцу шкафа, раскалывая старую высохшую древесину. К счастью, шкаф пуст и удар пришелся не по полкам, о которые Эддисон ободрал бы костяшки пальцев, а ниже.
– Ты не виноват в пропаже Фейт. Ни сейчас, ни тогда. Ты не виноват в пропаже ни одной из девочек.
– Какого черта ты так решила?! – кричит он. – Ты единственный ребенок в семье, у тебя никогда не пропадали братья или сестры.
– Я…
– Сейчас не время повторять дерьмо из учебников, по которым нас натаскивали. Ты представления не имеешь, что произошло!
– Я…
– Лучше, если б это была твоя сестра. Ты не махнула бы на нее рукой.
– Брэн…
– Ты не бросила бы ее. Не смогла бы. Ты не в состоянии выбросить даже треклятое Платье!
Его рука обрушивается на край плиты. По пути Брэн задевает ручку кастрюли с кипятком. Я отпихиваю его в сторону: кастрюля переворачивается от удара, вода расплескивается. Мокрое и горячее обжигает мне руку, однако в основном кипяток попадает на пол и на «остров». Выключаю плиту и бросаюсь к раковине – открыть кран.
– Не двигайся, – резко приказываю я. – Ты босиком.
Естественно, Брэн не слушает, но, по крайней мере, осторожно перешагивает лужи и подходит ко мне сзади. Жду, пока вода в кране нагреется. Холодная приятнее, но тогда на коже проступят волдыри. При ожогах лучше помогает теплая. Как только температура достигает нужного градуса, сую руку под кран, не утруждаясь закатыванием рукава. Хотя, если на коже уже появились волдыри, ткань может прилипнуть к ним, а это не самое приятное.
– Элиза…
Поворачиваюсь к Эддисону. Его лицо бледное, как будто из него вытекла вся кровь.
– Это несчастный случай, – мягко произношу я. – Брэн, посмотри на меня.
Он повинуется. Почти.
– На меня, а не на мою руку.
Брэн проглатывает комок в горле и медленно поднимает взгляд.
– Брэндон Леонидас Эддисон, клянусь всеми святыми: если когда-нибудь у меня появятся причины думать, что ты нарочно причинил мне боль, я прострелю тебе колено. Как минимум колено. Несмотря на всю свою ярость, ты крушил кулаком шкафы. Не замахивался на меня. Не угрожал. Просто не заметил ручку кастрюли – это несчастный случай. Скажи мне, что ты это понимаешь.
– Я… – Брэн закрывает рот, не закончив мысль. У него такой вид, будто его сейчас стошнит.
Расстегиваю блузку и высвобождаю руку из левого рукава. Когда Эддисон помогает осторожно снять рукав, не отходя от струи из крана, его руки трясутся. Отметины от кипятка уже стали темно-красно-фиолетового оттенка. Несмотря на оперативное засовывание руки под струю, скорее всего, появятся волдыри. Ожоги непредсказуемы – никогда не знаешь, останется шрам или нет.
– Надо… – Мышцы его горла содрогаются в конвульсиях, он вновь пытается сглотнуть ком. – Надо отвезти тебя в клинику.
– Все будет хорошо. У меня дома есть мазь от ожогов.
– Да?
– Брэн, ты хоть представляешь, сколько раз я обжигалась кипятком? Приблизительно на каждой десятой готовке макарон или риса. Плюс все жидкости, которые могут внезапно брызнуть на тебя.
– Но никогда не было таких следов… – шепчет он.
Опускаю взгляд на свою тоненькую майку и задираю подол. Немного неудобно делать это одной рукой, тем более что Брэн уставился на меня, вместо того чтобы помочь. В конце концов мне удается задрать и закатать подол на груди. Примерно на дюйм ниже левой косточки бюстгальтера виднеется бледно-розовое пятно в форме молота.
– Помнишь Мьёльнир? Это не родимое пятно, а шрам от ожога. Получила в колледже, когда настолько сглупила, что нагнулась над кастрюлей с водой. Она стояла на горелке, которой, по идее, в комнате общежития быть не должно. Шрам от ожога оказался таким сильным, что Шира дала ему собственное имя. Я получила его двенадцать лет назад. С тех пор он немного съежился, но в целом выглядит так же.
– Элиза, пожалуйста… пожалуйста, не надо…
Он расправляет мою футболку обратно, но как-то опасливо, словно внезапно стал бояться прикасаться ко мне.
– Брэн, серьезно. Если мне покажется, что ты намеренно причинил мне боль, то не успеешь и глазом моргнуть, как я достану пистолет. Во второй раз я никому не позволю плохо со мной обращаться.
Его взгляд ненадолго задерживается на моих губах, однако он по-прежнему не смотрит в лицо.
– Если ты когда-нибудь ударишь меня, я не стану это недооценивать. Посмотрю правде в глаза, отреагирую и объясню, что произошло, всем желающим знать, почему я выстрелила тебе в член.
Взгляд Брэна снова ненадолго скользит выше – на сей раз в сопровождении вымученной почти-улыбки.
– Это несчастный случай.
– Несчастный случай, – наконец соглашается Брэн слабым голосом. Он смотрит на уже проступающие на моем предплечье волдыри. – Серьезно, надо отвезти тебя в клинику.
– Они не сделают ничего такого, что не могу сделать я сама с набором первой медицинской помощи. У меня есть мазь от ожогов. Марля. Бинты.
– Я не могу… не могу…
Прислоняюсь к его груди, вынуждая Брэна либо обнять меня, либо позволить мне упасть.
– Дыши спокойно, – мягко приказываю я.
– Я не могу…
– Да можешь ты. Просто дыши.
Он старается, правда старается – я слышу это, – но затем резко отстраняется.
– Я позову Мерседес. Просто… подожди немного.
Успеваю только произнести его имя, как Брэн выбегает из кухни.
