Глава 15

Чуть позже Иан убеждает Брэна отправиться вдвоем за ланчем для всех. Эддисон поначалу спорит, желая остаться, а Мэтсон терпеливо приводит логические доводы, почему забрать еду самим лучше, чем заказать доставку. Затем старик с фырканьем скрещивает руки на груди – на них, несмотря на почтенный возраст, проступают мускулы, – и Брэн резко встает по стойке «смирно». Или почти встает.

– Тебе надо двигаться, – говорит ему Иан. – Тебе необходимы свежий воздух, открытое пространство и свобода – свобода натирать до дыр чертов тротуар. Будешь гулять сколько нужно, потом купим ланч для себя и для дам и принесем сюда.

Брэн прекращает спорить.

– Я нашла еще одну потенциальную кандидатуру, – объявляет Гала через несколько минут.

– Говори.

– Шелби Скирвин из Луисвилла, Кентукки. Пропала три года назад по пути домой от бабушки с дедушкой. Похожий район, тоже жила с обоими родителями. Второго ноября.

– Расследование вело ФБР?

– Нет.

Фотография определенно убеждает в сходстве с другими девочками.

– Хорошо. Перешли информацию Вику, чтобы он мог запросить ее дело.

Гала записывает информацию на листок и передает Ивонн.

– Набираюсь храбрости, – застенчиво поясняет она.

– Чтобы иметь дело с Виком?

– Вообще. Утро выдалось богатым на события.

– Тоже верно.

Спустя полчаса мы добавляем в список исчезнувшую в 2007-м Джоанну Олверсон из Оклахомы и Тиффани Кинг из Сиэтла, числящуюся среди пропавших детей с 1999-го.

Иан и Брэн возвращаются чуть раньше трех часов дня с ланчем: большие, покрытые фольгой контейнеры из одного итальянского кафе – семейный бизнес, – которое не любит принимать заказы навынос, если вы не являетесь агентом ФБР на дежурстве. Брэн вяло ковыряется в еде, несмотря на строгий приказ Иана подкрепиться.

Мы по-прежнему занимаемся одновременно поглощением ланча и поиском информации, когда пульт гудит: входящий звонок. Тянусь вперед и нажимаю на кнопку концом хрустящей хлебной палочки:

– Стерлинг слушает.

– Сожалею, но мне нужна Элиза.

– Сачин… – стонет Брэн.

– Скоро получите дело Маккенны и мои записи насчет Эрин, а еще у меня для вас несколько потенциальных кандидатур.

– Поэтому ты так долго возился? – ворчит Брэн, выглядящий и испуганным, и заинтригованным.

– Ага. Помнишь Карла Аддамса?

– Ларча? Он среди белых воротничков здесь, в Куантико. Иногда обедаем вместе.

– Он женат на моей кузине, так что мы общаемся чаще. Его отец работал детективом в Чарльстоне. Когда он погиб в прошлом году и Ларч просматривал его бумаги, то обнаружил, что отец по-прежнему работал над парой старых дел, одно из которых относилось непосредственно к нему.

– Дел о похищении?

– Именно этот вопрос я и задал, когда звонил Ларчу. Он знает про Эрин и упомянул, что отец расследовал дело, которое не мог забыть. Ларч сходил домой и открыл папки. Первое – дело Дианы Шонесси. Двадцать девять лет назад, Чарльстон.

Древнейшее из потенциально относящихся к нашей цепочке дел. Пальцы Галы порхают над клавиатурой.

– Кто еще? – спрашиваю я.

– Лидия Грин из Хьюстона, Тиффани Кинг из Сиэтла и Мелисса Джонс из Сакраменто.

– Тиффани! – взвизгивает девочка-яблоко, прикрывая рот руками.

– Мы совсем недавно отметили Тиффани как возможную участницу списка, – поясняю я.

– До автокатастрофы его отец только-только начал рассматривать дело Миранды Норвелл из Лас-Вегаса, а еще распечатал кучу статей о поисках Кендалл Браун из Мэдисона, Висконсин.

Кендалл есть в моих списках.

– Она пропала всего год назад.

Так что Бруклин вписывается в явно прослеживаемую цепочку?

– В поисках Миранды и Кендалл участвовало ФБР. Это доступные вам дела, а Ларч доставит материалы отца.

– Спасибо, Сачин. Будем на связи.

– Будь так добра.

– У меня есть еще одна потенциальная кандидатура, – сообщает Ивонн, когда Брэн выключает связь. – Рили Юнг из Сент-Пола, Миннесота. Пять лет назад.

– Добавь в список.

Нахожу во внутренней сети ФБР файлы Миранды и Кендалл. Миранда пропала тринадцать лет назад. В файле практически та же информация, которую мы раскопали. Девочка исчезла по пути домой из магазина на углу, в котором дети этого района часто спускали карманные деньги на сладости. Открываю дело Кендалл. Что-то кажется знакомым. Наверное, я слышала о ней на одной из пресс-конференций, когда она только пропала, но не могу…

Дверь конференц-зала содрогается от мощного стука.

– Выы звонииилии? – неторопливо раздается притворно низкий голос.

Брэн закатывает глаза.

– Входи, Ларч.

– О господи. – Ивонн со вздохом качает головой. – С какой стати кого-то назовут Ларчем?

Дверь открывается. Стоящему за ней мужчине приходится даже нагнуться, чтобы протиснуться в помещение. От макушки до пят в нем, должно быть, больше семи с половиной футов. Ответ на вопрос Ивонн ясен. Вошедший аккуратно ставит картонную коробку с делом на свободное пространство на столе. Почти свободное – насколько возможно в наших условиях.

Брэн небрежно представляет ему присутствующих, все время глядя на коробку.

– На всякий случай я перелистал и остальные папины бумаги, – говорит агент Аддамс с четко выраженным чарльстонским акцентом, – но только эти показались подходящими. Очень надеюсь, что пригодятся.

После фальшивого баса Ларча его настоящий легкий тенор почти шокирует.

– Уверена, что пригодятся, – отвечаю я. – Спасибо, что потратили рабочее время на их доставку.

– Если могу помочь чем-то еще, дайте знать, пожалуйста. И не беспокойтесь: Сачин сообщил о подписке о неразглашении. Я никому ничего не скажу. Но буду рад, если потом вы найдете способ ввести меня в курс дела. Чертовски приятно, если после всех этих лет труды отца помогут найти детей.

Иан встает и пожимает ему руку.

– Я буду лично держать вас в курсе, агент Аддамс. Спасибо.

Ларч не задерживается надолго, и мы вновь погружаемся в дела. Брэн пробегается по каждому из новоприбывших оцифрованных дел, сбрасывает портретные снимки девочек себе на почту и уходит в офис. Через несколько минут он возвращается с распечатками фотографий, которые можно повесить на доску.

Иан, хмурясь, смотрит на исписанную от руки страницу, вздыхает и щиплет переносицу.

– Не можете разобрать?

– Не могу понять, дело в моих глазах или в этом почерке.

Я протягиваю руку. Он передает мне листок.

– Возможно, и в том и в другом.

– Аддамс еще до Дианы упоминает чье-то имя. Не могу разобрать фрагмент.

Наверное, Иану никогда не приходилось расшифровывать заметки, которые делает Эддисон на ходу в записной книжке «Моулскин». Все равно приходится несколько раз прищуриться в том месте, где детектив Аддамс случайно записал новые строчки поверх старых.

– Карен Кобурн, Канзас-Сити, Миссури, – произношу я в конце концов. – Пропала за два года до Дианы, в восемьдесят седьмом.

Гала проводит оперативный поиск. ФБР не участвовало в расследовании, так что у нас нет дела Карен, однако существует созданный ее родными мемориальный сайт с фотографиями девочки и ссылками на веб-ресурсы, полезные родственникам похищенных жертв. Гала разворачивает монитор, и мы сравниваем снимки Карен и Дианы.

– Они похожи друг на друга больше всех остальных, – говорит Ивонн. – Боже мой, как близнецы…

Девочки и вправду могли бы сойти за близнецов. У них даже одинаковые перетянутые резинкой высокие конские хвостики, так популярные в конце восьмидесятых – начале девяностых.

– Ее родители лет десять ездили по стране и беседовали с правоохранителями и адвокатами жертв, – докладывает Гала, переводя взгляд на экран и обратно на нас. – Они выступали в Чарльстоне за полгода до пропажи Дианы.

– Это объясняет, как детектив установил связь. Интересно, почему он не собрал материалы в дело?

– То есть почему сидел на них, как собака на сене, подобно мне? – грустно спрашивает Иан. – Если во время расследования дела Шонесси у Аддамса на уме были Кобурны, он мог отбросить эту версию как предвзятую.

– И то верно… – Я рассматриваю фото Кендалл. – Гала, есть ли жертвы, кроме Бруклин, подходящие под все наши критерии и пропавшие в четные года?

– Пока не найдено.

Брэн перестает расхаживать взад-вперед в дальних углах зала.

– Ты о чем?

– Гала права: все они пропадают раз в два года – начиная с Карен тридцать один год назад и заканчивая Кендалл год назад.

– За исключением Бруклин, – возражает Ивонн. – Означает ли это, что она не вписывается в серию?

Поднимаю палец вверх, призывая к терпению.

– Согласно делу Кендалл, на следующий день после пропажи девочки ее родители провели пресс-конференцию, на которой объяснили, что у дочери опасное заболевание с непредсказуемыми последствиями. Они умоляли похитителя оставить Кендалл в какой-нибудь больнице, чтобы она выжила.

– Какое заболевание?

– Аневризма сосудов головного мозга, неоперабельная. На тот момент диагноз поставили совсем недавно. Девочка была как бомба замедленного действия.

Брэн смотрит на меня, затем поворачивается и прислоняется к стене, бормоча под нос ругательства. Судя по тому немногому, что я расслышала, – на испанском.

– Может кто-нибудь пояснить для тех, кто не на одной волне с Эддисоном-Элизой? – интересуется Ивонн.

– Кендалл поставили диагноз всего пару недель назад. Родители сообщили ведущему следователю, что остальные родственники еще не знали об этом, поскольку пока искали альтернативные методы лечения. И ее похититель не мог знать. Возможно, даже сама девочка не знала.

– Как она могла не знать?

– Аневризмы практически не проявляют себя, пока не разрываются. Обычно их обнаруживают, когда осматривают человека из-за каких-то других травм. В случае Кендалл причиной стал попавший в голову мяч. Школа уведомила родителей, а те на всякий случай отвезли дочь в больницу проверить, нет ли сотрясения.

– Аневризма появилась от удара?

– Нет, удар всего лишь помог ее обнаружить. Но как объяснить такое заболевание восьмилетней? «Привет, милая, слушай: у тебя в голове такая штука, которая может ни с того ни с сего убить тебя в любой момент. А теперь можешь идти играть»?

– У вас с Эддисоном были бы интересные дети…

Все мы поворачиваемся к Ивонн. Та лишь пожимает плечами.

– Аневризмы могут проявиться когда угодно, – продолжаю я секундой позже. – Если велеть Кендалл быть очень осторожной во время игры, то вероятность разрыва не снизится. Не удивлюсь, если родители не собирались ей ничего говорить, пока не появится возможность что-то сделать с аневризмой.

– Но если бы произошел разрыв, а она не знала, чего ожидать… – шепчет Гала. – Она была бы так напугана…

– Смотря насколько серьезный и быстрый разрыв. Возможно, она не успела бы даже осознать, что что-то не так, до своей смерти.

Иан откашливается.

– Элиза, меня слегка пугает, что ты так много об этом знаешь.

– На первом году учебы моего преподавателя теории познания хватил удар. Он скончался прямо на занятии. Оказалось, у него была аневризма. Это так травмировало студентов, что один из профессоров медицинской школы Колорадского университета в Денвере навестил нас и прочитал лекцию. Университет не хотел, чтобы мы винили себя за то, что не заметили какие-то признаки, и все такое.

– Впечатляет, что они позаботились об этом.

– В Боулдере полно хиппи – они заботятся о чувствах.

Ивонн упирается ладонями в стол, прижавшись лбом к запястьям.

– Значит, ты думаешь, Кендалл…

– Насколько нам известно, ни одну из девочек не нашли ни живой, ни мертвой, – замечаю я, морщась от ее прямоты. – Будем основываться на периодичности в два года. Два года. Кем бы ни был похититель, крайне маловероятно, что он сразу убивает или продает их. Не с таким временным диапазоном. Может быть, взрослеющие девочки становятся ему не по вкусу, может быть, дело в чем-то совершенно другом… Нам неизвестно. Однако мы можем резонно предположить, что цифра «два» имеет важное значение. И тут похищают Кендалл Браун, понятия не имея о ее болезни.

– Ты полагаешь, что она недавно умерла, – хрипло произносит Брэн. – Он забрал Бруклин ей на замену. Именно поэтому Бруклин не вписывается в цепочку.

– Да.

Брэн вновь начинает чертыхаться и бьет кулаком об стену – впрочем, сдерживаясь.

Что хуже: понятия не иметь, кто похитил твою младшую сестренку и что с ней сделали, или же узнать, что, возможно, ее держали два года, подвергая бог знает чему, и по-прежнему понятия не иметь, что случилось с ней потом?

В конце концов я откашливаюсь и опускаю взгляд в блокнот, чтобы собраться с мыслями.

– Гала, начинай просматривать имеющуюся информацию, собирая имена, которые повторяются в разных делах. Соседей, учителей, друзей – всех подряд.

– Сделать таблицу?

– Прекрасный вариант. Ивонн, можешь зарыться поглубже в биографии жителей района, где живет Бруклин?

– Мы уже немного покопались там – насколько далеко мне заходить без ордера?

– Выяснить, кто переехал в район в течение прошлого года. Все похищения происходят в разных городах. Преступник не сидит на одном месте.

– Разве в таком случае он не переехал бы сюда раньше чем за год? – спрашивает Иан.

– Мы не знаем наверняка. Может быть, он совершает похищение, как только узнаёт привычки жертвы, или похищает перед самым переездом в другой город, чтобы его было труднее вычислить. Но можно с уверенностью предположить, что переезд произошел бы после пропажи Кендалл и до пропажи Бруклин.

– Если он переезжал, – замечает, морщась, Гала. – А если похититель много путешествует по работе? Тогда его дом может находиться где угодно, верно?

– Черт побери…

Она сника́ет.

– Нет, Гала, ты права. И правильно сделала, что обратила на это внимание.

– Все равно проверяй, – резко говорит Брэн. – На всякий случай.

– Для доступа к информации департамента транспорта ордер не нужен, – сообщает Ивонн, поправляя один из своих мониторов. – Выясню, есть ли у кого-то в этом районе зарегистрированная в другом штате машина. По крайней мере, можно начать с этого.

Около восьми вечера к нам присоединяются Вик и агент Дерн. Вскоре прибывают Рамирес, Кирни и вся команда Хановериана. Нас слишком много, чтобы всем было удобно и хватало мест, однако все втискиваются внутрь и закрывают дверь, после чего температура в зале, по ощущениям, подскакивает градусов на десять.

Рамирес стоит за моей спиной, положив руки мне на плечи и глядя на фото Фейт на доске.

Одно из семнадцати фото.

– Madre de Dios, – шепчет она.

– Есть какой-то прогресс с Мерсерами-старшими? – спрашивает Смитов Вик.

Кажется, я впервые вижу эту парочку по-настоящему сердитыми. Смит, который повыше, что-то бормочет, обрывает себя и делает резкий жест в сторону напарника. Смит, который потолще, выглядит не менее разозленным, но более собранным:

– Если вы раньше не знали, насколько глубоко они презирают сделанный их сыном выбор, так знайте – изложу все в одном предложении. Бруклин – так они назвали свою, черт побери, собаку.

В помещении наступает полная тишина, нарушаемая лишь жужжанием вентиляторов в компьютерах.

– Прошу прощения – что вы сказали? – в конце концов подает голос агент Дерн.

– Им не понравилось, какое имя Фрэнк с Алисой дали дочери, так что Мерсеры-старшие завели чистокровную афганскую борзую и назвали Бруклин. Именно для нее третий билет. Они купили дополнительный, чтобы усадить собаку между собой, чтобы никому не мешать. Назвали какую-то чертову собаку так же, как внучку.

Вик издает стон:

– И, разумеется, Фрэнку с Алисой в голову не пришло, что билет на собаку, когда их дочь пропала, а они знают, что родители Фрэнка хотят отнять ее.

– Есть вообще какие-то основания для оформления бабушкой и дедушкой опеки над Бруклин? – спрашиваю я. – Ведь с ней не обращаются плохо и не пренебрегают ею; ее родители не живут на последние центы, не голодают и не ходят в лохмотьях. Она – здоровый, по большей части счастливый ребенок, чьи главные проблемы в жизни – травля со стороны одноклассницы и бабушки с дедушкой.

– Адвокат Фрэнка и Алисы уверен, что оснований нет, да и я не вижу таковых, – признает Уоттс.

Бернсайд – спокойный мужчина, почти лишенный чувства юмора, отказавшийся от четырех предложений повысить его в должности, сделав главой собственной команды, рассматривает доску.

– Что это здесь?

– Давайте узнаем из первых рук, – предлагает агент Дерн и приглашающе машет Гале. – Мисс Андриеску, будьте так добры.

Гала бросает на меня испуганный взгляд. Затем делает глубокий вдох, встает и подходит к фотографиям.

– Вот что мы пока выяснили, – начинает она.

Последующий брифинг местами чуть неуверенный, местами слишком торопливый и запыхавшийся, но для первого раза очень неплохо. Как только Гала опускается обратно на место, Ивонн цепляет ногой ножку стула, на котором сидит молодая женщина, и подтягивает ближе к себе, чтобы обнять и прошептать что-то на ухо. Полагаю, похвалы – девочка-яблоко их точно заслужила. Рамирес с Кирни потрясены меньше, чем команда Уоттса. Это неудивительно: они должны были что-то заподозрить. Появление Иана посреди расследования – отчетливый сигнал: что-то тут не так.

– И что нам делать? – спрашивает последний участник команды Уоттса. Джонсон чуть более нервная, чем ее напарники, однако ее энергичность хорошо уравновешивает нервозность. Она опирается локтем на шею Бернсайда, чтобы не потерять равновесие, и, встав на цыпочки, разглядывает фотографии.

– Продолжим поиски Бруклин, – твердо говорит Уоттс. – Она в приоритете. Придется просеять очень много информации, но это поможет нам найти ее.

Бернсайд отодвигает руку Джонсон, чтобы разглядеть монитор Ивонн.

– У меня есть программа-фильтр по базе департамента транспорта, могу прислать, – предлагает он. – Если вы отыщете номер машины вероятного подозреваемого, сможете пробить по программе и увидеть, где он регистрировался. Немного быстрее, чем искать вручную.

– Почему ты не стал техническим аналитиком?

– Потому что предпочитаю свежий воздух.

Ивонн разворачивается на стуле, тычет пальцем ему в бедро и возвращается к делу. Бернсайд предпочитает работать в поле, однако в команде Уоттс он, несомненно, лучше всех обращается с компьютерами.

– Мы всё еще ждем дела двух девочек. – Я поджимаю ноги, чтобы усесться на стуле, скрестив их. Конференц-зал рассчитан на одну команду. Присутствие сразу двух плюс еще нескольких человек вызывает у меня легкую клаустрофобию. – Но мы уже начали искать повторяющиеся имена среди отчетов и дел, это послужит стартом.

– Никому ни слова, – сурово приказывает Вик. – Все строго конфиденциально. Мы не хотим вызвать истерию.

– Когда сообщите семьям других жертв? – спрашивает Смит, который повыше.

– Когда появится что-то существенное, – огрызается Брэн. На его лице мелькает расстроенное выражение, и он немедленно кивает в знак извинения.

Смит смотрит на фото Фейт, тут же соотносит со снимком в рамке на столе Эддисона и кивает в ответ.

– Идите по домам и отдохните, – приказывает своей команде Уоттс. – Сейчас затишье. Пока нет конкретного имени, будем продолжать в том же духе. Но не забывайте: как только появится какая-то определенная информация, будем носиться как угорелые, чтобы отыскать девочек.

– Каков шанс… – Джонсон закрывает рот – так что зубы отчетливо лязгают.

– Продолжаем искать Бруклин, – мягко повторяет Уоттс. – Она приведет нас к остальным.

Ее команда кивает и покидает помещение. Рамирес и Кирни – встревоженные и молчаливые – остаются.

Агент Дерн вздыхает и снимает очки, позволяя им плавно повиснуть на шейной цепочке и упереться в грудь.

– Агент Эддисон…

– Я ухожу в отпуск.

– Правильно.

Она запоздало складывает очки, по-прежнему глядя на Брэна с сочувствием:

– Было бы совершенно несправедливо просить тебя сосредоточиться на бумажной работе во время всего этого. У нас есть простор для маневров, так что, если хочешь, оставайся здесь, рядом с командами, поскольку ты очень тесно знаком с одним из дел. Но если пожелаешь вернуться домой, к родным, я, конечно, пойму.

На мгновение губы Брэна белеют от напряжения. Не уверена, что он вообще собирается отвечать. Однако в конце концов ему удается сделать резкий кивок.

– Я хотел бы помогать, если это в моих силах.

– Хорошо. Агенты Стерлинг и Рамирес…

– Да, мэм?

Рамирес щелкает меня по уху. Агент Дерн только улыбается.

– Строго говоря, следует отстранить от расследования и вас обеих, но не стану. Будьте осторожны, действуйте правильно и не заставляйте пожалеть о моем решении.

– Поняли, мэм.

Рамирес снова щелкает меня по уху.

– С твоего позволения, Сэм, я хотел бы присоединиться к ним в поле до конца расследования. – Когда Дерн поворачивается к нему, Вик выдерживает ее взгляд. – Позволь мне заняться этим.

Женщина рассматривает его почти минуту, прежде чем кивнуть.

– Если у начальника отдела нет возражений, я согласна перевести тебя на то же положение, что и твои агенты.

– Мне ответить «да, мэм»?

– Стерлинг спасает то, что она милашка. У тебя такого оправдания нет. – Агент Дерн встает и направляется к двери. – Агент Эддисон, идем в мой кабинет – разобраться с вашими документами.

Брэн присоединяется к ней, и Дерн, положив руку ему на плечо, выводит Эддисона наружу. Он спотыкается под ее мягким нажимом, но продолжает шагать рядом. На его лице застыло нечто среднее между оцепенением и злостью.

Кирни рассматривает доску.

– Девочек похищали по всей стране.

– Вероятно, поэтому его не поймали.

– Предполагаем, что это мужчина?

– Это вероятнее и проще, чем каждый раз избегать употребления «он/она». Или, думаешь, так мы отметаем часть вариантов?

– Полагаю, ответ зависит от причин, по которым детей похитили.

– Как мы сделаем это? – спрашивает Мерседес – такого тихого, испуганного голоса я не слышала от нее уже больше трех лет. С тех пор как на ее крыльце появлялись окровавленные дети, которые, как пообещал им ангел-убийца, будут у Мерседес в безопасности.

– Это расследование, – твердо говорит Вик. – Да, оно носит личный характер, но это расследование, и мы будем над ним работать. Если кто-то думает, что не сможет им заниматься, скажите сейчас. Осуждать не стану, но мы должны узнать это не тогда, когда окажемся в центре событий.

Мы уже в центре событий.

Однако Мерседес – именно Мерседес, не Рамирес – отвечает Вику хмурым взглядом.

– Я хотела спросить: как мы поможем Эддисону?

– Мерседес, я могу отогнать твою машину обратно к коттеджу, – предлагает Касс. – А ты поведешь автомобиль Эддисона.

– А он сам что поведет?

– Ничего. Стерлинг отвезет его домой. Знаю, пассажир из Брэна ужасный, но сейчас ему не стоит садиться за руль. Я снова переночую у тебя, а утром вернемся.

Прижимаю ладони к глазам, пытаясь вспомнить, каково это вообще – дышать. Через секунду теплая рука Вика ложится мне между лопаток.

– Элиза, ты должна знать: что бы он ни сказал сегодня вечером…

– Я знаю.

Когда все выходит из-под контроля, никто не сможет окопаться и сохранять устойчивое равновесие. В самом деле не может. Люди срываются, отчаянно стараясь за что-нибудь уцепиться.

Срываются.

– Yo sé.