Глава 12

Ужин проходит прекрасно. Мы так наловчились избегать множества неудобных тем для разговора, что не испытываем неловкости, даже когда кто-то приближается к границе одной из запретных зон. Как правило. Иду на кухню приготовить чай – успела подсадить на него двух из трех дочерей Вика, когда они приходили из школы домой, – и слышу за собой тяжелые шаги.

– Иан, хотите чаю?

Он хихикает и садится на овальную скамейку:

– Да, пожалуйста.

Кран Вика старый и медленно текущий, так что вода в чайник набирается небыстро. Как только тот оказывается на плите, достаю банку с чаем. На кухне есть целый ящик с заварочными ситечками, многие из которых подарены Прией: она часто ездит через Ла-Манш в Англию, когда живет в своем парижском доме. Перебираю их, извлекаю одно с резиновой уточкой на цепочке и еще одно – с астронавтом, чьи распростертые руки сжимают края ситечка. Полные сита опускаются в две кружки, ставлю их возле плиты и жду.

– Это моя первая встреча с Инарой и Викторией-Блисс, – объявляет Иан, когда я сажусь напротив.

– Вы наверняка слышали о них.

– Часто слышал. – Он снова смеется. – Брэндон не выглядел настолько расстроенным с тех пор, как был подростком. Как мне известно, у этих девушек талант задевать его за живое.

– Это так. Но у них по большей части благие намерения. Они, так сказать, объездили друг друга.

– Девушки? Или Брэндон?

– Насколько я слышала, это взаимно. И он, и девушки далеко не сразу определились, что хорошо относятся друг к другу.

Чайник свистит, встаю выключить плиту. Через минуту возвращаюсь к столу с кружками и ставлю перед Ианом ту, в которой ситечко с астронавтом.

– Надо подождать несколько минут.

Старик угрюмо смотрит в кружку.

– Док хочет, чтобы я сократил потребление кофеина. Переключился на чай.

– Во многих сортах чая содержится кофеин, в некоторых даже больше, чем в кофе. Доктор дал вам список?

– Нет.

– Могу составить для вас, если хотите.

– Спасибо. Это не срочно.

Он последовал за мной на кухню, чтобы что-то сказать, завязать какой-то разговор, но, похоже, не готов его начать. Постукиваю пальцем по уточке и смотрю, как она раскачивается на поверхности медленно темнеющей воды. Через три с половиной минуты тишины, нарушаемой лишь доносящимся из гостиной смехом и разговорами, достаю ситечки и кладу на сложенное бумажное полотенце.

– Я не знал поначалу, верить ли своим ушам, когда Брэн сообщил, что вы встречаетесь, – наконец заговаривает Иан. – Как раз когда почти все уже перестали надеяться, что слова «Брэндон» и «встречаться» окажутся в одном предложении.

Помешиваю чай в кружке и делаю глоток.

– Даже мать не спрашивала, собирается ли он осесть на одном месте и жениться. Брэн вечно ограничивался интрижками, встречами в баре и отношениями без обязательств. А в тридцать восемь вдруг завел первую девушку. Причем свою напарницу.

– И чье – на первый взгляд – сходство с его пропавшей сестрой оказалось настолько сильным, что пугало?

Иан кивает и одобрительно смотрит на меня.

– Элиза, ты хорошо улавливаешь связи – связи между точками. Видишь складывающийся узор. Это ценный навык для агента.

– Но не всегда ценный для девушки.

– Хех, и то верно. – Старик хихикает. – Напоминает чтение мыслей.

Бывшая девушка Мерседес отчитывала ее за «использование командного голоса агента», чтобы успокаивать ее, когда та волновалась. Как ни старайся отделить личную жизнь от работы – причем никто из нашей команды в этом особо не преуспел, – некоторые следы проступают либо из-за тренировок, либо из-за инстинктов.

– А теперь, когда произошло невозможное, все хотят знать, когда свадьба и дети.

– Ксио и Пол не торопят события, – возражаю я.

– Родители Брэна – нет, а остальные члены семьи плюс половина соседей – да. Они не понимают: то, что он с кем-то встречается, – само по себе чудо. Три года. Это впечатляет.

Тут все внезапно встает на свои места.

– Иан Мэтсон, вы что, пытаетесь завязать разговор в духе «если только причинишь ему боль…»?

По крайней мере, старик кажется смущенным и пытается скрыть это за большим глотком чересчур горячего чая.

– Так и есть. Абсолютно точно.

– Не совсем, – удается выдавить Иану из себя. Затем он со вздохом почесывает лицо – и вдруг становится таким же старым, как сегодня после полудня, когда вошел в конференц-зал. Старше своего реального возраста – возможно, Иан и ощущает себя таким. – У нас с Конни не было детей. Никогда не пытались выяснить почему, потому что никто не хотел, чтобы вторая половина испытывала чувство вины. Брэн для нас как сын. Я не боюсь, что ты причинишь ему боль. Люди делают это, особенно когда влюблены. Главное – почему причиняешь и что делаешь потом.

– Вы беспокоитесь за него.

– Что, если он никогда не сможет зайти в отношениях дальше? – тихо спрашивает старик. Брэн далеко, за пределами слышимости, но все равно наш разговор не для ушей тех, кто сидит в гостиной. – Он сделал большой шаг вперед и теперь просто топчется на месте.

– Вы ведь понимаете, что это необязательно плохо, верно? – осторожно интересуюсь я. – Если не зайдет дальше, то ничего страшного – при условии, что я принимаю это.

– А ты принимаешь?

– Иан, проблемы Брэна – не единственная причина, по которой мы топчемся на месте.

Мэтсон явно выглядит удивленным. Да, я никогда не рассказывала ему, но была уверена, что это сделали Брэн или Ксио.

– Когда-то я была помолвлена. До приезда в Куантико. Меня заставили пойти на это под давлением, и я не знала, как выпутаться.

– И что произошло?

– Я выпуталась. – Улыбаюсь, но более напряженно, чем хотелось бы. – В предполагаемый день свадьбы Брэн с Мерседес отвели меня в бар и до ночи вливали спиртное. Это произошло всего за пару недель до того, как пуля угодила ему в ногу.

– И тогда вы начали встречаться…

– После того как прояснили кое-какие моменты, о которых он обмолвился, находясь под воздействием обезболивающих.

– Чертовски необычная история.

– Я была напугана. Он стал очень нравиться мне – совсем иначе, чем нравилась Мерседес. Что, если все пойдет не так? Что тогда будет с командой, с моим статусом и репутацией в ФБР? Что, если… – сглатываю ком в горле, – что, если б я вновь утратила свое «я»?

Иан смотрит серьезно. Его мозолистая ладонь ложится на мою.

– В каком-то смысле ответить ему «да» оказалось еще сложнее, чем «нет» моему бывшему, – признаюсь я, наверное, впервые. – В основном потому, что уже тогда Брэн нравился мне гораздо больше. Это не было предложением руки и сердца, он не просил переехать к нему. Всего лишь приглашал на свидание. Но это Брэн, и, казалось, на кону более важная часть моего «я».

– И ты сказала «да»…

– Я согласилась и с тех пор не пожалела об этом, несмотря на старые страхи. Хотя некоторые из них все еще со мной. Иан, наши отношения не меняются не только из-за Брэна. Он купил Дом…

Старик медленно кивает:

– Я был удивлен. Думал, вы объявите об этом.

– Его спальня и гостиная выглядят точь-в-точь как в прежней квартире – вплоть до черно-белых, сделанных Прией фотографий спецагента Кена по всему земному шару. Брэн наверняка показывал их тебе: помнишь куклу Кена в пиджаке агента ФБР? Которая сидит на телевизоре? Брэн никак не обустраивал ни коридоры, ни другие комнаты – даже не меблировал, не говоря уж о декоре. Думаю, он не в состоянии это сделать.

– Почему?

– Потому что, прежде чем начать что-то делать в комнате, ему надо понять, что там будет. Комната для гостей? Рабочий кабинет? Мужская берлога?

Иан фыркает.

– Брэн не может обустраивать Дом, потому что не знает, какое его ждет будущее. Его ли это дом? Может ли он стать нашим домом? Однако он так твердо вознамерился не давить на меня, чтобы я не сделала что-то, к чему, возможно, не готова, что Дом как бы заморожен. Из-за себя самого Брэн не может назвать это место домом – из-за меня не может превратить его в дом.

– Твой бывший… говоришь, он заставил тебя решиться на помолвку?

– Не только он, но и наши матери.

– Но он заставлял тебя…

– Нет… не таким способом. Клифф никогда меня не бил. И не угрожал. Когда злился, то игнорировал или отчитывал, как ребенка.

В старческих глазах искрится какая-то мысль, какое-то сложившееся мнение. Однако Иан им не делится.

– Знаешь, почему Брэндон так не хотел ни с кем встречаться? – внезапно спрашивает он.

Качаю головой. Мы говорили об этой проблеме как о данности – не о ее причинах. И даже тогда речь шла больше о «я никогда прежде не вступал в отношения, так что временами буду все портить, очень сильно портить». Странная беседа, учитывая, что Брэн все еще периодически принимал викодин.

– Он не смог защитить Фейт.

Я моргаю, открываю рот и обнаруживаю, что понятия не имею, что сказать.

– Это…

– Не вина Брэна, – соглашается Иан. – В тот день он ничего не смог бы изменить. Но из-за этого стал больше оберегать подруг Фейт. Ему предложили место в университете Майами со стипендией, полностью покрывающей оплату обучения, а он собирался отказаться, потому что в таком случае оказался бы вдали от Лисси, Стэнзи и Аманды и не смог бы их защищать. Пришлось уговаривать его.

– И не ходил на свидания, потому что в таком случае мог бы не уберечь кого-то еще?

– Когда я впервые увидел твое фото, то чуть с ума не сошел. О чем Брэн, черт побери, думал? На его жизнь так сильно повлияла пропажа сестры, а первой девушкой становится та, кого можно отличить от Фейт только с третьего-четвертого взгляда… Я думал, придется снова зарыться в книги по психологии. Он далеко не сразу убедил меня, что ты нравишься ему несмотря на внешность, а не из-за внешности.

Закрываю глаза, оседаю на край стола и беспомощно смеюсь.

– Гм…

– Ох, Иан… Не пойми я контекст этого высказывания, мое совершенно здоровое тщеславие было бы смертельно оскорблено.

Старик краснеет так сильно, что щеки над бородой практически пылают.

– Я не хотел, чтобы это прозвучало так.

– Хотели, – хихикаю в ответ.

– Да, хотел… – вздыхает он.

– А я-то думал, что смеются только в гостиной, – на кухне появляется Брэн.

Иан оглядывается на него и застывает с вытаращенными глазами, а я опять хохочу. Брэн переводит полный любопытства взгляд с меня на Мэтсона и обратно. Но я слишком сильно смеюсь и говорить не могу, а Иан слишком сильно покраснел и говорить не хочет.

Брэн качает головой, рассеянно целует меня в висок и направляется к кофеварке на стойке.

– Ничего не стану спрашивать, – бормочет он.

Иан издает великолепный смех Санты – громкий, идущий из недр живота.

Брэн, по-прежнему качая головой, молча выходит из кухни.