Двойной голландец

На Багамах мы пробыли относительно недолго. Оставшаяся часть альбома была закончена и сведена в голландском Хилверсюме, в студии Wisseloord.

Там в очередной раз появился Марвин, причем весьма запоминающимся образом. Я крепко спал, но солнце уже взошло. Снизу раздался громкий стук. В каждом из арендованных домиков было по три спальни на верхнем этаже, а позади располагался внутренний двор с калиткой, выходящей на дорогу напротив студий. Изначально причиной шума был Марвин, который ломился в дверь, пытаясь войти. Я проснулся, стук прекратился, и я начал дремать.

Через несколько секунд раздался звук разбитого стекла, приглушенные крики, женский голос, удары ногой в дверь – и хорошо знакомые мне звуки Марвина в процессе трансформации.

Он постучал в мою дверь: «Ага, ты здесь!»

– Что происходит?

– Ты должен спуститься вниз.

– Сейчас 7.30 утра.

– Именно сейчас! Тебе нужно спуститься вниз по лестнице.

– Зачем мне сейчас спускаться по лестнице? – я уже начал надевать штаны, или все это закончилось бы весьма печально. Возможно, оно и так бы печально закончилось, но ладно уж.

– Это самый важный человек, которого ты можешь встретить за всю свою жизнь во всем мире.

Я надел кроссовки.

– И кто это может быть?

– Просто иди сюда, мальчик.

Я услышал грохот удара – то Марвин врезался в лестницу.

Внизу я увидел Марвина, снова стоявшего на какой-то мебели на одной ноге, но на этот раз он был весь в земле, а его предплечье сильно кровоточило.

– Ты в порядке?

– АГА! В порядке? Смотри, – он указал на свой глаз. – Это – глаз тигра.

– Мартин, ты истекаешь кровью…

– ХА! Это… кровь самурая!

– Я бы это понял. Дать тебе какой-нибудь антисептик?

– Смерть… с одного удара… Шотокан. – Он перепрыгнул с одной ноги на другую. – Потому что… я придворный шут.

Я вздохнул.

– Я сделаю чашку чая.

Несколько часов назад Мартин начал с самых благих намерений, но его внутренний мистер Хайд обвел его вокруг пальца, и в конце концов у него закончились люди, с которыми можно было бы выпить. После того как в 7 утра он постучал в мою дверь и ему не открыли, он взобрался на восьмифутовую стену, с которой и упал в заросли роз. Оттуда и появились земля и кровь.

Не отвлекаясь от своего намерения, Марвин взобрался на решетку и ударил по противомоскитной сетке, забрался в спальню техника, а затем, думая, что моя спальня находится прямо за ней, открыл с ноги дверь и обнаружил голую женщину в деликатном положении с еще одним техником.

– Продолжай, дорогой мальчик, – сказал он, когда увидел их.

Зазвонил дверной звонок, и последний фрагмент вечерней головоломки раскрылся. Я открыл дверь во двор и увидел стоявшего там безупречного Роберта Палмера. Он был одет в домашний халат и тапочки и держал бутылку рома и пару стаканов.

Мартин и Роберт были знакомы с давних пор, когда Мартин работал с группой Vinegar Joe, в которой Роберт был вокалистом.

Как оказалось, после того, как у него закончились собутыльники, и он вспомнил, что не видел Роберта около 30 лет, Марвин постучал в его дверь в четыре часа утра.

Я понял, что одну бутылку они уже выпили, вторая же была едва начата.

– Сделаю-ка я себе еще чайку, – сказал я.

– Вот он и есть самый главный человек, которого ты мог когда-либо встретить в своей жизни, – пробормотал Марвин, а затем отправился на балкон, где принимал стойки на одной ноге, глядя на море, но, к счастью, всегда приземляясь на твердую землю.

Я сел напротив Роберта.

– У меня так много проблем с альбомом, – пожаловался он. – Это как гора, на которую я должен взойти, и я не знаю, с чего начать.

Я отпил чаю. «Попробуй взойти по ступенькам», – предложил я.

– По ступенькам?

– Да, ступеньки на склоне горы. Они нужны именно для этого.

– Ступеньки, – прошептал он. – Ступеньки. Да, я попробую ступеньки, – с этими словами он вышел за дверь, продолжая приговаривать: «Прекрасно. Конечно – ступеньки. Воспользоваться ступеньками».

Я допил чай и оставил Марвина заниматься карате.

Пять часов спустя я вышел из парадной двери и увидел Марвина, босиком стоящего посреди дороги, все еще истекающего кровью, с безумной улыбкой на лице. Его руки теребили вывернутые наизнанку карманы шорт.

– Ключи, дорогой мальчик, – сказал он. – Не могу найти ключи от дома.

Марвина наконец уложили в постель, и вскоре мы отправились в место, где было еще больше всевозможных искушений – Амстердам.

Студия в Хилверсуме была чертовски скучной. Она располагалась в комплексе, который использовался главным образом для нужд телевидения и радио, поэтому нам пришлось мириться со смурфиками в соседней студии и самыми пресными в мире бутербродами с сыром в местной столовой. Сам Хилверсюм – довольно тихий и консервативный пригород, и на время сессии Стив поселился там.

Я остановился в Амстердаме, в квартире-лофте с круглой лестницей и большими треугольными деревянными балками. Внизу располагались работавший до рассвета ночной клуб, гей-кинотеатр и три залитых красным светом витрины с танцующими девушками. Центральный вокзал находился в 10 минутах ходьбы, и я быстро купил себе за 25 гульденов с рук ворованный велосипед. У меня была стопка книг, чтобы читать в свободное время, я купил канделябры и питался в итальянском ресторане по соседству, при свечах, с графином вина и с книжкой из клуба «Книга месяца». Скучно мне не было, и, как я узнал, жизнь местных жителей с моим появлением стала еще более яркой.

Я спросил Стива, почему он не остановился в центре Амстердама.

– Там слишком много собачьего дерьма, – сказал он.

Должен сказать, что это очень близко к истине, а размер некоторых куч был весьма экстремальным. В том не было, конечно, вины собак, а размер некоторых собак был сопоставим с размерами бревен, которыми были огорожены тротуары. Одной из таких собак был огромный датский дог, который приходил с таким же огромным байкером из клуба «Ангелы Ада» в соседнее кафе под названием «Полночь».

Сейчас это кафе уже не существует, а парочку геев-супругов, которая его держала, возможно уже выпустили из тюрьмы – а может, и нет, – но тайная сеть, проложенная вокруг этого заведения, была типичным грязным подбрюшьем того, что на поверхности выглядело как счастливый, спокойный и свободный город.

Хенрик, назовем его так, был атаманом всех «Ангелов Ада» в Амстердаме. Невероятно высокий и скромный, он встречался с девушкой, которая работала в кафе, и эта девушка была ходячей проблемой, но одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, почему при виде нее мужчины (да и женщины тоже) падали в разные стороны, как костяшки домино.

Она уже была ответственна за крах карьеры одного из голландских министров и сама была министром для моего очень предприимчивого друга-байкера.

– Я с ней как будто в Аду живу, – сказал он мне однажды.

– Жаль это слышать.

– Пойдем, может, выпьем?

Так начался длинный вечер маленьких порций пива, закончившийся ранним утром в опустевшем ночном клубе, с солнцем, поднимавшимся над каналами за окном.

Он рассказал мне о своей бизнес-империи и о своем филантропическом характере: «Наше сообщество – это своего рода клуб социальной защиты».

– Это здорово.

– Да. Например, один из моих парней умирал от рака. Поэтому мы все скинулись и кое-что ему купили. Чтобы он почувствовал себя лучше.

– Что вы ему купили?

– Стиральную машину.

– Стиральную машину?

– Да, именно так. Он был растроган, даже расплакался. Он сказал, что никто до этого не покупал ему стиральную машину. Здорово, правда? Но, черт возьми. На этой неделе я жду большую партию.

– Стиральных машин? – предположил я.

– Нет. Наркотиков.

– Боже, и насколько же большую партию? – я представил себе пару целлофановых пакетов или, как максимум, чемодан.

– Полный контейнер, – сказал он абсолютно будничным тоном, как будто это была самая обычная вещь в мире.

Я окинул взглядом пустой ночной клуб и внезапно осознал, что все окна были выполнены в форме иллюминаторов, что было логично для портового города.

– Думаю, для тебя это сильный стресс, не говоря уже о твоих проблемах с девушкой.

– Да, – вздохнул этот уставший от жизни предприниматель. – Это такое дело, что стоит сделать один неосторожный шаг, как окажешься на дне реки, – он сделал глоток «Хайнекена». – Знаешь, в прошлый раз, когда я был в этом клубе, один парень пытался застрелить меня из «Люгера». Семь выстрелов.

– Хм. Ты крупный парень, было бы трудно по тебе промазать. Должно быть, он был херовым стрелком.

– Да, да. Именно так я ему сказал, когда схватил его.

Я не стал выяснять дальнейшие подробности.

– Спасибо тебе, что поговорил со мной, – сказал он. – Теперь я чувствую себя намного лучше.

Такие ночи были своего рода сюрреалистическими окнами, через которые можно было увидеть не самую лучшую сторону Амстердама. Часто под конец их я оказывался в ночном клубе, расположенном напротив моей квартиры. Там была очень жизнерадостная проститутка, которая приходила в клуб после работы. Она была австралийкой, и она всегда была очень рада меня видеть.

– Послушай, приятель, ты неплохо выглядишь. Хочешь, я пересплю с тобой бесплатно?

Я вежливо отказался.

– Нет, приятель, серьезно. Я снесу тебе башню.

Наверное, она может «взорвать» не только «башню», подумал я, но удивился сам себе, не зайдя дальше пива и разговоров. У нее была повязка на руке.

– Что случилось? – поинтересовался я.

– Боже, приятель. Какой-то чертов придурок вышел из тюрьмы и подкатил ко мне, чтобы снять, а потом этот козел начал кусаться, и у меня потекла кровь.

Она была девушкой, работавшей в витрине, так что торговать своим телом прямо на ходу было для нее нормой. Она была видной и симпатичной девушкой. Я не понимал, почему она пошла в проститутки.

– Но копы оказались на высоте. Они сразу же начали избивать его. Они очень плохо относятся к нападениям на девушек.

Это было очень суровое место, скрытое под пушистым пропагандистским образом «открытого города». Никто из тех, кого я там встретил, не был тем, кем хотел казаться: ливерпульский прохвост, скрывавшийся от британской полиции и счастливо устроившийся с потрясающей голландской девушкой и парой детей; уроженец Манчестера с баржей, полной пустых глиняных горшков и ваз из Таиланда на продажу. Разумеется, я не знаю, что могло содержаться в этих сосудах во время перевозки.

Еще была счастливая парочка, которая раскрашивала «Роллс-Ройс» Джона Леннона и проектировала сценические костюмы для Led Zeppelin. Они пытались продать мне фортепиано и познакомить меня с новым видом наркотического экстаза. Этот наркотик так и назывался – «экстази».

Однако мне не нужны были наркотики, чтобы испытать экстаз. Я нашел в каком-то подвале самый странный в мире фехтовальный клуб. Местный тренер был безумно злым и проводил уроки на улице у канала, на булыжниках мостовой. Этот подвал был настолько маленьким, что сражение было возможным, если мы фехтовали, стоя в углах комнаты, по диагонали. Но даже в этом случае пространства переставало хватать уже после трехчетырех шагов.

Моя австралийская подруга из витрины жила на той же улице, и однажды вечером она пригласила меня в свою квартиру, сказав: «Есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить».

Говоря откровенно, я не хотел идти, но она настаивала.

– Хорошо, – сказал я. – Но только на пять минут.

Мы поднялись на три этажа вверх по грязной лестнице, извивавшейся в сердцевине старого здания с деревянным каркасом.

– Кто этот человек? – спросил я. – Он фанат Iron Maiden или что?

– Тихо! – внезапно она насторожилась. Ее быстрый взгляд через плечо, как мне показалось, был мелодраматичным. – Он самый разыскиваемый человек в Голландии, – сказала она.

– Чего, блин?!

– Да, приятель. Он в бегах и решил перекантоваться у меня несколько дней.

Я зашел в небольшую квартиру, где за кухонным столом сидели двое мужчин. Они были не слишком разговорчивы.

– Это мой приятель Брюс, – сказала девушка.

Я улыбнулся, но очень сдержанно. «Спасибо. Рад встрече. Но на самом деле мне очень нужно идти, правда».

Я ушел оттуда очень быстро. Я не знаю, занималась ли она бесплатным сексом с беглыми преступниками в порядке благотворительности, но я был рад, что ни разу не согласился на ее предложения.

Вот таким и был Амстердам – непредсказуемым, а иногда и трагическим. Взять того парня из Ливерпуля, который жил с прекрасной голландской девушкой. Она в итоге оказалась во французской тюрьме после того, как он уговорил ее поехать с детьми во Францию, везя наркотики в коробках с шоколадом. А самому тому парню распороли живот от бока до бока в ножевой драке. Хорошие люди, торгующие наркотиками… Вы не сможете убедить меня в том, что Робин Гуд может торговать наркотиками, не надо, пожалуйста.

Что же касается девчонки, которая работала в кафе «Полночь», то она потеряла работу после того, как владельцы подожгли здание, чтобы получить страховку. Увы, поджигатели из них оказались так себе, так что им пришлось повторно возвращаться туда с большим количеством бензина. А жители окрестных домов уже сообщили в полицию о странном запахе.

Их даже выпустили под залог, но злоумышленники оказались настолько глупы, чтобы снова вернуться в Голландию – и вот тогда им пришлось задержаться там подольше, чем они планировали. На десять лет, если быть точным.

Амстердам также является единственным городом в Европе, где на меня направили пистолет после того, как я возмутился поведением водителя, который чуть не сбил меня поблизости от отеля American.

Так что на улицах Амстердама можно найти дерьмо и похлеще собачьего.

Итак, получив немного больше образования, чем когда готовился к вступительным экзаменам, я подошел к моменту, где в меня должны были выстрелить из стартовой пушки. Это был мировой тур в поддержку «Somewhere in Time».