Парни из бразилии

В воздухе витали слухи о неожиданном и экзотическом развитии нашей карьеры – поездке на неисследованный нами прежде континент. Мир Iron Maiden собирался проникнуть в Бразилию и свести ее с ума. Мы направлялись на юг, в Рио-де-Жанейро. Я никогда прежде не слышал об авиакомпании Varig и не держал в руках бразильских банкнот. Я понятия не имел, где находятся пляж Копакабана, горы Корковадо или Панди-Асукар. Я никогда не встречал девушку из Ипанемы и никогда не пробовал кайпиринью. Слово «Брахма» означало для меня индийского монаха, а не марку пива, и я даже представить себе не мог, что тряска животом может быть национальным видом спорта. Я также не имел понятия, кто был адвокатом Фрэнка Синатры.

Фестиваль Rock in Rio – самый первый в истории – был мероприятием на десять баллов по любой десятибалльной шкале. У меня могли быть некоторые претензии к группе или к моему собственному исполнению, но на самом деле суть не в этом. Это было шоу, которое в течение одного вечера распространило влияние Iron Maiden по всему континенту.

Первоначально, кстати, мы отказались. В разгар продаж билетов на двухнедельный американский тур казалось форменным безумием делать перерыв на поездку в Бразилию. И все же предложение поучаствовать в Rock in Rio казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Что бы мы ни попросили, их юрист отвечал согласием.

– Мы хотим, чтобы вы сыграли два концерта за две недели.

– Мы предпочли бы ограничиться одним.

– Хорошо.

И так далее. Перелет первым классом, солидный гонорар, продажи мерча, эквивалентные неделе аншлаговых концертов в США, дополнительные деньги на личные расходы для каждого участника, роскошные отели, гарантия на перевозку тридцати тонн аппаратуры – ответ всегда был: «Хорошо. Что-нибудь еще?»

Когда мы приехали в Рио, с нас чуть не сорвало всю одежду от криков фанатов, многие из которых были чрезвычайно красивыми девушками. Фанаты сопровождали нас до отеля на пляже Копакабана, а потом осаждали его двадцать четыре часа в сутки.

В течение следующей недели мы были узниками отеля в компании нескольких других артистов, а потом нас выпустили для участия в фестивале. И что же это было за невероятное мероприятие!

Там было три полноразмерных сцены, под которыми располагался рельсовый механизм, вращавший их перед специально разработанным и построенным открытым фестивальным помещением вместимостью в 300 000 человек.

Крупнейшие звезды международного музыкального мира, а также все самые знаменитые местные таланты играли в непрерывной развлекательной оргии в течение двух недель. Одни лишь только права на трансляцию этого зрелища стоили целое состояние. Циники могут сказать, что все это было лишь гигантской операцией по отмыванию денег. Одно можно сказать наверняка: денег там действительно было очень много.

Мы просто наслаждались путешествием, в буквальном смысле. В последний раз я летал на вертолете, когда меня сбрасывали со стороны Западного Уэссекса в зараженный клещами лес в Тетфорде. Теперь, когда мы поднялись на борт для 10-минутного полета к месту фестиваля, все выглядело несколько более торжественно.

Мы еще не были хедлайнерами, эта честь принадлежала Queen, которые вышли на сцену после нас. Тем не менее было ясно, что огромная часть ожиданий публики возлагалась именно на Maiden.

Все происходящее было похоже на размытое хаотичное пятно. За кулисами царили нервозность и напряжение. Чувство порядка ощущалось едва-едва, а вот то, что вот-вот может начаться массовое побоище – наоборот.

Две конкурирующие охранные фирмы были готовы вцепиться друг другу в горло. У обеих были собаки, и у обеих было оружие. Их бойцы стояли друг напротив друга у дверей нашей гримерки.

Клыкастые звери в шипастых ошейниках ворчали друг на друга из противоположных концов коридора.

Мы сидели в гримерке, ожидая сигнала о том, что сцена подготовлена для нашего выступления. В коридоре снаружи потные мужики размахивали оружием и обменивались оскорблениями на бразильской версии португальского языка. Как только они угомонились и спрятали свои стволы в кобуры, мы получили зеленый свет.

Там, в Рио, была самая большая аудитория, перед которой я когда-либо выступал до того и, наверное, после тоже. Толпа, казалось, растворялась за горизонтом, за расплывчатыми цветными озерами, уходя в темноту.

Волна адреналина, которая прокатилась по площадке, когда мы выбежали на сцену, была огромной, как если бы дюжину стометровых олимпийских стартов объединили в один. Все эти люди, все эти эмоции… но вот звук был ужасен. Мы привезли с собой свои собственные мониторы, но часть оборудования была местной, а инженер по мониторам был незнакомцем. Я приветственно махал руками, находясь при этом в довольно сложном положении. Вы не можете прерваться и провести саундчек, когда стоите перед толпой в 300 000 зрителей.

К тому времени, как мы добрались до «Revelations», я уже надел довольно симпатичную голубую электрогитару Ibanez. Она была очень похожа на более стильную, тоже голубую гитару Ovation, которая у меня все еще есть. Во мне нарастал гнев, и я захотел пообщаться с инженером, который стоял на краю сцены. Раздосадованный и разгоряченный, я крутанул гитару над головой и рассек себе лоб ее деревянным краем.

Когда я подошел к монитору, моя голова сильно кровоточила.

От вида крови инженер, казалось, пришел в ужас.

– Черт возьми, исправь звук, – сказал я ему. – Не разевай рот, как золотая рыбка.

Думаю, я выглядел как агрессивный сумасшедший – да в тот момент я таким и был. Чтобы доказать свою точку зрения, я снял гитару и шандарахнул ею по микшерному пульту, от чего ее гриф переломился пополам.

– ИСПРАВЬ ЧЕРТОВ ЗВУК! – проорал я.

Звук не стал лучше, поэтому я сбросил все ромбовидные мониторы, что стояли в передней части сцены, к ее подножию. Публика любит такие вещи; они думают, что все это является частью шоу. Что ж, иногда это действительно так, но иногда нет. Все это зрелище транслировалось в прямом эфире по телевидению в миллионы латиноамериканских домов.

Я еще немного попел, а потом зашел за батарею усилителей, чтобы немного успокоиться. Техник дал мне полотенце, чтобы вытереть кровь. Затем подскочил еще один член команды, выглядевший очень возбужденным. Он осторожно осмотрел мою рану.

– Род спрашивает, не мог ли бы ты расковырять ее, чтобы было больше крови? – сказал он. – Это будет потрясающе смотреться на телевидении.

На следующий день на первых страницах всех газет красовалась следующая картинка: потный, истекающий кровью я и 300 000 новых фанатов Iron Maiden.

Мы наслаждались всем этим, а наш отрыв после концерта продолжался всю ночь. В любом случае это было позднее шоу, так что до отеля мы добрались уже часа в четыре или пять утра. В ушах у нас продолжало звенеть, а алкоголь, казалось, не имел расслабляющего эффекта: мощный прилив адреналина все еще подавлял попытки организма уснуть.

Около шести утра я вышел в вестибюль. Фанатов не было поблизости. Дорога, ведущая к пляжу, была совершенно безлюдной, и солнце было восхитительно теплым, еще не дойдя до той фазы, где его жар становится совершенно невыносимым. Я пошел на поводу у запретного желания сбежать, не привлекая ни малейшего внимания, медленно пошел по дороге, снял обувь и присел на пляже, шевеля пальцами ног в горячем песке.

Недолгий отдых – а потом снова на самолет и в тур до середины зимы. Что за чертовски странная жизнь, подумал я. Я посмотрел налево. Там, закрыв глаза и подставив лицо солнечным лучам, сидел Брайан Мэй. Весьма вероятно, он думал о чем-то похожем. Я не стал его беспокоить. Забавный старый мир, правда.