Снег, кожа и связывание

Из Польши мы уехали, сняв документальный фильм, побывав на польской свадьбе, а также записав пьяную кавер-версию на «Smoke on the Water» и снова полюбив водку.

Потом кавалькада наших грузовиков въехала в Западную Европу. Конечно же, нас всех арестовали за наркотики в Германии. Ну, на самом деле нет. Это был великий арест великих Iron Maiden за наркотики, которого не было.

Я спал в своей кровати в гостиничном номере, когда в дверь постучали.

– Горничная не нужна! – простонал я.

– Это полиция.

Я открыл дверь. Очень вежливый молодой парень в штатском показал мне свое удостоверение.

– Мы ищем наркотики. У вас что-нибудь есть?

– Э… нет.

– Вы не возражаете, если я посмотрю?

– Нет-нет. Давайте.

Он очень аккуратно обшарил мои сумки и сказал: «Спасибо».

– Извините, но что происходит?

– Один из ваших водителей вез наркотики контрабандой, – сказал он. – Мы изъяли два килограмма героина плюс травку. Когда мы его нашли, он был настолько не в себе, что даже не мог встать.

Что ж, это был просто потрясающий момент. Я позвонил в номер тур-менеджера и выглянул в коридор, чтобы посмотреть, как полиция уводит его грустного помощника. Полагаю, рядом с его постелью нашли недокуренный косяк. Не стоит брать с собой в дорогу наркотики – это всегда очень серьезный риск.

Я оделся и пошел в ресторан. В углу на нервах сидела половина нашей команды техников, все они оплачивали штрафы за хранение минимально допустимого количества наркотических веществ. С крыши за нами наблюдали полицейские с биноклями. Это все были весьма серьезные дела.

Кто бы ни сообщил в полицию о содержимом кабины водителя грузовика, он сделал какие-то умозаключения, а полиция, в свою очередь, пришла к неким собственным выводам. Они проследовали за нашим кортежем до пункта назначения, которым и был отель.

Водитель грузовика ехал всю ночь, а на следующий день у него был выходной, так что парень решил расслабиться и выпил немалую часть своего мини-бара в качестве успокоительного средства перед сном.

В дупель пьяного, его подняли из глубокого сна, и у него не хватило сил и здравого ума объяснить, что травку он курит потому, что диабетик, а белый порошок – это на самом деле мука, из которой он любит печь домашний хлеб. Да и вынюхать два килограмма порошка на месте тоже не получится.

Осень сменилась зимой, а Европа сменилась Северной Америкой.

Мы приземлились на восточном побережье Канады, в Галифаксе. Галифакс – это очень интересное место. Готовясь к концерту, мы пробыли там несколько дней, и именно там я давал советы начинающей БДСМ-госпоже по поводу обустройства ее личного салона. Днем она носила кримпленовые брюки и профессионально занималась промоакциями на радио, а ночью одевалась в латекс и бралась за стеки и плети.

Не то чтобы я этим баловался. Просто она показала мне свой каталог после нашей с нею вполне обычной интимной связи.

– Что ты думаешь об этих колодках? – спросила она.

– Очень хорошо. А есть варианты другого цвета?

Я спросил ее, как она полюбила БДСМ настолько, что хочет открыть собственный салон.

– Странствующие торговцы, – ответила она.

Как оказалось, в Канаде было полным-полно странствующих БДСМ-коммивояжеров, которые возили наборы инструментов в маленьких чемоданчиках, как масоны.

Думаю, все эти темные зимние ночи оказывают определенное влияние на человеческую душу. Как говорят исландцы:

– Чем вы занимаетесь летом?

– Мы любим порыбачить и потрахаться.

– А чем вы занимаетесь зимой?

– Ну… Зимой рыбалка не так хороша.

Я поехал на поезде в Квебек-Сити, и поездка эта была чертовски долгой. Я обнаружил, что в Канаде есть только два типа деревьев: стоящие и срубленные. Это было все, что можно было там увидеть, кроме снега.

Зимой мы держали путь на запад, и чем дальше продвигались, тем холоднее становилось вокруг. В Торонто, для сравнения, был почти тропический климат, и именно там, друзья мои, я встретил великого Джонни Кэша. Мы проводили свой саундчек на стадионе Мейпл Лиф-Гарденс, и я заметил пятерых парней, сидевших на пустых стульях в задней части зала.

– Кто эти ребята? – спросил я.

– Это группа Джонни Кэша.

После того как мы закончили, я бродил по кулуарам площадки. Там все было покрыто детритом для хоккейных полей и напольной резиновой плиткой. Над всем этим стоял великан в кожаном плаще и в кожаных сапогах до бедра. Он протянул мне руку для рукопожатия.

– Привет, меня зовут Джонни Кэш, – сказал он. – Не могли бы вы что-нибудь подписать для моей дочери? Она ваша фанатка.

Его голос грохотал и резонировал, но при этом не звучал громко и дерзко. Он был донельзя скромен, что в сочетании с его размерами делало Джонни еще более внушительным. Все, о чем я мог думать в тот момент: «Я застрелил человека в Рино, просто чтобы посмотреть, как он умирает».

– Да, конечно, – сказал я. – Очень хорошие ботинки.

– Да, их мне сделали в Техасе.

Я подписал фотографию, а он дал мне свою промофотографию, подписанную «Барон», на которой Джонни был запечатлен играющим в бильярд.

– Большое спасибо, – сказал он, а затем ушел.

Я тоже ушел и чуть было не забрел в Виннипег. Снаружи отеля было минус 25 по Цельсию. Я решил пойти прогуляться, чтобы посмотреть, что будет. На середине пути через маленькую площадь перед отелем мои глаза и ноздри замерзли – я едва мог дышать, не говоря уже о том, чтобы видеть – так что я просто вернулся в гостиничный вестибюль. Не шутите с Канадой.

Тиски континентальной зимы сдавили нас со всех сторон. Нам понадобилось 36 часов, чтобы преодолеть Скалистые горы в Ванкувере. Мы ползли со скоростью четыре-пять миль в час, ехали с цепями противоскольжения и эскортом. Я никогда прежде не видел своими глазами скверной погоды таких масштабов. Когда в Британии люди говорят «сегодня плохая погода», обычно это означает, что на улице сыро. В Северной Америке выражение «сегодня плохая погода» значит, что выйдя на улицу, можно погибнуть.

Рождество было коротким и суматошным. Нашей последней остановкой был отель Rosemont Horizon поблизости от Чикаго, и слова «сумасшедшая суета» в недостаточной степени описывают царившую там атмосферу. Мы так отчаянно стремились домой, что раскошелились на полет на «Конкорде».

В расписании имелся очень ранний рейс на «Боинге 747» из Чикаго в Нью-Йорк, и это означало, что мы могли успеть на девятичасовой «Конкорд», чтобы тем же вечером прибыть в Лондон. Перед отъездом мы устроили такую вечеринку, как будто встречали новый век. Я вырядился в Шерлока Холмса и слонялся по отелю с тростью, разбивая ею лампочки.

После непродолжительного периода, проведенного без сознания (только не подумайте, что я в это время спал), я очнулся в первом классе самолета, в семь утра, в кромешной тьме чикагского зимнего утра. Пришли стюарды и спросили, какие напитки мы хотим заказать. Я хотел стакан воды. Бизнесмен, что сидел позади меня, громко хмыкнул.

– Дайте-ка мне «Кровавую Мэри», – сказал он. – Думаю, это будет один из тех самых дней…

Что ж – я был все еще чертовски пьян, так что для меня уже настал «один из тех самых дней».

«Конкорд» был маленьким, места там были тесными, но меню – поистине восхитительным. Там были лобстеры, шампанское и… и…

Я проснулся в Лондоне. Я вырубился и проспал всю эту прелесть. Не съел ни кусочка из этого замечательного меню. Однако это все же был «Конкорд», так что по прилете они дали мне бутылку шампанского, чтобы я мог забрать ее домой в качестве компенсации. Я так напился, что не помню, как летал на «Конкорде». Это почти рок-н-ролл.