Глава 29

Смит

В конце дневного заседания прокурор Ральф Смит обратился к присяжным со вступительным словом. Смит говорил почти пятьдесят минут, и, по крайней мере, один слушатель оценил незатейливый слог его речи. «Прокурор Смит, – восторженно написал Гарри Дарлинг, – не прибегал к цветистым метафорам. Простыми словами обвинитель поведал истину, и во время его выступления стояла такая тишина, что можно было услышать, как пролетит муха».

Сам Дарлинг предпочитал, конечно же, совсем иной английский, и его любовь к выспреннему стилю дала себя знать, как только редактор стал живописать поведение обвиняемого. «Слушая прокурора, подсудимый удивительно переменился. Это был не тот Лэмфер, что безучастно наблюдал за отбором присяжных. Теперь его лицо покрывала мертвенная бледность, а из запавших глазниц, подобно двум горящим на снегу углям, смотрели воспаленные глаза»¹.

Поблагодарив присяжных за терпение во время длинного и утомительного отбора, Смит пояснил, что «широкая известность» рассматриваемого дела чрезвычайно затруднила необыкновенно важную задачу – найти двенадцать квалифицированных членов большого жюри. Может показаться, подчеркнул прокурор, что он и его помощник Сазерленд настроены против Лэмфера, на самом деле сторона обвинения не хочет ничьей крови, никому не собирается мстить и служит только закону. «Мы не испытываем к подсудимому чувства вражды, – заверил прокурор, – мы не преследуем никаких личных интересов, не ищем козла отпущения. Если мы и проявляем настойчивость, то только ради выполнения своих обязанностей. На Ла-Порт легла тень от совершенных здесь подлых убийств, и мы должны их раскрыть».

Смит признал также, что в деле очень мало прямых улик и определять виновность или непричастность обвиняемого придется, опираясь на косвенные доказательства. По словам прокурора, в этом нет ничего необычного, ведь такие темные дела, как преднамеренный поджог, обычно творят в секрете. «Когда идут на преступление и собираются спалить дом, духовой оркестр не приглашают».

Покончив с вводной частью, прокурор перешел к существу дела и провозгласил:

– Рэй Лэмфер обвиняется в том, что 28 апреля поджег дом Белль Ганнесс. Мы собираемся доказать, что в пожаре погибли она сама и трое ее детей – Миртл Соренсон, Люси Соренсон и Филипп Ганнесс. Мы докажем, что именно им принадлежали тела, найденные на пепелище. Мы заявляем: не имеет никакого значения, хотел ли Лэмфер, поджигая дом, убить Белль Ганнесс или нет. По закону нет необходимости доказывать, что он хотел ее смерти. Если вы признаете Лэмфера виновным в поджоге, то помните: по закону поджигатель, по вине которого погибли люди, считается убийцей, даже если он не планировал лишать их жизни.

Здесь прокурор, прервав изложение обвинительного заключения, решил охарактеризовать женщину, принесшую Ла-Порту столь печальную известность. Смит заверил, что в его задачу не входит «обелять или очернять миссис Ганнесс». Девять разрубленных на куски тел, скорее всего, свидетельствуют «о массовых убийствах, в которых она принимала участие».

Затем Смит опять вернулся к делу Лэмфера и перешел к мотивам преступления. Прокурор утверждал, что, по собственному признанию обвиняемого, тот был свидетелем убийства Эндрю Хельгелейна и рассчитывал получить часть «кровавых денег». Когда же Ганнесс отказалась отдать Рэю его долю, он, посчитав это несправедливым, поджег ее дом.

Услышав столь страшное обвинение, Рэй «привстал, будто хотел что-то крикнуть», но адвокат его остановил².

– Мы представим доказательства, – продолжал обвинитель, – что человек по имени Хельгелейн, житель Южной Дакоты, привлеченный брачным объявлением и любовными письмами, в январе этого года, имея при себе все нажитые деньги, приехал на ферму Ганнесс. Мы докажем, что вечером 14 января Белль Ганнесс под надуманным предлогом – передать кому-то лошадей – отправила Рэя Лэмфера в Мичиган-Сити, где обвиняемому предстояло провести ночь – ту ночь, когда исчез Хельгелейн.

Потом Смит объяснил, что Лэмфер, нарушив распоряжение хозяйки, на междугороднем трамвае вернулся в Ла-Порт. В дороге Рэй сказал одному из пассажиров: «Хочу посмотреть, что там делает старуха». Как заверил прокурор, обвинение докажет, что Рэй Лэмфер – «надежный помощник Белль Ганнесс, спешил доделать грязную работу – избавиться от тела Хельгелейна».

Сообщив, что у того было при себе 3000 долларов, прокурор утверждал, что часть из них досталась Лэмферу. Деньги также стали причиной его ссоры с хозяйкой. Здесь Смит кратко обрисовал развитие их конфликта. Ганнесс настояла на аресте подсудимого за вторжение на ее ферму. Она потребовала, чтобы он держался подальше от ее дома. При этом окружающие не раз слышали, как Лэмфер сыпал угрозами в адрес бывшей хозяйки, говорил, что может «упрятать старуху за решетку и, если захочет, заставит Белль ползать перед ним на коленях».

Дальше Смит рассказал, что произошло 27 апреля. После обеда Лэмфер вместе с новым хозяином, Джоном Витбруком, вернулся в город. Ночь подсудимый провел у Лиззи Смит, которую прокурор, как и любой житель города, без тени смущения назвал Черной Лиззи. Поставив будильник на три ночи, Рэй ушел от нее в двадцать минут четвертого.

В четыре утра начался пожар. По словам Смита, обвинение докажет: выйдя от Лиззи, Лэмфер не пошел через городской парк на ферму родственника, а направился к дому Ганнесс – подсудимый сам говорил, что был там во время пожара. На вопрос, почему, увидев огонь, Лэмфер не разбудил соседей, он заявил, что ему не было до этого никакого дела.

– Мы представим убедительные доказательства, – продолжал прокурор, – что, обогнув холм, обвиняемый пересек кладбище и другой дорогой в пять тридцать утра прибежал на ферму родственника.

В тот день все передвижения Лэмфера свидетельствовали против него. Когда в семь вечера помощник шерифа пришел на ферму Витбрука арестовать Лэмфера, тот сразу поинтересовался, погибли ли при пожаре люди.

«При каком пожаре?» – спросил полицейский.

«В том доме», – ответил Рэй.

По утверждению Смита, Лэмфер все время думал о поджоге.

Конечно, прокурор понимал, что для предъявления обвинения в убийстве нужно «доказать, что Ганнесс мертва». Защита же постарается убедить присяжных в обратном. Уорден уже заявил, что планирует вызвать якобы погибшую Белль в качестве свидетеля защиты³.

Смит, утверждая, что «не хочет обвинять человека в убийстве того, кто на самом деле жив», перешел к доказательствам ее «гибели при пожаре», которые вскоре будут представлены суду.

– За день до катастрофы, – сообщил обвинитель, – миссис Ганнесс поехала в Ла-Порт, в контору поверенного Лелитера, и составила завещание. Он предложил ей арендовать банковский сейф для хранения документа, что она и сделала, положив туда еще семь сотен долларов наличными. Потом Белль посетила магазин Минича, купила недельный запас продуктов. На все, включая игрушки и настольные игры для детей, она потратила восемь-десять долларов.

В тот вечер Белль, дети и Джо Максон ужинали вместе. В полдесятого, когда он ушел спать, остальные мирно играли за столом и на полу около камина. Ничего необычного Джо не заметил.

Он рассказал, что Ганнесс вместе с сыном спала в юго-восточном крыле. Дети занимали угловую комнату в северо-западной части дома, и Максон, который тоже ночевал на втором этаже, слышал, как они по лестнице поднимались к себе. В четыре утра Джо проснулся от запаха дыма. В ту ночь дул сильный северо-западный ветер. Бросившись к окну, Джо увидел: в доме бушует пожар. Максон попытался выбить дверь на хозяйскую половину, но не смог. Тогда он выбежал во двор.

Создалось впечатление, что очаг возгорания находится у внешнего входа в подвал. К этому времени уже собрались соседи. Мужчины, в надежде спасти детей, проникли в их комнату через окно, но никого там не нашли. Тогда решили, что миссис Ганнесс задохнулась и умерла, а дети, почувствовав дым, побежали в охваченную пламенем спальню матери, где тоже погибли от удушья.

Дом сгорел дотла. Не осталось ни кусочка дерева. Пожар тушили двенадцать часов. Чтобы охладить раскаленные кирпичи, понадобились сотни ведер воды, а без этого до тел было не добраться. Всех четверых нашли в одном месте. Миссис Ганнесс, лежа на боку, левой рукой прижимала к себе мальчика.

Прокурор настаивал на своем: обгоревшее женское тело – это останки Белль Ганнесс. Расследование коронера подтвердило, что на пальцах были кольца, принадлежавшие Белль. Ее смерть поддерживает и уважаемый дантист из Ла-Порта, который делал для Ганнесс коронки и мосты. Они будут предъявлены суду вместе с верхней челюстью. Тогда, выразил уверенность Смит, судьи убедятся, что миссис Ганнесс мертва.

Конечно, мысль о том, что Белль получила по заслугам, не должна влиять на вердикт присяжных. Смит подчеркнул, что хотел лишь заострить их внимание на главных вопросах: поджег ли Рэй Лэмфер дом миссис Ганнесс, был ли в его действиях преступный умысел, а также явилось ли содеянное Лэмфером причиной смерти миссис Ганнесс и ее детей.

– Если мы, как я надеюсь, получим утвердительные ответы на эти вопросы, то сможем рассчитывать на справедливый приговор.

На этом прокурор Ральф Смит завершил свою речь⁴.