Глава 18

Будсберг

В четверг, 7 мая, из-за проливного дождя земляные работы пришлось отложить, и шериф Смутцер с утра уехал в Чикаго на совещание.

Пока он там находился, к его заместителю Энтиссу прибежал посыльный и сообщил, что два человека проникли в каретный сарай, где лежали эксгумированные жертвы миссис Ганнесс.

Энтисс поспешил на ферму. Джо Максон, увидев заместителя шерифа, рассказал, что видел двух мужчин, вылезавших из заднего окна сарая.

«Один был высокий с черными усами, а второй, коренастый – ростом пониже, – объяснял Джо. – Лиц я разглядеть не смог: лил дождь, к тому же они подняли воротники и надвинули шляпы. Я крикнул, что, по приказу шерифа, никому не разрешается входить в сарай. В ответ услышал, что у них есть такое право, потому что они врачи, а мне нечего совать нос в чужие дела».

Максон без промедления послал в Ла-Порт, к Энтиссу, соседского мальчишку. «Врачи» же, вскочив в припрятанную поблизости повозку, скрылись в лесу. Тут поползли слухи о подельниках Ганнесс, которые пробрались в сарай, чтобы уничтожить улики. Якобы ее сообщники украли бутылки с ядом и так перемешали кости скелетов, чтобы никто не мог их опознать¹.

Правда оказалась куда более прозаичной. Во временный морг через окно забрались, как позже будет установлено, два жителя Мичигана, а двигало ими всего лишь нездоровое любопытство: хотели посмотреть на обгорелые человеческие останки².

В 13:30, еще до возвращения Смутцера, на поезде из Иолы, штат Висконсин, в Ла-Порт прибыли два молодых человека. Их сопровождал более взрослый знакомый – торговец техникой Эдвин Чапин. На станции прибывших встретил президент местного отделения сберегательного банка Джеймс Бак и отвел к помощнику шерифа. Молодые люди оказались братьями Матиасом и Оскаром Будсбергами (двадцати семи и двадцати девяти лет), как писала одна газета, «простодушными и молчаливыми деревенскими тугодумами»³. Братья прибыли со скорбной миссией – проверить, не принадлежал ли один из найденных на ферме черепов их отцу, Оле Будсбергу.

Больше года назад овдовевший подписчик «Скандинавен» и «Декора-постен» – на тот момент ему исполнился пятьдесят один год – сообщил сыновьям, что уезжает в Ла-Порт, где, возможно, станет управляющим на ферме. А брату вдовец Оле Будсберг поведал, что собирается жениться на богатой вдове.

Он уехал на третьей неделе марта 1907 года, а через неделю вернулся, чтобы подготовиться к переезду на новое место. Будсберг продал Матиасу ферму, взял полученные от сына 1000 долларов наличными, ипотечное обязательство, обеспеченное участком земли такой же стоимости, и 5 апреля выехал в Индиану, обещав написать, когда устроится.

По свидетельству кассира Крампэкера, Будсберг и сопровождавшая его миссис Ганнесс появились в Первом национальном банке уже на следующий день. Мужчина хотел получить наличные по ипотечному обязательству и просил направить бумагу в отделение Государственного фермерского банка в Иоле. 16 апреля пара вернулась за деньгами, и с тех пор Крампэкер приезжего больше не видел⁴.

В конце апреля, не получив от отца ни строчки, Матиас забеспокоился и послал письмо на адрес фермы. К удивлению Матиаса, отдел невостребованной корреспонденции в Вашингтоне вернул письмо как недоставленное. Тем временем кассиру Крампэкеру пришел запрос от кассира Государственного фермерского банка в Иоле. Дж. Свенсон интересовался, не видел ли Крампэкер «мистера Будсберга после получения наличных». Крампэкер передал это письмо президенту банка Баку. Тот в поисках адресата отправился на ферму. Бак постучал в дверь, к нему вышла хозяйка, но в дом не пригласила. На вопрос о Будсберге ответила, что не знает, где он. Еще она добавила, что Оле ездил в Чикаго, где у него «украли почти все деньги». Вернувшись в Ла-Порт, «он решил податься на Запад, чтобы заработать похищенную сумму. Хотел скрыть ограбление от родственников». А еще через несколько дней – когда точно, не помнит, – она отвезла Будсберга на станцию и он уехал в Орегон. Больше они не встречались⁵.

Бак попросил Крампэкера ответить Свенсону. А через несколько месяцев после пожара, когда в свином загоне на ферме Ганнесс обнаружили первые тела, Крампэкер послал кассиру Свенсону вырезки из газет. Тот немедленно оповестил братьев Будсберг, и те, опасаясь самого худшего, сразу выехали в Ла-Порт⁶.

Примерно в два часа дня помощник шерифа Энтисс отвез их на ферму. Несмотря на плохую погоду, перед каретным сараем толпилось около двадцати человек. Их привлекло известие о взломе временного морга.

В свете масляной лампы братья Будсберг увидели на досках фрагменты тел. Заметив поверх массы сгнившей плоти и костей человеческую голову, братья наклонились, чтобы рассмотреть ее вблизи.

Хотя черты лица сохранились плохо, но по остаткам растительности можно было безошибочно установить, кому принадлежала эта голова. Как описывает один историк, «в ротовую полость набились спутанные рыжие усы»⁷. Отпрянув, братья горько посмотрели друг на друга и быстро вышли на открытый воздух.

Там их ждал Энтисс. Перед тем как снова вернуться в сарай, Матиас прошептал:

– Я уверен, это он.

– Этого мы и боялись, – едва слышно произнес Оскар⁸.

Так сыновья Оле Будсберга нашли своего отца.

Газета «Нью-Йорк таймс», вышедшая 7 мая, на первой полосе привела четыре главных версии событий на ферме Ганнесс – «серии преступлений, потрясших всю страну»:

Версия № 1: Миссис Ганнесс, испугавшись разоблачения и пытаясь скрыть следы многолетних преступлений, подожгла дом и сгорела вместе с детьми.

Версия № 2: Миссис Ганнесс, испугавшись разоблачения, убила детей, заметая следы, подложила в дом обезглавленное тело какой-то женщины и скрылась.

Версия № 3: Убийство совершил Рэй Лэмфер, работник Ганнесс. Им двигали два мотива – ревность и месть.

Версия № 4: Четверное убийство – дело рук членов какой-то чикагской банды. Они опасались, что кто-то обнаружит тела людей, которых они убивали из-за страховок и закапывали на ферме Ганнесс⁹.

Статья уже была готова к печати, когда последнюю версию чикагские власти уже успели опровергнуть. Шуттлер, помощник начальника полиции, который еще накануне выражал твердую уверенность в причастности Ганнесс к делам «преступного синдиката», полностью поменял свое мнение на этот счет. Частично на Шуттлера повлиял разговор с шерифом Ла-Порта, который не нашел никаких доказательств, что эксгумированные тела были доставлены из Чикаго. Следователи установили также, что информация о двух «загадочных чемоданах» оказалась ложным следом или даже откровенным обманом.

Отвечая на вопросы репортеров, Шуттлер заявил:

Я больше не считаю, что миссис Ганнесс была агентом банды убийц. Не содержала она и приют для младенцев. Скорее всего, она сама убивала своих поклонников, тела которых мы нашли в ямах на скотном дворе. Она, по-видимому, как бы неправдоподобно это ни звучало, заманила и убила больше десяти мужчин. Я уверен, что Белль, отвечая на письма норвежцев, приглашала их на ферму. Ганнесс показывала им плодородные поля, увлекала радужной перспективой. Говорила, что поддерживать в порядке налаженное хозяйство труда не составляет. А потом яд, добавленный в пиво или кофе, приносил легкую смерть. Довершал дело точный удар молотка или топорика. Почему бы этой крупной сильной женщине самой не похоронить тело? Ведь ферма расположена довольно далеко даже от ближайших соседей.

Шуттлер придерживался мнения, что убийца осталась жива. «Я не могу поверить, что она умерла, – говорил он. – Она слишком изощренная преступница, чтобы дать себя поймать. Возможно, она скрывается где-нибудь в Чикаго»¹⁰.

Подозрения Шуттлера, казалось, поддерживал один знакомый Белль Ганнесс. Он сообщил полиции, что днем ранее, в среду, 6 мая, видел эту женщину в трамвае на Саммердэйл-авеню¹¹. Другие свидетели уверяли, что на прошедшей неделе она попадалась им в окрестностях Уобаш-авеню, к югу от делового центра города. Один из свидетелей – фармацевт Ал Леви, владелец аптеки в здании отеля на углу Уобаш-авеню и Гаррисон-стрит, – узнал Белль по фотографии в «Чикаго трибюн». Аптекарь обратился в полицию и заявил, что через четыре или пять дней после пожара на ферме Ганнесс эта женщина пыталась купить у него морфий.

«Я уверен, то была она. Такие же нос, рот, те же глаза», – настаивал Леви.

Он был не последний из тех, кто сообщал о встречах с Белль Ганнесс¹².

Шуттлер пришел к выводу, что преступления Ганнесс ограничивались ее фермой в Ла-Порте, и отказался от планов искать останки пропавших людей во дворе ее бывшего дома в районе Остин. Но решение полицейского не остановило газетчиков. Вооруженные лопатами, они явились на Альма-стрит, где столкнулись с противодействием тогдашних владельцев дома – двух дюжих водопроводчиков, братьев Джона и Дэниела Неллисов из Висконсина. Они купили дом в ноябре 1907 года и грозились «по суду наложить запрет на любые земляные работы». «Это наша недвижимость, – заявил Дэниел, – а вся эта шумиха ее обесценит»¹³.

Мэр Ла-Порта Лемюэль Дарроу и шеф полиции Клинтон Кокрейн придерживались того же мнения, что и Шуттлер: Белль инсценировала свою смерть и скрылась в Чикаго. Однако шериф Смутцер и прокурор Смит стояли на своем: Ганнесс погибла при пожаре. И газеты, конечно, тут же написали, что шериф и прокурор Ла-Порта заинтересованы в этой версии. Как отметила «Чикаго трибюн», если допустить, что Белль жива, то «развалится дело, которое они возбудили против ее бывшего работника Рэя Лэмфера».

В полдень 7 мая Смит выступил перед представителями прессы с важным заявлением. Он объявил, что следствие по взволновавшему весь штат делу Лэмфера «закончено». Рэй Лэмфер, обвиняемый не только в поджоге, но и в убийстве, будет предан суду.

«Я удовлетворен доказательствами, которые мы собрали. Без сомнения, они говорят об ответственности Лэмфера за смерть всех погибших в доме, – сказал прокурор, – и мы предоставим свидетелей, которые видели бывшего работника около фермы и незадолго до пожара, и потом, когда Рэй убегал с места происшествия. Мы докажем, что Лэмфер поджег дом в отместку за те действия, которые эта женщина предприняла против него. Они поссорились на почве убийства Хельгелейна, и, по нашим данным, Лэмфер был соучастником этого преступления»¹⁴.

На вопрос одного из репортеров, не применяла ли полиция пытки, чтобы получить показания Лэмфера, Смит возмущенно ответил: «Мы здесь не пытаем. Ла-Порт – цивилизованный город, не похожий на Нью-Йорк или Чикаго»¹⁵.

«Мы приложим все усилия, чтобы как можно скорее передать дело в суд», – заключил прокурор и пообещал, что это случится в ближайшие три недели¹⁶.