Глава 3

Множество встреч

Само собой, в Голливуде ничто не ново. В 1928 году великий Эрих фон Штрогейм снял «Свадебный марш», а сразу за ним – его сиквел «Медовый месяц». В 1966 году на студии «Hammer FILMs» сняли картину «Дракула: князь тьмы», а параллельно с ней – фильм ужасов «Распутин, безумный монах», удачно используя одну съемочную группу и команду актеров во главе с неподражаемым Кристофером Ли. В 1973 году работа над «Тремя мушкетерами» просто плавно перетекла в съемки «Четырех мушкетеров». А в 1978 году студия «Warner Bros.» тайно выкупила права на «Супермена», зная, что у нее готов к запуску «Супермен 2». В ходе работы над фильмами получилось даже уволить режиссера Ричарда Доннера и заменить его Ричардом Лестером.

Пока права на «Властелина колец» без дела лежали в «UA», Дэвид Лин пытался уговорить студию выкупить его двухчастную версию «Баунти», которую планировалось снять в едином графике. При подготовке фильма была построена трехмачтовая реплика торгового судна, но продюсер Дино де Лаурентис в последний момент дал задний ход. В 1963 году, пытаясь смонтировать огромный материал «Клеопатры», режиссер Джозеф Манкевич рекомендовал выпустить пятичасовую версию фильма, разбитую на две части, но студия «20th Century Fox» на это не пошла.

Возможно, самым известным примером непрерывного производства можно считать два взаимосвязанных сиквела картины «Назад в будущее» Роберта Земекиса, которые снимались одним махом в 1989–1990 годах, причем действие переносилось из антиутопического будущего на Дикий Запад.

Не столь прославленной в хрониках Голливуда оказалась попытка Питера Джексона снять друг за другом вторую и третью часть картины «В плохом вкусе». Хотя масштабы продолжения межпланетной саги о пожирающих людей в качестве фастфуда пришельцах были значительно больше, планировалось, что съемки обоих фильмов закончатся гораздо быстрее – никто не собирался тратить на них четыре года, которые ушли на создание первой части. Сиквелов еще не было, но эта идея свидетельствует о том, что Джексон достаточно рано стал рассматривать возможность параллельной работы над двумя картинами.

Несмотря на все риски – в такой ситуации пришлось бы удвоить ставки (с удвоенной силой взяться за работу над рискованным проектом), ведь фактически предстояло снимать сиквел к фильму, который вполне мог провалиться в прокате, – Джексон понимал, что непрерывное производство станет единственным способом экранизировать «Властелина колец». Если бы перед производством сиквела была сделана пауза, расходы бы существенно возросли, а повествование сбилось бы с темпа и лишилось живости. В ходе ранних разговоров с Харви Вайнштейном Джексон всегда подчеркивал, что речь идет о длинной, сложной истории, искусно поделенной надвое.

Хотя юристы старались придержать эту информацию до поры до времени, Харви позвонил Джексону и сообщил, что наконец заключил сделку с Солом Зэнцем. Теперь все было официально: «Miramax» снимала «Властелина колец». Но первым делом нужно было написать сценарий.

Пока шли бесконечные юридические баталии, Джексон даже не прикоснулся к книге. Неопределенность была не по нраву суеверному режиссеру. Он боялся перечитывать книгу, представляя, какой фильм получится по ней снять, ведь в конце концов могло ничего и не выйти.

Иначе говоря, он не собирался испытывать судьбу.

Только весной 1997 года, получив новости от Харви, Джексон и Уолш отправились в магазин в центре Веллингтона, чтобы купить второй экземпляр «Властелина колец». Он признает, что до той поры все было «немного туманно». Несколько лет спустя журналисты с удивлением узнают, что Джексон не провел свое отрочество в мечтах о Средиземье. Ни Джексон, ни Уолш не были фанатами Толкина. Они просто решили не упускать свой шанс. И теперь им нужно было воплотить фантазию в жизнь.

Символично, что Джексон будет пользоваться именно купленным в тот день экземпляром книги, исписав все поля своими заметками, до самого окончания работы над фильмом. Он по-прежнему хранится у него: три толстых книги в мягкой обложке, упакованные в коробку, украшенную прекрасными акварелями Алана Ли. Именно красивое оформление стало решающим фактором при выборе издания.

Должно быть, в тот момент он испытал истинное наслаждение. Вскрыл упаковку, вытащил книгу, перелистал страницы и представил, каким может получиться фильм, впервые осознавая масштабы своего предприятия. Впервые оценивая невероятную возможность, представившуюся ему.

Однако с момента гибели «Кинг-Конга» до рождения «Властелина колец» прошли долгие шесть недель, в течение которых Джексон пытался решить проблему «Weta Digital». Тридцать шесть компьютеров «Silicon Graphics» стояли без дела и устаревали. Пора было вносить лицензионные платежи за программное обеспечение, а также выплачивать зарплату сотрудникам, которые не прочь были сорваться с места, чтобы успеть принять участие в прибыльной цифровой революции в Лос-Анджелесе. В процессе работы над «Кинг-Конгом» количество сотрудников компании удвоилось. Возможность законсервировать «Weta Digital» до создания Средиземья даже не рассматривалась.

И снова в последний момент на помощь пришел Земекис. Он занимался постпроизводством дорогой и сложной научно-фантастической адаптации «Контакта» Карла Сагана и предложил «Weta Digital» возможность создать отрывок с путешествием Джоди Фостер по кротовой норе.

«Мы впервые работали на заказ», – говорит Джексон. Хотя это был лишь временный контракт, он был невероятно важен для развития компании. Он стал первым, слабым сигналом, что «Weta Digital» однажды сможет работать не в рамках проектов Джексона, конкурируя с такими гигантами отрасли, как «ILM» и «Digital Domain», и создавая визуальные эффекты для всех желающих. Пока же они шли на это по необходимости. И Джексон оставался посредником в отношениях с Земекисом.

«Я принимал участие в постановке, – усмехается он, довольный, что компанию указали в титрах как создателя дополнительных визуальных эффектов. – Он хотел, чтобы я помог с визуализацией и взял на себя постановку. Можно сказать, что я был постановщиком визуальных эффектов для этой сцены».

Боясь сглазить сделку, Джексон и Уолш до сих пор не прикасались к своему экземпляру «Властелина колец», но все же рискнули сделать шаг к началу работы над сценарием. Они попросили своего давнего партнера Косту Боутса разбить книгу на сцены, чтобы получить рабочий конспект. Загрузив его в компьютер, они могли бы начать экспериментировать с поиском путей из Хоббитона к Роковой горе.

Как только они приступили к перестройке книги, возникли вопросы к структуре повествования. Что оставить в грандиозной истории Толкина? Что исключить? Что добавить? Насколько точно стоит следовать книге? Это был главный вопрос. Можно ли радикально менять Толкина, оставаясь верным его букве? По иронии судьбы, учитывая, что в итоге случилось с «Miramax», на этом этапе они даже обдумывали идею создания «одного длинного, грандиозного фильма». Джексон также заикнулся о съемках трех фильмов, но Харви подавил эту идею в зародыше.

В результате этой работы родился 92-страничный сценарий, составленный из 266 сцен. Он стал зародышем оскароносной трилогии.

Понимая, какой интерес вызовет адаптация даже в сонном Веллингтоне, Джексон присвоил сценарию кодовое название «Джамбори. Жизнь лорда Баден-Пауэлла». Вероятно, чтобы потешить себя, авторы также взяли громкие, но довольно прозрачные псевдонимы: Фрэн Уолш стала Фредерикой Уорбертон, а Питер Джексон – Перси Джадкинсом.

«Джадкинс» поясняет: «Под кодовым названием «Джамбори» скрывалась вышедшая в 1933 году картина «Сын Конга», а на обложку мы поместили сцены из скаутской жизни». Девиз «будь готов» со временем станет для них неприятным предзнаменованием.

Вскоре после этого произошла серия невероятно счастливых событий. Не в силах понять, хорошим ли получается сценарий, Уолш решила привлечь к работе над ним еще одного человека. Они обратились к новозеландскому драматургу Стивену Синклеру, который работал с ними над «Познакомьтесь с Фиблами» и «Живой мертвечиной». Синклер, который мало знал о Толкине, в свою очередь обратился за советом к своей девушке, а она была настоящим мастером своего дела. Таким неожиданным образом к проекту присоединилась Филиппа Бойенс, которая сыграет в нем огромную роль.

Параллельно с попыткой уместить все события грандиозной книги в два удобоваримых фильма шло квазинаучное исследование того, как два подразделения «Weta» сумеют подойти к созданию Средиземья и не допустить оглупления. Маленькие хоббиты, огромные твари, эпические сражения, великолепное разнообразие мест и народов, которое сделало книгу такой популярной, – Джексон должен был доказать, что для работы с Толкином были готовы не только кинематографические технологии, но и новозеландские таланты.

В августе 1997 года они уже занимались раскадровкой и аниматикой (созданием примитивной компьютерной визуализации, или превизов, ключевых сцен). В Веллингтон приехали прекрасные художники Алан Ли и Джон Хоув, которые уже превращали свое видение Толкина в концепт-арт. Подбирались места съемок, продумывалась логистика, выстраивался график.

О создании сценариев и визуализации фильмов будет рассказано в следующей главе, но в «Miramax» полным ходом шла подготовка к съемкам: это были восемнадцать месяцев великих надежд и великих противостояний. Джексон и Уолш медленно, но верно налаживали связи с чопорным оксфордским профессором, одновременно развивая совершенно другие отношения с нетерпимым киномагнатом Харви Вайнштейном.

* * *

«Фрэн помнит все это гораздо лучше меня, – признается Джексон. – Я стараюсь выбрасывать из головы плохие воспоминания, как при автокатастрофе. Фрэн цепляется за каждую деталь». Как бы он ни хотел все это забыть, их взаимодействие с беспощадными братьями стало неотъемлемой частью этой истории.

Завершив первый черновик, Джексон и Уолш полетели в Нью-Йорк, чтобы приступить к обсуждению сценария в «Miramax» и своими глазами увидеть, как работает Вайнштейн. Всего состоялось три встречи, в которых принимали участие два руководителя, начальник производства «Dimension» Кэри Гранат (которого, само собой, прозвали Кэри Грантом) и начальник производства «Miramax» Джон Гордон, который сумел выжить на посту ассистента Харви. Именно они управляли проектом. Харви и Боб, как утверждает Джексон, просто «держались рядом». Было решено, что этот фильм станет первым совместным проектом «Dimension» и «Miramax» и оба брата будут участвовать в его создании.

Встречи в офисе «Miramax» в Трайбеке проводились в маленькой, непроветриваемой комнате со стенами из матового стекла. Запуганные независимые режиссеры прозвали ее «парилкой». С самого начала было понятно, что Вайнштейны не собираются спускать с проекта глаз. Радость от заключения сделки уже померкла, ведь теперь на кону стояли их деньги. Джексон чувствовал, что только теперь братья стали осознавать, какие расходы им предстоят.

Хотя Харви читал книгу, пока учился в университете, вскоре стало понятно, что многие топ-менеджеры компании, включая Боба, ее и не открывали. Джексон и Уолш столкнулись с той же проблемой, которая вставала перед Джоном Бурменом и Ральфом Бакши: как погружаться в сложный мир Толкина, когда все, о чем ты говоришь, вызывает недоумение?

Боб с удовольствием изображал скептически настроенного зрителя, который никогда не слышал о каком-то Толкине. Любой сценарий должен был пройти проверку Боба. Когда Джексон представил ему ранний вариант, Боб триумфально ударил ладонью по столу.

«Я знаю, что это! – заявил он. – Братство Кольца, девять героев, все как один блестящие диверсанты. Каждый в чем-то хорош. Черт возьми, да это ж «Пушки острова Наварон»!»

«Правда? И это «Властелин колец»? – смеется Джексон, вспоминая, как он удивился, несмотря на всю любовь к «Пушкам острова Наварон». – Он все понял. Теперь у него был фильтр, с помощью которого он мог понять эту вещь».

Замечания Харви обычно шли на пользу делу – он не требовал ничего невыполнимого. Боб настаивал, что нужно убить хоббита. «Выбирайте любого», – твердил он. Джексон и Уолш лишь отмахивались: «Да, конечно, мы подумаем над этим…» Вскоре работа стала им в тягость. Они снова и снова переписывали сценарий, а затем прилетали в Нью-Йорк, чтобы играть в толкиновский теннис с Вайнштейнами. Джексон начинал подозревать, что братья намеренно тормозят процесс.

Харви утверждал, что бюджет картины не должен превысить 75 миллионов долларов. Учитывая, что «Страшилы» со всеми спецэффектами обошлись в 26 миллионов, Джексон наивно полагал, что этих денег хватит. Впрочем, весь процесс разработки фильма напоминал водоворот ускользающих возможностей, и шансы утонуть в нем неуклонно росли.

Хотя тогда это не казалось ему забавным, сегодня Джексон отмечает, что Вайнштейны поддерживали устоявшийся образ хорошего Харви и плохого Боба. Как только Боб выходил из комнаты, Харви просил не обращать внимания на брата, называя его сумасшедшим. При работе следовало учитывать лишь его идеи.

«Но вообще-то дело обстоит иначе, – вздыхает Джексон. – В какой-то момент начинает казаться, что с Харви можно говорить начистоту. Но на самом деле он очень близок с Бобом. И это иллюзия».

Порой их представление в духе Эббота и Костелло превращалось в настоящий театр. Например, выслушав очередную безосновательную идею Боба, Харви стучал по столу своим мясистым кулаком и пулей вылетал из парилки. Пока все смотрели ему вслед, Боб продолжал свою мысль. Вскоре в коридоре снова возникал Харви, которого, как Хичкока, сложно было с кем-то перепутать. В руке он держал «Оскар», полученный его половиной «Miramax» за «Английского пациента». Он врывался обратно в комнату и с грохотом ставил статуэтку перед Бобом.

«У меня такая есть, а у тебя нет! Так кто из нас умнее, черт возьми? Заткнись, Боб!»

Вспоминая все это сегодня, когда страсти уже улеглись, Джексон сравнивает Харви с Тони Сопрано и предполагает, что примерно так же режиссерам работалось с грозными голливудскими магнатами прошлого, такими как Луис Майер, Сэмюэл Голдвин и Гарри Кон, которые пробивали свой путь уговорами и гневом. Тональность резко менялась, качаясь из крайности в крайность, что было совершенно чуждо новозеландскому темпераменту. Все это напоминало биполярное расстройство: припадки гнева сменялись приступами великодушия.

В самые тяжелые моменты, когда отношения трещали по швам, Харви звонил на мобильный Кену Каминсу и принимался жаловаться. В конце концов Каминс не выдержал: «Харви, я не хочу этого слышать. У меня жена рожает, я сейчас рядом с ней».

На следующий день ему доставили огромную подарочную корзину от «Miramax».

Импульсивность Харви маскировала его хитрые манипуляции. Когда начала вырисовываться структура двух фильмов, стало очевидно, что 75 миллионов на задуманное не хватит. Когда Джексон потребовал увеличить бюджет, к проекту присоединился опытный австралийский продюсер Тим Сандерс, который работал над «Страшилами». По реалистичной оценке Сандерса, на два фильма должно было уйти от 130 до 135 миллионов долларов. Это не нравилось Харви, который уже вложил около 12 миллионов в разработку картины. Джексон утверждает, что это «сводило его с ума».

Однако Харви не говорил, что «Disney» не позволяет ему давать зеленый свет фильмам с бюджетом более 75 миллионов долларов. Впоследствии он утверждал, что пытался привлечь их к проекту в качестве партнеров, но они ответили категорическим отказом.

Каминс не уверен, что в «Disney» действительно отмахнулись от этого проекта. «Впоследствии я поговорил с Майклом Айснером [в те годы он руководил «Disney»], который сказал мне, что хотел принять участие в проекте, но Харви ему ничего не показывал. Он не показывал ему сценарии. Не показывал иллюстрации. Не позволял ему поговорить с Питером. Возможно, каждый из них просто пытается переписать историю на свой лад, но он утверждает, что просил Харви о встрече с Питером, но Харви в ней отказал. А услышав отказ, он просто ответил: «Ладно, тогда отказываюсь и я»».

В попытке покрыть растущие расходы Харви даже обращался к другим студиям. Сложно сказать, что было тому виной – нежелание иметь дело с «Miramax», сомнения в жизнеспособности проекта или старое доброе злорадство, – но никто не соглашался вкладываться в этот фильм.

В отчаянии Харви отправил в Новую Зеландию «адского управленца», поручив ему сократить рассчитанный Сандерсом бюджет обратно до 75 миллионов. Джексон разузнал, кто такой Расс Марковиц, и оказалось, что он «тот еще плут». Марковиц успел поработать с «Dimension» при подготовке смехотворных сиквелов к фильмам ужасов «Пророчество» и «От заката до рассвета», даже не выходивших в широкий прокат. На этот раз он выводил из себя всех и каждого, не проявляя особенного интереса к фильму, но настаивая, чтобы Джексон прошел медицинский осмотр, чтобы оформить надлежащую страховку. Одержимый идеей получения страховых выплат, он предлагал все новые сценарии убийства режиссера, и Джексону приходилось выдумывать отговорки, пока он не сказал свое категорическое нет. «Дурное было время», – признает он. Через два месяца таинственный Марковиц вернулся туда, откуда пришел, и больше о нем не слышали.

Следующим Харви отправил на другой конец света Марти Каца, гораздо более приятного в общении, но хваткого продюсера старой закалки, который только что закончил решать проблемы на съемках «Титаника». Немало сил Кац потратил на то, чтобы организовать пересылку своего «порше» из Лос-Анджелеса. Кац был давним другом Земекиса и быстро поладил с Джексоном. Его впечатлило увиденное в Веллингтоне, о чем он с энтузиазмом сообщил «Miramax». Также продюсер добавил: «Если у вас всего семьдесят пять миллионов, их хватит только на один фильм».

В итоге его «порше» так и не доехал до Веллингтона. Джексона, Уолш и Каца вызвали на срочную встречу в зловещую башню Ортханка, маячившую в Нью-Йорке.

«И тут все пошло наперекосяк», – говорит Джексон.

Их посадили в парилку. На этот раз не было ни театральности, ни игры по ролям. Боба вообще не было. И это было плохим знаком. Харви собирался излить им свои чувства, и на этот раз его ярость была не показной. Джексон предал их. Он нарушил их соглашение. Он растратил 12 миллионов их денег. Зря потратил его время, не оправдал его доверия. Теперь режиссер обязан поступить по совести и снять по «Властелину колец» один фильм не более двух часов длиной при бюджете в 75 миллионов долларов, а иначе он отдаст проект Джону Мэддену.

Умный и обходительный англичанин Мэдден несколько напоминал Джона Бурмена и как раз заканчивал работу над «Влюбленным Шекспиром». Это не могло не радовать Харви. Легкая историческая романтическая комедия о любовных похождениях знаменитого драматурга вскоре принесет Харви еще один «Оскар», которым он сможет укорять брата.

Каминс вспоминает более серьезную угрозу. «Харви сказал: «Ты либо соглашаешься, либо нет. Тогда ты уволен. Квентин уже готов сменить тебя на посту режиссера»».

Хотя это казалось безумием, нельзя было сказать наверняка, блефует ли Харви. В тот момент Каминс ему поверил: Средиземье Квентина Тарантино, мать вашу.

Харви уже отправил подготовленный Джексоном сценарий двух фильмов британскому сценаристу Хуссейну Амини, который также был на хорошем счету в «Miramax» после адаптации «Крыльев голубки» Генри Джеймса. Амини вспоминает, как его удивила странная обложка: «Джамбори. Жизнь лорда Баден-Пауэлла». В сценарии не было ни слова о скаутском движении.

Амини обожал Толкина и следил за слухами о готовящейся адаптации. Теперь к нему в руки попал тайный сценарий «Властелина колец». Он не знал, что Харви поставил Джексону ультиматум, заявив, что либо Мэдден, либо Тарантино готовы возглавить проект. «Мне сказали, что сценарий недоработан, но я не видел проблем. Я прочел его, и он мне понравился», – вспоминает он.

Когда боссы «Miramax» предложили переделать сценарий и снять один фильм, Амини вспомнил об анимированной версии Бакши. Один фильм не мог прийтись по вкусу многочисленным поклонникам саги. «Как я понимаю, в то время главной проблемой оставался бюджет», – говорит он, не сомневаясь, что его привлекли лишь затем, чтобы Джексон все же пересмотрел свою позицию и ограничился одним фильмом.

В парилке, пока Нью-Йорк спокойно жил своей жизнью, Джексон пришел к тому же выводу. Он был бледен, как Голлум, у него тряслись руки, но все же он не уступал. Он просто не понимал, как можно уместить книгу всего в один фильм.

Харви бушевал. Он грозил судебными исками, обещая во что бы то ни было вернуть свои деньги, как только он вышвырнет всех упрямцев из проекта и отправит обратно в Новую Зеландию.

Каминс говорит: «Харви не хотел отступать. Он не хотел позора. Думаю, Питер поставил его в неловкое положение. Чувства были смешанными». Осмыслить эту ситуацию не так просто. Джексон согласился на бюджет в 75 миллионов долларов, но запланировал картину, для создания которой нужно было значительно его превысить. Каналы связи оказались разорванными. Однако он стоял на пути, который приведет его к получению более чем трех миллиардов долларов и триумфу на «Оскаре». Хотя никто не мог этого ожидать, речистому боссу «Miramax» не хватало дальновидности и средств для реализации замыслов Джексона, и от бессилия он пытался воплотить в жизнь гораздо менее масштабную, обреченную на провал идею. Неужели он и правда думал, что можно ограничиться одним фильмом?

Джексон видел в этом горькую, как пережаренный кофе, иронию (а он вообще предпочитает чай). На первой встрече в «Miramax» Харви устроил показ неудачной картины Бакши и гордо заявил: «Такого мы делать не будем».

Нельзя сказать, что Джексона об этом не предупреждали. Кац почувствовал, что ветер дует в сторону создания единственного фильма, но Джексон решил, что он имеет в виду съемки первой части с возможностью создания сиквела. Но даже эта робкая надежда разбилась, когда ему в отель прислали письмо с пометкой «сверхсекретно». В нем было множество предложений по сокращению романа Толкина до удобных двух часов, внесенных без ведома Джексона.

Датированное 17 июня 1998 года и написанное главой отдела разработок «Miramax» Джеком Лехнером письмо начиналось словами: «Мы много думали…». Несмотря на титанические усилия Джексона, двухчастная структура была слишком сложной – иначе говоря, слишком дорогой, – и они нашли более радикальный, более прямолинейный подход, используя «ключевые элементы» истории, но при этом отказываясь от многого. Среди прочего была вырезана битва у Хельмовой Пади, Теоден и Денетор были объединены в одного персонажа (не стоит и уточнять, что также воедино слились Рохан и Гондор), а Эовин заменила Фарамира и стала сестрой Боромира. Кроме того, в письме поднимался вопрос о возможности вырезать проблематичного Сарумана из битвы на Пеленнорских полях. Великая подземная драма в Мории подлежала «серьезному» сокращению: гробница Балина, нападение орков, Балрог – и прочь.

«Это был гарантированный способ разочаровать всех, кто вообще читал книгу», – заключает Джексон, до сих пор с ужасом вспоминающий эти «улучшения».

На экземпляре этого письма, хранящемся в архивах «Miramax», рукой Джексона сделана пометка с просьбой разослать его всем руководителям отделов, «чтобы они поняли, почему проект зашел в тупик».

Харви загнал его в угол. Он понимал, что продюсер поступает в интересах «Miramax», ведь в этом заключалась его работа, но Джексон и Уолш были подавлены. Они не могли даже собраться с мыслями.

«Мы просто сказали Харви: «Мы не можем дать вам ответ. Вы можете дать нам время слетать в Новую Зеландию и все хорошенько обдумать?»»

И тут Харви стал мрачнее тучи.

Кинематографисты покинули офис «Miramax», словно сбегая с Роковой горы, и побрели по Трайбеке, где в конце концов встретились со своим другом Дэвидом Линде – тем самым человеком, который первым прилетел в Новую Зеландию, чтобы увидеть «Небесных созданий», но с тех пор успел покинуть «Miramax» и основать собственную продюсерскую компанию «Good Machine». Линде сразу понял, что дела у них плохи, и достал из шкафа бутылку шотландского виски, которую хранил там на крайний случай.

«Я впервые в жизни попробовал скотч», – улыбается Джексон.

Сев на следующий рейс домой, Джексон и Уолш отправились на побережье, чтобы отметить день рождения Уолш. Однако предпринятая 8 июля 1998 года поездка скорее нужна была, чтобы выйти из стресса и глотнуть свежего новозеландского воздуха после американской влажности и духоты.

Должно быть, им казалось, что они прокляты. Они потратили целых девять месяцев, работая с «Universal» над ремейком «Кинг-Конга», из которого ничего не вышло. Теперь ситуация повторялась с экранизацией «Властелина колец», на подготовку которой ушло еще больше времени. Они понимали, что фанаты книги ни за что не примут сильно урезанную версию книги, как бы много труда ни было вложено в ее создание, и возложат вину целиком и полностью на плечи Джексона. Уже недостаточно было сделать лучшую версию фильма в сложившихся обстоятельствах – на кону стояла их репутация.

Шагая по пляжу – хочется представить, что на горизонте как раз садилось солнце, – они пытались смириться с мыслью, что победить в этой битве им не под силу. Остров Черепа и Мордор не шли ни в какое сравнение с Голливудом.

«Мне слишком часто приходилось терпеть удары», – говорит Джексон.

Он позвонил Каминсу. «Просто скажи Харви, что мы на это не пойдем. Мы лучше будем жить своей жизнью и снимать свои фильмы, чем мучиться со всем этим дерьмом. Скажи Харви, пусть снимает сам. Удачи ему».

Но Каминс не был бы Каминсом, если бы послушался его.

Не поддаваясь эмоциям, он подождал, пока страсти улягутся, а затем обратился к Харви с просьбой. «В конце концов, разве могло быть хуже?» – усмехается он. Отказ Вайнштейна уже не мог усугубить трагичность ситуации.

Эти ребята работали не покладая рук, настаивал Каминс. Все согласились с их видением. Может, Харви позволит им снять задуманный фильм на другой студии? Конечно, он не обязан был этого делать, но попробовать стоило.

Харви согласился, но на грабительских условиях.

Чтобы найти новую студию для своего проекта, кинематографистам нужно как минимум шесть месяцев. Как правило, им дают год.

«У вас четыре недели, – сказал Харви Каминсу. – Если вы находите студию, я получаю свои деньги обратно, как только будет подписан контракт. Не в первый день съемок. В день заключения соглашения. А еще я получаю пять процентов со сборов во всех странах».

«Хорошо, – с ледяным спокойствием ответил Каминс. – Я сделаю все возможное».

* * *

И телефон зазвонил снова. Это был громкий, настойчивый звонок судьбы. К ним вернулась надежда. Может, надежда была и слабая – Каминс честно сказал, что за четыре недели новые студии не находят, – но пока они оставались в игре. И этого было достаточно.

«Ровно четыре недели – не больше, не меньше», – вздыхает Джексон. Через двадцать восемь дней, если бы им не удалось заключить сделку, Харви снова взялся бы за дело и предложил проект Мэддену, Тарантино или еще кому-нибудь. Скорее всего, Вайнштейн не ожидал, что они сумеют выполнить его жесткие условия. Скорее всего, он надеялся, что Джексон в конце концов решит сдержать свои амбиции, и согласится снять один фильм на «Miramax».

«Miramax» прекрасно справилась с дистрибуцией «Небесных созданий» и высоко подняла статус новозеландского режиссера. Вложившись в Джексона, компания хотела окупить свои инвестиции.

«Харви не желал отказываться от фильма, – говорит Каминс. – Он действительно хотел снять эти фильмы, причем снять их с Джексоном. Но Боб, кажется, этого не хотел. В этом вопросе они расходились во мнениях. Боб сомневался в целесообразности экономических вложений и опасался, что они ставят компанию в плохое финансовое положение».

Джексону нужно было подготовить хорошую презентацию. Каминс поясняет, что она должна была давать четкие ответы на вопросы: «Почему именно эти фильмы? Почему сейчас? Почему вы пришли к нам?»

Само собой, у них была целая гора концепт-арта, тестовых видеоматериалов, раскадровок, аниматики, реквизита и сложного грима. Ричард Тейлор признает, что его команда не перестала работать, даже когда проект оказался на грани срыва. Если честно, они не хотели в это верить. Им была невыносима мысль о том, чтобы отказаться от задуманного. «Мы были как одержимые, – говорит Тейлор. – Мы не могли остановиться». Они продолжали создавать эскизы, конструировать макеты и ковать оружие и доспехи для гипотетического Средиземья. Только Ли и Хоув вернулись один в Англию, а другой – в Швейцарию. Они приобщились к кинобизнесу лишь на краткий миг.

Материала было слишком много, а испытывать терпение студий не хотелось. Реши Джексон показать все и сразу, его выставили бы из переговорной, прежде чем он закончил бы подготовку к презентации. Также вряд ли стоило надеяться, что кто-то согласится слетать в Новую Зеландию и своими глазами посмотреть на рождение картины. Половина Голливуда по-прежнему не могла найти эту страну на карте. В результате, чтобы рассказать свою историю, Джексон решил снять короткометражку. Каминс называет ее «фильмом о фильме о фильме».

Джексон по-прежнему считает ее самой важной картиной в своей жизни.

Досрочно прервав короткую и сумбурную поездку, приуроченную ко дню рождения Уолш, они отправились обратно в Веллингтон, до которого было три часа пути. Здесь и без того непростая история в очередной раз приобретает оттенок мелодрамы: в проливе Кука разбушевался шторм, поэтому кинематографистам, у которых каждая минута была на счету, пришлось уговаривать пилота вертолета лететь в разгар бури.

Джексон с содроганием вспоминает об этом. Он никогда не любил летать и намертво вцеплялся в подлокотники «боингов» всякий раз, когда они заходили на посадку в Лос-Анджелесе. «Тот полет на вертолете над побережьем был просто ужасен», – говорит он. Громыхал вторивший Вайнштейну гром, бушевал ветер, хлестал дождь – они ныряли из одной воздушной ямы в другую, и казалось, будто Кинг-Конг пытается скинуть их с неба. Когда они приземлились в Веллингтоне, у Джексона чуть не подогнулись колени, но ни он сам, ни Уолш даже не подумали, что рискнули жизнью во имя этих фильмов.

Пока Каминс принялся обходить студии, имея лишь сценарий и базовую аниматику истории, Джексон связался с оператором Аланом Боллинджером, или просто Болли, который работал с ним над «Небесными созданиями», и собрал команду для съемок столь необходимого «документального фильма».

Получившаяся 35-минутная картина уверенно ответила на все вопросы Каминса. Она продемонстрировала прекрасное знакомство кинематографистов с материалом, а также показала, что технологии наконец смогли угнаться за воображением Толкина, а новозеландская команда была более чем в состоянии найти им прекрасное применение. Моложавый Джексон исполнил в фильме главную роль (ничем не выдав свое потрясение от недавней игры со смертью) и рассказал, как планирует воссоздать на экране бескрайний мир Толкина.

Эксперты в фильме подчеркнули необходимость реализма. Хоув сказал, что нужно показать мифическую реальность, в которой «все живет, все дышит». Используя силу художественных работ Ли и Хоува и снятые в «Weta Workshop» кадры, создатели картины объяснили, как будут снимать маленьких хоббитов, применяя измененную перспективу, управляя движением камеры и используя дублеров с последующей цифровой заменой лиц. В фильме были показаны прекрасно подсвеченные макеты, изготовленные настоящим мастером своего дела Джейми Бесуориком: могучие, грозные орки, назгулы и Балрог были именно такими, какими они затем предстали в завершенной картине.

Специалисты «Weta Digital» рассказали, как использовали пещерного тролля для проверки цифровой биологии: смоделировав его скелет на основе человеческого, его затем облепили мускулатурой. Обсуждалось также и использование технологии захвата движения, но на этом этапе ее еще не планировалось применять при съемках Голлума, который пока напоминал инопланетного пришельца. Великолепный программист Стивен Регелус показал прототип программы «MASSIVE», которая должна была помочь смоделировать битвы с тысячами компьютерных «разумных» солдат.

Перечислялись также немногочисленные технологии, которые впоследствии использовались лишь ограниченным образом или не использовались вообще: большие манекены для масштабирования людей рядом с хоббитами, демонические лошади для Всадников Кольца, а также идея наделить всех орков увеличенными цифровым способом глазами, как у Голлума.

Местные актеры, включая верного Джеда Брофи (который сотрудничал с Джексоном со времен «Живой мертвечины»), Крэйга Паркера (который сыграет эльфа Халдира) в роли Фродо и Питера Вере-Джонса из картины «В плохом вкусе» (в роли трогательного Гэндальфа), озвучили некоторые фрагменты аниматики всего фильма, что также разозлило «Miramax». На раскадровках были показаны знакомые сцены совета у Элронда, приключений в Мории и событий у Роковой горы. Звучала музыка из «Храброго сердца» и «Последнего из могикан».

Фильм оказался таким исчерпывающим и искренним, что стал прототипом для дополнительных материалов, выходивших с каждой частью на DVD. Он был не отчаянной мольбой о помощи, а стратегическим планом битвы.

В дополнение к видеоряду команда Тейлора предоставила несколько лучших макетов, чтобы их можно было опробовать на встрече с Джексоном. Оставалось лишь надеяться, что они сослужат им лучшую службу, чем скульптура Кинг-Конга, которую отправили в «Universal», а затем вернули назад.

Планировалось, что в Лос-Анджелесе кинематографисты проведут целую серию встреч, рекламируя свой фильм на все лады. Однако, приземлившись в США, они узнали, что наверняка состоятся лишь две встречи.

По другую сторону Тихого океана Каминс снова и снова перелистывал телефонную книгу, пытаясь найти варианты для Джексона. Он хотел показать студиям, как серьезно его предложение и как хорош материал. И все же он получал отказ за отказом, что не могло его не пугать.

Как известно, компания «Decca» отказала «The Beatles», почти все издательства в Лондоне отказались публиковать «Гарри Поттера», а «Western Union» упустила свой шанс заплатить 100 000 долларов за патент на «интересную новинку» под названием телефон. История полна ошибок. Но в Голливуде неверные оценки – неизбежный побочный эффект бизнеса, где каждый фильм подобен крученому мячу и можно лишь надеяться, что попадать в точку будешь чаще, чем мазать мимо цели. В Голливуде, как сказал сценарист Уильям Голдман, «никто ничего не знает». Как бы ни была популярна книга, экранизация «Властелина колец» не давала гарантий. Она была слишком длинной, слишком сложной и – внимание – слишком дорогой. Учитывая жесткие условия Харви, Каминс понимал, что продать ее будет непросто.

Но он не принял в расчет политику. Очевидные возражения даже не были озвучены. Никто не сказал, что послужной список Джексона слишком скромен, чтобы приниматься за такой фильм. Что фэнтези приносит мало сборов. Что это напоминает картины «Уиллоу» и «Лабиринт». «Дело было не в этом», – говорит Каминс. Просто вся отрасль сомневалась в перспективах экранизации Толкина.

На «Paramount» шла разработка фильма «Лев, колдунья и платяной шкаф» по популярной детской книге, написанной другом и коллегой Толкина К. С. Льюисом. Студии показалось, что картины слишком близки по тональности (полный вздор). Книгу Льюиса в конце концов экранизирует «Walton Media» и выпустит «Disney», чтобы с ее помощью нажиться на триумфе Джексона.

Студия «Disney» уже вступала в переговоры с Харви, но то ли отказала ему сама, то ли получила отказ, а потому не собиралась более принимать участие в этом проекте.

«Картиной заинтересовалась «Regency»», – вспоминает Каминс, имея в виду независимую продюсерскую компанию «Regency Enterprisesy», во главе которой стоял миллионер и бывший израильский шпион Арнон Милчен – еще один примечательный персонаж в эшелонах Голливуда. Имея соглашения о дистрибуции с «Warner» и «20th Century Fox», они могли похвастаться такими хитами, как «Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе», «Красотка» и «Секреты Лос-Анджелеса». Милчен даже сообщил о своем интересе партнерам из «Fox».

«Сол Зэнц участвует в проекте?» – спросили они.

«Он получает процент, – осторожно ответил Милчен. – В титрах его имя не появится, но он получает процент, то есть косвенно участвует в проекте». Куда бы они ни обратились, условия сделки Зэнца с «Miramax» оставались неизменными.

Вспоминая об этом, Каминс задумчиво качает головой. «Английский пациент» однажды открыл перед ним двери, а теперь захлопывал их прямо перед носом.

««Fox» это не понравилось: «Если он получит хоть цент, мы в проекте не участвуем»».

В тот год, когда «Fox» отказалась от «Английского пациента», Зэнц выступил перед Американским кинорынком. Хотя фильм оживила «Miramax», он двадцать минут критиковал империю зла, «Fox». Он рассказывал, как там ненавидят кино, ненавидят кинематографистов и ни во что не ставят актеров.

«Он прочитал эту обличительную речь у всех на глазах», – говорит Каминс.

На «Fox» рассчитывать не приходилось. Как и на «Regency».

Глава «Sony» Эми Паскаль прямо сказала Каминсу, что ее не заинтересовали сценарии. «Не знаю, были ли другие причины, но нам ответили именно так».

В «Universal» прекрасно помнили провалы «Страшил» и «Кинг-Конга». Можно было попробовать заручиться поддержкой старого друга Земекиса, который прекрасно понимал, в каком положении они оказались: прежде чем «Universal» согласилась снять «Назад в будущее», все остальные студии города отвергли его идею о приключениях подростка, перенесшегося в пятидесятые. К сожалению, теперь «Universal» не согласилась на его предложение. Недавнюю историю невозможно было переписать.

Каминс говорит, что после этого они обратились к Роланду Эммериху, который использовал обретенную славу, чтобы основать продюсерскую компанию Centropolis, но он сказал, что ему тоже не понравились сценарии.

«Оставалась только «New Line», ведь Питер давно дружил с Марком Ордески, который работал в артхаусном подразделении компании, носившем название «Fine Line»». Шансы были невелики, но выбора у них не было. «Еще мы обратились к «PolyGram» и «Working Title»».

Обе студии согласились встретиться с Джексоном.

Кинематографисты прилетели в Лос-Анджелес, обеспокоенные не турбулентностью, а нарастающим ужасом, и узнали, что грузчик в аэропорту уронил один из ящиков, поэтому драгоценный макет Древоборода разбился о взлетную полосу.

«Казалось, судьба играла против нас», – вспоминает Тейлор.

Первой была назначена встреча с «PolyGram» (занимавшейся дистрибуцией «Живой мертвечины» в Великобритании). Компанию представляли сотрудники ее британского продюсерского подразделения, «Working Title». «Насколько я помню, из «Working Title» на встрече присутствовали Эрик Феллнер и Лайза Чезин», – говорит Каминс. Генеральный директор «PolyGram» Стюарт Тилл, который лично отвечал за выбор фильмов, на встречу не пришел, но прочел сценарии. Каминс отправил их в его гостиничный номер, и Тилл дал коллегам из «Working Title» благословение заняться проектом, если он их заинтересует.

Сотрудники «Working Title» во главе с обаятельным и умелым продюсером Феллнером были полны энтузиазма, но сам Феллнер понятия не имел, что студия была одной из двух последних надежд кинематографистов. «Правда? Мы этого не знали», – говорит он, вспоминая великолепную презентацию. Прекрасные макеты, которые можно было подержать в руках, не могли не произвести на них впечатления. «Боже, если бы мы только сняли эти фильмы, – смеется Феллнер. – Но у нас не было возможности. В тот момент речь шла о двух фильмах, на создание которых Джексон, кажется, просил 180 миллионов. Нам это было не потянуть. У «PolyGram» просто не было 180 миллионов долларов на подобный проект».

К тому же как раз шла сделка по продаже «PolyGram» (завершенная в 1999 году), поэтому студия не могла брать на себя никаких обязательств, пока не будет оформлена продажа, не говоря уже об обязательствах такого масштаба. Если трезво оценивать ситуацию, они могли начать беседу лишь через два или три месяца.

«У нас семь дней», – сказал Джексон.

Надежды разбивались одна за другой, и это не проходило даром. Ужас сменялся отчаянием. Зачем и дальше обрекать себя на разочарования?

«У нас оставалась только встреча с «New Line», – говорит он. – И я решил: «Вот встретимся завтра с «New Line» и полетим домой»».

* * *

В 1986 году Марк Ордески занимался фильмами, не выходившими в широкий прокат, и поставлял перспективные страшилки компании «Republic Pictures», которая работала в сфере дистрибуции картин категории «B», выпуская такие жуткие вещи, как «Колдовская доска» и «Страшный покойник». Но даже там решили, что Ордески сошел с ума, когда он предложил им картину «В плохом вкусе». Ордески был потрясен, когда Новозеландская кинематографическая комиссия прислала ему копию кровавого дебютного фильма Джексона, и невозмутимо прихватил ее с собой, когда перешел работать в «New Line».

«Я стал тайным поклонником Питера Джексона, – рассказывает он. – Что бы ни происходило, этот фильм становился моим решением».

Худощавый, коротко подстриженный, непоколебимый Ордески – неисправимый оптимист, который не видит смысла скрывать свои сомнения. Он напоминает голливудского наркомана в завязке. Он никогда не прочь посмеяться над собой, но ничто не скроет его острый, цепкий ум и – особенно – его увлеченность. Ее у него хоть отбавляй. Он отрицает это, утверждая, что заслуга целиком и полностью принадлежит Джексону, но эта увлеченность пришлась очень кстати, когда на кону оказалась адаптация «Властелина колец» – книги, которую он обожал. Когда Джексон познакомился с матерью Ордески, она рассказала ему, что когда-то на стенах в комнате сына висели плакаты с иллюстрациями Алана Ли.

В детстве Ордески часами напролет играл в «Подземелья и драконы», и Мастер Подземелий, которого он безгранично уважал, однажды подарил ему коробку обязательных к прочтению книг. Там были «Хоббит», «Властелин колец» и «куча» книг Майкла Муркока, Роберта Говарда, К. С. Льюиса и Джека Вэнса. В итоге Ордески прочитал «Властелина колец» раньше «Хоббита». И книга его очаровала.

«Рассказ о маленьком человечке, который отправляется в далекое путешествие, произвел на меня неизгладимое впечатление, ведь я сам был и остаюсь таким маленьким человечком».

Ордески попал в кинобизнес обходным путем. В университете он написал новеллу «Линии», которая понравилась компании «TriStar». Он утверждает, что дело было не в ее литературной ценности, а в идее о том, как прожженный старик-писатель и желторотый студент-журналист вместе пытаются раскрыть убийство наркоторговца. Кинематографисты представили, что их сыграют Джин Хэкмен и Мэттью Бродерик. Фильм так и не сняли, но Ордески в результате получил в «TriStar» должность рецензента сценариев и убедился, что писательство не его призвание.

«Я умел разглядеть талант других и сообщить всем об этом», – говорит он. А еще у него было достаточно смелости, чтобы пройти в «New Line» мимо секретаря и попросить работу. Чтобы избавиться от него, ему дали шанс написать комментарии к сценарию «Скрытого врага». К счастью, ему фильм об инопланетном вторжении понравился не меньше, чем директору студии Бобу Шайе, и его приняли. Затем он ненадолго ушел в «Republic», но вскоре вернулся в «New Line» в качестве редактора сценарного отдела, принес с собой копию «В плохом вкусе» и стал всячески продвигать творение этого парня по фамилии Джексон.

Не в силах никого уговорить на дистрибуцию «В плохом вкусе», Ордески написал Джексону письмо. Содержание было примерно таким: «Привет! Вы меня не знаете, но я вас подвел. Я влюбился в ваш фильм, но не смог убедить своих боссов. Однажды я сам стану большой шишкой в кинобизнесе – и тогда уж вас не подведу».

Вероятно, Джексон оставался в блаженном неведении, но Ордески предлагал его на пост режиссера «Техасской резни бензопилой 3», а также добивался съемок «Живой мертвечины 2» (зомби-комедию Джексона в Америке выпустила компания «Trimark»). Наконец, когда они искали достаточно кровожадного кинематографиста, чтобы оживить франшизу «Кошмар на улице Вязов», к созданию сценария привлекли именно Джексона и Дэнни Малерона, который работал с Джексоном над сценарием «Познакомьтесь с Фиблами».

«Они были близкими друзьями», – замечает Каминс. Поначалу, прилетая в Лос-Анджелес, Джексон спал на «раздолбанном диване» Ордески, а порой они всю ночь напролет играли в «Риск». Хотя сценарий Джексона о Фредди Крюгере в итоге оказался в производственном аду, Ордески он по-прежнему нравится.

«Действие фильма происходило в недалеком будущем», – поясняет он, описывая картину «Кошмар на улице Вязов 6. Любитель снов», которая так и не увидела свет. В начале фильма никто уже не воспринимает Фредди всерьез, а потому он не представляет угрозы. Спрингфилдские подростки специально засыпают, принимая снотворное, чтобы отправиться в мир сновидений и поколотить его, как в «Заводном апельсине». Главным героем становится полицейский, который после аварии оказывается в коме и должен сразиться с ожившим серийным убийцей.

«Особенно круто было то, что весь фильм происходил в мире Фредди», – говорит Ордески. Иными словами, он предполагал создание сложной фантастической вселенной… Сценарий Джексона и Малерона достаточно понравился «New Line», чтобы студия затем спросила Джексона, не хочет ли он поработать над фильмом «Фредди против Джейсона», но Джексон отклонил это предложение.

Когда дошло дело до обсуждения картины по Толкину, Джексону не пришлось заискивать перед Ордески. Он прямо сказал другу по телефону: «У нас есть четыре недели, прежде чем «Властелин колец» отправится в производство без нас». Не мог бы Ордески подготовить почву в «New Line», прежде чем они прилетят в Лос-Анджелес с презентацией? Не мог бы он организовать им встречу?

Положив трубку, Ордески едва дышал. «Когда он позвонил мне, я понял, что такое судьба. Я понял, что моя любовь к Питеру и моя любовь к «Властелину колец» не позволят мне отказать».

Впрочем, энтузиазм Ордески не заставил Каминса воздержаться от типичных голливудских уловок. Он несколько раз откладывал встречу, подразумевая, что Джексон занят переговорами с другими студиями. На самом деле, не зная, чем заняться, Джексон и Уолш отправились в кино, где посмотрели «Маску Зорро» и «Спасти рядового Райана». Все это казалось нереальным, ведь время поджимало, а они расхаживали по утренним сеансам в Санта-Монике, словно у них не было никаких забот.

Не в первый и не в последний раз новозеландские прагматики дивились голливудским странностям. В этом фантастическом мире слишком многое зависело от умения притворяться.

Когда Каминс счел, что прошло достаточно времени, чтобы обмануть потенциальных продюсеров, встреча была назначена.

«На нее отправились мы с Питером и Фрэн, а еще Марти Кац, который тогда еще номинально оставался продюсером картины, – говорит Каминс, перечисляя присутствовавших на судьбоносных переговорах. – Также должны были прийти Марк Ордески и Боб Шайе из «New Line». Несмотря на энтузиазм Ордески и интриги Каминса, их по-прежнему не воспринимали всерьез. Влиятельный производственный директор «New Line» Майкл Де Лука был в Лондоне на площадке «Затерянных в космосе» – неуклюжей попытки «New Line» запустить научно-фантастическую франшизу.

В итоге последней надеждой кинематографистов стал холеный Шайе, напомаженный, как стареющий принц. Он был одним из председателей «New Line» (вторым был Майкл Линн, работавший в Нью-Йорке) и единственный имел право дать зеленый свет двухчастной адаптации «Властелина колец».

Во многих не столь очевидных отношениях «New Line» была более влиятельной и гибкой независимой компанией, чем «Miramax». Ее боссы гнались за одобрением зрителей, а не за громкими заголовками. Они нашли деньги в славе, знакомя американскую аудиторию с зарубежными шедеврами, такими как «Наудачу, Бальтазар» Робера Брессона и «Маркиза О» Эрика Ромера. Однако главным образом компанию отличала передовая линейка низкобюджетных фильмов ужасов, которая и принесла ей успех. Шайе и Линн стояли за такими знаковыми фильмами, как «Зловещие мертвецы» Сэма Рэйми, «Техасская резня бензопилой» Тоуба Хупера и «Кошмар на улице Вязов» Уэса Крэйвена. Их компанию называли «домом, который построил Фредди». Позже они приумножили капитал благодаря диверсификации, занявшись также боевиками, комедиями и комедийными боевиками, выпустив такие хиты, как «Маска», «Тупой и еще тупее», «Час пик» и трилогия об Остине Пауэрсе. Почетной для них стала номинация на «Оскар» за «Ночи в стиле буги» Пола Томаса Андерсона, а также прекрасные отзывы критиков на триллер Дэвида Финчера «Семь».

Харизматичный и вспыльчивый, деятельный и целеустремленный Шайе, которому было уже под шестьдесят, был весьма непрост. В отличие от Харви, он не использовал хитрые уловки и не играл в игры: он говорил все как было, ничего не тая. Его можно было растрогать до слез. Однако он не был ни предсказуем, ни податлив. Этот бывший нью-йоркский хипстер и коллекционер искусства в душе был режиссером, который однажды разделил с Мартином Скорсезе приз Общества киноведов, врученный им в 1964 году за сюрреалистичную короткометражку «Образ». Он основал компанию «New Line» в 1967 году, вложив 300 долларов собственных денег, и на первых порах работал в своей нью-йоркской квартире, где столом служил кусок фанеры. Его компания в буквальном смысле выросла из ничего.

«У него была художественная жилка», – говорит Ордески. Но это было палкой о двух концах: Шайе готов был разрушать мечты, если чувствовал, что они слишком далеки от реальности.

Своих нареченных сыновей, включая Де Луку и Ордески, Шайе по-отечески учил экспериментировать и не замыкаться в рамках узкого студийного мышления. Сам он выражался более метко: «Не стоит курить из голливудской трубки для крэка». При поиске талантов он советовал обращать внимание на тех, «кто в одной-двух станциях от места назначения».

«Можно сказать, что именно так я и поступил с Питером Джексоном», – замечает Ордески. Новозеландец и правда едва успел занять свое место в вагоне.

Представьте переговорную комнату в штаб-квартире «New Line» по адресу бульвар Робертсона, 116, покинутую после перевода сотрудников в родительскую компанию «Time Warner». Комната была хорошо обставлена, но по голливудским меркам совсем не примечательна: там стоял большой стол, дизайнерские стулья, новенький видеомагнитофон и телевизор. Гостям предлагали воду и кофе. Был ли у них чай?

«Первым делом мы узнали, что Боб Шайе нас не ждет», – вспоминает Джексон.

Ордески с печальным видом вошел в комнату и сказал: «Боб сначала хочет побеседовать лично с Питером, а потом придет посмотреть видео».

Стараясь держать лицо, Питер поднялся из-за стола. На душе у него скребли кошки. Ордески чувствовал, что все ждут от него ответа. Такого быть просто не могло! Неужели он принес плохие новости? Они ведь даже не начали встречу!

«Марк предупреждал нас, что Боб Шайе весьма прямолинеен, – говорит Каминс. – Он вполне мог через шесть минут после начала встречи заявить: «Достаточно, остановите запись. Мы закончили»».

Теперь им оставалось лишь ждать возвращения Джексона.

Джексон помнит, как его мутило, когда он вошел в кабинет Шайе. Работая над сценарием о Фредди Крюгере, он успел познакомиться с боссом «New Line», но недостаточно знал его, чтобы разгадать его мотивы.

Шайе добродушно взглянул на него.

«Послушайте, я не против потратить час времени, чтобы посмотреть тот фильм, который вы для нас приготовили, – сказал он, – но вы должны понимать, что мы, возможно, не захотим над ним работать».

Джексон не нашел, что ответить.

Уолш достаточно было взглянуть на партнера, чтобы понять, что случилось. Игра была закончена. Джексон действовал на автопилоте. Он словно смотрел со стороны, как спокойно возвращается на свое место, к своим рисункам и макетам, движимый лишь гордостью и инерцией.

Кассету в магнитофон засунул Ордески. Он же включил фильм.

Джексон понимал, что ничего не выйдет, и все же не мог окончательно оставить надежду, пока на экране транслировался его 35-минутный фильм. Он тоже был во власти Кольца и не готов был смириться с отказом, а потому время от времени поглядывал на Шайе, чтобы понять его настроение. «Но его лицо было непроницаемо, и он не давал никаких комментариев…»

Он оставался непостижимым, как кот.

Прекрасно понимая, что шансы не на их стороне, Каминс не сидел сложа руки. Он знал, что им нужен запасной план. Пытаясь пристроить «Властелина колец», он также подыскивал для Джексона другие проекты – проекты, которые не дали бы погибнуть компании «Weta».

Пока «Властелин колец» висел на волоске, Джексон принимал другие звонки. «Меня очень хотели сделать режиссером следующего фильма о Бонде», – улыбается этот любитель Бонда, представляя, как тогда сложилась бы судьба вселенной агента 007. Каминс рассказывает, как вскоре после знакомства Джексон показал ему «Шаровую молнию», объясняя все тонкости декораций штаб-квартиры группировки СПЕКТР. «Речь шла о фильме с Пирсом Броснаном, – вспоминает Джексон. – «И целого мира мало»». Барбаре Брокколи понравились «Небесные создания», и она попросила копию «Страшил».

Джексон отправил ей пленку, но больше она с ним так и не связалась.

Энергичный продюсер Джоэл Сильвер, работавший над фильмами «Крепкий орешек» и «Смертельное оружие», предложил Джексону экранизировать «Лобо» – серию комиксов о межпланетном охотнике за головами. Более по вкусу Джексону пришлось предложение Тома Ротмана из «20th Century Fox», которого он знал еще со времен обсуждения «Планеты обезьян». Ротман рассказал режиссеру об идее картины «Двадцать один» о метком стрелке, который во время Первой мировой войны за двадцать один день сбил двадцать один самолет противника. Заинтересовавшись, Джексон даже показал Ротману опытные кадры с бипланом, подготовленные для «Кинг-Конга».

Джексон шутит, что мог бы стать Дэвидом Финчером до самого Дэвида Финчера. Ему первому отправили сценарий «Бойцовского клуба». Он прочитал «Загадочную историю Бенджамина Баттона», прежде чем она попала в руки к Финчеру. «Если кто-то и подхватывал мои отказы, я рад, что это был он».

Он встретился с Кэтлин Кеннеди, чтобы обсудить картину «Большой и добрый великан» по книге Роальда Даля, где вместо маленьких человечков были гиганты (впоследствии ее снял его друг и коллега Стивен Спилберг). Джексон заинтересовался этим проектом, но сказал правду: возможно, через три-четыре недели он должен был приступить к работе над другим фильмом. «Мы просто пока не знаем наверняка».

Каминс подозревал, что если с «Властелином колец» не сложится – особенно после провала «Кинг-Конга», – то Джексон и Уолш вернутся домой, в Новую Зеландию, чтобы попытать счастья там, пускай их и ждала не столь громкая карьера. Возможно, Джексон даже решил бы снять два давно задуманных сиквела «В плохом вкусе», в которых рассказал бы о приключениях Дерека в космосе.

Фильм закончился оглушительным щелчком, и в переговорной воцарилась тишина. Ордески сидел как на иголках: если бы Шайе ответил отказом, он готов был броситься за ним, чтобы попробовать его уговорить, рискуя собственным положением в «New Line». «Возможно, из-за меня ситуация казалась страшнее», – признается он. Но Шайе не поднялся из-за стола. Он повернулся к Джексону и посмотрел ему в глаза. Порой возникает такое чувство, словно события развиваются в замедленной съемке, и так случилось и в тот миг. Судьба менялась.

«Зачем брать со зрителей по восемнадцать долларов, когда они могут заплатить двадцать семь?» – наконец спросил Шайе, по-прежнему сохраняя невозмутимость.

Все пытались понять, о чем он говорит. При чем здесь цены на билеты? Почему он говорит загадками?

«Я не понимаю, – продолжил Шайе, – зачем делать два фильма, когда книги три?»

Джексон окончательно растерялся. Может, он имел в виду, что надо снимать один фильм? Неужели он хотел поставить такой же ультиматум, как Харви? «Я вообще не понимал, что происходит».

Но Шайе еще не закончил. «Толкин сделал вашу работу, написав три книги, – подчеркнул он. – Если вы хотите сделать все как полагается, фильмов тоже должно быть три».

В это мгновение можно было услышать, как падает мифриловая булавка.

Ордески никогда не забудет, как Джексон изменился в лице, производя невероятную, непредвиденную переоценку ситуации. Неуверенно, словно не смея поверить своим ушам, Джексон ответил: «Да… Фильмов может быть три».

* * *

Хотя можно и дальше смаковать историю о воплощении мечты, вошедшую в голливудский фольклор, само собой, на самом деле все было сложнее. Прежде всего, фильмы еще не получили зеленый свет. Джексон говорит, что голливудские пути настолько тернисты, что не стоит и удивляться, что полностью ратифицированное одобрение было черным по белому подписано лишь недели за две до начала съемок. К тому времени Элайджа Вуд уже примерял хоббитские ноги.

Но Шайе хотя бы перешел к обсуждению бизнеса. Великодушно, но осторожно он начал продвигать трилогию вперед. «Это очень впечатляюще, я такого не ожидал. Я вижу этот проект. Я хочу показать пленку Майклу [Линну]. Можно нам ее оставить?»

Им не хотелось оставлять пленку где бы то ни было, но разве они могли отказать?

«Я не знаю, на каком вы этапе, и мне совершенно все равно, – продолжил Шайе, – но я не могу ничего предпринять, пока ее не посмотрит мой партнер».

Как ни странно, когда они покинули переговорную, об эйфории не было и речи. Боясь спугнуть удачу, Джексон воздержался от празднования. «Нет смысла радоваться, пока нет стопроцентной уверенности, – говорит он. – Эйфории не было, был лишь один вопрос – правда?»

Шайе действительно понравилась презентация, но его интерес к «Властелину колец» объяснялся не только подготовленностью Джексона. Лучшего времени для встречи было не найти – «New Line» давно была на мели. Неудачный подбор кадров и растущие издержки привели к провалам сиквелов к хитам «Кошмар на улице Вязов», «Тупой и еще тупее» и «Маска». Они искали франшизу, которая подразумевала сиквелы.

Силы Шайе были брошены на адаптацию цикла «Основание» Айзека Азимова. Однако, как известно, он не поладил с правообладателями. Через полтора года с начала разработки проекта немало денег, как выражается Каминс, «ушло сквозь пальцы». Расстроенный Шайе отказался от этой идеи. Не прошло и месяца, как на пороге студии появился Джексон.

Босс «New Line» сдержаннее вспоминает о той встрече. Он знал запрашиваемый бюджет и понимал, что финансовая структура компании его потянет. Да, им нужны были сиквелы. И ему предлагали возможность получить три года «потенциальной защищенности и хороших прибылей».

Сутки спустя у Каминса зазвонил телефон. Звонил Шайе – Линн посмотрел пленку. «Мы готовы начать переговоры», – только и сказал он.

Прозаическая реальность Голливуда портит поэтику случайности. Переговоры растянулись на несколько месяцев. Не возникало сомнений, что заняться такими фильмами могла лишь одна из неординарных студий вроде «PolyGram», «Miramax» и «New Line». Шайе был не человеком корпораций. Он считал себя романтиком старой голливудской закалки: Дэвидом Селзником, раздувающим пламя «Унесенных ветром». «Боб Шайе всегда искал способ пойти против системы», – говорит Каминс.

Шайе считал, что должен найти в Голливуде баланс искусства и коммерции, денег и славы. Он был несостоявшимся кинорежиссером, стоящим у руля компании. В то же время одетый с иголочки Линн – с его аккуратной бородой и сияющей лысиной – начал с должности главного советника «New Line», в 1990 году стал операционным директором, а в 2001 году – исполнительным. Он был разумом компании, а Шайе – ее чувствами. Он приходил на выручку и восстанавливал баланс, когда порывистый Шайе слишком сильно раскачивал лодку.

Ходила шутка, что Боб был «отцом» компании, а Майкл – «матерью».

«Боб – человек искусства с огромным творческим потенциалом, – говорит Ордески. – Они с Майклом стали такими хорошими партнерами, потому что у Майкла прекрасная деловая хватка. Они знают друг друга со студенчества. Они всегда умели разглядеть суть возможности и найти способ структурировать эту возможность наилучшим образом. Однако Боб ориентировался не только на разум, но и на интуицию».

Как и «Miramax», «New Line» была мелкой независимой компанией, которую проглотила крупная рыба. Шайе и Линн передали право собственности на компанию медиамагнату (и в то время мужу Джейн Фонды) Теду Тернеру, которого затем проглотил настоящий кит. Медиакорпорация «Time Warner», которая также управляла «Warner Bros.», слилась с Тернером, что заставило «New Line» содрогнуться. И все же в итоговой корпоративной иерархии Шайе и Линн получили гораздо большую автономию, чем Вайнштейны: они могли в рамках разумного определять судьбу «New Line».

Какой бы ни была основная причина интереса Шайе к Джексону и приключениям Фродо, нельзя не предположить, что отчасти он хотел доказать «Miramax», что работает на уровне студий.

В ответ Голливуд решил, что Боб Шайе собирается потопить компанию. «New Line» рисковала 200 миллионами, чтобы друг за другом снять три фильма, режиссером которых был парень, снявший «Страшил». Если бы первый фильм провалился в прокате, компания осталась бы, как выражается Джексон, «с двумя самыми дорогими в истории фильмами, выпущенными сразу на DVD».

Говоря об этом, Каминс не может сохранять свою типичную голливудскую невозмутимость: «Достаточно было понаблюдать, как Питер и Фрэн делают свою работу, увидеть их макеты, взглянуть на эскизы и рисунки, посмотреть их документальный фильм, чтобы понять, с какой ответственностью эти кинематографисты относятся к сделанным вложениям. Кроме того, этот риск прекрасно сочетался с культурным кодом Новой Зеландии, который можно описать следующим образом: мы покажем всему миру, что умеем то же, что и они».

Такой подход соответствовал репутации темной лошадки, которую заработала «New Line». Проект был таким огромным и смелым, что риск казался безграничным. Это говорило о границах возможного в бизнесе. «Думаю, первые пару лет мы все в этом жили», – говорит Каминс.

Ордески прекрасно понимал, что идет ва-банк и рискует своей компанией, семьей и работой, ставя все на это безумное предприятие. И все же он ни на секунду не усомнился, что они сделали верный выбор.

«Я давно знал Питера лично. Я успел составить представление о его упорстве и таланте. Он был не только талантлив в творческом отношении, но и обладал стратегическими и интеллектуальными ресурсами, чтобы справиться с таким огромным проектом, в который входило так много частей. И это вселяло в меня уверенность».