Глава 38

Джим

Алонзо уже вернулся за мной в своей старой «Тойоте», когда я пытался вызвать «Убер». Я забрался в машину, и он поехал быстрее, чем человек шестидесяти с лишним лет будет ездить ночью.

До санатория было двадцать семь минут езды. Мы управились за пятнадцать.

– Она в плохом состоянии, – предупредил Алонзо по дороге. – Будь готов к этому.

Мы ворвались в больницу. Делия рыдала на груди Роджера. Она повернула свое заплаканное лицо ко мне, и мое сердце упало.

«Я опоздал. У нее был инсульт. Она ушла».

Делия поднялась на ноги и спокойно подошла ко мне.

– Что? – У меня пересохло горло. – Что случилось. Скажи…

«Даже если это убьет меня…»

– Она в истерике. Испугалась. Но вымоталась и уснула.

Мои руки сжались, даже если я закрыл глаза от облегчения.

– Мне нужно ее увидеть…

– Пока нет, – сказала Делия. – Можем ли мы поговорить наедине? Роджер, мистер Уотерс, вы не могли бы оставить нас, пожалуйста?

– Делия, – тихо сказал я. – Она страдает.

Она просто сидела и ждала, что я сделаю то же самое. Я с трудом подошел к месту ожидания и плюхнулся в оранжевое кресло напротив нее.

– Я больше так не могу, – сказала Делия шепотом. Как будто это был секрет, и она старалась не кричать. – Она мучается, и я больше не могу этого выносить.

– Делия…

– Я не могу вернуть все, как было до аварии. Я все пытаюсь и пытаюсь. Я просто хочу, чтобы она была в безопасности.

– Я тоже, Делия, – сказал я. – И я хочу, чтобы она была счастлива.

Ее лицо смягчилось.

– У нее был такой большой потенциал. Она обещала стать удивительной художницей…

– Она все еще удивительная художница, – поправил я. – Она все, чем была раньше. Она не потеряна. Она все еще здесь.

Делия покачала головой.

– Я больше не могу. Бесконечное повторение. Вопросы. Улыбка на ее лице, когда внутри она рвется наружу. Представить не могу. Я схожу с ума, видя ее такой.

– Ты не должна, – утешил я.

– Она моя сестра, конечно, я должна.

– Нет, – сказал я. – Я буду приходить каждый день. Она моя жизнь. Я не собираюсь покидать ее, никогда. Ты можешь идти, Делия, но только если позволишь мне быть с ней. Разве не поэтому ты мне позвонила?

«Это мое собеседование».

Делия всхлипнула.

– Ты ее не оставишь?

– Никогда.

– И будешь видеть ее каждый день?

– Каждый день.

Надежда вспыхнула и умерла в ее глазах.

– Нет. Тебе станет скучно. Ты молодой, красивый мужчина. Тебе понадобятся вещи, которых она не может дать, и ты станешь искать их на стороне.

– Нет. Я буду ждать ее. Пусть это и займет много времени.

Глаза Делии снова наполнились надеждой, которой она еще, впрочем, не могла поверить.

– Откуда я знаю, что ты говоришь правду?

– Потому что я люблю ее, – произнес я.

Без заикания. Сказав чистейшую правду женщине, которая пыталась удержать меня вдали от Теи, я знал, что навсегда освободился от своего недуга.

– Я люблю ее, – произнес я снова. – И никогда не перестану ее любить. До самой своей смерти.

Делия уставилась на меня, и казалось, ее лицо просветлело.

– Я верю тебе, – прошептала она, отвела взгляд. Краска залила ее щеки. – Я могу… Я могу вернуть твою работу…

– Не нужно. Я и это ей пообещал. И я намерен сдержать слово.

Она кивнула.

– Я не знаю, что еще сказать. Меня раздирает чувство вины и одновременно облегчение.

– Ты заботилась о ней два года, – напомнил я. – Ты можешь идти. Живи своей жизнью. Это то, чего она хочет для всех нас.

Делия медленно поднялась на ноги.

– Я скажу им, что ты можешь приходить столько, сколько захочешь. Я отзову свою доверенность и передам ее тебе. – Она подняла голову. – Я доверяю тебе ее жизнь.

– Спасибо, – сказал я, облегченно вздохнув. – Я буду охранять ее ценой собственной.

Крик прокатился по коридору.

– Джимми! Где Джимми? Боже, кто-нибудь, скажите мне, где он. Джимми!

Тея проснулась. В одиночестве.

– Иди, – воскликнула Делия. – Ты ей нужен.

Я уже поднялся со стула и побежал к ее комнате, моя грудь саднила от резкой боли в голосе Теи.

– Отойдите от меня! – закричала Тея. – Отвалите. Я не хочу этого. Где Джимми?

Когда я вошел, раздался грохот. Тея повалила поднос на пол, борясь с медсестрой со шприцем в руке. Все это время Рита пыталась перехватить мечущиеся руки Теи.

– Она не хочет, чтобы ей кололи успокоительное, – рявкнул я медсестре, затем наклонился, чтобы взять Тею на руки. – Эй. Эй, я здесь. Все хорошо.

Она подняла на меня взгляд, полный подозрений.

– Это я, – сказал я. – Теперь я здесь.

В ее глазах вспыхнуло признание, а затем она, рыдая, упала мне на грудь.

– Это происходит. Я ничего не могу удержать. Все ускользает.

– Я знаю, – сказал я. – Я знаю, детка.

– Иди сюда, – умоляла она.

Когда я забрался на узкую кровать, две медсестры покинули комнату, тихо закрыв за собой дверь.

Тея рыдала у меня на груди. Мои слезы увлажнили ее волосы. Я крепко сжимал ее, пытаясь удержать рядом. Она была у меня в объятиях и одновременно ускользала. И Тея это знала. Она катилась с крутого неумолимого склона во тьму амнезии, отчаянно пытаясь притормозить; ее пальцы сжимали мою рубашку.

– Тея, – прошептал я. – Послушай меня. Ты слушаешь?

– Да, – сказала она слабым голосом. Сон одолел ее, и когда она проснулась, амнезия тоже.

– Я обещаю, – произнес я дрожащим голосом. – Обещаю.

Она отстранилась, и ее улыбка разбила мое проклятое сердце.

– Правда? – Затем ее улыбка смялась до замешательства. – Я написала… что-то. Так? Я не могу вспомнить…

– Все хорошо, детка. Тебе не нужно.

Ее лицо расслабилось от облегчения. Она поцеловала меня, и я смаковал вкус ее слез и ее мягких губ, прежде чем она снова опустила голову.

– Я люблю тебя. Джимми с добрыми глазами.

Я обнимал ее, изо всех сил пытаясь сдержать рыдания и дрожь.

– Я люблю тебя, Тея, – сказал я. – Засыпай. Увидимся завтра, хорошо? И каждый день после. Обещаю.

* * *

Я моргнул, и больничная комната материализовалась вокруг меня. Тея лежала в моих объятиях. Утренний свет коснулся кровати.

Она медленно пошевелилась и проснулась. Изучила меня секунду. Затем ее лицо озарилось признанием, душераздирающе красивым.

– Джимми.

– Привет, детка, – сказал я, сдерживая слезы.

Едва я успел это сказать, как Тею накрыл приступ. Несколько минут она дрожала, затем снова моргнула.

Я увидел ее.

Под растерянностью, под амнезией, в чистых голубых глубинах ее глаз, я увидел мою Тею.

Ее голова склонилась в сторону, и улыбка дрогнула.

– Сколько уже прошло?