Глава 31

Джим

Тея прижалась ко мне и потерлась носом о шею.

– Доброе утро. Можно я сделаю заказ за нас обоих?

– Удиви меня, – сонно пробормотал я.

Она поцеловала меня под ухом, в подбородок, в губы, а затем высвободилась из моих рук. Я зевнул и смотрел сквозь полузакрытые веки, как она голая идет в ванную. После этих трех дней я узнавал ее утреннюю рутину по звуку. Она пользовалась ванной, чистила зубы, принимала лекарство.

Потом Тея оделась, схватила сумку и выскользнула за дверь, чмокнув меня по пути.

Я потер глаза и уселся ждать. Я все охотнее позволял ей делать что-то для меня, например, покупать мне кофе по утрам или – очень редко – платить за ужин. Вскрытие детских ран и рассказ об ужасах жизни в приемных семьях ослабили хватку давнишнего страха.

Но я никогда не спал, пока она ходила где-то одна.

Пятнадцать минут спустя Тея вернулась с двумя стаканами кофе и двумя бутербродами с колбасой и яйцом из магазина через улицу. Она сидела, скрестив ноги, на кровати рядом со мной, пока мы ели.

Тея счастливо вздохнула, жуя.

– Я люблю этот город. Мы могли бы ходить в разные рестораны на завтрак, обед и ужин каждый день в течение многих лет и никогда не есть в одном и том же месте дважды.

– Каков план на сегодня?

Телефон Теи зазвонил. Точно по графику.

– Погоди. – Она вытерла руки салфеткой и ответила на звонок. – Привет, Делия. – Слезла с кровати и подошла к окну, чтобы поговорить со своей сестрой. Их отношения не улучшились за время нашего пребывания в Нью-Йорке, но Тея никогда не пропускала ни дня, не сказав своей сестре, что с ней все в порядке. Взамен Делия перестала угрожать мне арестом.

Справедливый обмен.

– Непременно, – сказала Тея у окна. – Мы прекрасно проводим время. Время моей жизни… Хорошо… Хорошо. До свидания. Пока, Делия. – Она вернулась и бросила свой телефон на кровать рядом со мной. – Скорей бы она вышла замуж за Роджера и оставила нас в покое.

Глаза Теи выдавали ее чувства. Я знал, что она ненавидела отчуждение, но Делии нельзя было доверять. Сестра Теи до сих пор не отменила доверенность.

Тея сморгнула свою печаль и ярко улыбнулась мне.

– На чем мы остановились?

– План на сегодня, – напомнил я, проглотив сэндвич. – Эмпайр-стейт-билдинг?

– Пока нет, – сказала Тея. – Это напоследок. Я полагаю, у меня хватит денег еще на несколько дней. И не говори, что сам заплатишь. Тебе надо платить за дом, а ты потерял работу.

– У меня есть сбережения.

– Мы не можем истощить их. Я не хочу усложнять твою жизнь.

Я потянулся и усадил ее на себя.

– Ты и так все усложняешь.

Она прижалась к моему паху, потираясь о растущий член.

– Я вижу, к чему ты клонишь.

Я поцеловал ее, ощутив соль ее завтрака и сладость кофе, в котором было больше сливок и сахара, чем чего-либо еще. Поцелуй углубился, и все мысли о еде были забыты на следующий час. Я мог бы счастливо остаться в отеле до конца дня, перемежая сон, секс и разговоры, но у Теи были планы на этот город.

– Я бы хотела побродить по Гринвич-Виллидж, – сказала она. – Никакого плана. Никакой повестки дня.

– Никаких устриц, – вставил я и рассмеялся над кислым выражением лица Теи.

Два дня назад мы пошли на Центральный вокзал, где Тея настояла на том, чтобы заскочить в устричный бар, потому что это было очень по-нью-йоркски. Когда прибыла тарелка с сырыми устрицами, Тея вытаращилась на желатиновые завитки, сморщив нос от запаха. Но Тея, будучи Теей, чокнулась со мной раковиной и втянула устрицу в рот. Передо мной сидела красивая девушка, которая попробовала худшее, что когда-либо ела, и отчаянно пыталась сделать вид, будто это не так.

Не припомню, когда еще так смеялся. И снова усмехнулся, думая об этом.

– Все еще хихикаешь надо мной? – Она свела большой и указательный пальцы. – Мне вот столечко оставалось до рвоты.

– Вырвать в устричном баре – это очень по-нью-йоркски?

Она шутя шлепнула меня по бицепсу.

– Молчи. В любом случае я бы хотела прогуляться по Гринвичу, перекусить, возможно, пройтись по магазинам, а затем выпить коктейль в джаз-лаундже или что-то в этом роде. Хорошо?

Она всегда спрашивала меня об этом. Хорошо? И я всегда на полсекунды делал вид, будто думаю об этом, прежде чем сказать: «Конечно».

Как будто я хоть раз с ней спорил.

Мы приняли душ, оделись и отправились в еще один липкий, залитый солнцем день. На Тее были шорты и белая майка с цветами.

– Ты красивая, – сказал я ей в лифте.

Она наклонилась ко мне и поцеловала в шею.

– Ты всегда говоришь, что я красивая, а не выгляжу красивой.

Я пожал плечами.

– И так, и так правда.

– Да, но второе – просто приятный комплимент, как я выгляжу в данный момент, а первое практически описание. – Она вздохнула и положила щеку мне на плечо. – Ты очень красноречив. Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе это?

Я ухмыльнулся.

– Сама как думаешь?

– Я думаю, что все, кто тебя не разглядел, могут идти на фиг.

– Не то чтобы я давал им много возможностей. Я мало что говорил. Но у меня была одна учительница, миссис Маррен. Она была мила со мной. Сказала, что я умнее, чем думают все, включая меня самого. Именно она подсказала мне петь, чтобы справиться с заиканием.

– Я ее уже люблю. – Тея посмотрела на меня. – Кстати, о пении…

– Ах, черт.

– Как я забыла, что ты привез свою гитару?

– Потому что я храню ее в шкафу отеля?

Она схватила меня за руку, когда дверь лифта открылась в вестибюле.

– Обещай, что споешь для меня? И сыграешь? Хотя бы один раз?

– Что я за это получу?

Тея похлопала себя по подбородку, делая вид, что думает.

– Секс. Сколько угодно секса.

– Я спою для тебя. Секс не требуется. – Я нежно поцеловал ее. – Но раз уж ты предлагаешь…

– Давай начистоту, – сказала она, беря меня под руку, пока мы пересекали вестибюль. – Если ты сыграешь на гитаре и споешь для меня, Джимми, я буду голой уже ко второму куплету.

* * *

Мы сели на метро до Кристофер-стрит и обошли пешком примерно каждый квадратный дюйм Гринвич-Виллидж. Тея таскала меня вверх и вниз по улицам, останавливаясь, чтобы полюбоваться витринами или заглянуть в каждый встречный магазин. Она отвезла нас на Бедфорд-стрит, чтобы увидеть жилой дом, который использовали для съемок «Друзей».

– Второе лучшее шоу на телевидении после «Офиса», – заявила она и заставила нас сделать селфи, пока сама пела какую-то ужасную песню о вонючей кошке.

Мы пообедали в китайском ресторане на Шестой авеню, а затем направились обратно на Кристофер-стрит, чтобы отведать мороженого в магазине на углу.

Все это время счастье Теи окутывало меня, как летняя жара – не густая и влажная, а та жара, которая могла прогнать самую лютую зиму. Я был не единственным, кто грелся в сиянии Теи. Любой, кто соприкасался с ней – официанты, прохожие, уличные торговцы, – влюблялись в нее после одной улыбки, шутки или объятия.

«Это так чертовски легко».

В магазине с мороженым она полчаса слушала, как кассир – Джонатан – рассказывает о своих сложных отношениях с парнем, будто Тея всю жизнь с ним дружила, а не буквально зашла с улицы. Когда мы вышли из магазина, у Теи в телефоне был номер этого парня, и она тайком вытирала глаза.

– После аварии все мои старые друзья в Ричмонде переехали, – сказала Тея. – Или, может быть, Делия вычеркнула их из моей жизни. Кроме Риты, у меня не было до тебя друзей. – Она сжала мою руку. – Но сейчас ты мой парень, так что это не то же самое. Всем нужен лучший друг, чтобы посплетничать о парнях. – Она помахала Джонатану через окно и послала ему воздушный поцелуй.

Он энергично махнул рукой и беззвучно произнес: «Позвони мне».

– Парень, а? – вроде бы непринужденно переспросил я, хотя мое глупое сердце ухватилось за слово и держалось за него изо всех сил.

– Вот дерьмо. Еще слишком рано? Я просто подумала…

– Что бы ты ни думала, я тоже так думаю, – сказал я. Притянул ее к себе и поцеловал, ощутив прохладную ванильную сладость на языке.

– Ты всегда говоришь лучшие вещи, – похвалила Тея.

– Я хочу заслужить хороший отчет, когда ты позвонишь Джонатану.

Она засмеялась и набросилась на меня, обхватив руками за шею.

– У тебя все хорошо, Джимми Уилан. – Она сползла вниз, пока ее ноги не коснулись земли, а затем уставилась на что-то за моим плечом. – Этот книжный магазин слишком милый. Давай заглянем.

Она взяла меня за руку и потащила вниз по Бликеру в небольшой магазинчик, где перед входной дверью стояли тележки с книгами. Мы вошли внутрь. Тея взяла старую книгу в мягкой обложке, открыла ее, поднесла к носу и глубоко вдохнула.

– Нет лучшего запаха, чем старая книга.

– Ты читала до аварии?

– В основном любовные романы.

Я нахмурился.

– Я не видел у тебя никаких книг в «Голубом хребте».

Тея подняла плечо.

– Они, вероятно, решили, что нет смысла, если я «там» только пять минут за раз.

«Но они хотя бы пытались?»

– А еще я люблю книги о книгах, – продолжила она. – Мой самый любимый фильм – «Тень ветра» Карлоса Руиса Зафона. Когда-нибудь слышал о нем?

Я покачал головой, просматривая тома на «Z» на полках с фантастикой.

– Романтика, магия и трагедия вокруг старого книжного магазина в Барселоне в тысяча девятьсот сорок пятом году. – Она играла с маленьким зеленым камешком на своем ожерелье, отводя взгляд. – Мама познакомила меня с Зафоном. Она тоже его любила.

Я нашел «Тень ветра» и протянул ей.

– Думаю, это твое.

Тея с благодарностью улыбнулась и взяла том. Она моргнула, глядя на обложку.

– Чтение снова будет похоже на возвращение домой. А что насчет тебя? Ты любишь читать? Если скажешь «да», мне придется прямо сейчас выйти за тебя замуж.

– Да, – медленно сказал я.

– Правда?

– Ага. Думаю, ты должна срочно выйти за меня замуж.

Тея прижала свою книгу к груди и покраснела.

– Похоже, нам надо найти здание муниципалитета.

– Похоже, да.

Момент повис между нами. Тея отвернулась первой, нехарактерно смущенная, осматривая полки.

– Какая твоя любимая?

– Чак Паланик. «Бойцовский клуб».

– Видела фильм. – Она сморщила нос. – Слишком жестокий для меня.

– Да. Но я прочитал книгу сто раз за эти годы. Мне нравилась идея создать лучшую, более сильную версию себя, которая не терпит никакого дерьма.

Тея обошла стол книг о сделках.

– А сейчас?

Я пожал плечами.

– Не знаю. Как и твоя любовь ко всему египетскому, «Бойцовский клуб» мне больше не подходит.

– Тебе не нужна лучшая, более сильная версия себя. – Тея чмокнула меня в щеку. – Никогда не была нужна.

* * *

– Что мы будем делать дальше? – Мы вышли из книжного магазина. Тея купила новую копию «Тени ветра» для себя и «Уловку‑22» для меня, сложила обе книги в рюкзак и взяла меня за руку.

– Сама решай, – предложил я. – Скоро будет темно. Есть хочешь?

– Нет, я имею в виду, когда эта поездка закончится, – пояснила она. – Что дальше, Джимми?

– Думаю, мы вернемся в Вирджинию.

– А потом? Я не собираюсь возвращаться в «Голубой хребет». Ни за что.

– Я тоже. Потому что меня уволили.

Она не улыбалась.

– Тебе нужна работа. Мне нужна работа. Нам обоим нужно вернуться в школу. Я имею в виду, если ты хочешь.

– Может быть, – сказал я. – Твоя художественная школа была в Ричмонде?

Она кивнула.

– Но даже если я вернусь, не знаю, где буду жить.

Вдох. Выдох.

– Может быть, мы могли бы переехать в Ричмонд.

Тея замерла.

– Мы?

«Это слишком много. Ты слишком много просишь. От жизни. Никто не получает все, что когда-либо хотел…»

Я подавил старый страх и продолжал говорить.

– Может быть, поселимся вместе в Ричмонде. Я найду работу, и ты сможешь вернуться в школу. А потом, в будущем, когда мы уладим… Я могу посмотреть программы по логопедии.

Тея набросилась на меня, стиснув в объятиях, а затем скользнула в мои руки. Я держал ее, а пешеходы обходили нас, словно вода огибает камень.

– Звучит так прекрасно, – сказала она мне в грудь. – Это сон, и я снова проснусь в этой маленькой коробочке…

– Господи, не говори так.

Она тяжело вздохнула.

– Нет, ты прав. Мне нравится твой план.

– Да?

– Да, – сказала она.

Мы поцеловались, чтобы скрепить наш договор, но этого было недостаточно. Чувство, которому я не находил названия, заставило мою грудь расшириться. Я не мог описать это, кроме того, что, когда я смотрел в глаза Теи, или держал ее, или целовал ее, или слушал ее голос, оно становилось все больше. Глубже. Проникало в самые кости, и все же я чертовски боялся, вдруг оно рассыплется и исчезнет.

Мы прошли мимо тату-салона, и Тея замедлила шаг.

– Я всегда хотела сделать татуировку, но, как у студента-искусствоведа, у меня в голове было слишком много вариантов дизайна. Зайдем?

– Конечно.

Мы вошли в темное, прохладное помещение. Рисунки на каждой стене, музыка грохочет из звуковой системы. Парень склонился над женщиной на своем столе, выбивая рисунок на ее икре. Сзади вышел другой парень – худой, с татуировками на каждом дюйме видимой кожи. Бабочка сбоку бритой головы выглядела свежей – темнее, чем другие татуировки.

– Я могу вам помочь? – спросил он почти нежным голосом. Его глаза были тихими и спокойными, резко контрастируя с чернилами на его коже.

– Думаю, мы просто смотрим. – Тея оглянулась на меня. – Или…

– Делай что хочешь. – Я посмотрел на парня. – Ей нравится делать вид, будто я могу ее остановить.

– Ха-ха. – Тея толкнула меня локтем. – Думаю, я что-то хочу. В память об этой поездке в Нью-Йорк.

– Круто, – кивнул татуировщик. – Хотите посмотреть каталоги? Поискать идеи?

– Обязательно, – сказала она и протянула руку. – Я Тея.

– Николас.

– Приятно познакомиться, Николас. – Они пожали друг другу руки, и Тея открыла книгу с татуировками на стойке. – Как насчет тебя, Джимми? Мы могли бы сделать парные татуировки. – Она рассмеялась. – Набить имена друг друга, тем самым гарантируя, что разбежимся к концу недели.

– Конечно, – сказал я.

– Ага, точно, – пробормотала Тея над книгой.

– Давай сделаем это.

Она вскинула голову.

– Ты серьезно?

– Я не рекомендую набивать имена друг друга, – посоветовал мастер тихим голосом.

– Не имена, но определенно что-то в этом роде.

– Что-то наше, – сказала Тея и повернулась к Николасу. – Есть предложения?

– Для пары? – Николас скрестил свои худые, раскрашенные руки. – Якорь и компас. Замок и ключ. Его и ее короны.

– Похоже, ты делал их сто раз, – сказала Тея.

Он улыбнулся.

– Да уж.

– Дайте нам минутку, пожалуйста. – Она отвела меня в угол зоны ожидания. – Что думаешь?

Ее глаза были невероятно голубыми и полными света, они почти слепили. Что я думал?

Я думаю, что мы обещали заботиться друг о друге.

Я думаю, что мы согласились переехать вместе.

Я думаю, что мы в шутку, но не совсем говорили о женитьбе.

Я подумал о нашем плане переехать в Ричмонд вместе, и в моем сердце вспыхнуло незнакомое, все еще безымянное чувство. Я хотел, чтобы это чувство было постоянным, как чернила на коже.

– Много всего произошло за несколько дней, – сказал я. – И я не имею в виду осмотр достопримечательностей или устрицы.

Она кивнула, внезапно снова смутившись.

– Я тоже так думаю. Многое произошло… между нами.

– Да, – сказал я. – Эта неделя напоминает обещание, которое мы даем друг другу. На будущее. Это то, что я хочу отметить.

Она кивнула и нежно поцеловала меня.

– Я тоже.

Мы по очереди посидели с Николасом. Курсивом он вывел мое обещание Тее внизу ее правого предплечья, над шрамом: «Защити меня».

Затем, на моем предплечье, Николас надписал обещание Теи: «Оживи меня».

Мы взялись за руки, чтобы Николас сфотографировал нас на телефон Теи.

– Делия обделается от злости, – сказала Тея. – Не могу дождаться.

Николас закрыл татуировку повязкой и дал нам инструкции по уходу. После того, как мы расплатились, Тея обняла его.

– Надеюсь, ты не возражаешь, – сказала она, – но я ничего не могу с собой поделать. Сотня тату-салонов в Нью-Йорке, но мы пришли к вам.

– Я не против, – сказал Николас. – Обычно я не люблю, когда пары приходят за чем-то одинаковым. Но вы двое… – Он пожал плечами, улыбаясь. – За вас я не беспокоюсь.

* * *

Мы продолжили идти по улице, безмолвно, рука об руку, обещание Теи жгло мне кожу. Перед небольшим бистро официантка стояла на коленях у доски, вытирая ее разбитыми пальцами. Она села на пятки и приложила тыльную сторону ладони ко рту.

– Эй, вы в порядке? – мягко спросила Тея.

– Ой, извините. Я в порядке, – сказала она. – Нет, вообще-то, я не в порядке. Это мой первый рабочий день, а начальник хочет, чтобы я написала специальные блюда, а у меня худший почерк в мире. Меня уволят, ведь если я даже это не могу сделать…

Тея взяла меню с тротуара.

– Это надо написать?

– Да, но должно быть «красиво» и «привлекательно», а у меня едва получается просто разборчиво.

– Я могу помочь, – вызвалась Тея. – Мы здесь в отпуске, и я ничего не рисовала уже несколько дней. Я готова взорваться.

Официантка всхлипнула, посмотрела на меня, затем вернулась к Тее.

– Нет, вы в отпуске. Вам не нужно тратить время на меня. Я… разберусь.

– У нас есть время. – Тея посмотрела на меня. – Не так ли, Джимми?

– Ты меня спрашиваешь? – уточнил я со смехом. – Делай что хочешь, детка.

Тея подняла брови, но ее щеки покраснели.

– Детка, а? – Она наклонилась к официантке. – У нас важная неделя, – сказала Тея «по секрету», затем хлопнула в ладоши. – Ладно, дай мне мел, и я помогу тебе.

Официантка – ее звали Паула – и я наблюдали, как Тея использовала цветные мелки для написания фирменных блюд ресторана тем же самым точным почерком, который использовала для создания цепочек слов. Она обрамила меню розовыми и синими цветами по углам и зелеными лозами, которые скручивались и тянулись по бокам.

– Черт возьми, это прекрасно, – сказала Паула. – Ты даже добавила затенение. И глубину. Мелом. Удивительно. Но… черт, они захотят, чтобы я делала это каждую неделю.

– Скажи им, что это была разовая акция. Но ты можешь стирать специальные предложения по мере их изменения и оставить цветы.

– Спасибо, – поблагодарила Паула, обнимая ее. – Огромное спасибо. Вы спасли мою задницу.

– Тебе спасибо, – ответила Тея Пауле. – Теперь я должна продержаться до конца поездки.

Тея вытерла мел с рук о шорты, тут же измазав их розовым и зеленым, и мы продолжили идти по улице.

Через минуту Тея посмотрела на меня.

– Детка?

– Если тебе не нравится, я не буду так тебя называть. Просто с языка сорвалось.

– Мне нравится, – сказала Тея. – Мне стало тепло, когда ты это сказал. Будто обо мне заботятся. Как будто я сама по себе, но еще и твоя.

– Ты сама по себе, – сказал я, притягивая ее ко мне. – Ты всегда, на сто процентов ты. Я знал это с того момента, как впервые встретил тебя перед той картиной. Это то, что я… – Я осекся, безымянное чувство переставало быть таким безымянным. – Это то, что привлекло меня к тебе больше всего.

– Ты и твои идеальные слова, – вздохнула Тея.

Она закрыла глаза, когда наклонилась поцеловать меня, нежная и сладкая, а затем потянулась к своему рюкзаку.

– Что делаешь?

– Я звоню Джонатану.

– Уже с отчетом? – спросил я и обнял ее за шею, когда мы продолжили путь. – Как я справился?

– На пять с плюсом, детка, – ухмыльнулась Тея.