Глава 15

Джим

Рыдания Теи стихли. Ее грудь, прижатая к моей, спокойно и размеренно поднималась и опускалась. Наконец она уснула. Осторожно – неохотно – я положил ее на подушку и накрыл тонким одеялом, затем сел на пол, прислонившись спиной к кровати. Я больше не мог ее держать, но ни одна сила в мире не заставит меня покинуть ее комнату.

Сотрудники видели, что случилось. Все смотрели, как я держал Тею и пел ей. Они знали, что без боя я никуда не пойду, а произошло уже достаточно насилия для одной ночи.

Они оставили меня в покое и отвели резидентов обратно в постели. Я сидел, согнув ноги, положив руки на колени. В любой момент я готов был вновь ринуться в бой. Когда в санатории стало тихо, я закрыл глаза, дрейфуя на грани сна. Затем кто-то мягко меня встряхнул.

Это было воскресное утро. Размытый свет рассвета проникал в окно.

– Джим?

Я поднял голову и поморщился от боли в шее. Рита присела рядом со мной, ее лицо переполняли благодарность и вина. Рядом с дверью стояла еще одна медсестра с пакетом шприцев и синим пластиковым ящиком в руке.

– Джим, можешь идти, – прошептала Рита, смаргивая слезы. – Полиция все еще здесь, ждет заявления. Мы с Сарой должны отключить Тею.

– Зачем? – хрипло спросил я.

– Нужно выяснить, что произошло. Бретт сказал, что никогда…

Я зажмурился и потряс головой.

– Не надо.

– Нам нужно ее осмотреть, – тихо сказала Рита. – Тея не может сказать нам, врет он или нет. Не словами.

Мой взгляд переместился на пластиковую коробку в руках другой медсестры. Комплект на случай изнасилования. Мой живот сжался, и желчь подступила к горлу.

Вдох. Выдох.

Я поднялся с пола и впервые осмотрел комнату Теи. Двуспальная кровать, небольшой письменный стол с ручками и бумагой. Разрушенный комод с расколотыми деревянными ящиками. Мои плечи заныли при воспоминании, как я в черной дымке ярости оторвал Бретта от Теи.

Если не считать комода, комната была такой же, как и у большинства других пациентов, только на стенах везде висели бумаги. Напоминания и заметки.

Ванная комната здесь.

Это шкаф.

Два года в санатории, а Тея все еще не ориентировалась в собственной комнате.

Я бросил последний взгляд на кровать. Тея мирно спала, но они сделают ей укол, чтобы глубже погрузить в бессознательное и она не проснулась во время необходимой проверки.

«И Тея не может сказать, согласна она или нет».

– Спасибо за заботу о ней, – поблагодарила Рита. – Ты был прав. Я так виновата. Надо было тебя послушать.

– Хотел бы я ошибиться.

Я заставил себя покинуть Тею и вышел в коридор. Алонзо и Анна о чем-то тихо разговаривали. Они замолчали, когда увидели меня.

– Мой чертов телефон отрубился, – пояснил Алонзо. – Я поздно увидел твое сообщение. Слишком поздно.

– Слишком поздно, верно, – подхватила Анна. – Готовьте свои резюме, дорогие мои. Когда Делия Хьюз узнает об этом…

– Где Бретт? – Я выплюнул имя сквозь стиснутые зубы.

– За решеткой, – ответил Алонзо. – Он был в ее комнате, без штанов. Даже без твоего заявления ясно, что произошло.

– Иди, Джим, – сказала Анна. – Полиция ждет внизу.

В фойе двое офицеров в форме опрашивали Джулс за стойкой регистрации.

– Ну отпускал он грубые шуточки, – говорила она. – Но Бретт был такой веселый. И хороший. Я никогда…

– Грубые шутки вообще, – уточнил офицер. – Или шутки с конкретными намеками на резидентов?

– И то и другое. Он много шутил… – Джулс сглотнула и попробовала снова. – Никогда бы про него не подумала. Никогда.

Я стиснул кулаки. Он шутил о Тее. Как трогает ее…

– Джим Уилан? – окликнул один из офицеров. – Нам нужно заявление.

Я рассказал им все, что видел и слышал до того, как вынес дверь. Получилось немного. Единственная причина, по которой я вообще что-то услышал, заключалась в том, что я на мгновение окаменел от ярости при виде заплаканного испуганного лица Теи и того, как ублюдок сжимает член в руке.

– Он сказал, что она все равно ничего не в‑в-вспомнит. – Красная дымка гнева пробудила заикание, но полицейские не заметили.

Вошла Рита с результатами экспертизы.

– Отрицательно – провозгласила она, и я с облегчением закрыл глаза. – Кажется, Бретт сказал правду о характере своих нападений. Хорошие новости, если это можно так назвать.

Анна кивнула, ее губы сжались.

– Я рада, но ущерб нанесен.

Пока полиция совещалась с Ритой и Анной, Алонзо отвел меня в сторону.

– Ущерб нанесен, – повторил он. – Не только мисс Хьюз, но и нам тоже. На завтрашней встрече нам изрядно достанется. Но меньшего мы и не заслуживаем. И под «мы» я подразумеваю себя. Не тебя. Ты правильно сделал, Джим. С самого начала ты правильно поступал с этой девушкой.

– Вы тоже. Вы все делаете правильно, без какой-либо помощи со стороны директора. Они должны это понять.

Алонзо положил ладонь мне на руку.

– Иди домой, Джим. Поспи немного, увидимся завтра.

Я вышел через парадную дверь к своему «Харлею». Я уже боялся встречи с Делией, доктором и директором. Но теперь, когда этот ублюдок напал на Тею… Возможно, завтра я выйду из «Голубого хребта» в последний раз. Делия Хьюз может закрыть весь санаторий. Хорошие люди останутся без работы.

И Тея останется в своей пятиминутной тюрьме до конца жизни.

Глава 16

Джим

В понедельник утром я принял душ и надел свою единственную рубашку, джинсы и кожаную куртку. И поехал в «Голубой хребет», скованный ужасом.

Парковка была загруженней, чем обычно, – несколько седанов и медицинский фургон с логотипом клиники Роанока на борту. Внутри обычно тихий санаторий звенел эхом шагов и голосов.

Алонзо, Хоакин и Анна сгрудились в коридоре возле комнаты отдыха и тихо о чем-то разговаривали.

– В чем дело? – спросил я.

– Там новый доктор, с Делией и Теей, – сказал Алонзо, кивнув в сторону комнаты. – Они целый час пререкались с членами правления и другими врачами.

Я нахмурился.

– Встреча с Пулом и Стивенсом еще в силе?

– Пул и Стивенс больше не имеют отношения к «Голубому хребту», – ответила Анна. – Как и Мэри Флинт.

– Чувак, это безумие, – сказал Хоакин. – Делия Хьюз сорвалась с цепи…

– Как и следовало ожидать, – вставил Алонзо.

– И полетели головы.

– Почему-то не наши, – сухо отметила Анна.

– Ладно, – медленно протянул я. – Делия не забирает Тею из «Голубого хребта»?

– Не похоже, – ответил Алонзо. – Новый доктор – Кристина Чен? – теперь отвечает за лечение Теи, и каким-то образом она убедила Делию остаться. Пообещала, что будет лучше заботиться о мисс Хьюз. – Он снова кивнул на комнату отдыха. – Прямо с этой минуты.

– И все? Делия успокоилась?

– Удивительно, но да. – Алонзо почесал подбородок. – С ней что-то происходит. Не могу точно сказать…

– Согласна, – поддакнула Анна. – Она, казалось, почти не стремилась вытащить Тею из «Голубого хребта». Даже будто хваталась за любую причину, лишь бы та осталась.

– И это после змей и всего такого, – встрял Хоакин.

Алонзо сурово зыркнул на него.

– Я имел в виду Бретта, – сказал Хоакин, поднимая руки.

– Мисс Хьюз подверглась жестокому обращению, находясь под нашей опекой, – напомнил Алонзо. – Делия Хьюз имеет право засудить нас. То, что мы все еще здесь, настоящее благословение.

– Это чудо, – согласилась Анна. – Как бы мерзко ни было то, что случилось с Теей, оно заставило руководство встряхнуться и исправить множество проблем.

– Мы еще не спаслись, – осадил ее Алонзо. – Делия держит нас за яйца. – Он похлопал меня по плечу. – Излишне говорить, что твое наказание закончилось.

Хоакин схватил мою вторую руку.

– Ты помог мисс Хьюз, чувак.

– Верно, – кивнула Анна Саттон и потрепала мою ладонь. – Спасибо, Джим.

Я оглядел их – Анна и Алонзо, как гордые родители, и Хоакин, точно брат, которого у меня никогда не было. Семья. Моя семья.

«Размечтался, придурок, – усмехнулась Дорис. – Им просто жалко тебя».

И все же на этот раз ее слова не ранили. Никто не потерял работу, а Тея все еще была здесь, с новым доктором. Я пошел в комнату отдыха и переоделся в свою форму, испытывая непривычное облегчение. Настали новые времена. Жаль, что Тее пришлось страдать, чтобы это произошло.

Я вытолкнул ведро со шваброй в прихожую и начал мыть линолеум, ведущий к переднему холлу.

«Возможно, Тея начнет новую картину. Возможно, эта доктор Чен что-нибудь решит насчет ее цепочек слов. Возможно, я смогу помочь».

– Ты, – раздался знакомый голос позади меня.

– Мисс Хьюз, – поздоровался я, оборачиваясь.

– Полагаю, мне следует поблагодарить тебя за то, что ты пришел на помощь Тее той ночью, – сказала Делия.

– Просто делаю свою работу, – осторожно ответил я.

– И ты хорошо ее сделал. Спас ее в самый последний момент, не так ли?

Я поднял голову.

– Простите?

– Ворвался в дверь, прямо как супергерой. Как раз чтобы поймать того человека на месте преступления.

– Не совсем, – поправил я, чувствуя, как заикание просыпается вместе с гневом из-за ее намеков. – Я опоздал на две ночи.

Делия склонила голову набок.

– А потом держал мою сестру? Пел ей? Это входит в твои должностные инструкции?

Я сжал ручку швабры.

– Она была расстроена. Музыка помогает ей успокоиться.

Она поджала губы, наблюдая за мной.

– Я разрываюсь, мистер Уилан, – призналась Делия. – Я и благодарна вам, и не доверяю вам. Вы не…

– Да, знаю, – перебил я. – Я не доктор. Я простой санитар.

– Именно. Тея настолько беззащитна, что я всегда недоверчиво отношусь к мужчинам из ее окружения. Оказывается, я опасалась не зря.

Слезы сияли в ее глазах, но она сморгнула их.

– Доктор Чен уверяет меня, что Тея сейчас в надежных руках. Будет назначен новый директор, выделено больше средств для найма персонала, а сама доктор Чен предана делу Теи. Единственное, что могло бы успокоить меня еще больше, – это если бы мужчина, который, кажется, так увлечен моей сестрой, больше здесь не работал.

Возражения вертелись на языке, но я прикусил его. В любом случае они получились бы заикающимися и слабыми, отчего мои жалкие оправдания прозвучали бы отчаянно. Или навязчиво. Я знал, как моя яростная защита Теи выглядела для всех остальных: мужчина обращает слишком много внимания на красивую, уязвимую пациентку. Драка с Бреттом только усугубила беспокойство Делии. В ее глазах я был просто еще одним человеком, у которого имелся доступ к Тее. Еще один подонок, который мог распускать руки, когда никто не видит, потому что кто бы меня сейчас заподозрил?

– Одно из условий пребывания Теи в санатории, – продолжала Делия, – это то, что ни вы, ни кто-либо еще из сотрудников мужского пола ни в коем случае не должны иметь прямой контакт с моей сестрой. Если вы говорите правду – и просто делаете свою работу, – это не должно стать для вас проблемой.

Я поднял подбородок.

– Никаких проблем.

– Хорошо. Потому что если я услышу, что вы хотя бы глянули в ее сторону, то выдвину другое требование. – Она послала мне безрадостную улыбку. – Вы удивитесь, насколько организация может идти навстречу пожеланиям клиента, когда он в состоянии разнести указанную организацию в пух и прах.

Она прошла мимо меня, затем остановилась. На секунду ее темные глаза смягчились под жесткой маской на лице.

– Я благодарна, что вы остановили того человека. Я знаю, кажется, будто это не так…

– Мне не нужна ваша благодарность, мисс Хьюз.

Она напряглась.

– Не согласна. Моя благодарность – единственная причина, по которой вы до сих пор здесь работаете, мистер Уилан.

* * *

В тот день я не повел Тею на прогулку. Впрочем, больше никогда и не поведу. Мне следовало радоваться, что новый доктор интересовалась делом Теи. Тем не менее, мысль работать под одной крышей с Теей каждый день и не разговаривать с ней была своего рода пыткой.

Господи, я действительно жуткий сталкер.

Может, было бы лучше, если бы Делия все-таки меня уволила.

Я должен сделать то, что она хочет, и уйти. Начать все сначала где-нибудь еще. Не высовываться. Делать свою работу.

В столовой после обеда Рита и Алонзо вовсю обсуждали требование Делии.

– Это какая-то фигня, – заявил Алонзо. – Я поговорю с ней.

– Вы что, не знаете Делию Хьюз? – спросил я с кривой улыбкой. – Забудьте. Меня и так все устраивает.

– Но после того, как ты спас Тею? – спросила Рита, качая головой. – Как подумаю о Бретте в ее комнате… – Она вздрогнула.

– Делия защищает сестру, – сказал я. – Не могу винить ее за это.

Она и Алонзо обменялись взглядами, и я почувствовал, как жалость исходит от них волнами.

– Ничего страшного, – коротко сказал я. – У нас много резидентов, которые нуждаются в помощи. Вы можете назначить меня к любому из них.

Алонзо прищурился и посмотрел на меня.

– Мистер Перелло, – сказал он после долгого молчания. – Нужно, чтобы кто-то каждый день выводил его покурить.

– Отлично, – сказал я. – Берусь.

Алонзо вернулся к работе, а Рита протянула руку через стол и сжала мою.

– Извини, Джим. Я бы хотела, чтобы с Теей все было иначе. Ради нее, но и для тебя тоже.

– Ради м-м-меня?

Ее улыбка была полна жалости.

– Ты, кажется, так увлечен ею. И она, по-своему, заботится о тебе.

Я уставился на нее, чувствуя, как горит лицо.

«Заика-санитар и сломанная девушка». Я практически видел, как Дорис качает головой. «Что за жалкая пара».

Теперь моя кожа горела от унижения, и я убрал руку.

– Мне пора вернуться к работе.

Я поднялся со стула и вышел, не оглядываясь. Прибрался в нескольких комнатах и вывел мистера Перелло на улицу. Он сидел на скамейке и наслаждался своей сигаретой.

– Это существование, не правда ли? – спросил Перелло, наблюдая, как клубы дыма висят во влажном летнем воздухе. – Не жизнь. Существование. Как по мне, разница есть.

Существование.

Это то, что у меня было до Теи. Немного, но, по крайней мере, без такой путаницы. Или этой постоянной боли в груди. Тоски. Странных эмоций, которых я никогда раньше не испытывал, вроде ярких цветных полос на сером небе. Они пронеслись сквозь меня, когда я подумал о Тее. Вспомнил мягкость ее волос и то, как приятно было держать Тею, даже если это требовалось, чтобы не дать ей развалиться.

Это было неправильно, чувствовать себя так. Неправильно испытывать что-либо к девушке, которая не контролировала свою жизнь. Кто не мог принять ни одного обоснованного решения. Кто дарил свою блестящую улыбку окружающим, потому что какой у нее был выбор, кроме как доверять нам?

Я хотел быть ее выбором, а не незнакомцем, с которым ей приходится встречаться. И было бы несправедливо оказывать на нее такое давление, даже если сама она никогда этого не поймет. Я-то понимал, и это было неправильно.

«Мне нужно уволиться».

Отведя мистера Перелло обратно к нему, я направился в комнату отдыха сотрудников, надеясь поймать Алонзо. Я уйду. Сотрудникам будет трудно заполнить мои часы, пока они не найдут замену, но ничего, справятся. Особенно с новым директором и нормальными средствами. «Голубой хребет» выживет и без меня. Как и Тея после перезагрузки, они никогда не вспомнят, что я здесь был.

«Жалеешь себя, ты, большой дурачок?»

Я отмахнулась от Дорис. Никакой жалости. Просто факты.

Но Алонзо не было на месте, и я решил, что должен закончить свой рабочий день. Поэтому пошел в комнату отдыха, чтобы навести порядок.

Я замер, увидев доктора Чен у полки. Даже с порога я знал, что она смотрит на рисунки Теи. Доктор Чен держала лист и медленно поворачивала его, читая цепочки слов.

Ручка метлы ударилась о дверь, когда я вошел в комнату, и доктор Чен подняла голову.

– Привет, – сказала она. Ей было не больше тридцати пяти, в глазах светился острый ум, а на лице сияла добрая улыбка. – Не думаю, что мы знакомы. Я доктор Кристина Чен.

– Джим Уилан, – представился я. – Я могу прийти позже.

– Вы тот, кто остановил санитара от нападения на мисс Хьюз, – вспомнила доктор Чен. – Мы все так вам благодарны. Правда. – Доктор оглянулась на рисунки Теи. – Вы видели это? Совершенно необычно.

– Да, – сказал я, оглядываясь и ожидая, что Делия Хьюз вот-вот появится позади в облаке зеленого дыма. – Тея использует их для общения. Я думаю, что они ее память.

– Правда? – Ее тон был дружелюбным, а не уничижительным. – Как?

Я подошел к ней. Черт, раз я все равно собираюсь уйти, мне нечего терять. Я вытащил сложенный рисунок, который держал в заднем кармане.

– Видите это? – Я указал на цепочку слов:

Сожалею истинно синее синейшее небо глаза моя улыбка раздражает дождь боль боль боль

– Это слова песни, – сказал я. – «Sweet Child O’Mine». Я сыграл ее Тее, когда взял на прогулку, и она нарисовала это на следующий день.

Глаза доктора Чен расширились.

– Это случалось не единожды?

Я нашел и показал ей больше примеров, наряду с рисунком, который объяснил мне нападения Бретта.

Доктор Чен кивнула.

– Я вижу.

Надежда вспыхнула в моем сердце.

– Д-д-да?

Она кивнула.

– В примечаниях доктора Стивенса словесные цепочки – это простые упражнения, якобы мозг Теи тренируется, тем единственным способом, которым умеет. Но, возможно, это потому, что он не знал контекста.

Мое сердце екнуло.

– Они что-то з-з-значат для вас? – У меня свело челюсть от чертового заикания.

Она склонила голову.

– Джим, у тебя небольшое отклонение? – Прежде чем я смог ответить, Чен продолжила: – Я спрашиваю, чтобы мы могли признать проблему, и вы больше не смущались из-за нее. – Ее внимание вернулось к цепочке слов. – Я слышала о картине. Тея уничтожила ее из-за жестокого обращения накануне ночью?

– Да, – сказал я. – В точку. Она п-п-помнит.

Доктор Чен изучила рисунок в последний раз.

– Посмотрим. Конечно, необходимо выполнить некоторые тесты.

– Вы можете ей помочь?

Доктор собрала рисунки в стопку и сунула их под руку.

– Прежде чем приехать сюда, я прошла стажировку у доктора Бернарда Милтона, одного из ведущих нейропсихологов Австралии. Он делает удивительные, революционные вещи, чтобы восстановить потерю памяти у пациентов, используя стволовые клетки и нанотехнологии.

Я восхищенно слушал. Как будто эта женщина раскрывала тайны вселенной.

– Когда моя стажировка закончилась, я сразу поняла, кому хочу посвятить свое внимание – Тее Хьюз. Я понятия не имела, что найду в ней, но мое профессиональное любопытство потребовало, чтобы я взялась за один из худших в мире случаев амнезии. – Она криво усмехнулась. – Может быть, мое эго тоже имеет к этому какое-то отношение.

Мое горло пересохло.

– И?

– В ее файле говорится, что она типичная пациентка с черепно-мозговой травмой и без надежд на выздоровление. Но после личной встречи с ней и этого разговора, мистер Уилан, я совершенно ошеломлена тем, как дело Теи и недавняя работа доктора Милтона могут пересекаться.

Я смотрел на нее.

– Подходит ли Тея под то, над чем он трудится?

Доктор Чен улыбнулась.

– Посмотрим. Мы можем поговорить еще раз? Я считаю, что те, кто ежедневно работает с пациентами, часто знают больше, чем их врачи.

– Я не уверен, что задержусь здесь надолго.

– Какая жалость. Ну, если вы передумаете, я буду здесь. – Она подняла рисунки. – Я точно собираюсь задержаться здесь надолго.