Глава 13

Джим

– Ну что, Рита? – спросила Делия, когда медсестра спустилась в коридор у комнаты отдыха.

– Я дала ей легкое успокоительное, – сказала Рита. – Она спокойна и отдыхает.

Делия фыркнула, посмотрела на часы и продолжила нервно расхаживать.

Теперь и Анна Саттон, старшая медсестра, присоединилась к собранию. Это был ее единственный выходной, но когда Рита не смогла дозвониться до доктора Пула, то попросила Анну прийти. Саттон разгладила юбку и блузку, явно жалея, что не успела переодеться в форму.

– Где доктор Пул? – спросила Делия, скрестив руки на груди и сжимая пальцами рукава пиджака. – Или доктор Стивенс? Я сказала вам, я хочу встретиться с обоими в понедельник утром.

– Доктор Стивенс до завтра на конференции в Майами, – ответила Анна. – Доктор Пул недоступен. Но мы организуем…

– Прячется, вы хотите сказать, – уточнила Делия. – Какой позор.

– Рита, я хочу, чтобы медсестра не отходила от мисс Хьюз в течение следующих двадцати четырех часов, – велела Анна. – Алонзо, какова ситуация в комнате отдыха?

– Хоакин убирается. Все остальные резиденты в безопасности.

Дверь комнаты открылась, и вышел Хоакин с ведром и полиэтиленовым пакетом, наполненным кровавыми останками мертвой змеи. Я вызвался сделать уборку, но Делия не хотела терять меня из виду.

– Все хорошо, босс, – сказал он, с сочувствием посмотрел на меня и покатил ведро со шваброй по коридору.

– Как же змея попала в наши стены, мистер Уотерс? – спросила Анна.

– Через дыру в наружной стене, которую давным-давно следовало залатать, – ответил Алонзо. – Я беру на себя полную ответственность.

Я резко повернул к нему голову. Алонзо десять раз вызывал техобслуживание, чтобы починить дыру, но никто не появился. Я открыл рот, но он пристально посмотрел на меня и покачал головой.

– Понятно, – сказала Анна.

– Вам понятно? – огрызнулась Делия. – Смертоносная гремучая змея проникла в это учреждение, и моя сестра – под вашей опекой – пыталась покончить с собой.

Я вздрогнул от ее слов.

«Как Клеопатра. Она сунула руку в корзину со змеями, потому что была так чертовски одинока…»

– Учитывая свидетельства очевидцев, – медленно произнесла Анна, – я не уверена, что это точная оценка поведения мисс Хьюз.

– Нет, она просто обожает животных, – саркастично подхватила Делия. – Тея просто пыталась погладить смертоносную змею. И вы забыли – я тоже очевидец. Я видела, что она сделала.

– Мисс Хьюз…

– У Теи все было хорошо, пока не появился он. – Она дернула подбородком в мою сторону.

– Джим спас ей жизнь, – тихо сказала Рита.

– В первую очередь Джим поставил под угрозу ее жизнь, – огрызнулась Делия. – Тея была совершенно счастлива. Но он решил изменить план лечения без согласия ее врача или консультации, и вот результат.

Она была права, но что-то по-прежнему не давало мне покоя. Несколько дней назад Тея была счастлива, рисовала свой шедевр. И лишь недавно началось ухудшение.

«Все еще пытаешься играть в доктора? – усмехнулась Дорис. – Вот ты дубина».

Анна сложила руки перед собой.

– Мисс Хьюз, могу вас заверить…

– Вы ни в чем не можете меня заверить, – перебила Делия. – Доктор Стивенс исчез. Неквалифицированные сотрудники решают, что лучше для Теи. И внутри комнаты отдыха была ядовитая змея.

Она смерила нас холодным взглядом, затем раздраженно вздохнула и снова посмотрела на часы.

– Мне пора идти. У меня есть собственная жизнь, которая требует внимания. Я вернусь в понедельник на встречу с доктором Пулом и доктором Стивенсом. – Она пристально посмотрела на Анну. – Найдите их. А пока я не желаю, чтобы этот мужчина, – она ткнула в меня пальцем, – ошивался рядом с моей сестрой. Я хочу, чтобы он ушел. Сейчас же.

– Мисс Хьюз, – сказала Анна. – У нас нет полной картины происходящего. Доктору Стивенсу нужно выслушать всю историю и самому осмотреть Тею, прежде чем мы начнем произвольно увольнять сотрудников.

Делия широко раскрыла глаза.

– Произвольно?

– Однако, учитывая серьезность ситуации и тот факт, что мистер Уилан и медсестра Сото действовали без разрешения… – Она бросила суровый взгляд сначала на меня, затем на Риту. – Я считаю, что уместно отстранить мистера Уилана от обязанностей на три дня. К сожалению, я просто не могу позволить себе те же меры в отношении медсестры Сото.

– Конечно, нет, – фыркнула Делия. – Это место и так едва функционирует. – Она повесила сумочку на плечо. – Я вернусь в понедельник, на встречу. Если кто-либо из докторов не явится, я заберу свою сестру – и ее деньги – и найду другое учреждение, где заботятся о своих пациентах.

Когда она ушла, Анна бросила пристальный взгляд на всех нас троих.

– Стена заделана, мистер Уотерс?

– Да, мэм, – кивнул Алонзо.

– А мисс Хьюз стабильна?

– Да, – сказала Рита.

– Мы будем держать ее под круглосуточным наблюдением, – постановила Анна. – Если завтра утром ее состояние не улучшится, то увеличим срок до сорока восьми часов. Надеюсь, никаких дальнейших мер принимать не придется. – Она повернулась ко мне. – Ваше трехдневное наказание начинается сейчас, мистер Уилан. Будьте готовы явиться на встречу с директором и доктором Стивенсом в понедельник. Я подозреваю, что они захотят вас увидеть.

Я кивнул. В прошлом угроза выступать перед людьми заставила бы меня похолодеть. Теперь же все мои мысли занимала Тея. Она была так счастлива рисовать, а потом все пошло к черту.

– Джим? – окликнул Алонзо, вложив в мое имя груз разочарования.

– Иду.

Когда я шел в комнату отдыха сотрудников, чтобы переодеться, меня догнала Рита.

– Прости, Джим, – сказала она. – Это все неправильно.

– Ты завтра работаешь?

– Да. Они не могут лишиться ни одной медсестры, иначе меня тоже отправили бы домой.

– Ты напишешь мне, как она? Пожалуйста?

– Конечно.

Я вышел из «Голубого хребта», чувствуя, что предаю Тею. Нарушаю обещание. Я должен был бороться за нее, но что я мог сделать? Если бы я отказался уйти, они бы подумали, что я псих, и вызвали полицию.

«Ты не защищал ее, – усмехнулась Дорис. – Ты с ней облажался. Иди домой, большой придурок, и оставь свою сломанную девушку профессионалам».

Вероятно, это было правдой – я причинил ей боль, когда пытался помочь, но чувство неправильности происходящего становилось все сильнее и сильнее по мере того, как мотоцикл увозил меня прочь от санатория.

Дома я сидел на диване в темноте и ломал голову над тем, что же пошло не так. Тея казалась такой счастливой, танцевала под музыку, и ее картина была идеальной, пока…

Черные полосы по синему небу. Черные пятна против совершенства Эмпайр-стейт-билдинг. Черные траурные полосы. Что-то потеряно. Что-то разрушено.

Я положил гитару на колени и запел «Black» за авторством «Pearl Jam’s».

Все картины омыты черным…

Я пел и играл, не заботясь о том, слышат ли соседи. Я скорее бил по струнам, чем их перебирал. Мой голос становился все громче, пока слова не завибрировали в костях.

Превратил мой мир в черный…

Последние ноты стихли. Что-то сделало мир Теи черным, а меня выгнали из «Голубого хребта» прежде, чем я успел узнать, в чем дело. Я убрал гитару, чувствуя отвращение и беспомощность, и погрузился в беспокойный сон.

Около девяти часов на следующее утро, как раз во время завтрака Теи, я написал Рите: Как она?

Ответ пришел через несколько минут: Как раз собиралась тебе написать. Лучше. Она немного поела и кажется чуть больше похожа на себя.

Облегчение и боль разлились по телу. Рад, что она в порядке.

«Потому что меня там нет. Так лучше для нее. Лучше».

Пока все хорошо, писала Рита. Я буду держать тебя в курсе.

Часы ползли. День был жарким, липким и тихим. Около двух часов на телефон пришло новое сообщение от Риты. Время отдыха Теи.

Она снова рисует. Цепочки слов. Египет. Темнее, чем обычно, но Анна решила снять круглосуточное наблюдение.

Я смотрел на слова. Хорошо. Тее лучше. Это самое главное.

Спасибо, Рита. Похоже, ее все-таки спровоцировала картина.

Ответ пришел быстро. Не знаю. Она была счастлива рисовать. И радовалась прогулкам с тобой. Но, возможно, дело в картине.

Намек понят. Я облажался, потому что был простым санитаром. Не чертовым доктором. Глупо с моей стороны было пытаться.

Я разогрел замороженный ужин в микроволновке, но едва ковырнул его. Ночь стала темнее. Тишина снаружи глубже. Как и тишина Теи. Глубокая, темная и бесконечная.

Около десяти часов я уже хотел лечь спать, но что-то царапало мое сознание. Я схватил телефон и пролистал сообщения от Риты.

Она снова рисует. Цепочки слов. Египет. Темнее, чем обычно…

Темнее, чем обычно. Что это значит?

«Это означает, что она все еще восстанавливается после инцидента со змеей».

Неправильный ответ.

Я набрал сообщение для Риты. Пришли мне фотографию рисунка Теи?

Пауза. Я на парковке.

Пожалуйста. Мне нужно его увидеть.

Еще одна пауза, а затем – подожди.

Мне сдавливало грудь, пока я ждал. Наконец-то пришла фотография. Пустыня, омытая тенью. Тучи закрывают небо. Пирамида отбрасывает длинный клин тьмы. А в центре – свернувшаяся змея из слов. Если Тея говорила через свои цепочки, то это была ее история.

Змея треск ах последний поздно ненависть помогал ад упал плоть вспышка сила поток знает нет нет нет

Эта подборка слов заставила мое горло пересохнуть. Помогите. Ад. Нет.

Я вернулся к цепочке слов. Она тянулась вдоль завитков змеи. Мне пришлось держать телефон неподвижно и наклонять голову, читая то вверх ногами, то боком.

Касание слишком раздавить скрип слабый проснуться почему крик стоп стоп стоп

Мое сердце застучало так громко, что в ушах загрохотала кровь.

«Клеопатра была одна, сказала Тея. Она сунула руку в корзину со змеями, чтобы положить конец боли».

– Какой боли, Тея? – прошептал я.

Я положил телефон на стол и стал ходить вокруг изображения, так как цепь продолжала скручиваться все сильнее и сильнее. Слова набросились на меня, пронзили мое сердце.

Рука человек сила пыхтение хватать нащупать стон одинокий один один один

– Нет, – прошептал я, и кровь отхлынула от моего лица. – Черт возьми, нет.

Я нажал вызов на телефоне. Один гудок, и Рита подняла трубку.

– Джим, я иду домой, – сказала она. – Хватит. Все дело в картине. Ты… мы не должны были в это лезть. И мне не следовало присылать тебе фотографии…

– Ты сказала, что сегодня ут-т-тром ей лучше, – сказал я, проклиная свое гребаное заикание. Вдох. Выдох. – Но прошлой ночью за ней присматривали, верно? М-м-медсестра сидела в ее комнате?

«Он ходил в ее комнату».

– Да, но…

– Вот почему ей стало лучше. – Гнев и ужас пронеслись сквозь меня, смывая заикание, затопляя каждую частичку моего существа. – Потому что он не мог до нее добраться. Но прошлые ночи, до этого…

– О чем ты говоришь?

В моей голове всплыла ленивая улыбка Бретта Додсона, а также его обещание, мол, он найдет способ скрасить ночные смены.

«Твою мать, что он с ней делал?»

Слова мелькнули перед моими глазами.

Плоть. Сила. Хватать. Стоп.

Трижды Тея прокричала на рисунке «стоп». И «нет». Она кричала «нет».

Я так крепко сжал телефон, что едва не раздавил. Зажмурился, борясь с болью в груди.

– Он не мог добраться до нее, Рита. Но сегодня может.

– Кто? – спросила Рита. – Никто не может попасть в жилые комнаты. Они заперты. Ключ только у дежурной медсестры.

– Мэри Флинт? – закричал я. – Да она спит всю ночь. Он взял ключ. Он пошел в ее комнату.

– Кто?

– Бретт Додсон. Он работает в н-н-ночную смену…

Я не мог выговорить ни слова. Боже, какой я дурак. Он практически рассказал мне свой план, а я не услышал. Но Тея сказала мне… Сказала всем нам.

Вдох. Выдох.

– Возвращайся, – попросил я Риту. – Пожалуйста, вернись в ее комнату.

– Джим, я устала. Я отработала шесть пятнадцатичасовых смен подряд. Мой муж не видел меня…

– Бретт Додсон – вот почему ей хуже, – перебил я, стараясь успокоиться. – Пожалуйста, Рита. Это он. Из-за него она так сделала. Вот почему Тея…

«Положила руку в корзину со змеей. Потому что решила, что осталась одна. Мой враг позаботился о том, чтобы она была одна».

– Жилые комнаты заперты, – повторила Рита. Теперь ее голос звучал иначе. Отстраненно. Спокойно. Так она говорила с резидентами, которых что-то расстроило. – Я иду домой.

– Рита.

– Никто не может попасть в жилые комнаты, – повторила она громче. – Это невозможно. Мэри Флинт моя подруга. Я должна идти.

– Рита, подожди

– Я вешаю трубку, Джим.

Щелчок в моем ухе был мягким, но с таким же успехом она могла хлопнуть дверью.

Алонзо. Надо позвонить ему и сказать…

Сказать что? Что у меня совершенно необоснованное обвинение против Бретта? Такое, которое так удобно снимает вину с меня самого? Я уже выглядел как жалкий неудачник в шаге от одержимости, влюбленный в девушку с поврежденным мозгом.

Но блин, какое имеет значение, что они думают обо мне? Я знал, что прав. Каждый раз, когда я думал о Бретте, словно ведро с ледяной водой обрушивалось мне на голову. Снова и снова. Он касался Теи. Делал с ней…

Я позвонил Алонзо, но попал на голосовую почту.

– Алонзо, это Джим. Где вы? Уберите Бретта из ночной смены. Скажите ему идти домой. Велите ему идти домой. – Я натянул ботинки. – Он причиняет боль Тее. Перезвоните мне.

Я накинул куртку, схватил ключи и шлем и вышел. Луна висела в черном небе огромным серебряным шаром. Я рванул в санаторий и подъехал к будке охранника. Дежурил Тед Джонсон. Он вскинул брови, когда я поднял козырек.

– У тебя же вроде трехдневное отстранение, Уилан.

– Ага. Но я забыл телефон в комнате отдыха. Можно я сбегаю его заберу? Пять минут.

Тед нахмурился.

– Ладно. Но сегодня патруль за Хэнком Моррисом. Я сообщу ему, если через пять минут ты не вернешься.

Хорошо, подумал я. Хэнк бывший полузащитник колледжа. Если мои подозрения верны, он удержит меня от убийства Бретта.

– Спасибо, Тед.

Я поехал в гору, затем еще до стоянки заглушил двигатель, чтобы не шуметь. Быстро дотянул мотоцикл до входной двери, прислонил его к стене и вошел. На стойке регистрации был Джордж Бейкер. В отличие от Джулс, он на самом деле выполнял свою работу.

– Забыл свой телефон, – пояснил я. – Тед разрешил мне за ним сбегать.

Джордж медленно потянулся к своему настольному телефону.

– Посмотрим. – Он нажал кнопку. Пот стекал с моей спины, пока ускользали драгоценные секунды. Бретт уже в комнате Теи? Я закрыл глаза от этой мысли, а когда открыл их снова, Джордж отключился от телефона и помахал мне.

– Пять минут.

– Ага.

Я спокойно прошел мимо Джорджа, но, скрывшись от его взгляда, полетел по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз. Пробежав два пролета, я заставил себя замедлиться и успокоить дыхание. Я молился, чтобы поймать Бретта еще только на подходе к комнате Теи. Молился, чтобы успеть до того, как он с ней что-нибудь сделает.

Но больше всего я молился, чтобы ошибиться. Я мечтал увидеть, как Бретт чешет языком с Мэри или играет в пасьянс за столом в углу. Я бы с удовольствием потерял свою работу или пошел в тюрьму, если бы это означало, что я не прав.

Но я не ошибся.

Мэри Флинт крепко спала на посту; дверца была приоткрыта. Ключ от комнаты 314 отсутствовал.

Теперь я не думал о том, чтобы соблюдать тишину. Кровь горела в моих венах, пока я с грохотом несся по тихому коридору к Тее.