Глава 17

Канун Рождества мы с Ватсоном провели за расстановкой книг в отделе научной литературы. Ватсон не столько расставлял книги, сколько дремал, храпел и время от времени просил вкусняшки. Но мне было достаточно того, что он просто вел себя как обычно. Кэти продолжала звонить из Денвера, требуя от меня больше измерений площади кухни. У меня было ощущение, что она тратила на оборудование целое состояние. Персиваль и Гари принесли викторианский диван и лампу и поставили их у камина из речного камня. Несмотря на то что я еще не начала расставлять там детективы, теперь я точно убедилась, что этот уголок будет моим любимым.

Солнце село в пятом часу. За окном мерцали уличные фонари и рождественские гирлянды. Я наконец-то набралась смелости, чтобы сделать то, что было у меня на уме весь день.

Не забыв надеть пальто и взять перчатки и больше не боясь надеть на Ватсона не только ошейник с поводком, но и шарф с зелеными снежинками, я пошла с питомцем по улице, глубоко вздохнула и вошла в «Мастерскую Буши Вечнозеленого».

Как и прежде, в магазине игрушек стоял запах Рождества. Поэтому я сразу почувствовала какой-то уют, хотя прекрасно знала, что произошло в этом веселом месте. Играла легкая мелодия песни «Baby, It’s Cold Outside». Единственное, что изменилось, – не было сверкающей гирлянды и красивого мужчины за стойкой.

Мы с Ватсоном обошли высокую башню с игрушками, и Долан и Дафна улыбнулись нам из-за прилавка. На мгновение они слегка замялись, но затем снова улыбнулись. Долан держал Дафну за руку, и даже когда я это заметила, они не расцепили руки.

– Привет. Мне срочно нужно купить подарки на Рождество. – Я не могла справиться со своим переживанием. – Можно я сделаю это здесь?

Долан улыбнулся как-то по-другому, немного более искренно. И хотя эта улыбка никогда никому не вскружит голову, я поняла абсолютно все, что он хотел сказать. В этой улыбке были такая искренняя доброта и мягкость, что, по правде говоря, он был вдвое привлекательнее своего брата.

– У «Буши» вам всегда будут рады. Мы у вас в долгу.

Мне потребовалось время, чтобы сообразить, что ответить. Я совершенно определенно не ожидала такого.

– Нет, что вы.

Дафна покачала своей потрясающе красивой головой.

– Да, не спорьте. Сержант Векслер очень ясно дал нам понять, что это вы раскрыли дело. Поверьте, мы прекрасно знали, что все в городе думали по поводу того, что произошло.

Я мысленно поблагодарила Брэнсона за то, что он не упомянул, что я тоже подозревала их в убийстве Деклана.

– Мне повезло больше всего. – Я кивнула на Ватсона. – На самом деле именно его привычка постоянно искать еду открыла недостающую часть головоломки. Не я.

В задней части магазина кто-то откашлялся, мы все обернулись. Старый Дункан Диамант шел, шаркая ногами, навстречу мне. Он протянул мне какой-то предмет. Дункан не улыбался, а по его налитым кровью глазам было понятно, что последние несколько дней он провел в слезах.

– Я думал, что в этом виноваты вы. Я сделал это для вас, чтобы сказать… – Его голос дрогнул, и он слегка потряс протянутую руку.

Я взяла предмет из его рук, подняла его на свет и ахнула. Резная фигурка была меньше пяти сантиметров в высоту и десяти в длину, но была идеальной копией Ватсона. Фигурка не была покрашена, но покрыта блестящим золотисто-коричневым лаком.

Когда Персиваль и Гари принесли мебель, они рассказали мне последние сплетни. По завещанию Деклана все его имущество переходит Пег. Но, учитывая обстоятельства, Джо и Джеральд Джексон отсудили все в пользу Дункана. Джеральд занимался оформлением документов, поэтому, конечно же, Персиваль и Гари почему-то думали, что он совершил чудо.

Я смотрела на красивую статуэтку корги в моей руке и чувствовала, как горят мои глаза. Я этого не заслужила. Понятно, что они хотели выразить мне благодарность.

Но это того не стоило.

Я знала, что если скажу что-нибудь Дункану, то он по-настоящему расплачется, поэтому я встала на колени и протянула статуэтку Ватсону.

– Посмотри-ка, приятель. Это ты.

Он понюхал ее, затем быстро лизнул. Это означало, что для него это было верхом удовлетворения.

Я встала и прижала фигурку к сердцу. Благодаря Дункану, что бы ни случилось в будущем, Ватсон всегда будет со мной. Я посмотрела ему в глаза и попыталась сказать спасибо, но не смогла.

Он слегка улыбнулся. У него была грустная улыбка.

Он понял.

Я шмыгнула носом и посмотрела на Дафну и Долана. В этот момент я увидела, как Долан убрал руку с чуть выпирающего живота Дафны. И хотя это была всего лишь догадка, я бы поспорила на все, что у меня есть, что отец ребенка Дафны находился прямо здесь, в этом магазине.

В тот момент, когда я подумала, что вот-вот потеряю самообладание и заплачу, заиграла версия «Jingle Bells» со встроенным под мелодию лаем собак. Ватсон залаял, громко и совершенно не попадая в ноты.

И чары рассеялись, что было немного грустно, но одновременно с этим и облегчением.

Дафна улыбнулась, и ее голос звучал мягко и счастливо.

– Кажется, вы сказали, что хотели бы приобрести у нас рождественские подарки?

– Придется отзывать гирлянды из магазинов. Ожидается более пятнадцати судебных процессов.

Ною хватило смелости говорить так, словно он озадачен. Он жаловался Барри, пока мужчины накрывали на стол рождественские блюда. Мама и близнецы готовили еду на кухне. Они выгнали меня оттуда больше часа назад. Так что, как обычно, я сидела с парнями.

Джо говорил так же, словно он в полном смятении.

– У нас даже на упаковке нарисованы перчатки. Как будто люди не умеют читать.

– Да, это меня больше всего шокировало. – Персиваль закатил глаза и шепнул Гари: – Кто бы мог подумать, что рождественские украшения, которые легко могут сойти за орудие убийства, приведут к судебному разбирательству?

Обидевшись, Ной открыл было рот, но я успела прервать его:

– Могут ли судебные процессы как-то повредить вам? Забрать дома или еще что-нибудь?

Как я ни ненавидела эту гирлянду, я знала, что у них никогда не было никакого злого умысла.

Джон усмехнулся и отмахнулся, как будто это пара пустяков:

– Не-а. У нас хорошая страховка. И линейка продуктов, которую мы запускаем в январе, должна неплохо продаться. Даже если судебные процессы превзойдут ожидаемые траты, у нас все будет хорошо.

– Мне гирлянда нравилась. – Барри сочувственно покачал головой. – Но пришлось ее выкинуть. Все, что может причинить вред Ватсону, должно пойти на помойку.

Он повернулся и присел на корточки, глядя в глаза Ватсону, который развалился на полу в комнате.

– Правда, мальчик? Для тебя все только самое лучшее, да, малыш?

Рождественский наряд Барри состоял из красно-зеленой майки с пингвином в оленьих рогах и мешковатых штанов для йоги цвета фуксии и апельсинов. Не знаю точно, от чего у меня вспыхнул пожар в глазах. То ли от этого убийственного сочетания цветов, то ли от того, что, когда он наклонился к Ватсону, показалась его волосатая спина.

Кажется, собаки действительно дальтоники, потому что Ватсон тут же вскочил и бросился со скоростью ракеты в руки Барри.

В углу комнаты у елки, украшенной теперь скучной повседневной гирляндой, мои четыре племянницы и племянника играли со своими новыми игрушками, каждая из которых была электронная. Когда они при еха ли, им разрешили открыть по одному подарку, остальные после праздника. Я практически ненавидела их за то, что им придется открыть то, что я принесла. Я не надеялась, что кому-то из них понравятся игрушки ручной работы. Может быть, когда они вернутся домой, забросят их в чулан и забудут, а через тридцать лет снова найдут их и посмотрят на эти вечные реликвии. Может быть.

Мама высунула голову из кухни, огляделась и увидела меня.

– Милая, ты бы позвонила Кэти еще раз. Если она будет позже, ужин остынет. У нас почти все готово.

– Я звонила ей пять минут назад, мам. Сказала, что скоро придет.

Мама обычно была до безумия спокойной, за исключением тех случаев, когда она готовила. Есть надо, как только еду достали из духовки. Еда должна быть горячей и свежей, иначе это не еда.

– Если что, мы можем начать, а она потом подойдет.

– Никогда. Ни за что на свете мы не поступим так с прекрасной Кэти, – возмутилась мама.

Она исчезла на кухне, но ее голос прозвучал на фоне играющих рождественских песенок:

– Но ты позвони ей еще раз, ладно?

Да, и это я вернулась обратно, чтобы быть ближе к семье.

Неохотно согласившись, я взяла телефон. В этот момент раздался стук в дверь. Я побежала открыть ее.

– Слава богу. Мама почти превратила меня в маньяка-преследователя.

– Прости. Я просто украшала десерты утром и не смогла остановиться.

Кэти подняла поднос, покрытый серебряным куполом, на котором растаяли снежинки, стекающие по его травленой поверхности. Она протянула его мне:

– Возьмешь? Но только не опускай резко и держи ровно, я несколько часов на это потратила.

– Какая ответственность!

Я взяла поднос, он оказался легче, чем я думала.

Кэти закрыла за собой дверь и поспешила за мной. Я несла поднос на кухню, но она остановила меня в середине гостиной.

– Вот, не могу дождаться, когда ты увидишь.

Без предупреждения она резко подняла крышку и показала свой десерт.

– Пряничный домик! Это…

Я смутилась, а потом поняла. Во второй раз за день у меня перехватило дыхание, и я почувствовала, что у меня защипало глаза.

– О Кэти. Это… просто идеально.

Это была пряничная собачья будка, стороны которой были наклонены в форме шестиугольника. Впереди был арочный дверной проем, обведенный мятой. Маленькие конфеты в форме красных шариков обрамляли четыре стороны будки, в то время как апельсиновые кусочки желе в сахарной оболочке обрамляли контуры фасада. Над входом висел маленький зеленый венок с красными ягодами глазури. Снег лежал вокруг будки и на золотой крыше из фольги, а сосульки изысканно свисали с краев. Небольшая дорожка, бегущая от открытой входной двери, усеянная красными конфетами и… Я подняла голову, когда еще одна деталь встала на свое место.

– Это собачьи кости? – Кажется, Персиваль был шокирован.

Секунду спустя Барри ахнул и хлопнул в ладоши.

– Они и есть!

Конечно же, собачьи кости, стоящие торчком, изображали своего рода забор, идущий вдоль изогнутой дорожки, а также очерчивали края крыши.

Гари был рядом и подошел, присвистнув, затем с благодарностью посмотрел на Кэти:

– Девушка, если вы способны на такое, вы будете зарабатывать целое состояние в этой вашей пекарне. – Он повысил голос. – Филис, Верона, Зельда, идите сюда! Вы должны это увидеть.

– Если только она не будет украшать свои десерты собачьей едой.

Наверно, Персиваль хотел сказать это шепотом, но не вышло. Гари толкнул его локтем.

На этот раз мама перестала беспокоиться о том, чтобы садиться за стол сразу же, как только все будет готово. В течение нескольких минут вся семья стояла вокруг пряничной собачьей будки, охала, ахала и расточала бесконечные похвалы Кэти.

Она была красная, как нос у оленя Рудольфа, и абсолютно счастливая.

– Покажите Ватсону. Это в его честь.

– Ватсон, – позвала я его, присев на корточки.

Как всегда, когда он знал, что у меня в руках еда, он бросился на меня, как будто исполнение моих приказов было главной целью его жизни.

Я протянула ему домик, достаточно близко, чтобы он был на моем уровне, но достаточно далеко, чтобы ни одна собачья шерстинка не прилипла к глазури.

Он посмотрел на него широко раскрытыми глазами, фыркнул, а затем бросился на него словно акула, одним укусом вытащив добрую четверть из собачьей будки и несколько косточек из забора.

Вся семья закричала, и я быстро встала, пытаясь уберечь его от опасности, как будто ущерб еще не нанесен. Чувствуя свою вину, я повернулась к Кэти:

– Мне очень, очень жаль.

Я ожидала от нее другой реакции – ее улыбка стала больше, и она засияла.

– Хорошо! Ему понравилось!

Мама уставилась на нее:

– Дорогая, мы все любим Ватсона, но ты же потратила на это целую вечность.

Кэти нахмурила брови, она выглядела совершенно сбитой с толку, переводя взгляд с мамы на меня.

– Нет, это было для Ватсона. Вы что?! Не собираюсь же я кормить вас собачьей едой. – Она указала большим пальцем на дверь. – Для всех остальных я приготовила пряничных человечков, лимонный пирогбезе и тыквенно-морковный торт. Все в машине.

– Аллилуйя и счастливого Рождества! – Персиваль поднял руку вверх. – После постного мяса, которое на вкус хуже собачьих костей, мне нужен шведский стол из десертов! – Он обнял Кэти. – Добро пожаловать в семью. Теперь ты от нас не избавишься! Если только не использовала при готовке какой-нибудь сахарозаменитель.