Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Смотровая площадка знаменитой ленинградской телебашни позволяла обозревать панораму города с высоты птичьего полета. В советское время доступ сюда имели избранные жители города. Ходили слухи, что городской голова Романов отличался не только преемственностью титульной фамилии, но и барскими замашками, закатывая грандиозные пиры под крышей неба. Сюда же приезжали влиятельные сановники в сопровождении молоденьких любовниц, несколько позже – расплодившиеся на временных трудностях кооператоры, а в лихие девяностые частенько наведывались криминальные авторитеты. Выпить шампанского и закусить икоркой я-ля Мопассан на высоте трехсот шестидесяти одного метра над уровнем моря считалось высшим шиком. На площадку посетителей доставлял скоростной лифт, преодолевающий дистанцию за сорок семь секунд. Подходы к лифту охраняли вооруженные сотрудники милиции. Эра коммерческого всевластия, захлестнувшая Россию в последние десятилетия, в корне изменила ситуацию. За определенную мзду любой желающий мог посетить высочайшую постройку города. Однако охрана не утратила бдительности, и тем более странным оказалось появление живописной троицы в куполе башни! Дюжий мужичок в черном костюме решительно двинулся навстречу гостям:
– Предъявите пропуск!
Зоя одарила охранника лучезарной улыбкой, а Асмодей сурово нахмурил брови:
– Кыш отсюда!
Бывший офицер неожиданно стушевался, побагровел. Он вцепился в спасительную рацию и, бормоча что-то в микрофон, ретировался прочь.
Мастер изучал туманную перспективу города. Воцарилась пауза. Зоя перелистнула страничку в папке, Асмодей подошел к столу, на котором обслуга башни складывала личные вещи, смахнул чужой пакет, извлек из ножен старинный кинжал и вырезал на столешнице свое имя. Далеко внизу, рассекая свинцовые воды холодной реки, проплыл маленький буксир, похожий на жука-водомерку. Внешний вид Мастера изменился. Он был одет в стильный костюм, под обшлагом пиджака виднелся браслет золотых часов. Опоясывающая череп татуировка вела себя как живое существо. Собранные в затейливую вязь тысячи микроскопических фигурок составляли единое целое, а при детальном рассмотрении угадывалась тончайшая картина, выполненная мастеровитым художником. Люди соседствовали с удивительными животными, чьи изображения едва ли имелись в зоологических справочниках. При этом фигурки на его черепе постоянно перемещались. Мастеру такое поведение запечатленных на его персональной макушке субъектов не доставляло особенного беспокойства. Он не мигая созерцал туманный горизонт, в черных, как оружейные дула, зрачках отразилось заходящее солнце. Асмодей поменял камзол на спортивный костюм. Мускулистый здоровяк напоминал спортсмена-тяжеловеса. Он прилично изувечил стол и с удовольствием полюбовался плодами своих художеств.
Зоя посмотрела на надпись:
– Это иврит?
– Чушка безграмотная! – отозвался консультант. – Я начертал свое имя на исчезнувшем наречии древних славян!
– И как тебя звали?
– Драгобой!
– Глупость! – фыркнула девушка. – Откуда ты знаешь старый язык?
– Изучил в Интернете.
Зоя обернулась к Мастеру, хорошенькое личико обворожительной секретарши выразило озабоченность.
– Мы выбиваемся из графика, магистр!
– В самом деле? – равнодушно спросил Мастер.
– Следует успеть до полуночи, а на очереди уйма персон.
– Отмени заказы!
– Это непросто будет сделать! – сказала девушка. – Достаточно взглянуть на список. Известные актеры, музыканты, крупные чиновники…
– Паяцы! – презрительно ухмыльнулся Мастер.
– Ангекок вербует оборотней среди местных жителей… – добавила Зоя.
Магистр громко рассмеялся.
– Вот сучий демон! Я ожидал подвоха! – Посмеявшись, он мгновенно стал серьезным. – Асмодей!
– Слушаюсь, магистр! – шевельнулся консультант.
– Бибик вернулся?
– Шляется где-то чертов полукровка! – Гигант оскалил в ухмылке страшные клыки.
– Разыщи его немедленно. Пусть отправляется на помощь Страннику и Донне.
– Будет сделано!
Последние лучи солнца погасли. Быстро потемнело, речную гладь покрыли серебристые барашки. Золотая игла прорвала синюю вязь облаков, как острая шпага мушкетера. Стрелки часов на запястье магистра остановились на отметке девяти вечера. Послышались голоса, к нарушителями бежали вооруженные охранники. Асмодей лениво потянулся, разминая затекшие мышцы.
– Разрешите побаловаться, магистр!
– Никого не трогать! – промолвил Мастер. – Мы уходим…
Он шагнул к выходу, свита безмолвно последовала за ним. Сиреневая молния осветила темнеющий небосклон яркой вспышкой. Начиналась гроза. Первая весенняя гроза в этом году.
В подъезде царил полумрак, из подвала тянуло кошачьей мочой. На потолке чернели горелые подтеки – последствия забав ленинградских мальчишек. Следовало обслюнявить торец спички, натереть белилами со стены, чиркнуть о коробок и ухитриться метнуть на потолок таким образом, чтобы горящая спичка прилипла к известке. В результате образовывались черные разводы, напоминающие тесты Роршаха из учебников по психоанализу. Толстая труба, проходящая вдоль стены, была утыкана окурками. Некоторые жирные хабцы – так любовно именовались недокуренные сигареты – были бережно прижаты кусочками щебенки. Высохший, закаменелый хабец как доброе вино, от времени становился крепче и ароматнее!
Молодые люди поднялись на последний этаж. Роман остановился возле обитой дерматином двери, провел пальцами по длинному ряду звонков. Особняком выделялась большая медная табличка, надраенная, как солдатская бляха. Художник вложил душу в творение. Каллиграфическим почерком были начертаны витые буквы, украшенные царскими вензелями:
«Гутман А. М.».
Инна прыснула в кулак.
– Это твоя?
– Куда там! – улыбнулся Роман. – Аркадий Михайлович был мировой мужик. Врач-гомеопат, работал на дому.
На дверной рейке было выскоблено перочинным ножом:
«Месье Воланд. Астролог, звездочет, прорицатель высшей категории. Не тревожить до полуночи!»
И белая кнопка вдавленного звонка под надписью. Инна хихикнула.
– Тебе повезло с соседями!
– Леша Будкевич был сумасшедшим гением! – сказал Роман. – Он в психушке проводил больше времени, чем дома.
– В чем тогда гениальность?!
– Умел предугадывать будущее…
– Шутка?!
– Черт его знает?! – Роман почесал переносицу. – Сейчас я уже и не знаю…
– Что бы он нагадал нам с тобой?
Авдеев промолчал. Узнавание родных мест происходило с трудом, будто извлекаешь из чулана старую куртку и с удивлением обнаруживаешь пуговицы вместо молнии. Он не появлялся здесь много лет, щемящая тревога поднялась со дна души. Все было знакомое и вместе с тем чужое. Инна угадала настроение спутника, взяла его за руку.
– Я бы, наверное, чокнулась, увидев места своей юности беспутной. – А подумав немного, добавила: – Или запила бы…
На улице взвыл бродячий кот.
– Который твой звонок? – спросила девушка.
Роман нехотя ткнул пальцем в пластиковую оплавленную кнопку.
– Не могу поверить! – воскликнула Инна. – Все настоящее!
– Сам не могу… – Он пошарил рукой за дверным карнизом и на ощупь достал ключ.
– Что нас там ждет?! – В темноте ее бирюзовые глаза выглядели как бездонные синие колодцы. – А если мы встретим гомеопата? Или твоих родителей…
– Маловероятно…
Инна нахмурилась.
– Ты как-то не очень уверенно об этом говоришь!
– Память дырявая! – усмехнулся Роман. – Многого не помню. Словно отрубило.
– У меня так после запоев случалось, – понимающе кивнула Инна. – Прочла в Интернете, что это временная амнезия. Тебе прикрепили нашлепку за ухо?
Мужчина молча отдернул мочку уха, показал черное пятнышко.
– Та же фигня! – сказала Инна. – А почему ты до сих пор не воспользовался экстренным возвращением?
– А ты?
– Черт его знает! – вздохнула девушка. – Стремно как-то! И вообще интересно знать, что дальше будет. Будто кино смотришь!
– Это не кино! – медленно сказал Роман. – Если мы свалим отсюда, второго шанса вернуться не будет!
Она пританцовывала на месте, голова закружилась. Сердце забилось часто, бестолково, словно пытаясь обмануть изменчивое время.
– Если ты не откроешь эту чертову дверь, я начну раздевать тебя прямо здесь! – возбужденно прошептала Донна.
Замок щелкнул, скрипнула дверь, запахло лежалым тряпьем, прелой обувью, человеческим потом.
Впереди темнел длинный коридор, послышался шум спускаемой воды в туалете, заалело пятнышко желтого света. Скрипнули половицы, прилетел отголосок шаркающих шагов. Инна стиснула мужские пальцы. За всю свою многоопытную жизнь она не испытывала сексуального возбуждения подобной силы. Роман неслышно двинулся по коридору, справа темнел проем, вместо двери болталась китайская циновка. Девушка отшатнулась – над косяком висела искусная гипсовая скульптура головы горгоны Медузы. Немигающий взор, способный обратить все живое в камень, уставился на гостей. Копошащиеся змеи на голове младшей дочери морского старца Форко выглядели чрезвычайно натурально.
– Это ваш предсказатель развлекается?
– Леша – талант! – повторил Роман. – У него много было всяких интересных штуковин дома.
Он остановился возле третьей по счету двери, извлек из-под половицы ключ. Инна хихикнула.
– Все жители коммуналки прячут ключи за карнизами и под ковриками?
– Не все! – в тон ответил Авдеев. – У Гутмана был персональный замок!
Они неслышно проскользнули в комнату. Лунная тень втекала сквозь прореху между неплотно пригнанными портьерами. Утробный кошачий вой вторично прилетел с улицы, громыхнула крыша. Через распахнутую форточку вплыл аромат цветения черемухи.
Блузка упорхнула на край тахты, забелели острые груди. Вслед за блузкой улетели тугие джинсы. Роман впился поцелуем в бархатистый девичий живот, она разлохматила его шевелюру. Охнули пружины дивана. Донна застонала жадно, хрипло, когда Странник вошел в нее. На коже выступили крохотные капли пота, как микроскопические алмазы. Время остановило свой неумолимый бег. Странник занимался любовью сильно и бережно, Донна совокуплялась, как изголодавшаяся кошка. Она впилась ногтями в мужскую спину, предчувствуя приближение кульминации, выгнулась дугой ее сильная спина, изо рта вырвался громкий крик. Она искала его рот, а найдя, впилась горячим поцелуем, подвижный язык проскользнул ему в рот, заглушая мужское рычание… Потом они просто лежали на спине и бездумно изучали пляску лунных теней на потолке.
– Раньше я после такого курил… – прервал паузу Роман.
– А я пила! – счастливо засмеялась девушка, уткнулась лицом ему под мышку, отчего ее голос звучал глухо. – И до, и после, и даже вместо этого!
– Если честно, у меня ничего подобного не было! – признался он.
– Ты не одинок, Ромео! – Она поднялась на локте, подула ему в глаз. – Я была алкоголичкой. Знаешь, как говорят в народе: рожденный пить любить не может!
– Кто они? – задумчиво проговорил он.
– Ты о ком? О сотрудниках фирмы «Химера»?
– Я имел в виду наших клонов. Не могу поверить, что мой герой – вымышленный персонаж.
– Они говорят – подсознание и все такое… – Она провела пальчиком по шраму на его лице. – Ты хотел такой шрам?
Роман бережно поцеловал ее пальчик.
– Прикольная история со шрамом. Мне в молодости один чувак разбил бутылку о голову. А потом розочкой метил в лицо. Подставил руку, остался кривой шрам, такой же формы, как у клона на подбородке…
– Твой шрам отправился на прогулку, как нос в рассказе Гоголя! – рассмеялась девушка. – С лодыжки на подбородок свалил?! Сколько тебе было тогда лет?
– Точно не помню. У меня вообще плохая память на давние события. Иногда, кажется, чужую жизнь проживаю. Отлично помню, что происходило вчера или на прошлой неделе. Офис, заказы, договора, бильярд, виски и сон. И так каждый день на протяжении последних лет. А вот армейские годы вспоминаю как сквозь пелену тумана. Как будто содержание какой-то книги пересказываю. Я даже к психологу ходил. Предлагал гипноз, пилюли всякие, антидепрессанты. Я плюнул. День прожил, и слава богу!
– День рождения свой хотя бы помнишь? – рассмеялась девушка.
– Девятое июня. Не забудешь, в паспорте написано.
– Ты – Близнец по знаку зодиака! Прикол. Представители знака Близнецов чаще прочих имеют двойников. Так пишут астрологи.
Инна внимательно обследовала его чистую кожу, чмокнула локоть.
– Ничего нет! – объявила она.
– Подсознание! – проговорил он. – Возникает вопрос: куда денутся клоны, когда мы вернемся назад?
Инна уселась в кровати, обняв себя за голые плечи.
– Мне страшно подумать о возвращении! – сказала она. – Опять начнутся пьянки беспробудные, перегар, жеваная кожа на лице, как использованная туалетная бумага…
– Не пей!
– Легко сказать! – горько усмехнулась девушка.
– Я тоже каждый вечер вливал в себя от двухсот до пятисот граммов крепкого алкоголя.
– Смешно смеяться, как скажут в Одессе! – ответила Инна. – Я расплескала больше, чем ты выпил!
Роман ощупал скулу.
– Тот шрам я получил, защищая друга детства. И представляешь, одним из первых людей, кого встретил здесь, оказался именно он, Борька Шевченко!
– Подсознание – загадочная штука! – Инна поцеловала его грудь, опустилась ниже, шелковистые волосы тронули кожу.
– Леший с ними! – сказал Странник. – Разберемся потом!
Его руки зарылись в ее волосы. Девушка перевернулась на живот, сладко охнув, прогнулась.
– Эта подлая «Химера» страшнее наркотика! – прошептала она и зашлась стоном, ощутив в себе мужчину…
Луна скрылась за облаками. Предательски скрипнули половицы в коридоре. Дом номер десять по улице Чайковского напоминал Зимний дворец в миниатюре. Фронтон здания украшали массивные завитки в стиле барокко. Даже цвет дома был таким же, как на здании Эрмитажа, сине-голубым, хотя каждому коренному ленинградцу известно, что в первоначальной версии Зимний дворец был красным.
Доблестные сотрудники ГАИ обнаружили угнанную «Волгу» во дворе дома девять по улице Чайковского. Автомобиль имел жалкий вид. Смятый передний бампер, ободрано левое крыло. Схема действия преступников не отличалась оригинальностью. Погоняли по улицам ночного города и кинули машину во дворе, после чего скрылись в неизвестном направлении. Инспектор успел заметить в салоне двух человек. Мужчину и женщину. Искать беглецов в четырехмиллионном городе все равно что иголку в стоге сена…
К утру преступление обросло дополнительными подробностями. Сначала какой-то бугай избил группу гуляющей молодежи, вышвырнул из таксомотра водителя Шепитько, ожидающего клиента у ресторана «Демьянова уха». Пострадавших молодых людей обнаружили в своих квартирах. Мальчишки раскисли при встрече с сотрудниками правоохранительных органов и, размазывая сопли, наперебой давали показания, выгораживая себя и сваливая всю вину на некоего Александра Груздева. Малолеток отпустили, пригрозив вызвать еще раз, если выяснятся дальнейшие подробности, а вот Груздев сгинул без следа. Между мусорными баками была найдена справка об освобождении, датированная девятым апреля сего года, выданная гражданину Груздеву в местах лишения свободы. От самого бывшего зэка сохранилась только левая туфля со стоптанной подошвой.
Гражданин из одиннадцатой квартиры дома номер четыре по улице Максима Горького был госпитализирован с явными признаками белой горячки. Он слабым голосом призывал на помощь священников, пророчествовал о грядущем конце света. С его слов, через окно в комнату влетел демон с горящими зелеными глазами. Так как гражданин находился в тяжелой стадии алкогольного похмелья, его показания в протокол заносить не стали. У одного из подростков обнаружили модный бумажник из крокодиловой кожи. Парнишка расплакался и сообщил, что бумажник уронил якобы убегающий от них Борис Шевченко. Никто не хотел обижать гражданина Шевченко, он сам, видишь ли, задал стрекача! А бумажник мы вернем, честное слово! Выехали на дом к Шевченко, там никого не застали. Ломать дверь без санкции прокурора сотрудники МВД не решились. Дело застопорилось, налицо вырисовывался глухарь.
Опера разъехались, около искалеченной «Волги» остался дежурить молодой сержант. Настроение у сотрудника органов было паршивое. В двадцать три часа он сменялся, а теперь жди, пока эвакуируют разбитую машину! Сержант вышел на улицу, закурил сигарету. На углу Литейного проспекта приветливо светилась вывеска ресторана «Нева». Питейные заведения города закрывались около полуночи, «Нева» работала до двух часов ночи. Подобный трудовой порыв имел вполне прозаическое объяснение – сюда пачками свозили иностранцев, а эта публика была падкой на русскую водку, вне зависимости от времени суток.
Сержант пульнул окурок в мусорный бачок, угодил точно в жерло, настроение немного улучшилось. Возле арки дома номер десять возникло движение. Серые тени скользнули по асфальту, трансформируясь в расплывчатые фигуры, запахло горящими спичками. Парень был не робкого десятка, служил в ВДВ, всерьез занимался боксом, выступал за спортивное общество «Динамо». Но сейчас ему стало не по себе. В тени дома появились силуэты, отдаленно напоминающие людей. Хотя и был молодой человек неверующим и в церковь захаживал, как в музей, поглазеть на сусальные обрамления икон да послушать певчих, но на всякий случай он перекрестился.
Тени будто того ожидали. Растеклись, как чернила по стенам, и исчезли в подвальном окне. Запах горелых спичек исчез вместе с ними. Треснула рация, как испорченный приемник.
– Сержант Евтеев!
– Майор Костенко! Как служба, солдат? – Голос у майора был колким, сухим, не проспавшимся.
– Нахожусь на посту, товарищ майор!
– Топай домой, служивый! Угнанную машину эвакуируют утром, я распорядился.
Сержант растерянно огляделся по сторонам.
– Это нарушение, товарищ майор…
– Ты будешь со мной пререкаться, сержант?!
– Никак нет!
– Вот и умница! Езжай в отделение, сдавай ствол, шагом марш к невесте! – Костенко хохотнул.
Евтеев работал в управлении пять месяцев и ни разу не видел майора улыбающимся. Приказ есть приказ! Он сел за руль служебной машины, укатил на улицу Маяковского в штаб ГАИ Дзержинского района. Через четверть часа он напрочь позабыл про тени в подвале и необычную манеру разговора начальника управления.
Инна смахнула с потного лба налипшие пряди волос.
– Думала, что умру…
Высокие груди, увенчанные острыми сосками, судорожно вздымались в такт дыханию, капельки пота на лбу были солеными на вкус.
– А вдруг у моего клона порок сердца? – засмеялась девушка.
– С пороком сердца спринтерские дистанции не бегают! – сказал Роман.
Он покрывал поцелуями ее плечи, грудь, живот.
– Ромео, прекрати! – восторженно взвизгнула девушка. – Я так опять заведусь!
Он откинулся на спину, Инна легла рядом, задрала ноги на стену, придирчиво изучая розовые ноготки.
– Моя подружка не усложняла свою жизнь педикюром!
– Зачем? И так прекрасно!
– Ужасно хочется жрать! – тоном капризной девочки сказала Инна.
– Где мы достанем еду в три часа ночи?!
– Конечно! – нарочито противным голосом пропела она. – Уходил барышню до полусмерти, а как кормить – в кусты!
Роман вскочил на ноги, натянул джинсы на голое тело.
– Украду у соседей!
– Я отплачу, Ромео… – промурлыкала девушка.
Он вышел в коридор, прокрался в кухню. Память сохранила закоулки просторной коммунальной квартиры. Две большие комнаты принадлежали семье Зинченко, муж работал экскаваторщиком, до беспамятства напивался по субботам и побивал жену Клавдию Васильевну, малограмотную тетку, прибывшую в Северную столицу из Тамбовской губернии. У семьи Зинченко было двое мальчиков школьного возраста, в период экзекуций дети сохраняли молчание. Воскресным утром отец семейства появлялся на кухне жалкий и небритый, источая аромат перегара. Он униженно мыл посуду и просил у жены прощения. В такие часы Клавдия Васильевна торжествовала победу. Соседнее с комнатой Зинченко жилье находилось в распоряжении пожилой преподавательницы географии. Ее звали Мета Яковлевна, она была латышкой по происхождению, добрая и очень близорукая дама. В примыкающей к кухне комнате доживал свой век ветеран войны Семен Павлович Ткачев. Семен Павлович лишился под Сталинградом обеих ног. Он перемещался по квартире с грохотом, на старой каталке, пил тихо, в одиночку, никому не мешая. Соседи называли его просто Палычем. Палыча все уважали, без расспросов давали деньги в долг, которые тот отдавал точно в срок. Доктор Гутман владел двумя смежными комнатами и персональным балконом. Дверь гомеопата украшал витой шнурок, по замыслу архитектора приводящий в движение колокольчик. Только вот колокольчики не приживались в многоквартирной коммуналке! Гутман грешил на Лешу Буткевича, но доказательства хищений привести не мог. Между врачом и прорицателем установились стойкие враждебные отношения. Они становились единодушны в неприятии советской действительности, о чем могли говорить до бесконечности. Имелось подозрение, что по ночам гомеопат слушал «Голос Америки», в целях конспирации используя изготовленные по специальному заказу наушники. Вот и сейчас из щели под дверью его комнаты просочился оранжевый свет.
Воспоминания щедро подбрасывали факты из биографии, не скупясь на подробности. И чем больше он вспоминал, тем менее убедительными казались эпизоды из жизни. Словно шпион рассказывал заученную легенду или ученик-отличник штудирует сюжет рассказа Пришвина!
Роман прокрался на кухню, распахнул дверцу холодильника, выудил пяток яиц. Полдела сделано! Теперь следовало изловчиться зажарить яичницу, не разбудив жильцов. Он зажег конфорку, синий огонек вспыхнул ярким пламенем. Сковороду он позаимствовал у Зинченко, там же раздобыл растительное масло. Жарить яичницу в лунном освещении оказалось плевым делом! Яйцо плюхнулось на сковороду, обрызгав линолеум янтарными капельками. Пригоршня серой соли на трапезу, и дело в шляпе!
Дверь неслышно распахнулась, на кухню вышла пожилая женщина.
– Костик, это вы? – Она подслеповато щурилась. – Вы уже вернулись?
Роман пробормотал что-то невразумительно и проскользнул в комнату. Соседка проводила его близоруким взглядом.
– Вас так долго не было дома, Костик…
Он плотно притворил за собой дверь. Инна, как была голышом, кинулась навстречу, загребла вилкой сочный шмат яичницы, пританцовывая от наслаждения.
– Хлеба не хватает! – промычала она с набитым ртом.
– Могла бы спасибо сказать!
– Ты – мой герой, Ромео! – Она звучно чмокнула любовника в висок. – Спас голодную женщину от обморока!
Он щелкнул выключателем, подошел к старинному трюмо, выдвинул ящик. Среди аккуратно сложенных бумаг, подколотых квитанций обнаружилась стопка черно-белых фотографий. Снимки веером легли на журнальный столик. Продолжая жевать, Инна с интересом наблюдала за его действиями. Наконец он нашел искомую фотокарточку, приблизился к высокому, в рост человека, зеркалу, по краям которого чернели следы облупившейся амальгамы.
– Что ты затеял, Ромео?
Роман поднял на уровень глаз обычную фотокарточку. Размером девять на двенадцать сантиметров.
– Похож?
Инна отставила сковороду. Голубые глаза сузились в щелки, она перевела взгляд с оригинала на фото. Аккуратно потрогала карточку, словно желая убедиться, что та настоящая.
– Это твой брат?
– Почему брат?!
– Парню на фото лет двадцать пять, – сказала Инна. – Фотография сделана не позже конца семидесятых годов, это я тебе как профессионал гарантирую. То есть тебе нынешнему должно быть за семьдесят. Простая арифметика.
– Не сходится… – задумчиво проговорил Роман. – А если представить меня моложе? Сходство есть?
– Найдите семь различий… – сказала Инна.
– Ты о чем?!
– В детском саду нам показывали разрисованные картинки. Почти идентичные. Тест на внимательность. На одном башмак заштрихован, на другом нет. Здесь женщина держит ведерко с водой, там оно пустое…
– Понял! – нетерпеливо сказал Роман. – Где здесь различия?!
– Во-первых, вот… – Она провела пальчиком по шраму на его щеке.
– Шрам мог появиться после того, как было сделано фото!
– Не логично, дорогой Ватсон! Ты рассказывал, что получил шрам в бою, защищая друга.
– Борю Шевченко! И шрам был на лодыжке, а не на лице.
Она уверенно ощупала рубец, снисходительно усмехнулась.
– Я проучилась в Первом медицинском два курса. Бросила. Нет врачебного таланта, но кой-чего сумела усвоить. Для образования подобного эпителия требуется несколько лет.
Роман отбросил фото.
– Ни черта не понимаю! Почему, очнувшись в своем собственном теле, я себя не узнал?!
Инна медленно проговорила, глядя на него в упор:
– Инна Петровна Вяземская родилась в восемьдесят пятом году. Насколько мне известно, в восьмидесятом году познакомились мои родители. Семейные предания гласят, что торжественное событие состоялось весной. То есть меня еще нет в природе, но в эти дни знакомятся мои пращуры, намереваясь впоследствии зачать прекрасную девицу-алкоголицу. Вопрос: кто такая сексуально озабоченная блондинка?
– Твой клон. Сама говорила про подсознание…
Инна сосредоточилась на изучении предметов своей одежды. Осмотрела туфлю, покрутила ее со всех сторон, щелкнула ногтем по подошве, вывернула наизнанку джинсы, тщательно осмотрела шов на кофте.
– Так я и знала! – воскликнула она. – На моей одежде нет лейблов, так же как и на обуви. Нет даже оттиска размера на подошве.
Роман поднял кроссовок. Цифра 43 была видна отчетливо, под стершейся стелькой просматривались черные буквы.
– «Одра». Польская фирма так называется, – пояснил он. – Выпускала в советское время джинсы и спортивные тапки.
Они замолчали. Инна потрогала маячок и отдернула палец, словно прикоснулась к ядовитой змее.
– Меня увидела соседка… – прервал молчание Роман. – Мета Яковлевна, латышка.
– Она узнала тебя?
– Она близорукая. Назвала меня Костей.
– В этой хате жил какой-нибудь Костя?
– На моей памяти нет…
– Проще всего предположить, что Костя ее родственник. Приехал из советской Латвии погостить у доброй тетушки.
Роман покачал головой:
– Не похоже. Она не видела загадочного Костю длительное время.
Девушка в волнении прошлась по комнате.
– Оставим Костю с миром. Про тебя, товарищ Немо! Допустим, твой шрам гуляет по телу. Нас закинула в восьмидесятые годы шайка иллюзионистов, мы угоняем машины, бегаем от оборотней, которые полчаса назад играли в шахматы на бульваре. Еще один вопрос: кто сейчас лежит в креслах среди золотых зеркал?!
Роман поцеловал девушку в уголок губ.
– Есть только один способ проверить…
Она обвила его шею руками.
– Мы вернемся в Петербург и больше никогда не увидимся!
– Курортное приключение! – грустно улыбнулся мужчина.
– Если только мы… – Она запнулась.
– Говори!
– Если мы оба уже не умерли!
Небо на востоке покрыла синева. Белые ночи коротки. В дверь деликатно постучали. Роман напружинился, как барс перед прыжком. Десять часов, проведенные в обличье клона в период благословенной эры развитого социализма, приучили его быть готовым к схватке. Сейчас он защищал не только себя, но свою женщину; в респектабельном бизнесмене пробудился древнейший инстинкт. Он подошел к дверям, потянул носом. Оборотни источали характерный запах, сродни разлитому ацетону, но сейчас им не пахло. В коридоре тихонько вздохнули. Женщина или ребенок.
– Кто там?!
– Посыльный!
Роман потянул задвижку, в дверную щель бесцеремонно просунулся мальчик. Тот пригладил русую челку, заправил синюю рубашку в шорты. Инна поспешно оделась, прячась за спиной Романа.
– Дай пройти! – сказал мальчуган.
Роман посторонился, мальчуган по-хозяйски вошел в комнату, пододвинул к буфету табурет, вскарабкался на него, распахнул дверцу и принялся шуровать там со знанием дела. Послышалось одобрительный возглас, мальчик извлек стеклянную банку, наполненную до краев клубничным вареньем. Инна кинулась было на помощь, но ребенок смерил девушку презрительным взглядом, спустился, прижимая к животу трофей, из верхнего ящика стола достал столовую ложку. Приторный запах наполнил комнату. Мальчуган съел пять ложек кряду и только после этого снизошел до беседы.
– Камнем оборотня не уничтожишь! – заявил он.
– Что?! – переспросил Роман. – Ты кто такой, мальчик?!
– Мальчик! – фыркнул паренек. – Машиной оборотня тоже не переехать. Охотникам требуется подходящее оружие.
– Да кто ты такой, черт тебя побери?!
– Поосторожнее с чертями! У васагов слух как у крота. Позовешь – он уже тут! Меня зовут Бибик. Бибик-полукровка. Я приносил вам билеты. Магистр просил помочь, и вот я здесь.
Он передохнул немного и вернулся к поеданию варенья. За пять минут мальчуган умудрился уничтожить четверть трехлитровой банки.
– Жаль, засахарилось малость! – пробормотал Бибик, облизывая ложку. – Заблуждение, что варенье следует хранить в шкафах. Лучше в подполе или на балконе.
– Почему полукровка? – растерянно спросила Инна.
Бибик с сожалением осмотрел липкие подтеки на клеенке, как бы размышляя, слизывать их сейчас или обождать, пока засохнет. Внутренняя борьба отразилась на миловидном лице. Здравомыслие взяло верх, он решил обождать.
– Мой отец был шибко важный асарег! Закрутил роман с такой вот клевой чувихой, как ты, Донна!
– Оборотни могут… – Инна мучительно подбирала слова. – Они способны…
– Совокупляться? – преспокойно сказал мальчик. – Конечно, могут! Тот на набережной тебя хотел, чувиха, но Странник ему помешал.
Роман озадаченно посмотрел на мальчика. Своими силами ему эту шараду не разгадать! Как говорят психологи, заведомое предубеждение лишает шансов на познание истины. Иногда и маленький сладкоежка бывает полезен!
– Кто такие наши клоны? – тихо спросил он.
– Почему ты отказался от путешествия в Аквитанию? – вопросом на вопрос ответил мальчуган.
– Откуда ты знаешь про Аквитанию, малец?!
Ложка застыла возле детских губ.
– Ты еще не вспомнил?
– Что я должен вспомнить?!
– Не моего ума это дело… – буркнул мальчик и вернулся к поглощению сладостей.
Дальнейшие попытки разузнать у него что-либо не увенчались успехом. Роман убеждал, приводил веские аргументы, но полукровка оставался неумолим. Он поедал варенье, а на все расспросы отвечал стереотипно:
– Не моего ума это дело! Пусть Асмодей треплет, ежели охота! А мне-то чего?! Отнес, передал и в дамки!
– Черт тебя раздери, полукровка! – закричал Роман. – Ты можешь отвечать по-человечески?!
Мальчик удивленно на него посмотрел:
– Не ори на ребенка!
– Извини нас, Бибик! – взмолилась Инна. – Голова идет кругом!
Бибик снисходительно взглянул на девушку:
– А что здесь непонятного?! Охотники крошат демонов, Всадники охраняют Ворота, посыльные шнуркуются промеж мирами, доставляют всякую всячину!
Отчаявшись переубедить упрямого мальчишку, Роман спросил:
– Зачем ты тогда приперся?!
Бибик не обиделся, а равнодушно покачал стриженной под полубокс головой.
– Мастер велел. Полукровки обычно к бататам примыкают, но меня Мастер выбрал. Провел обряд, я теперь типа как очищенный. А вам он велел оружие передать. Владейте!
Он скинул с плеча обычный ранец, знакомый каждому школьнику советской поры. Мальчик отстегнул замочки – вместо учебников и пенала внутри лежали аккуратно сложенные дротики. По двадцать пять сантиметров длиной, с оперением. Перья при жизни принадлежали селезню или какой-то другой птице. Острия подозрительно смахивали на расплющенные и заточенные большие гвозди. Ленинградские мальчишки мастерили такие орудия из гвоздей-соток. Выкладывали их на железнодорожные пути и ожидали, пока промчит электричка. Чаще из-под грохочущих колес вылетали изуродованные плюшки, но изредка многотонная масса электропоезда раскатывала гвоздь гладко, как после катка. Полученное изделие доводилось до совершенства при помощи рашпиля и наждака и крепилось на ручку изолентой.
– И что нам с этим делать? – спросил Роман.
– Сражаться! – коротко ответил мальчик.
Несмотря на критичность ситуации, Инна прыснула в кулачок. Картина комичная. Четвертый час утра, заявляется пацаненок, в один присест уничтожает полбанки клубничного варенья…
– Откуда взялись оборотни? – спросила девушка.
Бибик недоуменно вздернул белесые брови.
– Глупый вопрос, чувиха! Демоны вербуют оборотней среди мартышек!
– Мартышки – это мы?! – воскликнул сообразительный Роман.
– Мартышки падки на всяческие соблазны. Деньги, совокупления, карьера. Демоны пользуются этим, заключают с мартышками договор. Шахматисту, который к тебе прилип в начале путешествия, Донна, пообещали любовную интрижку. Надули, как обычно!
– Нотариально заверенный договор? – усмехнулся Роман.
– Нотариус ни к чему, капелька крови нужна, ну, там слова заветные…
– Точно! – воскликнула Инна. – У шахматиста была рука в крови!
– Отдаешь немного своей крови – получаешь статус батата! – объявил мальчуган.
– Бататы?!
– Так называются оборотни низшей категории. Их легко узнать по черным меткам на висках. Но обычно люди не видят меток, для них что оборотень, что сосед по лестничной площадке – все на одно лицо!
– А кто такой Ангекок?
Светлое личико ребенка помрачнело.
– Один приходил или с Гальбой?
– Птица на плече у него сидела… – неохотно ответил Роман. – Только мне кажется, что не птица это вовсе!
– Правильно кажется! – кивнул мальчик. – Гальба – Всадник Первой Стражи. Всего таких Стражей шесть штук. Всадники Ворота охраняют. Поодиночке редко сюда вылезают.
– Что за ворота?!
– Ворота между мирами, – терпеливо объяснил Бибик. – Вроде обычных дверей. Дверь дернул за ручку и вошел. В Нижний мир так просто не попасть – входы охраняют Всадники.
– Я никакой птицы не видела, – вмешалась Инна. – Сначала появился Ангекок, билет выпрашивал…
Мальчик покачал головой.
– Худо дело, если Ангекок приходил с Всадником. Видать, вы – важные персоны. Берите дротики, запаситесь солью.
Роман ощупал потешное оружие. Хотелось расспросить мальчишку о многом, но тот уже собрался уходить.
– Как этим пользоваться?!
– Обыкновенно! Прицелился и кидаешь!
– Я попал одному батату камнем в голову с двух метров, а другого протащил на капоте сто метров!
Бибик усмехнулся.
– Подумаешь, камень! Наконечники дротиков смазаны зельем, которое лично варил доминиканский аббат Иоганн Нидер. Он написал труд Formicarius, в переводе означает «Муравейник». В Средние века от оборотней, ведьм и демонов всех мастей совсем житья не было. Колдуны и маги вступили на сторону духов, мартышки прятались в храмах и крепостях, но обычное оружие не брало оборотней. Иоганн Нидер был алхимиком и лекарем. Зелье получилось отменное! Очень странно, что твой выбор не пал на Аквитанию, Странник! – повторил ребенок.
Уже не в первый раз ему говорят про французскую провинцию, о которой он и слыхом не слыхивал! Сначала красавица Зоя, теперь этот юный акселерат. Папа – важный демиург, мама – ленинградская шалава.
– Колдуны, маги, Средневековье! Дурдом! Сейчас век атомного оружия! – воскликнул Роман.
– Туфта ваша атомная бомба! – скривил губы мальчик. – Спалишь город, головешки останутся, а оборотни – хлоп! – Бибик выразительно вытаращил голубые глаза. – В дверь нырнут, как крысы в щели попрячутся! Радиация им побоку, как тараканам, а то, что климат изменится, только в охотку!
– Откуда ты так много знаешь, Бибик?! – сказала Инна.
– Давно живу! – ответил мальчик. Он выгрузил дротики на стол. – Пора мне!
Бибик с сожалением посмотрел на остатки варенья в банке.
– Ты говорил про соль… – напомнил Роман.
– Обычная соль, лучше взять крупного помола.
– Чем поможет соль?!
– Старое проверенное средство. Если попадешь батату на шкуру, останется ожог. Можно насыпать вокруг себя, оборотни какое-то время не решатся подойти. Дешево и сердито!
– А если мы просто отлепим маячки? – тихо спросила Инна.
Мальчик равнодушно пожал плечами.
– Что тебе Гербера сказала?
– Сказала, что вернусь назад…
– А что ты от меня хочешь услышать?
– И мы с Романом больше не увидимся?!
– Я – посыльный, а не пророк! Хочешь узнать будущее – спроси у Асмодея. И то наплетет с три короба…
– Напустил ты туману, брат! – вздохнул Роман.
Бибик сурово нахмурил брови и завел старую песню:
– Я – посыльный, принес вам оружие. Что еще надо?
– Кто такой Странник?! – выпалил мужчина.
– Страннику надлежит выполнять свою миссию! – последовал неопределенный ответ.
– Какую миссию?! – взорвался Роман. – Мне обещали рекламный тур! Я мог выбрать Индию, Спарту или Киевскую Русь на худой конец! Никто не предлагал сражаться с чертями! Ван Хельсинга нашли…
– Оторви маячок! – спокойно ответил мальчик.
– И что случится?
– Оторвешь – увидишь!
Он зачерпнул ложкой порцию клубники и выскочил наружу. В дверях задержался.
– У интересной личности редко бывает простая судьба! Так Мастер сказал. – И уже с лестничной площадки выкрикнул: – Скоро начнется! Оборотням спешить надо, рассвет близится!
Хлопнула входная дверь, эхо принесло отголоски быстрых шагов на лестнице. Роман осмотрел разбросанные по столу дротики, потрогал пальцем острые наконечники. Выглядело оружие прозаично. Рукоять была вытесана из грубой древесины, острие привязано пеньковой веревкой. Следов магической мази, нанесенной средневековым аббатом, он не заметил. Психологи утверждают, что новая информация усваивается человеческим мозгом в первые пятнадцать минут. Дальше идет обработка полученных знаний, и девяносто процентов полученных знаний нейроны откладывают в специальные ячейки, чтобы вернуться к ним позже. Можно прилагать усилия, напрягать извилины – сработает вхолостую! Как колеса увязшего в грязи внедорожника.
– У меня в голове сплошной треш! – признался Роман.
– А что думает твой клон? – спросила девушка.
– Хороший вопрос! Странник включается независимо от моего желания! В экстремальных ситуациях. Кто из нас хозяин, трудно сказать наверняка.
Он энергично потер пальцами виски, словно надеясь ускорить мыслительный процесс в голове клона.
– Призовем на помощь логику, – сказал Роман. – Охранник ворот в Нижний мир – Гальба, уродец, пернатое создание с острыми зубами вместо клюва. Это понятно! Граждане, заключившие с ним договор, превращаются в оборотней. Полукровка Бибик назвал их мартышками. Точно?!
– Точно! – согласилась Инна, подавив зевок. Она тронула пальчиком наконечник дротика. – Клевый лайфхак против демонов!
– Не отвлекайся! – поморщился Роман. – И вся эта гоп-компания жаждет заполучить рекламные буклеты! Бумажные карточки, каких моя типография напечатает в неограниченном количестве!
Он вспомнил Борю Шевченко. Лицо друга детства было залито кровью, но он улыбался. Быстрая как молния мысль ожгла сознание. Шевченко обязан был его узнать! Полуслепая соседка в темноте признала Романа, хоть назвала его другим именем. Найди семь отличий на фотографии. Шевченко соврал. Вопрос – зачем?!
Инна прервала его размышления:
– Словами делу не поможешь! Бибик пообещал скорое появление тех самых бататов. Прикинь, Ромео! – Она хихикнула. – Один такой хотел меня трахнуть!
Звякнуло разбитое стекло, дрогнули половицы, будто неподалеку проехал самосвал. Едкий запах ацетона втек в комнату. Роман поспешно побросал дротики в ранец, обулся. Девушка сунула ноги в сандалии.
– Что ты надумал?
– Для начала запасемся солью!
Он сбегал на кухню, принес солонку в форме кадушки, с линялым рисунком по орнаменту. Насыпал соль в карманы куртки. Если бы заказчики застукали Романа Сергеевича за этим занятием, плакала бы его репутация бизнесмена! Воспоминание о полиграфической фирме вызвало отвращение. Сейчас, будучи всецело поглощенным волей своего загадочного клона, он осознал бесцельность прожитых лет. Заказы, договора, сладкий запах типографской краски, переговоры с капризными логистами, вся коммерческая суета не стоили десяти минут, проведенных в теле воинственного Странника! Как говорили древние, только в минуты опасности ты можешь познать свое истинное предназначение!
Пробегая по коридору, он едва не сбил с ног доктора Гутмана. Гомеопат степенно направлялся в туалетную комнату. Через глубокое декольте линялой майки вылезли седые завитки волос. Шею доктора, словно ручная змея, опоясывал длинный черный шнурок и пластиковые наушники на концах. Завидя соседа, он стыдливо прикрыл наушники, как школьница обнаженную грудь на медосмотре. Словоохотливый сосед потерял дар речи, распахнулся рот, обильно украшенный золотыми коронками.
– Закройте рот, Аркадий Михайлович! – вежливо сказал Роман.
Доктор тотчас заговорил.
– Что с вами случилось, дорогой друг?! Вы так… Так изменились! Я бы вас не узнал на улице!
– Я и сам бы себя не узнал… – сказал Странник.
Доктор оглянулся на входную дверь, понизил голос до заговорщического шепота:
– За вами приходили! Дважды! Вы догадываетесь, о ком я говорю?!
– Не волнуйтесь, Аркадий Михайлович! Ступайте по своим делам!
Роман нырнул в свою комнату, а гомеопат вещал вслед, как суеверная старушка на церковном кладбище:
– Эти люди так просто не приходят, Константин! Но как вы изменились!
Мать вашу за ногу! Соседи знают его под именем Константин, в переводе с латыни – «постоянный». Племянник из Риги исключается. Факт номер один установлен. Его клона звали Костей.
Он сунул Инне пригоршню соли.
– Это поможет? – Девушка недоверчиво понюхала крупные кристаллы.
– Скоро узнаем!
Горячность близкой схватки захватила его сполна. Он не придал значения словам пугливого гомеопата. Несомненно, доктор упомянул всесильных сотрудников КГБ. Только ленинградская интеллигенция владела специфичной интонацией, не требующей расшифровки, когда заходила речь о страшных и ужасных чекистах! Многозначительные перемигивания, поджатые губы и скупые слова-полунамеки напрямую указывали на близость серых людей в типовых костюмах. Гутман не являлся исключением из общего правила. Таким образом, в приключениях Странника появились новые субъекты.
Этажом ниже вылетело стекло, протяжно, как по покойнику, завыла собака.
– Это они! – громко прошептал Роман.
– Оборотни?!
Он вслушивался в звуки, доносящиеся с лестницы.
– Уйдем на крышу, там должен быть лаз на чердак и пожарная лестница.
Они выбежали на лестничную площадку. Дрогнули перила, словно по ним пустили ток. К проему в потолке вела узкая лестница. Странник помог забраться девушке, забросил ранец, подтянулся на руках. После чего толчком ноги сбросил лесенку в проем, и она с грохотом покатилась по ступеням.
– Не уверен, что это их надолго задержит!
Он достал из кармана пригоршню соли, аккуратно насыпал тонкую полосу вдоль порожка. Инна прыснула в кулачок. Все происходящее выглядело и жутко, и смешно. Они ступили на покрытые густым слоем пыли доски. Слуховое окно, выходящее на крышу, было заляпано голубиными кляксами. В уютной нише сладко спал бродяжка, укутавшись цветастым одеялом. Девушка задела ногой опорожненную бутылку портвейна, человек проснулся, испуганно вытаращил сонные глаза.
– Баю-бай! – ласково прошептала девушка. – Мы тебе снимся, дружок!
Синеву горизонта покрыла пурпурная кайма, острый шпиль Петропавловской крепости окрасил свинцовый отблеск. Цвета были несовершенными, словно из палитры изъяли важную составляющую. Клоны выбрались на крышу и остановились, вдохновленные величественным зрелищем рождения нового дня. Дня давно исчезнувшего, канувшего в небытие времен.
– Оно того стоило! – едва слышно проговорила Донна.
Хлопнула чердачная дверца, истошный вопль нарушил патриархальную тишину спящего города. Ему вторил другой, басовитый, сочный. Бибик не обманул, соль подействовала, шлепки шагов удалялись.
– Они уходят?
– Не думаю… – сказал Странник.
И тотчас вылетела дверца слухового окна. Не решаясь пересечь солевую преграду, находчивые демоны пошли в обход. Громыхнула жесть, на крыше объявился оборотень. Шахматист Паша намеревался реализоваться в новом качестве. Зеленые глаза горели жадным пламенем, черные эсэсовские молнии змеились на левом виске.
– Твой поклонник! – усмехнулся Странник и достал из ранца дротик.
– Ревнуешь? – улыбнулась Донна.
Оборотень опустился на четвереньки. Через слуховое окно на крыше объявились еще двое. Подбитый камнем Санек и участник побоища на улице Максима Горького уголовник Груздев. Груздь распахнул черный зев, демонстрируя откусанный язык, и зловеще зашипел. Одна нога его была босой. Кожа на лбу оборотня сморщилась, метки сползли с виска на бровь. Груздь погрозил кулаком Страннику.
– Твой знакомый? – спросила Донна.
– Мы не поладили! – уклончиво ответил Странник. – Проверим эффективность аббатского зелья?!
– Легко!
На плече Санька зияла рана, под лохмотьями истрепанной косухи отчетливо проступили сухожилия и розовые мышцы. Увечье не убавило оборотню прыти. На крыше появлялись новые особи. Число оборотней множилось. На печную трубу ловко, как бродячий котяра, взлетел мужчина в добротном костюме, сшитом из импортной замши.
Странник прицелился. Дистанция была подходящей для броска. Дротик просвистел в воздухе и угодил высокому батату точно в грудь. Оборотень с удивлением посмотрел на ужаленное место, обмяк. Лицо и шея покрылось синюшным оттенком, изо рта вырвались облачка аммиачного пара.
– Действует!
Странник прицелился вторично.
Шахматист Паша попытался зайти с тыла, но Донна была начеку. Она швырнула дротик и поспешила – оборотень сумел уклониться. Острие едва задело руку, оставив алый ожог на трицепсе. Батат завертелся вьюном.
– Береги снаряды! – прокричал Странник.
Бататы продолжали выползать на крышу из слухового окна. Встретив неожиданный отпор, они медлили, пытаясь взять неприятелей в кольцо. Из чердака донесся сдавленный крик бродяги, жесть громыхнула, наружу выбрался Ангекок.
– Смелого пуля боится! – прокричал он. – Удачная мысль – использовать соль не только ради развития гипертонии! Принять бой на крыше исторического здания – идея, конечно, красивая, но глупая. Простой расчет! Дротиков меньше, чем противников.
Странник швырнул в него дротик, монстр ловко перехватил оружие клювом.
– Минуш офин! – проговорил он шепеляво.
– Что будем делать?! – воскликнула Донна.
Пурпурный свет молодой зари утонул в бирюзовой глади волшебных глаз. Странник быстро и жадно поцеловал девушку в горячие губы.
– Сражаться!
Он метнул дротик в обнаглевшего оборотня, попал в бедро, истошный вопль и всполох омерзительного запаха красноречиво свидетельствовал, что оружие не утратило эффективности. Еще два дротика, пущенные рукой Странника, попали в цель. Ангекок забрался на кирпичную трубу, свесил ласты и болтал ими, как малолетний оболтус, прогуливающий уроки. Он вынул из клюва трофей и положил его рядом с собой.
– Славная битва! – крикнул он. – Поступай ко мне на службу, рыцарь! Паек, обмундирование, выслуга лет…
Донна прицелилась. Дротик угодил шахматисту в живот, тот скорчился, как от приступа кишечной колики. До рассвета оставалось менее получаса. Санек припал брюхом к желобу. Странник выждал, подпуская врага ближе. Охнули провода, заискрилась проводка, брошенный Донной дротик поразил уголовника Груздева в плечо, падая, он оборвал телевизионную антенну. Санек прыгнул, но мгновением раньше Странник метнул оружие наугад, уповая на счастливый случай. Острие впилось точно в лоб, промеж зеленых глаз. Оборотень рухнул, оскаленные в смертельной корче зубы свела судорога. Остался один дротик. Странник высыпал струйку соли, обозначив полукруг, отрезающий людей от демонов. Высокий парень в малиновом плаще задел ступней заградительную полосу, закричал, как от ожога.
– Соль их надолго не задержит! – закричал Странник. – Мы не продержимся до рассвета!
Робкие лучи солнца позолотили хмурый небосклон. Бататы заспешили. Крыша содрогнулась от их прыжков. Юноша в плаще предпринял новую попытку. Он смахнул пригоршню соли и закрутился вьюном.
– Время принятия решения, друзья! – закричал Ангекок.
– Сделаем так! – выпалила Донна. – Ты оторвешь мой маячок, а я твой!
– Самоубийство! – ахнул Странник.
– Так умирали Ромео и Джульетта! – сквозь слезы улыбнулась девушка.
– У них не было маячков!
– Как знать…
Странник метнул последний дротик, попал оборотню в горло, бережно дотронулся до девичьего уха.
– На счет «три»!
Донна взялась за край липкой ленты на коже любовника.
– У твоего клона смешные уши! – Она произнесла слова такой нежностью, что у него защемило сердце.
– Раз!
Оборотень напружился перед решающим броском. Ангекок притворно смахнул слезу.
– Я обязательно посоветую описать эпическую сцену на крыше здания кому-нибудь из ныне живущих классиков!
– Два!
– Прощай, Ромео!
И прежде чем прозвучала заветная цифра «три», Донна уклонилась от пальцев любовника и оторвала маячок от его уха.
Войти с помощью соц. сетей: