Глава 4

Донна

Многие перешагнувшие сорокалетний рубеж не понаслышке знают о муках похмелья! Описывать комплекс симптомов можно до бесконечности. Страдания у всех похожи и в то же время индивидуальны, как папиллярные линии на ладони.

Инна Вяземская честно отмучилась до четырех часов дня. Ей удалось накрасить опухшее лицо, руки тряслись, как при болезни Паркинсона. Она прибыла к офису на двадцать минут раньше означенного срока. После полудня дико разболелась голова, рот был словно наждачной бумагой устлан. По пути к офису она заехала в аптеку, купила спазмолитик, выпила две капсулы. Честолюбие правит миром! Лучше помучиться полдня, чем прослыть неудачницей! Ей удалось проскользнуть незамеченной мимо расположившихся на поляне коллег. Расспросы ей сейчас ни к чему! Пятнадцать часов тридцать девять минут. Оставалось надеяться на спасительный восторг, который охватывал ее всякий раз, во время интервью. Однако дальше все пошло вопреки задуманному плану. Навстречу вышел двухметровый мужик. Он представился консультантом Асмодеем. От его звериной ухмылки ее бросило в дрожь. Асмодей провел журналистку в огромную комнату, стены которой были увешаны зеркалами.

Появилась девица в деловом костюме от Армани. Тесный пиджак позволил любому желающему изучить совершенной формы грудь. Потаскуха! – мысленно определила Вяземская девушку. На ее бейдже было напечатано: «Зоя – Гербера. Старший помощник магистра по связям с общественностью».

– Так Зоя или Гербера? – спросила Инна.

– Как вам будет угодно! – сухо ответила девица.

Смешной бейдж, решила Вяземская, а девка – стерва! То ли стресс сработал, или таблетки начали действовать, но, проникнув на территорию офиса, она ощутила чудодейственную легкость во всем теле.

Тоном, не терпящим возражений, Зоя-Гербера объявила:

– Ваше интервью отложено. Мастер занят. У нас сегодня состоится празднование Пятницы! – добавила она заговорщическим тоном. – В качестве компенсации за потраченное время фирма предлагает вам бесплатное путешествие. Согласны?

– Интервью состоится? – робко спросила журналистка.

Полуголая девица ее не смутила, а вот возвышающийся как монолит Асмодей вызвал твердое намерение как можно скорее похмелиться.

– Это будет зависеть от вашего желания!

– Тогда состоится!

– По-всякому случается… – неопределенно сказала Зоя. – Приоритеты наших гостей после возвращения меняются. Нам следует заключить договор.

Из папки выпорхнул белый лист, на нем была начертана фраза: «Запрещено вступать в сговор асарегами, васагами, оборотнями всех мастей, а равно с их посредниками…»

– Васаги – это что-то типа приправы для суши? – улыбнулась Вяземская.

– Подписывать будете? – не отреагировала на шутку девица.

Далее следовало место для подписи и лиловая печать со стершимися буквами.

– Это и есть договор?!

– Здесь имеется все, что необходимо!

Вяземская не раздумывая поставила широкий росчерк. Будь что будет! Едва ли ей покажут живого демиурга, оборотня или самого плохонького домового! Консультант усадил ее в мягкое кресло, тонкие пальцы девушки прижали за мочкой уха кусочек лейкопластыря. Предвосхитив расспросы, Асмодей подробно объяснял, для чего нужен пластырь и как им надлежит воспользоваться. Человеческая речь в устах питекантропа прозвучала немного дико, компенсировала вежливость, с которой он обращался с посетительницей.

– Если сочтете, что вашей жизни или здоровью угрожает опасность, оторвите маячок. И вы тотчас вернетесь в исходную точку путешествия! – сказал Асмодей.

– О какой опасности вы говорите?!

– По-всякому случается…

Вся церемония была похожа на цыганский развод, с той разницей, что денег у похмельной журналистки никто не потребовал. Зоя принесла бокал с пахучим напитком, тонкий нюх опытной Вяземской угадал спиртовое содержимое. Вкус напитка был восхитительным, похмелье растаяло, как утренний туман на жарком солнце. Инна нежилась в надежных объятиях глубокого кресла, приключение начало ее радовать.

– Надо бы сделать селфи и разместить в Инстаграм! – пошутила она, но служащие «Химеры» шутку не приняли.

– Вы отправитесь в самое начало восьмидесятых годов прошлого столетия! – сказала Зоя. – Эпоха устраивает?

– Я и не родилась еще! – кокетливо улыбнулась опытная журналистка.

– Это правда! – объявил Асмодей. – Хотя вы выглядите старше своего биологического возраста.

Инна смерила консультанта испепеляющим взглядом.

– Может, переодеться, а то примут за шпионку!

– В этом нет необходимости! – ответила Зоя. – Ваш клон будет в точности соответствовать эпохе. И по стилю одежды, и по внешним предпочтениям.

– Клон?!

– Клонами мы именуем двойников, совершающих путешествие.

– А мой… Дьявол! Моя клон, она будет красивой? А то предстанешь в образе крокодила, объясняй потом, что на самом деле ты дюймовочка…

Хмель ударил в голову, Инна развеселилась, лежа в удобном кресле.

– Облик двойника сложно предвосхитить. Его создает ваше подсознание… – Голос секретарши наплывал издалека, как приятная музыка. – Обычно клон превосходит своего хозяина по уму и красоте.

– Подсознание… – прошептала Инна.

– Вы встретитесь со спутником. Дальше будете путешествовать вместе.

– Спутник?! Как я его узнаю?!

– На этот счет можете не беспокоиться…

Инна ощутила комфортное тепло, разливающееся по животу, груди, рукам. Почему-то ей показалось, что она лежит голая на виду у этих странных людей, но стыда не почувствовала. Кресло чуть заметно вибрировало, в ушах появился навязчивый зуммер. Голова закружилась, она захотела открыть глаза, но это простое действие не возымело успеха. Веки припечатала свинцовая тяжесть. Собрав волю в кулак, Инна напрягла глазные яблоки, сквозь сомкнутые ресницы увидела свои отражения в золотых зеркалах. Угловатые осколки лица лепились в кубы и треугольники, словно на полотнах Пикассо. Приступ паники сковал мышцы, она хотела закричать, но издала чуть слышный вздох. Время спрессовалось в липкие секунды, Инна утратила чувствительность кожи, и наступила тишина. Мертвая и безликая, как в могиле.

– Такая молодая девочка, а уже больное сердце!

– Почему вы решили, что у нее больное сердце?! Вы – доктор?

– Не надо быть врачом, сами полюбуйтесь! У девочки бледные скулы, а ноготки посинели, чтоб я так жил! Надо вызвать карету скорой помощи. У вас есть двушка?

– Вы, Александр Моисеевич, устарели, как и ваш гамбит! Где вы таких слов набрались? Карета! Скорая помощь – бесплатный вызов! Ближайший автомат не работает, вам придется бежать аж до Литейного проспекта.

– Постыдитесь, Паша! Я вас старше в три раза! Сбегайте сами и вызовите!

– Вы нашли эту девицу, а по справедливым советским законам гражданину, нашедшему клад, полагается двадцать пять процентов.

Мужчины негромко засмеялись. Инна открыла глаза, яркий солнечный свет ослепил.

– Гляньте, Паша! Она пришла в себя! Чутье подсказывает мне, скорая помощь не понадобится!

Из сумрака выплыл человеческий облик. Плешивый мужчина в старомодных очках склонился над ней. Он сощурил близорукие глаза, поправил огромные очки в старинной оправе. Первая ассоциация пробудившейся журналистки была довольно точной. Человек был похож на Вуди Аллена, культового американского режиссера, облаченного в куцый пиджак. К нагрудному карману пиджака мужчины крепились орденские планки. Точно такие же планки на парадном костюме имелись у ее деда, который закончил войну в Берлине. Мужчина был фронтовиком. По внешнему виду ему было лет за шестьдесят. На его фоне возник некто длинный, худой и нескладный.

– Как вы себя чувствуете? – спросил двойник культового режиссера.

Инна быстро обрела ощущение реальности. Сначала она не узнала своего голоса. Изменилась манера речи, пропали ироничные интонации, тембр приобрел шелковистую мягкость и интимную глубину. От такого голоса у мужиков крыша съезжает! Начисто исчезли следы похмелья. Словно и не пила никогда! Она ощутила привкус затхлости, которые источало одеяние ложного Вуди Аллена, провела ладонью по обнаженному локтю и подивилась чистоте и свежести кожи.

Инна Петровна Вяземская была спивающейся дамочкой не первой свежести со следами былой красоты на потрепанном жизнью лице. Как ее оценил Асмодей? Выглядит старше своего биологического возраста. Если в число фокусов модной фирмы входит волшебное преображение клиентов, она ничего не имеет против! Шмотки на ней были одеты забавные: тугие джинсы облегали стройные бедра, кофточка без рукавов, а тупоносые сандалии – только деревенская дурочка такие купит, впервые в жизни попав в «Пассаж»! Хотелось бы увидеть и лицо, которым снабдили ее господа шоумены!

– С вами все в порядке, девушка? – спросил русский двойник Вуди Аллена.

– Благодарю, доктор! – бойко отрапортовала Инна. – Больной скорее жив, чем мертв!

– Глупая шутка!

– Мы с Александром Моисеевичем здесь играем в шахматы… – встрял в беседу молодой человек. – Я уверен, что пять минут назад вас на скамейке не было. Потом гарью запахло. Так бывает, когда листву жгут. Но какая листва?! Май месяц на дворе! Александр Моисеевич оглянулся, а вы тут сидите вся бледная как смерть. Мы хотели скорую помощь вызывать…

Ему было лет двадцать. Типичный ботан, следуя терминологии жительницы двадцать первого века. Он смотрел на девушку, как на оброненный в людном месте кошелек. Большие карие глаза, вместившие всю скорбь минувшего века, пожирали ее лицо и фигуру. Серая рубашка была глухо застегнута на верхнюю пуговицу, из зауженных брюк долговязый юноша вырос лет пять назад, густая шевелюра черных волос не ведала рук парикмахера.

– Не надо скорую помощь! – рассмеялась Инна. – Я переутомилась, сессия, экзамены… – Она задорно подмигнула Паше. – Как я выгляжу?

– Вы о чем сейчас говорите?!

– Лицо, глаза, фигура… Я красивая?

Александр Моисеевич неодобрительно покачал плешивой головой:

– Вы, девушка, ведете себя неприлично!

– Очень! – вырвалось у юного шахматиста непроизвольное восклицание. – Вы очень красивая!

– Браво, Паша! – Инна ослепительно улыбнулась. – Где здесь можно найти зеркало?

– Там! – хмуро буркнул Александр Моисеевич. – У Елисеевского магазина витрины зеркальные.

Он склонился над шахматной доской.

– Спасибо, молодые люди!

Девушка поднялась со скамейки и вприпрыжку выбежала на проспект. Паша проводил чудаковатую гостью тоскливым взглядом голодного спаниеля.

– Вы – осел, Паша! – едко заметил Александр Моисеевич. – Вместо того чтобы елозить фигурами по доске, вам бы следовало брать след, как тому доберман-пинчеру! Прошляпить такую барышню! И к тому же вам шах!

Инна вышла на Невский проспект. Главная магистраль города поразила ее малолюдностью. Как настоящий абориген старого города, она знала каждый метр живоносной артерии мегаполиса. В популярном треке поется: «Москва никогда не спит!» Вот так же никогда не спит Невский проспект! Людей было негусто, как и автомобилей. Конечно! За минувшие десятилетия население Северной столицы умножилось! Небольшая пробка собралась на пересечении улицы Садовой, из будки вышел инспектор ГАИ. Ловко размахивая полосатой палочкой, он быстро ликвидировал затор. Красота!

Полюбовавшись видом города, знакомым ей по фотографиям и старым фильмам, Инна просканировала свое местоположение. За ее спиной находился «Катькин сад», как в советскую пору именовали Екатерининский сад на площади Островского. Если верить слухам, в ту пору здесь совершались тайные встречи гомосексуалистов. Советская власть преследовала гомосексуалистов, в уголовном кодексе была предусмотрена статья за мужеложство. В студенческие годы Вяземской довелось брать интервью у одного опального режиссера. В середине восьмидесятых годов тот был осужден за гомосексуализм. Бывший режиссер рассказывал о судимости с юмором. Время смягчило пуританские нравы Страны Советов, сейчас было трудно поверить, что можно было получить срок заключения за сексуальную ориентацию.

Загорелся зеленый глазок светофора, у перекрестка остановился автомобиль марки ГАЗ-24. Солнечные блики отразились от сверкающей хромом окантовки бампера. Инна засмотрелась на машину, водитель опустил ветровое стекло.

– Прокатиться не желаете, барышня?!

За рулем сидел немолодой мужчина, густую шевелюру покрывала благородная седина. Своеобразный провинциальный акцент показался ей мучительно знакомыми. Она обязана знать этого холеного господина, счастливого обладателя новенькой «Волги»!

– Мы с вами знакомы? – неуверенно проговорила Инна.

– Пока еще нет…

– Мне кажется, я вас знаю!

– Меня знают в этом городе, и не только в нем! – Водитель рассмеялся.

Черт побери, Вяземская! Это ведь популярнейший артист советской эпохи – Аркадий Райкин! В дешевых романах герои любят щипать себя за руку или просят об услуге товарищей. Таким наиглупейшим способом они намереваются убедиться, что события происходят наяву, а не во сне. В голове царила сумятица. Допустим, Асмодей, сучка Зоя и компания «Химера» отправили ее на прогулку в недавнее прошлое. На подобную тему написана уйма книг, сняты фильмы. Заезженный до дыр сюжет о «попаданцах». Про загадочную фирму «Химера» ходило множество слухов. Журналисты – народ пытливый, крупицы истины выцедят из пустопорожней болтовни. Стоило шоуменам посетить с гастролями Северную столицу, по городу поползли сплетни, одна другой краше. Обычно толковый репортер надоит по капелькам талантливо сфабрикованный фальсификат. А если у мерзавца острое перо, то заурядный фейк способен превратиться в сенсацию. Но отработанная годами схема давала сбой. Не за что зацепиться! Люди исчезают?! Кому это интересно! Публичные персоны меняют годами созданный имидж после посещения офиса?! Жидко, как-то пресно, господа хорошие! И только сейчас Инна Вяземская осознала всю степень могущества «Химеры». Черт меня раздери вместе со всей редакцией! Райкин был настоящим! Она восхищенно выругалась.

Загорелся зеленый сигнал светофора, «Волга» укатила в сторону Московского вокзала. Надо полагать, матерящаяся, как сантехник, барышня разочаровала мэтра эстрады.

– Дура ты, Вяземская! – сказала вслух Инна. – Имела шанс трахнуться с великим сатириком! Было бы о чем похвастать потомкам!

Она перебежала на противоположную сторону проспекта, оказавшись перед знаменитым Елисеевским магазином. Гроссмейстер не обманул. В зеркальных витринах отразился угол Садовой улицы, приземистый желтый край здания Гостиного двора. По улице промчался трамвай, вереницы черных окон промелькнули в выпуклом зерцале витрин. Женщина подошла ближе и выругалась вторично за последние две минуты.

– Об этом я не стану упоминать в мемуарах! – сказала она вполголоса. – Чересчур много мата для прилежной девочки!

Повод для восторженной брани имелся, чего греха таить! Выпуклое отражение слегка кривило, упрощая оригинал, но в целом картина была воссоздана без огрехов. Щенячья благодать лохматого Паши была объяснима. Слава дизайнерам «Химеры», создающим неземную красоту! Даже маститый актер на склоне лет не устоял! В темном стекле, на фоне матово блестящих емкостей с болгарскими маринованными овощами, отразилась высокая девушка двадцати лет. Волосы цвета золотого льна оттенили загорелые плечи, небесного цвета голубые глаза задорно искрились. Фигурка была стройная, тонкая в кости, умеренно широкая в бедрах. Под легкой кофточкой угадывались очертания груди, чуть крупноватой для сухощавого телосложения, а оттого особенно желанной. Хотелось заорать во всю глотку!

Она заметила на углу коляску мороженщицы. Улыбчивая продавщица извлекла запотевший от инея брикет.

– Подходи, девочка! Шо стесняешься?!

На полочке были выставлены ценники, написанные от руки чернилами: «Крем-брюле – 19 копеек». «Сливочный стаканчик – 17 коп.». «Большой пломбир – 48 коп.».

– Бери морожено! – рассмеялась продавщица. Она и сама была как сахар, румяная, улыбчивая, с ямочками на полных щеках. В жерле коляски дымились белоснежные куски сухого льда. – Бери, девочка! Скоро закончится!

Инна сунула руку в карман джинсов, пальцы нащупали медяки. Шоумены снабдили путника местными деньгами на первое время! За что вам отдельное мерси! Она высыпала мелочь на прилавок.

– Сахарную трубочку, пожалуйста!

Не прекращая улыбаться, торговка смела монеты в карман халата.

– Двух грошиков не хватает, потом занесешь, дочка?

– Обязательно!

Инна распрощалась с дружелюбной продавщицей и неторопливо прогуливалась по улице. От морозной сладости свело зубы, вкус советского мороженого оказался восхитительным. Никакой «Айскинг» не сравнится! На витрине магазина одежды было прикреплено большое зеркало. Проходящие горожане поневоле задерживали взгляд на своем отражении. Удержаться от соблазна было невозможно. Девушка улыбнулась, влажные белые зубы блеснули под алой окантовкой большого рта.

– Я хочу тебя… – пробормотала Инна. – Нет, дьявол! Я сама себя хочу!

– Мастер умеет соблазнять!

Инна вздрогнула. Она отчетливо услышала чужой голос – словно наждаком по металлу поскребли. В зеркале отразились двое мужчин – высокий, худой в двубортном костюме и маленький крепыш в кожаной кепке. Крепыш на ходу размахивал черным портфелем, донесся обрывок разговора.

– Как хочешь, Аркадий, проект за две недели не доведу!

– Всего делов-то! – добродушно прогудел долговязый.

– Тебе легко говорить! Хлоп и в дамки! – кипятился коротыш.

Высокий ответил что-то примирительным тоном. Мужчины удалились. Инна доела мороженое, выбросила ставшую липкой обертку в урну. По дороге быстро проехал черный автомобиль. Моргая синими проблесковыми маячками, пронеслась «скорая». Тоскливый отзвук сирены стих вдалеке, и вместе с ним радужное настроение покинуло Инну. Этот мир не обязан быть гостеприимен! Почему она решила, что противный голос обращался к ней?! К углу здания был прикреплен репродуктор, висящий здесь еще с военной поры. Четыре десятка лет назад, прекрасным июньским утром черное жерло извергло страшные слова. Был разгар лета, жизнь казалась светлой и праздничной. Юность отвергает смерть.

– У вас богатое воображение, Донна! – проскрипел голос. – Оно и понятно, журналисту без фантазии никак нельзя!

Девушка живо обернулась. В двух шагах стояло чудище невиданное. Туловище округлое, сродни королевскому пингвину, и физиономия птичья, напоминает цаплю. Таких гоблинов в Интернете полно! Если продукт также является творением «Химеры», честь и хвала компьютерным графиками!

Инна с достоинством отступила на шаг.

– Кто вы такой?! Я вас не знаю!

– Это неудивительно. Имен множество, так же как и обличий. Вы можете обращаться ко мне Ангекок!

– Вы тоже путешествуете, Ангекок? – Она пыталась вести себя непринужденно, однако по спине побежали мурашки. – Вы являетесь чьим-то клоном?

– Я – клон?! – Вопрос журналистки рассмешил субъекта. Он запрокинул клюв и щелкнул им в точности так, как это проделывают антарктические пингвины, заглатывая рыбу.

Наблюдательная журналистка подметила интересную деталь. Прохожие подозрительно посмотрели на девицу, беседующую с отражением. Полная женщина, выгуливающая на газоне болонку, взяла собачку на руки и направилась к подъезду, кидая озабоченные взгляды в сторону витрины магазина. А вот в мирной собачке пробудился боец, болонка зашлась сварливым лаем, рвалась с рук хозяйки. Две девчушки в школьной форме сконфуженно рассмеялись. Пожилой мужчина с орденом Отечественной войны на лацкане замусоленного пиджака покачал головой. Вяземская пришла к логическому выводу. Обыватели увидели, как симпатичная девушка разговаривает с собственным отражением, а вот ее собеседника они в упор не замечали. Ее взгляд упал на витрину. Чудище не отразилось в зеркале! Рука самопроизвольно потянулась к заветному пластырю за ухом. Отлепишь и немедля вернешься назад!

– Испугались, Донна!

– С чего вы взяли?!

– Тоже мне теорема Ферма! – ухмыльнулся пингвин. – Каждому батату известен способ возвращения клонов на историческую родину. Пожалуйста, валите домой! Только тогда вы на праздник не попадете, и плакала ваша сенсация!

Возле магазина собралась небольшая толпа. Сердобольные советские граждане настороженно переговаривались. Инна заметила лохматую Пашину макушку. Юный шахматист вытянул цыплячью шею и, оживленно жестикулируя, беседовал с мужчиной в военной форме.

– Вы быстро обретаете популярность в местной реальности! – заметил Ангекок. – В «загнивающих» Соединенных Штатах имеете право хоть с ветром разговаривать, но советские граждане мигом упекут в психушку. В ваши планы не входит посещение местного сумасшедшего дома?

Инна одарила офицера ослепительной улыбкой.

– Прошу прощения, товарищи! – воскликнула она. – Сессия трудная, я учусь в Театральном институте. Каждый день репетиции, руководитель велел отрабатывать роль!

Лица сограждан смягчились.

– Вы разговаривали вслух, я решил, что нужна помощь, – сказал офицер. – А вы – актриса?

– Начинающая актриса! – не моргнув глазом соврала Вяземская. Она честно посмотрела в лицо офицеру, но боковым зрением отметила исчезновение монстра. Вероятно, он обладал даром появляться и исчезать, как ловкий иллюзионист.

– Вы снимались в кино? – уважительно спросил офицер.

– Пока только в эпизодических ролях…

– Назовите какой-нибудь фильм… – подал голос шахматист Паша. – Я все новинки смотрю!

– «Приключения Электроника»! – брякнула Инна первое, что пришло в голову. Подсознательное выперло из недр головного мозга. Почему она вспомнила фильм?! Брала интервью у состарившейся звезды популярного детского кинофильма.

Горожане возбужденно зашумели, вспоминая фрагменты памятного сериала. Сейчас у нее попросят интервью! Имеет ли она право оставлять свои автографы в прошлом времени?! Об этом ничего не было написано в договоре.

На помощь пришел офицер.

– Очень трудная работа у вас, девушка! – сказал он, восхищенно глядя на Инну. – Трудная, но наверняка интересная. Советские актеры – лучшие в мире!

– Согласна с вами! – сказала Вяземская искренне. Наблюдая провальные проекты современного российского кинематографа, современники начинали ценить актеров советской школы.

– Где вы живете? Я вас провожу!

– Н-нет! Спасибо. Мне уже лучше, я прогуляюсь… Знаете, нам, актерам, иногда желательно побыть в одиночестве! Вжиться в образ! Понимаете, о чем я?!

– Конечно, понимаю! – кивнул офицер.

У него был волевой взгляд серых глаз и квадратный подбородок с ямочкой посередине. Летная форма капитана ВВС сидела на нем как влитая. Инна разбиралась в знаках отличия Советской армии, ее отец прослужил в пограничных войсках тридцать лет. После развала Союза устроился работать в охрану, за два года спился и умер от инфаркта. Она с досадой отметила увядание мужчин, стремительно происходящее в последние десятилетия. Такой фактуры у мужиков нынче не встретишь! Сплошной гламур и мода бабья – штаны зауженные, плечи покатые. Двадцать первый век настойчиво внедрил в массовое сознание образ женственного мужчины. Даже слово появилось специальное – унисекс. Мужчины советской поры были немного похожи на средневековых рыцарей. Надо будет об этом написать по возвращении! Инна не без горечи отметила, что блондинка-клон соображает быстрее своей хозяйки. Мысли четкие, верные, без неврастеничной дерготни.

– Больше спасибо, товарищ капитан! Всем спасибо, товарищи, но мне действительно пора!

От такой улыбки февральский лед растает! Капитан остался невозмутим. Он вежливо поклонился, пожелал удачно сдать сессию. Зеваки разошлись, оживленно обсуждая детали памятной киноленты, перебирая актеров, вспоминая, на кого из них могла быть похожа миловидная блондинка. Остался один лохматый Паша. Самый верный фанат юной лжеактрисы.

– Понятно, почему вас выбрали на роль спутницы рыцаря! – проскрипел ставший уже знакомым голос.

– Фу, дьявол! – выругалась Инна. – Откуда вы взялись?!

Шахматист Паша с открытым ртом, наблюдал за трансформацией новоиспеченной актрисы. Ангекок щелкнул клювом и быстро проговорил:

– Стой, жди, отомри! Боль пройдет, терпи и жди!

Частая скороговорка прозвучала как песенный напев. Паша замер, будто каменное изваяние, карие глаза изумленно вытаращились в пустоту.

– Ваш поклонник помешает нашей беседе! – объяснил Ангекок растерявшейся девушке.

– Вы – гипнотизер?

– Мельчают люди! – уклонился Ангекок от прямого ответа. – В былые времена и хулиганы обладали кодексом чести. Дурным тоном считалось приставать к молодому человеку, коли он прогуливается с барышней!

– Зачем вы мне это говорите?! – грубо спросила Инна. Когда ей становилось страшно, появлялась агрессия. – И что вы сделали с парнем?!

Ангекок не смутился.

– Отойдем в сторонку, а то беседы у нас не получится.

– Никуда я с вами не пойду, пока не объясните, что вы сотворили с молодым человеком?!

– Ох, беда с жителями просвещенной эпохи! – воскликнул Ангекок. – Через пять минут очнется ваш ухажер! Если он сам захочет, вернется к своей пресной жизни. Учеба, дом, шахматные турниры…

– А если не захочет?

– Вы коснулись ключевой темы нашей беседы, Донна! – многозначительно подмигнул круглым глазом Ангекок. – Так что насчет беседы в уединенном месте? Вы ловко провели товарища летчика, но, как говорят в Одессе, два раза одна шутка не канает!

Первой, как известно, попадается любопытная мышь! Инна пересекла тенистый сквер, примыкающий к лепному эркеру Зимнего стадиона. Если бы девушка задержалась на пару минут, то она, несомненно, увидела бы, как к шахматисту подлетела здоровенная птица и вступила с ним диалог. Но ей было не до того! Вяземская была всецело поглощена идеей будущей статьи. Ангекок следовал за ней по пятам. Увидел бы кто эту сцену со стороны! Тема тянет на фантастический роман, а ее друзья из писательской среды сетуют на отсутствие ударных сюжетов! Страх исчез. Его пересилил профессиональный азарт. Мысленно она уже верстала текст репортажа…

Наступил вечер. В тусклом свете фонаря роились мотыльки. За ее спиной что-то подозрительно треснуло, едкий запах горелой бумаги осквернил весеннюю прелесть цветущей липы. Инна уселась на скамью, перебирая в уме варианты названий репортажа. Меткое название – половина успеха! «Проснуться в СССР!» Неплохое название для статьи, но хорошо бы добавить чего-нибудь мистического!

Ангекок плюхнулся рядом, под тяжестью его массы жалобно скрипнули доски.

– Вы говорили про спутницу рыцаря… – сказала Инна.

– В самом деле?! – Ангекок непритворно изумился. – Не помню такого!

– Говорили! – Инна прикусила нижнюю губу, отметив новую привычку своего клона. Репортер Вяземская своих губ никогда не кусала.

– Я много чего болтаю! Не следует брать все в расчет. Вот вы смотрели на репродуктор, о войне вспоминали. Подумайте об участи, которая могла ожидать страну, если бы русские люди использовали маячки?!

– Маячки?!

– Так называются липучки, которыми Гербера путников снабжает.

– Зоя-Гербера…

– Какая разница! – отмахнулся Ангекок. – Ответьте!

– У солдат не было маячков! – неуверенно произнесла девушка.

– Почем вы знаете? У некоторых непременно были, но советские солдаты предпочли героическую смерть. Звучит пафосно, но слов из песни не выкинешь!

Инна привыкла опираться на логические построения, но здесь, в зазеркалье, логика шла вразрез с привычными понятиями. Интуитивно она догадалась что «гоблин» не в теме, как принято выражаться в двадцать первом веке. Оброненная фраза про ее роль в качестве спутницы рыцаря, от которой впоследствии Ангекок отказался, запустила сюжет по новому витку. От обилия новых впечатлений у нее заболела голова. Статья станет ядерной бомбой!

– Что вам нужно? – спросила она.

– Конструктивно и по существу, – кивнул Ангекок. – Я предлагаю сделку. Вы отдаете мне билет, а я выполняю любое ваше желание. Договорились?!

– Какой билет?! – воскликнула девушка.

– Мальчик-посыльный принес вам пригласительный билет… – терпеливо объяснил Ангекок.

– Ах, билет! Я его, кажется, забыла дома…

– Ошибаетесь, Донна! Билет нельзя так просто забыть, выбросить или спустить в унитаз. Он и сейчас с вами!

– С какой стати?! – вспылила девушка.

Она действительно ощутила в заднем кармане тугих джинсов квадратик бумаги, вытащила из кармана билет, в полумраке цифры горели, как раскаленные уголья.

– Любое ваше пожелание, Донна! – воскликнул Ангекок, не отводя блестящих глаз от кусочка глянцевой бумажки.

Инна спрятала билет в карман. Будучи трезвой, она становилась осторожной и рассудительной. Боялась принимать решения на скорую руку. Частое явление для бросивших пить алкоголиков – так считают психологи. Если рассмотреть предложение пингвина всерьез, нельзя продешевить. На память пришел договор с блеклой печатью в нижнем углу.

«Запрещено вступать в сговор с асарегами, васагами, а равно с их посредниками…»

И ее сигнатура в нижней части документа. А если ее собеседник и есть асарег?! Откуда ей известно, как они должны выглядеть!

– Ваше предложение заманчиво, Ангекок, но мне надо подумать, – уклончиво ответила девушка.

– Не советую дразнить фортуну, Донна!

Общение с нечистой силой в обличье королевского пингвина стало ей докучать. Инна решительно поднялась со скамейки.

– Я здесь недавно, хотела освоиться, посетить местные достопримечательности. Встретимся позже, если не возражаете!

Мечты о будущем репортаже показались ей мелкими, суетными в сравнении с непостижимой громадой времени, разделившего хорошенькую девочку-клона и пьющую журналистку, лежащую в кресле, под пристальным взором золотых зеркал. Не мешает раздобыть одежду потеплее – весенние ночи в Питере бывают ветреными и сырыми! Она вернулась на аллею, где ее встретил старый знакомец шахматист. Девушка ужасно ему обрадовалась:

– Паша, привет! Следил за мной, проказник?!

Паша повел себя странно. Он хищно улыбнулся, глаза сверкнули недобрым огоньком, зрачки сузились до угольных точек. Послышался едкий запах ацетона. Рука шахматиста почернела от запекшейся крови.

– Ты поранился? – пролепетала девушка.

Паша распахнул обметенные простудой губы:

– Я нравлюсь тебе?!

Голос у него был сиплый, простуженный, будто сели голосовые связки.

– Ты – милый… – выдавила из себя Инна.

Беги, дура! Беги!!!

«Запрещено вступать в сговор с асарегами, васагами, а равно с их посредниками…»

Густые тени шевельнулись, промеж тополиных стволов, в стене здания Зимнего стадиона, возник черный провал, посыпались осколки старых кирпичей. И тотчас наружу выскользнул худой человечек. Его глаза излучали такой же фосфоресцирующий зеленый свет, как у шахматиста.

– Будет немного больно! – пообещал шахматист.

На смену озноба пришел жар. Она позабыла о спасительном маячке, все помыслы были нацелены на спасение. Бей и беги – древняя формула, доставшаяся в наследство от архаичного предка. Преодолев оцепенение, она рванула с места, как заправский спринтер. Ветер засвистел в ушах, в считаные мгновения она выбежала к цирку Чинизелли, впереди блестела покойная гладь реки Фонтанки. Справа мчался Паша. Шахматист нисколько не запыхался. Тошнотворный запах ацетона сопровождал его. Чуть поодаль следовал его напарник – невысокий, чернявый, худой. После спринта сердце зашлось в груди, легкие обожгло прерывистое дыхание. Здание цирка было совсем рядом, в двух шагах. Грянула бравурная музыка, зазвенели литавры. Девушка метнулась к входным дверям, но оборотень опередил ее.

– Да провалитесь вы к чертям собачьим вместе с вашим билетом! – Она прокричала в пустынную ночь.

Паша протянул к ней руки, со следами чернозема под ногтями.

– Будет больно! – как заклинание повторил он.

– Сначала в душ, милый! – вымученно проговорила Инна.

Оборотень оскалил длинные зубы, наружу выскользнул черный язык.

– Интим отменяется! – решительно сказала Вяземская. – Я как-то не в теме насчет местного БДСМ!

Она уперлась спиной в чугунную ограду. Ледяная свежесть прохладной воды тронула оголенную кожу. Паша провел пальцами по ее локтю, от прикосновения оборотня электрический разряд пронзил руку. Лучше прошляпить интервью, чем познать прелесть любовных утех с нечистой силой! Отвращение и страх пересилили природную любознательность, рука потянулась к заветному маячку. Яркий свет фар разрезал ночную мглу, на набережную вылетел автомобиль. Удар бампером пришелся в грудь шахматисту-оборотню, и тот покатился кубарем по асфальту. От пронзительного визга заложило уши. Распахнулась дверь, водитель громко крикнул:

– Живо сюда!

В тусклом свете его лицо выглядело одухотворенным и страшным. Ломкий шрам разрывал скулу, стальные глаза были нацелены вперед. Он был похож на рыцаря времен Крестовых походов.

Инна нырнула в салон автомобиля, ударившись щиколоткой о распахнутую дверцу. Взревел мотор. Оборотню удалось зацепиться за багажник на крыше, водитель сдал влево, боковое крыло смяло о прутья решетки Инженерного замка. Надсадный скрежет мнущегося железа смешался с отчаянным воплем. Преследователь упал, не удержав равновесие, в обзорном зеркале отразился нескладный силуэт шахматиста.

На протяжении пяти минут «Волга» кружила по пустынным улицам ночного города. По ходу движения появлялись и исчезали светящиеся витрины магазинов. Перед выездом на Литейный мост беглецы наткнулись на пост ГАИ. Вспыхнули фары, завыла сирена. Милицейская машина развернулась, у нее пути неожиданно возник грузовик. Дверь распахнулась, сержант красочно выматерился.

– Нам эта цветомузыка некстати! – пробормотал Странник.

Он повернул на улицу Чайковского, пролетел два квартала, загнал машину во двор.

– Пора бросать тачку! Не хочется куковать в отделении ГАИ!

– Это уж точно! – ответила Инна.

Молодые люди выпрыгнули из «Волги». Мимо промчалась милицейская машина. Странник и Инна заговорщически переглянулись и рассмеялись. Он прикоснулся к ее волосам, в ночном свете они искрились, как червонное золото, и пахли луговой травой. Он провел пальцами по щеке, кожа была чуточку влажной и теплой.

– Ты – моя спутница?

– Типа того… Как ты меня нашел?

– Интуиция…

– Не подхожу?

– Вполне! Как тебя зовут?

– Инна…

Она по привычке представилась и содрогнулась от набившего оскомину имени.

– Роман! Но согласно договору – Странник…

– Я – Донна…

– Привет, Донна!

– Привет, Странник!

Он властно обнял девушку за гибкую талию, его горячие губы прильнули к ее рту. Луна посеребрила их силуэты. Наступила ночь. Короткая белая ночь. Ветер принес с Невы запах воды, с примесью нефти и гари. Окна домов излучали уютный желтый свет. Город засыпал…