Спящей снилось море. Темное, спокойное и холодное, оно одновременно пугало и манило своей глубиной. Кровать покачивалась на волнах, грозя перевернуться, и Спящая боялась сделать лишнее движение, чтобы не свалиться в ледяную воду. Дальний угол шерстяного одеяла у ее правой щиколотки уже напитался водой и теперь холодил кожу. Спящая сначала аккуратно отодвинула его от себя, а потом подтянула сухую пока часть одеяла к себе ближе.

В сером свете то ли рассвета, то ли заглянувших в окно звезд она могла различить качающуюся на черных волнах мебель. Тяжелые металлические кровати не тонули, а беспорядочно дрейфовали по комнате, натыкаясь на стены, перевернутые стулья и перекошенные тумбочки с распахнутыми дверцами. Глядя на них, Спящая успела перепугаться, что оставила ноутбук на полу, но различила на соседней кровати знакомые прямоугольные очертания и мигом успокоилась. Теперь она уже с любопытством оглядывалась по сторонам, хотя пробирающий до костей холод никуда не делся, а темная вода, лизавшая бока ее импровизированной лодки, несла в себе всю ту же таинственную угрозу. У снов была своя особенная логика, которую можно понять, только находясь в мире сновидений. Там одна незначительная мелочь может разогнать страх и превратить кошмар в скучное зрелище, а другая – вмиг превратить самый обычный сон в сюрреалистичный фильм ужасов.

«Откуда здесь вся эта вода?» – отстраненно подумала Спящая, касаясь темной воды самыми кончиками пальцев.

Как часто бывает во сне, тут же пришел глупый, но на данный момент устроивший ее ответ.

«Наверное, трубы прорвало и это вода из них. Трубы-то старые».

Мимо проплыли скомканные фантики, которых в спальне не могло быть, а за ними пухлый книжный том, совсем раскисший от воды.

«Немо тоже затопило, – решила Спящая. – А может, и библиотеку. Библиотека, наверное, совсем утонула».

Ее кровать закружилась по комнате, покачиваясь и натыкаясь на перевернутую мебель. Спящая очень хотела выплыть на ней в коридор и увидеть друзей, но никак не могла рассмотреть в темноте дверь. Стена напротив окна казалась ей абсолютно гладкой. Холод усиливался, медленно, но заметно, и Спящей пришлось сжаться в комок под одеялом, чтобы как-то согреться.

– Я же спала на двух сдвинутых кроватях! – Собственный голос показался чужим и заглушил хлюпанье и плеск темной воды. – Как я оказалась на одной?

Кровать, словно услышавшая ее слова, остановилась так резко, будто уперлась во что-то. Вместе с этим затихло хлюпанье воды. Не успела Спящая даже испугаться, как ее «лодка» накренилась и темная безразмерная пасть воды разомкнулась перед ней. В следующую секунду ее окружали только тьма и холод. Спящая стремительно падала куда-то в бездонную ледяную пропасть, а потом дно неожиданно возникло под ней – удивительно мягкое и так знакомо пахнущее. Удар вышиб дыхание, и сон пропал. Долгое время Спящая просто смотрела в темноту, медленно осознавая, что никуда не падала и нигде не тонула. Это был просто сон, навеянный холодной ночью и самой мрачноватой аурой ночного «Еца», к которой нельзя было привыкнуть полностью.

Расплетенная коса защекотала шею и спину, когда Спящая раскинулась на сдвинутых кроватях, ощупывая нагретую ее телом простыню. Никакой холодной влаги не было ни на простыне, ни на одеяле. Любимая вышитая подушечка лежала тут же на расстоянии вытянутой руки, и прикосновение к ней еще больше успокоило Спящую. Ночь и правда выдалась холодной. Там, где тело не касалось простыни, остывшая постель встретила ее мертвым холодом, но у него не было ничего общего с той ледяной влагой во сне.

– Сон, – сказала она себе, просто чтобы нарушить давящую на уши тишину. – Просто сон.

Казалось, ничего не мешало ей свернуться клубочком под теплым одеялом и постараться заснуть вновь, но Спящая почти против воли вглядывалась в самые темные углы своей комнаты в поисках того, что не позволяло ей снова сомкнуть глаза.

Мебель стояла на своих местах. Тишину нарушало только ее собственное дыхание. Простыня и пододеяльник – два белых пятна среди густой темноты, казалось, источали свой собственный мягкий свет.

Темнота! Вот что ее насторожило. То, что казалось во сне стылой водой, наяву виделось зыбким черным полотнищем, стелющимся по полу, укутывавшим ножки кроватей, драпировавшим углы. Это была не та привычная темнота, а что-то другое, живое, дробящееся на бесформенные лоскуты и постепенно заполняющее собой комнату. Эта темнота была чернее темноты обычной, и от одного взгляда на нее Спящая ощутила ответный колючий взгляд невидимых глаз. Они несколько секунд смотрели друг на друга, как противники перед решающим сражением, а потом Спящая сделала то, чему отлично научил ее «Ец». Соскочила с кровати и босиком, в одной тонкой ночной рубашке кинулась прочь из комнаты. Сейчас она была рада столкнуться даже с Тук-тук-туком, только бы это был кто-то знакомый и привычный.

Пустые комнаты всегда ощущаются иначе, чем комнаты, в которых кто-то есть. То, что Кита нет в его спальне, девушка поняла сразу же, как перескочила порог. Лоскуты густой темноты скользнули следом за ней бойкими многоножками, на ходу меняя форму. Обычная тьма была для них достаточно светлым фоном, чтобы Спящая смогла увидеть, как обрывки абсолютной черноты подрагивают и расползаются, отращивая толстые щупальца-ноги. Она взвизгнула, словно увидевшая мышь школьница, и так же, подобно ей, запрыгнула на ближайшую кровать с ногами, пробежала по ней до двери и только там спрыгнула. Липко-щекочущее прикосновение к пятке придало Спящей скорости.

Коридор встретил ее угрюмым, недобрым молчанием и все той же темнотой. Страх подхлестывал, гнал вперед, заставляя бежать, не выбирая дороги.

Выбитая плитка уколола ее ступню, на короткий миг отрезвив. Спящая прижалась к холодной облупленной и изъеденной трещинами коридорной стене и зашарила по ней в поисках выключателя. Когда пальцы нащупали криво висящую квадратную коробку с замусоленным переключателем, она успела обрадоваться. Ненадолго. Спящая нажала один раз, второй, третий, четвертый, но не смогла добиться ничего, кроме щелкающего звука. Щекочущее прикосновение к левой голени было издевательски-ласковым. Спящая вскрикнула и попятилась, словно сбрасывая с себя упавшую с дерева гусеницу, и тут раздался еще один звук, который заставил ее остановиться.

Это был нечеткий скребущий щелчок, который могут издавать расхлябанные механизмы. Он повторился еще раз и еще, а потом расцвел в воздухе синим газовым огоньком. Огонек был крохотный и висел высоко в воздухе, но Спящая неожиданно поняла, что ее преследователи теперь ее не тронут. Этот синий жгучий цветок так же пугал их, как и они пугали Спящую.

Огонек подлетел ближе. Спящая почувствовала резкий запах табака и миг спустя ткнулась лицом в костлявое голое плечо Пакости. От невозможного облегчения она едва не разрыдалась, но закусила губу и загнала слезы поглубже. Пережитый панический страх оставил только крупную дрожь и противную слабость в ногах.

– Тихо, тихо. Все, все закончилось. – Костлявая длинная рука похлопала ее по затылку, а потом обняла, прижимая к груди.

– Там… – начала Спящая, но Пакость раздраженно ее прервал:

– Опять какая-то хрень. Я понял, можешь не пытаться объяснить. Я даже вроде чего-то видел… Ты как? Жива?

– Условно, – выдохнула Спящая в плечо парню и с трудом нашла в себе силы от него оторваться. Не привыкшие к таким нагрузкам ноги гудели, левый бок кололо.

Зажигалка все еще горела цветком незабудки у нее за спиной, и от одного взгляда на нее Спящей стало спокойней. Пакость держал огонек высоко над головой – жалкая замена гордо пылающего факела, которым можно ткнуть в морду таящейся во тьме нечисти.

– Условно тоже хорошо, – оптимистично отозвался Пакость. Свет зажигалки отражался в его глазах, придавая им зловещий блеск. – Это тоже дело.

Он уже не обнимал Спящую, просто держал руку на плече, и это касание вселяло в девушку веру в собственную защищенность.

– Пошли к нашим, – распорядился Пакость, утягивая ее обратно в глубину коридора. – Будем вместе разбираться, что и как. Лис, правда, опять где-то шляется…

– И Кита нет, – тихо сообщила Спящая, немного опасаясь, что Пакость сейчас вспомнит их размолвку и они окончательно рассорятся. Ей очень не хотелось снова остаться один на один с неизвестным врагом.

К счастью, Пакость не был настроен на новый виток ссоры. Он проворчал что-то о Ките и его дуболобости и повел Спящую в комнату Немо.

Черные лоскуты темноты сторонились их, не нападая больше, но и не отставали. Спящая не оборачивалась – уж слишком страшно было, но знала, что они скользят за ними, строго соблюдая дистанцию.

В крайней слева комнате было темно. Верный традиции не стучать, Пакость просто толкнул дверь и вошел, втаскивая Спящую за собой. Первое, что она отметила изумленно, – темнота в спальне Немо была не такой густой. Объяснение этому пришло чуть погодя, когда она выглянула из-за плеча Пакости и увидела слабый отсвет фонарика. Немо не спала. Она сидела на кровати, укутавшись в одеяло, с книгой на коленях, и теперь удивленно смотрела на них. Крохотный огонек, освещающий ей страницы, и фонарем-то нельзя было назвать – мелкая белая лампочка на зажиме, находка для любителя читать ночами.

– Ты свет, что ли, экономишь? – с порога спросил Пакость, гася зажигалку. – Или лампочка перегорела?

– Мигает постоянно, – растерянно отозвалась Немо, выжидающе глядя на ночных гостей. – Уж лучше так.

Бледный отсвет превращал ее лицо в гипсовую маску, которая по цвету почти сливалась с обнимающим Немо одеялом. Пряди волос отбрасывали четкие тени на щеки, рисуя боевую раскраску на лице. Зрелище было странное и почти пугающее – то ли начатая скульптура, в которой из цельного монолита успели вытесать только руки и голову, то ли разодранная на лоскуты тряпичная кукла, сохранившая лишь лицо и кисти.

– Только свет? – уточнила Спящая, все же нашарив на стене выключатель. – Больше ничего странного не было?

Она очень боялась, что лампочка не загорится, как тогда в коридоре. Но в этот раз повезло. Хлынувший желтый свет стер пугающие иллюзии и вымыл из углов клубящуюся там темноту. Смутно различимый во мраке спаситель с незабудковым огоньком в пальцах снова стал привычным ей Пакостью – длинным, костлявым, в наспех застегнутых джинсах с вывернутыми из-за спешки карманами и шлепанцах на босу ногу, вместо тряпичной куклы возникла знакомая Немо – бледная и лохматая, с воспаленными от долгого чтения глазами и искусанными губами. Спящая подавила вздох облегчения.

– Что-то случилось. – Это был не вопрос. Лицо Немо теперь выражало напряжение. Она немного подалась вперед, прислушиваясь к себе.

– А ты не слышала, как она орала в коридоре? – Пакость кивнул на обессиленно привалившуюся к стене Спящую и сел на спинку ближайшей кровати как на насест.

– Нет. – Глаза Немо расширились.

– Значит, зачиталась, как обычно.

– Нет! – Она приподнялась на коленях и выбралась из своего одеяльного гнезда. – Я бы услышала. Обязательно бы услышала.

От волнения Немо не могла попасть в сброшенную у кровати обувь и подошла к Спящей, шлепая босыми ногами.

– Ты так боишься, что я обязательно тебя бы почувствовала. Я даже чувствовала что-то такое… какой-то непонятный страх, но слишком слабо. – Немо смотрела на Спящую с невероятной смесью эмоций, характерной только для нее, – расслабленные губы и отраженный чужой страх в глазах. – И криков не было. Точно не было. Что там случилось?

– Не знаю, – честно созналась Спящая и обессиленно опустилась на пустую тумбочку, вмиг почувствовав догнавшую ее опустошающую усталость. – Если я скажу, что на меня напала сама темнота, ты поверишь?

– Вполне, – ровно откликнулась Книжный Червь. – И даже скажу, что это далеко не самая странная вещь для «Еца». И свет мигает…

В ответ на ее слова мирно горевшая лампочка резко убавила яркость, потом мигнула, но тут же, стоило Спящей испугаться, под облегченный выдох всех троих загорелась с прежним усердием.

– Это просто перепады напряжения. Такое везде бывает. Ничего страшного, – проворчал Пакость, щурясь на лампочку, и тут же раздраженно рубанул воздух рукой. – Тьфу, я сам в это не верю! И как у Кита получается? Конечно же это очередная неведомая фигня, которая не даст нам спокойно жить! Предложения?

Спящая беспомощно посмотрела на застывшую сусликом Немо. Она слишком боялась, чтобы думать, боялась даже моргнуть, чтобы не переместиться во тьму даже на долю секунды.

– У нас свечи есть? – Немо очень неуверенно глянула на Пакость.

– А вы их привозили?

– Нет, только спички.

– Ну и откуда им тут взяться? – Обладатель зажигалки напряженно нахмурился, шаря глазами по комнате.

Нервно теребя край ночной рубашки, Спящая мимоходом подумала о том, что неплохо было бы сейчас закрыть глаза и сбежать куда-нибудь на залитый солнцем пляж или хотя бы на улицу родного города. Правда, бросить своих наедине с непонятным противником она не могла.

– Одевайтесь, и пойдем, – бросил Пакость, перехватывая зажигалку поудобней. – Есть одна идея.

Немо тут же кинулась к своим джинсам, не уточняя деталей.

– Костер? – спросила она, пытаясь одновременно натянуть сандалии и попасть ногой в брючину.

– Почти. Кухня. Там газовые горелки. Если нужен свет, то там его точно будет больше.

– То есть мы по коридору пойдем? – Голос Спящей упал до шепота.

Пакость ответил ей без ожидаемого раздражения. Ровно и даже немного извиняющимся тоном:

– А как еще? Через окно лезть? Ничего, прорвемся. Не страшнее Тук-тук-тука. Просто какие-то темные лоскуты. Небось безвредные.

Неуверенность в его голосе была настолько явной, что сражающаяся с джинсами Немо поморщилась. Шелест ткани разгонял наполняющую комнату тишину. Ноги и руки Спящей замерзли, но она даже не сделала попыток их согреть.

Там, за запертой дверью, клубилась враждебная, одичавшая тьма. Она давила на этот хрупкий, ненадежный заслон, выискивала щели, пыталась просочиться внутрь. Она смотрела из трещин на стенах, выглядывала воровато из-за топорщащихся кусочков краски, таилась, приникнув к дверному косяку, сжималась в комки под кроватями и тумбочками. Свет, на который они так уповали, отгонял тьму, но порождал тени – ее вездесущие фрагменты. Выхода не было.

– Интересно, что будет, если этот лоскут догонит? – пробормотала Спящая.

– Ты только не проверяй, – попросил ее Пакость. – Может, и ничего, но ты уже раз к Плаксе полезла. Нам всем хватило. Ну что? – Он посмотрел на уже одетую и обутую Немо и поднял зажигалку повыше. – Готовы?

Дверь с грохотом распахнулась. Но не изголодавшаяся тьма хлынула из-за нее, разрастаясь и пожирая свет. Белый луч ослепил Спящую и погас, стоило ей только заслониться рукой.

– Живые! – обрадованно воскликнул Лис. – Успели! Всё в порядке!

– Да, видимо, не всё, раз они тут скучковались, – мрачно возразил Кит. – Что случилось? Тоже Темнота с ума сходит?

И свет погас.