Зов пришел глубокой ночью, спугнув яркий, вкусно пахнущий Лисьими яблоками сон. Художник заворочался, зашевелился, ломая свое гнездо, и поднялся на колени, сонно глядя во тьму. Зов щекотал его, тянул тысячами тонких, холодных рук, и Лис не хотел сопротивляться. Его новый друг снова затосковал без него.

Паренек сжался рыжей пружиной и спрыгнул с кровати, стараясь приземлиться как можно дальше. Уже прошло достаточно времени, чтобы там, в темноте между четырьмя упирающимися в пол ножками, поселилась Подкроватня. Она была еще совсем маленькой и даже не обзавелась детками, но Лису не нравилось, когда она хватала его за ногу или дышала на нее.

– Не обижайся, – тихо сказал он Подкроватне. – Просто Лис сейчас очень занят. Он очень-очень спешит.

Рыжий торопливо натянул штаны, рассыпая карандаши и шишки, потом футболку и темную, почти новую рубашку, которую дал ему Кит. Рубашка была плотная, теплая, а за окном царил тот холод, который всегда появлялся перед тем, как должна была появиться мама. Кроссовки не нашлись. Наверное, снова решили поиграть с Лисом в прятки и сидели где-то за тумбочкой.

– Лис вас потом найдет, – пообещал им художник уже возле самой двери и босиком выскочил в коридор.

«Ец» тихо дышал во сне. Марево чужих снов сочилось из дверных щелей со всех сторон, пахло раскаленным металлом рыцарских доспехов, собачьей шерстью, полевыми цветами и еще чем-то. Возле комнаты Спящей босым ногам стало мягко – призрачные травы ее сна наполнили всю комнату и крались дальше. Лис присел на корточки, понюхал распустившийся фиолетовый цветок и озадаченно посмотрел на дверь. Слой паутины, который окутывал Спящую, уменьшился, но работы еще было очень много. Лис в наказание за забывчивость дернул себя за ухо. Если он и мог сегодня зайти, то только на обратной дороге.

В коридоре было почти светло от испускающих зеленоватый свет грибов. Грибы эти Лис называл потолочниками, хотя они росли и на стенах и даже в щелях на полу в местах, где жили люди. Они были противные на ощупь и занимались тем, что ели чужие жизненные силы. Маленьким хватало обычных эмоций, а вот большие могли выесть человека целиком. Лис пальцем поковырял пока еще маленькие грибы, вытер палец об штаны и по перилам съехал на первый этаж.

Там было уже темнее. Тук-тук-тук свесился с потолка, но, поняв, кто идет, умчался куда-то со всех лап.

– Какой же ты все-таки… – обиженно вздохнул Лис, провожая его взглядом. – Совсем дружить не хочешь!

Быстро переступая ногами по холодной плитке, Лис добрался до входной двери и, как можно тише отворив ее, выбрался из корпуса. Оставленный мамой светильник – серебряная луна – тоскливо смотрел на него с неба. Новорожденные и совсем уже взрослые звезды давно расположились на своих местах и приветливо мигали. Где-то там сейчас сидела в своем гнезде Звездная Птица.

В траве светились крохотные разноцветные огоньки маленьких домиков. Лису предстояло бежать в темноте, и он на миг замешкался: а не попросить ли себе в ладонь огонек? Не стал, побоялся испугать крошечных жителей.

Кто-то ткнулся ему в ноги – сильный, теплый, лохматый, и Лис рассмеялся, узнав своего старого знакомого. Потрепал серую спутанную шерсть, погладил сложенные орлиные крылья. Крылатый Страж, сияя глазами-углями, довольно фыркнул и навалился на хохочущего Лиса, вылизывая ему лицо прохладным языком. От него пахло дождливыми улицами и мокрой пылью.

– Все, все, все… Не надо Лиса больше целовать. – Лис еле-еле отпихнул от себя сильного пса, весившего больше, чем он, и потрепал висячие, прижатые к голове уши. – Хороший, хороший… Ты к Пакости иди, ему как раз что-то такое снится.

Крылатый Страж тряхнул лобастой головой и снова ткнулся в Лиса носом.

– Лис не виноват, что Пакость тебя не видит, – вздохнул мальчишка, ласково коснувшись широкого лба. – Лис бы очень этого хотел. Может, еще увидит, он способный. А теперь извини Лиса. Лису нужно бежать-бежать… Он и так все время задерживается…

Умный зверь махнул хвостом на прощание и, отскочив, припал к земле. Крылья с шелестом распахнулись, рождая первый вихрь, который обрушил на Лиса дождь мелких травинок, колосков и сухих листьев. Серо-коричневая комета заслонила звезды и бесследно пропала.

Лис некоторое время задумчиво топтался на месте, потом спохватился и побежал по темной траве в сторону Беседки. Босым ногам, привычным и к камушкам, и к шишкам, и к голой земле, мелкие колючки и сухие стебли были нипочем.

Пробегая мимо корпуса, где жил Плакса, Лис то и дело косился на окна. Все здание, особенно верхние этажи, густо оплетали серо-черные лохматые нити обиды, но сплетший их паук – сам Плакса – таился где-то на Той стороне. За темными стеклами слабо поблескивала Дверь. Лис не так давно научился видеть эту Дверь и никак не мог понять, зачем она нужна. То, что говорила Спящая о Той стороне, по скромному мнению Лиса, ничем не отличалось от стороны Этой. Можно было бы сказать, что это самая скучная Дверь из всех, которые есть на свете, но Лис был достаточно опытен, чтобы понимать, что Двери имеют свойство вести сразу в несколько разных мест, и не спешил с выводами.

Вскоре Лису встретилась еще одна гуляющая по ночам компания – две зеленые девочки и безголовый горнист. Рыжий помахал им, не останавливаясь, и они помахали ему в ответ.

Сосны справа от него росли все гуще и гуще, между стволов клубилась темнота. Сосны и кто-то еще, кого Лис пока не знал, шептали в этой темноте, тихо смеялись и сонно вздыхали.

– Лису срочно нужен огонек… – пробормотал мальчишка, путаясь ногами в траве. – Как в прошлый раз. Очень-очень срочно.

Что-то пушистое и горячее шлепнулось на голову Лиса, царапая лоб тонкими коготками-иголками. Растерявшийся в первую секунду, он скосил глаза и улыбнулся, когда увидел полыхнувшие желтые фонарики. Черная пушистая Мышкокошка распласталась у него на голове, шевеля маленькими кожистыми крыльями и сверкая огромными глазами.

– Спасибо, – улыбнулся ей Лис, погладив маленькое тельце вечного котенка, и осторожно, чтобы зверек не соскользнул у него с головы, двинулся дальше.

Теперь темнота перед ним расступалась, и даже травинки не путались в пальцах. Мышкокошка тихо урчала, покалывая его коготками, и идти на Зов стало намного веселей.

У начала тропинки, которая вела в Беседку, Лис свернул и пошел между сосен, улыбаясь теням и здороваясь невпопад, но от ощущения десятков взглядов любопытных и настороженных глаз даже ему становилось не по себе.

Мышкокошка, едва не сбитая коварной низкой веткой, перетекла Лису на плечо и села там, грозно распушившись и угрожающе расправив крылья, короткий хвост-морковка метался туда-сюда, как маятник. Лис сначала решил, что ее напугали тени, но позже понял: она учуяла его нового друга.

– Он хороший, – заверил он маленького Стража. – Просто очень большой и несчастный.

В ответ Мышкокошка зашипела, показывая тонкие белые клыки. А когда она спорхнула с плеча, мазнув Лиса хвостом по уху, он понял, что почти уже пришел.

Мальчишка здорово отдалился от «Еца», погрузившись в неизведанный сосновый лес. От Зова уже гудело в голове. Сделанное Спящей ожерелье осталось в спальне вместе с кроссовками, и Лис потратил еще несколько минут, чтобы нашарить на земле колючую шишку и спрятать в карман. Так ему было спокойней. Так он точно знал, что вернется.

– Ну где же ты? – позвал художник, пробираясь между тесно растущими соснами, осторожно переступая через ставящие подножки корни. – Лис к тебе пришел! Прости, что Лис такой припоздалец. Лис правда спешил!

Лес не ответил ему. Даже сосны замолчали, замерев в ожидании, мелькающие тени спрятались. Рыжий мальчишка, единственный сын дневного светила, стоял один в непроглядной темноте, поочередно поджимая озябшие пальцы ног. Луны не было видно из-за густых сосновых крон, только редкие звезды совали любопытные носы в эту часть леса. Лис подмигнул им и помахал рукой, чтобы они за него не волновались.

Иглы липли к ногам. Одна, особенно вредная, впилась в ногу, и Лису пришлось на ощупь вытягивать ее, привалившись спиной к дереву.

Пока он возился, из-за рыжих, как сам Лис, стволов беззвучно выплыла белая фигура огромного зверя. Выплыла и не спеша приблизилась, склонив остроухую тяжелую голову. Белый Зверь был огромен настолько, что даже сейчас его острая морда была на одном уровне с лицом Лиса. Густая белоснежная шерсть, которую не смогли запачкать ни грязь, ни смола, лежала мягкими волнами и почти касалась земли. Темные блестящие глаза смотрели так печально, что, поймав их взгляд, Лис всхлипнул и протянул к Зверю руки.

Тот принюхался. Он уже не первый раз видел мальчишку, но повторял этот ритуал каждую их встречу, надеясь найти в его запахе нотки совсем юного существа: того, кого он искал.

Влажный нос ткнулся в руку с растопыренными пальцами, жадно втягивая воздух. Зверь разочарованно проскулил и только тогда позволил Лису себя обнять.

Он был больше, чем Крылатый Страж, больше, чем все виденные Лисом звери, рыжий без труда смог бы кататься на нем верхом, если бы захотел. Сильные лапы были толще, чем его ноги, а острые клыки могли равняться по длине с его мизинцами.

– Такой грозный, такой сильный… – прошептал Лис, обхватывая сильную шею руками и зарываясь лицом в густой белый мех. – Такой одинокий… Кто же тебя бросил?

Белый Зверь не умел понятно говорить без слов, как это делали другие друзья Лиса, его печальная история все еще оставалась загадкой, но одиночество и боль потери этого величественного гиганта нельзя было не ощутить.

Пахло от него тоже непонятно – какими-то мокрыми тряпками. Этот неприятный запах щекотал Лису нос, но он все равно продолжал прижиматься к Зверю, не переставая гладить его.

Успокоенный немного Зверь плавно опустился на землю, и Лис последовал за ним, не размыкая рук. Скрестив ноги, он устроился на колючем холодном ковре из игл и веток, прислонился спиной к сосновому стволу и позволил печальному гиганту уложить голову себе на колени.

– Лис побудет с тобой снова, – шепнул ему Лис. – Сколько захочешь. Только не надо грустить.

Мама уже проснулась и старательно сушила влажную от росы траву, когда замерзший, перемазанный сосновой смолой и землей Лис добрался до корпуса. Босые ноги его совсем окоченели, иглы налипли на штаны, на рубашку Кита, на край желтой футболки, а глаза были красные и воспаленные от недосыпа, но он солнечно улыбался, глядя в небеса.

Холодный пол корпуса не показался мальчишке таким уж холодным, когда он проскользнул в темный холл и в нерешительности остановился.

На ступеньках перед самой площадкой сидел в одиночестве Пакость и курил, выпуская дым под потолок. Почему-то он встал сегодня особенно рано и успел даже сбегать на кухню: Лис заметил на ступеньке большую чашку с кофе.

Пакость угрожающе отложил сигарету в сторону и мрачно уставился на младшего.

– Ругаться будешь? – тихо спросил тот, втянув голову в плечи.

– Буду, – устало выдохнул Пакость. – И ладно бы просто шлялся, так еще и босиком. Вон синий весь. Ты прямо-таки хочешь заболеть?

Лис виновато улыбнулся, хотя это могло по-настоящему разозлить Пакость. Друг не злился: рыжий не видел никаких темных пятнышек, только самую настоящую пульсирующую тревогу-заботу.

– Лис не хочет, – ответил он честно. – Просто так надо.

– «Надо», – передразнил Пакость. – Мерзнуть тоже надо?

Он ворчал, но не сердился по-настоящему. Это было добрым знаком.

– Нет. Лис нечаянно замерз, – вздохнул Лис и сел на ступеньку рядом с Пакостью, прижавшись к нему боком. От парня исходило скупое, но все-таки тепло. Друг ни капли не возражал, он даже обнял Лиса, помогая ему согреться.

От огонька на кончике сигареты исходил желанный жар, как от уголька в костре. Лис потянулся к этому огоньку, но тут же не больно получил по рукам.

– Ты еще курить начни! Совсем страх потерял… – возмутился Пакость и пихнул в холодные веснушчатые ладони горячую чашку. – Пей давай, пока горячее. Потом марш купаться и спать.