Междугородний автобус, на вид воплощение комфорта, на деле же сущая микроволновка с неоткрывающимися издевательски гладкими окнами и микроскопическим люком, шелестел шинами по неровной дороге. Пассажиры, еще не успевшие устать от жары и духоты, уже мрачно предвкушали весь ужас двухчасовой поездки, и атмосфера в салоне была накалена не меньше, чем его металлическая крыша.

Все жаркие кресла с несвежими чехлами на подголовниках были заняты, и двое, подсевшие по пути, стояли у самой двери, рядом с водителем, наблюдая, как ныряет под колеса серая лента дороги.

Они не разговаривали, только переглядывались и улыбались, а у их ног громоздились набитые под завязку разномастные пакеты, раздражающе шурша при каждом движении. Когда автобус подпрыгивал, попадая колесом в ямку, самый большой белый пакет с эмблемой известного супермаркета распахивал пасть и выплевывал оранжево-горячие солнышки апельсинов. Парень и девушка не ленились наклоняться за ними снова и снова, не обращали внимания на недовольные взгляды пассажиров и на обдувающий их ветер, по температуре и силе вполне способный заменить мощный фен. Они возвращались домой.

Перед железной дорогой, скелетом ископаемой змеи преградившей им путь, автобус остановился, пропуская вереницу поржавевших вагонов, полных угля. Какое-либо движение воздуха, пусть даже горячего, исчезло вовсе.

– Долго… – тихо произнес Кит почти на ухо Немо. – Целую вечность едем.

Собственное дыхание обожгло губы. Жарко было дышать, жарко двигаться, жарко касаться друг друга. Жарко было от собственных рук и волос, одежда и обувь казались невыносимо плотными и теплыми. Вопреки обыкновению, Кит не стал включать музыку. От телефона тоже исходило заметное в зное тепло. Белые наушники дохлыми змеями болтались на шее.

– Минут десять, – так же тихо возразила Немо. – Ты просто соскучился.

– И ты.

– И я, – охотно подтвердила она. – А всего несколько дней отсутствовали…

Девушка выглядела одновременно и уставшей, и отдохнувшей. Уставшей от постоянного контакта с людьми, из-за раннего подъема и утренней поездки на автобусе в город, а отдохнувшей от того, что наконец-то повидалась с родителями и развеяла тоску. К ноге Немо жался преданным щенком плотный пакет, набитый старыми и новыми книгами. Полный пакет билетов в самые невероятные миры, в которые она будет отправляться каждый вечер.

Поезд, с грохотом пересекавший их путь, казался бесконечным, жара – невыносимой, унылый пыльный пейзаж раздражал. Немо прикрыла глаза, неторопливо переступая с ноги на ногу, Кит уставился на мелькающие вагоны и, как в детстве, начал их считать.

До пункта прибытия оставалось совсем немного. Скоро не будет запахов раскаленного асфальта и металла, не будет раздраженных потных людей, не будет шума машин и поездов.

Поймав себя на этой мысли, Полуночник всерьез задумался, как грохот составов и звуки проезжающих машин могут не долетать до «Еца», который находится совсем рядом с трассой и железной дорогой. Он попытался вспомнить, слышал ли их хоть раз, находясь там, но в памяти всплывал только птичий щебет и песни сосен.

На утонувшую в пыли обочину Немо и Кит не просто выпрыгнули – вывалились, вместе со всеми своими многочисленными пакетами. Они были белые и пестрые, шуршащие и гладкие, легко рвущиеся и крепкие, с чистой одеждой и полотенцами, порошком, шампунем, мылом и зубной пастой, апельсинами и специями, упаковкой мороженого, карандашами, пачками сигарет, спичками, книгами, фонариком и с много чем другим; они били по ногам, мешали идти и оглушающе шелестели.

Почти бегом Кит и Немо пересекли дорогу, сопровождаемые шорохом, треском и стуком своей разношерстной ноши, и, спотыкаясь, помчались к скованным ржавой цепью половинкам ворот. Застывшее облупленное солнце было таким же, как и два дня назад, когда они вдвоем вышли за территорию «Еца». Всего два дня, а ощущение такое, словно прошла, самое меньшее, неделя.

Их уже ждали. Перед заросшей площадкой горниста нетерпеливо топтались и вытягивали шеи трое оставшихся в «Еце». Спящая – сущая дриада в цветастом сарафане и в подвядшем венке из трав, загоревший почти до черноты Пакость с облупившимся носом и нетерпеливо подпрыгивающий Лис с ожерельем из сосновых шишек.

В следующие несколько мгновений Кита с Немо трясли, обнимали и колотили по спине. Ощущение, что их не было больше, чем пару дней, только окрепло от такой горячей встречи.

– Вернулись! Мы с утра вас выглядывали. Волноваться уже стали. – Спящая обняла сначала Немо, а потом Кита. – Голодные? Там вас обед ждет. – Она неожиданно смешливо сморщила нос. – Хотели вас хлебом-солью встречать, как дорогих гостей, но Пакость зажал хлеб…

– Нечего добро переводить, – ворчливо подтвердил их главный кулинар. – И так знают, что мы их ждали.

Пакость быстро потерял интерес к вернувшимся и переключился на их ношу. Голые плечи и спина шелушились от беспощадного солнца, а на шее на потемневшей от пота нитке болталась одинокая мелкая шишка. Видимо, пока они ездили в цивилизацию, «Ец» накрыла какая-то странная мода.

Держался Пакость непривычно дружелюбно. Кит мысленно засек время. Если выдержит две минуты, не прохаживаясь по нему или по Немо, то и правда успел соскучиться.

Более открытый Лис крутился вокруг них, то гладя по локтю Немо, то обнимая руку Кита, и счастливо вздыхал. Ожерелье на его шее – не иначе как творение Спящей – кололось и цеплялось за одежду.

– Давайте, давайте. Шевелитесь. Куда чего тащить? – Пакость методично проверял пакеты, комментируя содержимое каждого. – Так, ну для кого книги, понятно… Шмотки какие-то, порошок… О! Про сигареты не забыли! Вот за это спасибо!

– Ты бы мозг выел, если бы забыли, – проворчал Кит. – Все купили, по списку.

– И марлю? – с надеждой спросила Спящая.

– И марлю, – успокоила ее Немо. – Я помню про комаров. И пластинки от них прихватила. Еще вот… – Она порылась в кармане джинсов и вытянула пластиковую карточку. – Сняла сколько надо и…

Четверо старших обменялись многозначительными взглядами. Ничего не подозревающий Лис в это время разглядывал яркие обложки книг Немо.

– Купили? – тихо уточнил Пакость.

– Купили, – так же тихо отозвался Кит. – Вроде подойдут…

Они посмотрели на копавшегося в пакетах Лиса и больше продолжать разговор не стали. У них четверых не так давно появилась маленькая тайна, которую они собирались хранить еще некоторое время, до особого момента.

– Шестого не видели? – торопливо сменила тему Спящая, пока младший не заинтересовался и не начал расспрашивать.

– Некогда было его ловить, – ответил за двоих Кит, отходя с палящего солнца в душистую сосновую тень. – Отзвонился, что передал ежедневник, и больше ни слуху ни духу. Приходит в себя небось.

– На здоровье. Что-то я очень сомневаюсь, что он к нам вернется… Ого! – Пакость подбросил на ладони яркий мячик апельсина и протянул Лису. – Смотри что есть. Вы прям одной масти.

Рыжий взял в грязноватые ладони протянутый фрукт, поднес к лицу и понюхал. Вид у него был обрадованный, но озадаченный.

– Красивый! Прямо как солнышко. А это что?

Кит покачал головой, Немо вздохнула. Лис не переставал удивлять. Как приятно, так и не очень.

– Апельсин это, дурик, – пояснил Пакость. – Его есть можно. Наши добытчики на всех привезли, почистим тебе потом, попробуешь.

– А-пель-син? – Лис недоверчиво осмотрел цитрус, морща веснушчатый нос. – Лис думает, что это не а-пель-син. Это какое-то солнечное яблоко.

– Пусть будет солнечное яблоко, – легко согласился Пакость, который с младшим практически никогда не спорил. – А лучше, Лисье яблоко. Такое же рыжее, как и ты.

Он опустился на корточки и начал быстро сортировать содержимое пакетов, продукты отдельно от вещей. Потом вручил Лису, увлеченно нюхающему Лисье яблоко, набитый едой пакет и распорядился:

– Дуй в столовую. Мы допрем остальное в корпус и к тебе придем.

Рыжий безропотно выполнил распоряжение. Пакет был для него тяжеловат, и Лису пришлось хвататься за него двумя руками. Когда его качающаяся яркая фигурка скрылась за барбарисовыми зарослями, улыбки Спящей и Пакости немного померкли. Кит, который собирался уже возмутиться насчет эксплуатации младшего, передумал открывать рот. Он повернулся к Немо и увидел, что она напряженно сверлит глазами Спящую, плотно сжав губы.

Тепло их встречи как-то сразу перестало казаться Киту таким уж согревающим. Что-то таилось за этой идеалистической картинкой, что-то не очень хорошее.

Раскаленная сковорода солнца нырнула за куцее облако, и яркие краски мира поблекли, усилив ощущение фальшивости.

– Что могло случиться за два дня? – не выдержала Немо. Голос ее немного дрожал. – И почему вы не решаетесь нам это сказать? И почему хотите, чтобы Лис этого не слышал?

– Ты прям как мысли читаешь… – кисло усмехнулся Пакость.

Кит быстро прикинул варианты – один хуже другого. Самым отвратным был тот, в котором их просили покинуть «Ец». И если у них всех были дом и семья, то Лису вряд ли было куда идти.

Спящая и Пакость переглянулись, решая без слов, кто будет объяснять. И, как часто бывает в таких случаях, заговорили одновременно:

– Да чудить он начал…

– У Лиса новый друг…

Оба осеклись, и Пакость жестом призвал Спящую продолжать.

Та подергала себя за растрепавшуюся косу и начала, подбирая слова и запинаясь через слово:

– Как только вы уехали, в первую же ночь… мы обнаружили, что его нет в комнате. Думали, у Тук-тук-тука где-то, поискали… но в корпусе его тоже не было… Боялись, что он как-то в тот другой «Ец» попал, но обошлось… Он вернулся под утро и сказал, что гулял с другом по лесу.

– С каким другом? – напряженно спросил Кит, предчувствуя встречу с новой Лисьей сказкой. – Он материален?

– Друга зовут Белый Зверь. – Пакость скептически усмехнулся. – Может, это очередное непонятное нечто, а может, он нигде и не существует, кроме Лисьей головы… Дело-то не в этом. А в том, что мелкий взял моду ночами бродить по лесу. Один. Причем не просто до Беседки и обратно, а дальше прет. Мы его в эту ночь пытались остановить – куда там. Отнекивался, сопротивлялся, а потом просто удрал. Пришел опять под утро.

– Хорошего мало, – подытожил Полуночник, прекрасно понимая, что такое спорить с Лисом. Половину не поймешь, элементарное не втемяшишь, а нервы потреплешь и себе, и ему.

Четверо задумавшихся старших подхватили пакеты и не спеша двинулись к корпусу.

– Белый Зверь, – протянула Немо, обнимая пакет с книгами, как мягкую игрушку. – Имя вполне в духе Лиса. Где-то между Крылатым Стражем и Звездной Птицей.

Услышав про Стража, Пакость остановился и обернулся. У него было лицо человека, который едва не проморгал возможность сделать величайшее открытие.

– Так, может, это и есть Крылатый Страж? Тогда я знаю, как его уболтать не удирать. Это ж фактически мой защитник, так он тогда говорил…

– Не может быть. – Немо помотала головой. – Лис бы не спутал имена. Это же все его друзья. И реальность их была доказана, когда Спящую нам вернули.

Тон ее был такой странный, что все остальные обернулись. Немо пристально смотрела на облупившиеся статуи читающих пионерок, возле которых любила сидеть, и если бы не Спящая – споткнулась бы на первой же яме. Сомнение, которое ее мучило, буквально витало в воздухе.

– Ты сейчас скажешь, чтоб мы от него отстали, потому что он знает, что делает, – мрачно констатировал Пакость, перекладывая пакеты в другую, свободную руку.

– Он всегда знает, что делает, – возразила Немо совершенно бесцветным тоном, как всегда, когда старалась не поймать чужих эмоций. – Но контролировать его все же стоит.

Едва зародившаяся размолвка рассыпалась пылью от дуновения легконогого ветра, пахнувшего сухой травой и капельками сосновой смолы. «Ец» после двух дней разлуки снова собрал всех пятерых под своими колючими зелеными крыльями и не хотел допускать, чтобы его обитатели разругались. Обсудили дела и хватит.

Солнце здесь, за оградой, светило мягче, ветер не бил по лицу раскаленным дыханием, как в умирающем от жары городе, а ласково хватал за щеки теплыми пальцами. Может, Кит просто успел соскучиться по этому месту, но почему тогда тот же Пакость не продолжил цепляться к Немо? Соскучился по ним двоим? Вероятно.

Они шли по аллейке, и разросшиеся кусты шелестели и пели им вслед звонкими птичьими голосами, а акации тянули скрипучие костлявые руки в пугающем, но дружеском жесте. Там, дальше, в уже привычном, уже не таком холодном и чуть менее пыльном корпусе прятался, изгибая новое кошачье тело, Тук-тук-тук, а из окон соседнего выглядывал настороженно невидимый Плакса; в душевой тяжело дышала, подставляя солнцу блестящие бока, Большая Рыба, замурованная в пол; таились в заточении своих бумажных клеток Мышкокошка и Звездная Птица, Крылатый Страж и Король Змей, дожидаясь ночи, чтобы покинуть их и прийти в чужие сны, а маленький лоскутный монстр с длинным тряпичным хвостом прятался в пустой комнате среди книг.

Ловя себя на том, что почти предвкушает встречу со всеми этими странностями, Кит вспомнил свои ощущения, когда вернулся домой после месяца в «Еце» и мысленно поразился себе. Возвращение в лагерь по ощущениям было больше похоже на возвращение домой.

Охваченные какой-то эйфорией, они болтали о надоевших всем комарах, о том, что Спящей намного лучше и это заметно, о том, что надо понадежней спрятать коробку с подарком для Лиса, и о том, как он обрадуется новым карандашам, о том, что Кит взял фонарик и это то, чего им недоставало, о том, что лампочки мигают, а купить их никто не додумался, и о том, что ночь, наверное, будет очень теплой. Ни о каких серьезных вещах не хотелось ни думать, ни тем более говорить.

Ночь и правда выдалась теплая, но обитатели «Еца» духоты не ощущали. Она была как раз такая, чтобы жечь костры, бегать по земле босиком до утренней росы и до рези в глазах таращиться на виднеющееся между шапками сосен небо, выглядывая падающие звезды.

От дикого смешения запахов, особенно четких почему-то в ночном воздухе, у Кита кружилась голова. Пахло дымом костра, горящего в ямке на привычном месте, золой, в которой все перемазались с головы до ног, яблочными семечками от сидящей рядом Спящей и увядшими травами из ее венка, печеной картошкой и печеными яблоками, а еще растаявшим, горчащим смолой пломбиром, залитым вишневым вареньем, которое привезла Немо, и Новым годом. Новым годом пахло оттого, что практически все апельсины были почищены и съедены, а запах их кожуры смешался с запахом сосновых игл. Лисьи яблоки, конечно, не мандарины, но у Кита это сочетание вызывало именно такие ассоциации.

Сам Лис, кстати, никуда не спешил убегать. Носился кругами, аккуратно складывал в свои бездонные карманы апельсиновые корочки, без конца сыпал фантастическими сказками о Лисьих яблонях и солнечных кроликах, а потом, жмурясь от счастья, сел рисовать при свете костра.

– А что Лис будет рисовать? – спросила Спящая, подсев к нему поближе. – Лис уже придумал?

– Пока не совсем, – признался младший, ровными рядами выкладывая на земле рядом с собой карандаши.

– А может, Белого Зверя? – предложила тем же тоном Спящая. – Того, о котором ты рассказывал? Нам всем было бы интересно на него посмотреть.

Рыжий задумчиво посмотрел на лист бумаги, потом неуверенно взял синий карандаш и, постучав им себя по носу, улыбнулся девушке.

– Лис думает, что можно и его. Сейчас попробует…

Немо, сидящая на качелях в тени, улыбнулась, оценив маленькую хитрость Спящей. Это был самый простой способ раскрыть тайну загадочного Белого Зверя.

Кит вытянул босые ноги и только подкинул в пламя сухих веток, как рядом плюхнулся Пакость. Зажженная сигарета в его пальцах была словно сбежавшая из костра искра.

– И как оно там… на большой земле?

– Странно, – признался Кит после долгой паузы, во время которой он напряженно подбирал слова. – Люди, машины, шум… Оказывается, я от этого всего отвык.

– Невесело. – Пакость скрестил длинные ноги и выдохнул едкий дым. – Если даже тебя догнало, то что уж об остальных говорить… А Немо?

– У нее спроси. Кажется, тоже отвыкла от реальной жизни. Даже больше, чем я.

– От реальной… – прыснул Пакость. – Ну да, здесь хороший такой виртуальный мир. Графика на высоте и все такое… – Он суховато рассмеялся и ткнул Кита локтем. – Ничего особенного не снилось?

– Может, и снилось. Если б я еще помнил. – Кит усмехнулся мрачновато, понимая, отчего Пакости пришло в голову спросить о его силе.

Июль перевалил за середину. Лето сгорало, как сухой лист в костре, а не все могли еще похвастаться каким-то прогрессом. Расслабились, забросили тренировки. Нужно было браться за дело всерьез.

– Надо снова тренироваться, – проговорил тихо Полуночник.

Пакость отреагировал моментально, наверное, это уже получалось у него больше на рефлексах, не задумываясь.

– Только один давай, без Спящей. Тебе-то она зачем? И так получится.

Кит обреченно покачал головой, но лезть в бутылку не стал. Не хотелось портить такую хорошую ночь. Да и неважно ему было – одному заниматься или с кем-то.

– Хорошо, без Спящей. Но если она захочет, я ее прогонять не буду.

Их разговор нарушил удивленный голос Немо, которая подобралась к Лису и умудрилась заглянуть ему через плечо.

– А что это такое сине-черное у тебя? – спросила она, кончиком пальца очертив намеченный контур.

– Подкроватня, – заявил Лис, не отвлекаясь от своего рисунка.

Привлеченная их разговором Спящая тоже заглянула к Лису и охнула тихо.

– Подкроватня? А где Белый Зверь?

– А он не захотел рисоваться, – развел руками Лис, сверкая хитрыми желтыми глазами.

От этого поворота рассмеялись все, включая его самого.

– Лис не зря Лис, – сквозь смех выдавил Пакость. – Этого так просто не подловишь!