– А ты знаешь, что мы неправильно зовем такой вот пирог шарлоткой? Настоящая шарлотка совсем не такая. Она делается из…

– Не нравится – дай сюда тарелку.

– Нравится! Очень вкусно. Пакость, верни тарелку. Пожалуйста…

После вчерашнего сумасшедшего ливня Беседка никак не могла так быстро высохнуть, но каким-то чудом она, распростертая под небом, заросшая высокой, густой травой, к десяти часам утра нового дня успела избавиться даже от капелек росы.

Немо и Пакость пришли сюда со скуки, неся чашки с горячим кофе и тарелки с еще теплым яблочным пирогом, который вставший рано Пакость неожиданно испек в старой сковороде без ручки. Земля между сосен была еще сырая и липла к обуви, на аллейках «Еца» блестели десятки крохотных прудов, забитых сосновыми иглами и мелким цветочным мусором, но стоило выйти из-под сосновых куполов сюда, на старый стадион – от дождя не осталось и следа. Разве что…

Немо втянула носом воздух и удовлетворенно кивнула. Влага ушла, но усиленные, разбуженные дождем сладковато-пряные ароматы полевых цветов, приправленные холодными нотками сосновой смолы, все еще наполняли воздух.

Они заняли любимое местечко в самом сердце Беседки на еще не жарком солнце. Остальные пока спали. Даже Лис, хотя его мама уже уверенно смотрела с небосвода на землю. Может, оно было и к лучшему. Беседка – не то место, куда надо ходить толпой.

Кофе снова пах сосновыми иглами, хотя в этот раз Немо закрывала чашку ладонью, когда несла ее сюда. Вокруг раскинулся целый цветочный город, полный неброской изящной красоты, которую оценит только самый внимательный. Тянулись к небу тонкие, но крепкие башенки цикория, украшенные синими звездами, клонились в разные стороны футуристические фиолетовые многоэтажки шалфея и желтые – коровяка, между ними виднелись целые районы приземистых одноэтажных зеленых домиков, кое-где светящихся белыми и розовыми фонариками, – заросли клевера, и тут и там виднелись зеленые гибкие дождевые трубы, заканчивающиеся розовыми граммофонами вьюнка. Немо почти верила, что здесь живет какой-то маленький народец, невидимый для простого глаза. Вспомнились и книги о Незнайке, и европейский фольклор.

Немо отщипнула кусочек от своего пирога и спрятала под лист клевера. То, что для них крошка, для здешних жителей должно было быть целым пирогом. Пакость наблюдал за ней с равнодушием, попивая свой кофе.

Этого Немо показалось мало. Ей захотелось придать этому местечку еще больше сказочности. Сандалии улетели в траву. Осторожно выбирая место для следующего шага, Немо двинулась вокруг цветочного городка, приминая босыми пятками острые клинки травинок.

– Ты чего делаешь? – лениво спросил Пакость, вытягивая из кармана пачку и пересчитывая сигареты.

– Круг, словно тут ночью танцевали феи, – честно ответила Немо, старательно вытаптывая дорожку.

Пакость только кивнул, полностью удовлетворенный ответом. Он скрестил ноги, уселся удобней и снова пересчитал сигареты. Пустые тарелки стояли перед ним, крошками приманивая муравьев и маленький волшебный народец, который обязательно должен был здесь жить.

– Как думаешь, что первым закончится – у меня сигареты или у тебя книги?

Немо пожала плечами. Упоминание о тающих книжных запасах вгоняло ее в уныние. В «Еце» было можно найти и другие занятия, но без чтения жизнь как-то теряла краски. Она уже начинала жалеть, что не взяла свой старый ноутбук. Электронные книги не умели нашептывать истории, шелестя страницами, не грели руки, на них не был запечатлен дух времени, но лучше уж они, чем их отсутствие. К тому же один ноутбук весил как три книги, а вмещал в себя гораздо, гораздо больше историй.

– В любом случае это будет плохо, – резюмировала Немо, погладив босой ногой мохнатую лапку тысячелистника. – Читать мне уже почти нечего.

Она посмотрела туда, где мама Лиса с комфортом расположилась между мягких подушек туч, и спросила:

– Почему ты куришь?

Пакость не донес сигарету до рта:

– А почему ты читаешь?

Немо думала почти минуту, замерев, как цапля, на одной ноге среди зеленого озера Беседки. Такой простой вопрос оказался очень трудным, когда его задали так вот внезапно. Половина людей ответила бы «Потому что мне нравится», вторая половина – «Потому что это интересно». Немо же плохо умела давать предсказуемые ответы.

– Потому что… – Она задумчиво коснулась пальцем искусанных губ. – Мне это необходимо. Я не могу жить без книжных путешествий, приключений и новой информации. Иногда мне кажется, что легче не есть.

– А ты пробовала? – усмехнулся Пакость, все еще не поджигая свою сигарету. Спичечная коробка подпрыгивала у него на ладони.

– Почти. Когда-то потратила последние деньги перед стипендией на книгу. Неделю жила на одной пачке риса. Неполной. – Немо смущенно улыбнулась, вспомнив этот случай.

– И как?

– Терпимо.

Пакость рассмеялся своим суховатым смешком и покачал головой. Закурил с удовольствием и завалился на траву, все еще посмеиваясь. Немо двинулась дальше мелкими шажками, стараясь сделать круг ровным. Они молчали, молчала Беседка и даже охраняющие ее сосны.

Раньше Немо боялась чувствовать других. Теперь она немного наловчилась и могла перехватывать чужие эмоции не только случайно, но и осознанно. Продолжая приминать траву, она опустила ресницы и мысленно потянулась к Пакости, коснувшись его какой-то невидимой третьей рукой-щупальцем, которая вырастала у нее из груди и ощупывала окружающих. И поняла, что знает, что он сейчас спросит.

– Как тебе новичок?

Немо снова замерла на одной ноге:

– Немного испуганный, немного неуверенный, немного не такой, каким себя показывает. И на первый взгляд совсем не странный.

– Унылый какой-то он, – фыркнул Пакость досадливо.

Немо поняла, что он ждал от нее более критичной оценки Шестого. Она не стала исправляться, только добавила:

– Нормальный. Ему нужно время, чтобы привыкнуть ко всему. Хотя бы пару дней.

– Если не удерет!

– Если не удерет, – согласно тряхнула головой Немо и посмотрела на Пакость из-под челки. – Спящая и та почти уехала, помнишь?

– Помню. Хорошо, что удержали. А у тебя мыслей таких не было?

– Не было. – Она снова зашагала, притопывая и сминая травинки. – Я соскучилась, но не хочу покидать «Ец». Лето слишком короткое.

– Я тоже. Мне и возвращаться особенно некуда.

Немо кивнула, не оспаривая и не уточняя. Дом – там, где ждут и куда хочется возвращаться. Все остальное – место-где-я-сплю-и-где-хранятся-вещи. У нее был дом. И теперь, наверное, появился второй. «Ец» – дом на одно лето.

Она задумалась о том, станет ли «Ец» домом для Шестого, сможет ли он полюбить его и слиться с ним, как сливались они? Появятся ли у него любимые места, как появились у нее? Она подумала о том, что у всех, кроме вездесущего Лиса, есть места, где их почти всегда можно найти. Где будет сидеть и наслаждаться одиночеством Шестой?

– А ты тоже не странный на первый взгляд. – Мысли у Немо скакали, как блохи, и она произнесла это прежде, чем обдумать.

Пакость фыркнул и даже немного обиделся. Пепел серыми хлопьями осел на гладкой крыше одного из домиков в квартале клеверов.

– Это я-то? Ну да, ну да, до Лиса мне далеко. Ты хоть что-то новое о нем узнала?

Немо отрицательно качнула головой. Замкнула круг. И пошла по нему еще раз, приминая траву там, где она успела подняться.

– Я Лиса не читаю. Он захлестывает.

– А Спящую?

– Спящую? – тупо повторила Немо, застигнутая врасплох.

– Спящую, Спящую. – Пакость перекатился на живот, сбив коленом ее пустую чашку. – Ее читаешь?

– Да… Иногда…

Конечно, она ее читала. Чаще всего случайно, когда Спящая нарушала дистанцию, хватая ее за руку. Сначала просто эмоции, потом настроение и отпечатки мыслей на нем. Спящая ощущалась очень легко, и практически всегда то, что чувствовала Немо, совпадало с тем, что она видела. Потом она поняла, что там, за заботливостью, добротой, пугливостью, терпением, – захороненная обреченность, с годами превращенная в готовность. Спящая, смиренно посещавшая больницу, умело организовывающая свою жизнь и старавшаяся урвать себе ее лишний кусочек, тем не менее не жаждала жить, как жаждут, отчаянно, наперекор всем прогнозам. Спящая жила, с радостью встречала каждое утро, но в то же время подсчитывала и прикидывала уходящие часы, готовясь к последнему странствию. Они дружили, крепко дружили, но Немо иногда казалось, что между ними стоит тонкое, незаметное стекло, на котором горят алые метровые буквы: «Не привыкай ко мне!» Это было таким неправильным, что Немо бросало в дрожь.

– Она не хочет… – Немо знала, о чем именно он спрашивает. – Она не хочет ни с кем сближаться.

Пакость раздраженно сплюнул и потушил сигарету. Словно неожиданно прозрел и с разбегу налетел на эту самую стеклянную стену.

– Дура… – выдохнул он.

Немо только развела руками, не желая ни спорить, ни соглашаться. Присела на корточки и заглянула под листик, где лежал кусочек пирога. Гостинца и след простыл.