«Ец» был похож на большое, спокойное озеро. Кинешь в него камушек – пойдут круги, а через минуту темная водная гладь снова блестит полированным зеркалом. К ним сегодня нежданно-негаданно пришел новый человек, разогнал их сомнительную рутину, но к вечеру жизнь снова пошла своим чередом – словно и не было никаких перемен.

Кит помнил, что с ним было точно так же. Сумбурное знакомство, минутный интерес со стороны обитателей, и он оказался в пустой, холодной комнате один на один со своими мыслями. Тогда тоже шел дождь, и он тонул в густых, влажных сумерках, слушая его напевы. Его не водили за руку и не звали настойчиво к себе в компанию не потому, что он был чужаком.

«Ец» был тем местом, где слова и поступки обретали совсем другой смысл, отличный от того, что бытовал за его пределами. Понять это можно было, только став его частью. И Кит сам не заметил, как слился со странным лагерем наравне с остальными. Теперь он понимал.

В «Еце» не нянчили новичков, потому что, несмотря на собственные симпатии и антипатии, принимали их сразу без оговорок. Раз пришел – живи, и через час все уже будут вести себя так, словно ты все время находился здесь. Понимал ли это Шестой?

Ночь черной наседкой заботливо укрыла «Ец» своими крыльями. Дождь утихал, медленно умирая, и Кит оставался с ночью один на один. В этот раз он встречал ее не в кровати, а сидя на подоконнике. Сон в последнее время приносил ему только навязчивые видения.

Разряженный мобильный подкармливался электричеством из розетки. Злосчастный ежедневник с билетами в цирк лежал на тумбочке, под рисунком Лиса, с которого поблескивал золотыми глазами Король Змей.

– Чего он ко мне пристал? – тихо спросил Кит. – Я только глаза закрою – сразу начинаю кому-то звонить. Опять помехи и голос этот: «Открой. Открой. Открой». Спать невозможно.

«Ты знаешь».

– Ничего я не знаю! Я уже этот ежедневник наизусть выучил, что еще там можно найти?

«Ты знаешь».

– Говорю же, ничего я не знаю. Толку с этих билетов? Я ж не слышу половины, что он мне говорит. То помехи, то оператор талдычит, что номер отключен…

«Ты решил, что делать дальше».

– Ну да, я хочу отдать блокнот его семье, но это так сразу не сделаешь. А как объяснять буду?

«Придумаешь».

– Допустим, отоврусь. Но у них горе, похороны, а тут я с ежедневником и билетами в цирк. Дурдом.

«Решай».

– Толку от тебя! – раздраженно отмахнулся Кит. – Хоть бы совет дал какой…

Огромная фиолетовая с золотом змея в изящной короне, неясно как державшейся на голове, расположившаяся на полу под окном, подняла голову и раздраженно зашипела. Раздвоенный язык почти коснулся босой ноги Кита. Тот немного помолчал, снова глядя на темноту за стеклом.

– Так что мне делать? Ехать в город? Сейчас? Я не уверен, что это нужно.

«Подумай».

– Я все еще не разобрался, что он от меня хочет.

«Узнай».

– Как? Это же мой сон? Или он… призрак?

«Используй то, что приобрел».

– Не понял. – Кит покачал головой и склонился к змее. – Ну помоги мне! Это ведь призрак? Никогда не думал, что буду спокойно говорить об этом… Если он призрак, то… то… то… Ты на Шестого намекаешь? Он же их слышит!

Стекло на окне с сухим хрустом треснуло. Темнота, бурлящая, густая, просочилась внутрь, заливая, заполняя собой спальню. Кит рефлекторно зажмурился и… вывалился в реальность, едва не рухнув с кровати.

– Я с ума сойду с такими снами… – пробормотал Кит, покосившись на рисунок на тумбочке. Конечно же на полу у кровати никого не было.

Ежедневник лежал на привычном месте под рисунком. Кит убедился в этом, даже не задумываясь, зачем это делает. Потом сел на кровати и задумался. На этот раз сон был странным, жутковатым, но не бессмысленным.

Кит помедлил еще несколько минут, подпитываясь витающей в воздухе странностью, и начал одеваться.

В начале третьего он вышел из своей комнаты с ежедневником в руках. В коридоре, по-прежнему лишенном освещения, играли в салочки шустрые сквозняки. Где-то там, в темноте под потолком, ежился незримый Тук-тук-тук. Слабо пахло сигаретами, видимо, Пакость не так давно дымил на ступеньках или сидя на окне у себя в комнате. Кит зашел бы к нему перекинуться парой слов, но свет в крайней комнате у лестницы уже не горел. У Спящей и Немо тоже было темно.

Шестой выбрал комнату, расположенную между спальнями Кита и Лиса, и сейчас из-под двери пробивалась тонкая полоска света. Уж не с Тук-тук-туком ли столкнулся новичок?

Кит не спешил. Дошел до окна в конце коридора, выходящего на пустой корпус, и стоял, разглядывая его бледный силуэт, пока темнота не сыграла с ним злую шутку и Киту не стало казаться, что он видит в темном окне чье-то круглое белое лицо.

Он раздраженно отшатнулся и направился к новичку.

Стучать в «Еце» по известным причинам было не принято. Особенно ночью. Особенно в комнату новоприбывшего. Кит приоткрыл заедающую дверь на палец и заглянул в освещенную комнату.

– Это Кит. Можно?

– Д-да. – Голос новичка дрогнул, хотя Кит совсем не хотел его напугать. – Заходи.

Повозившись немного, ночной гость открыл дверь шире и вошел. Комната, такая же, как и все остальные, попав во владение новому жителю, успела преобразиться. Она выглядела более обжитой, чем спальня Кита, но значительно уступала комнатам Спящей и Лиса. Шестой занял кровать в дальнем углу у окна, но развернул остальные улитки матрасов, уничтожив тем самым пугающие тени. Вещи, которых оказалось не так уж много, были аккуратно разложены на ближайшей кровати – хранилище надежней пыльных полок.

Сам хозяин комнаты, в рубашке диковатой расцветки и джинсах, валялся на кровати с вещью, за которую Немо, по мнению Кита, не колеблясь, отдала бы правую руку. На коленях Шестого лежала электронная книга.

– Обустроился? – Кит улыбнулся уголком губ, решив, что сразу переходить к делу не стоит.

– Вполне. Это было недолго. – Шестой сел, ничуть не удивленный визитом, и указал Киту на свободную кровать. – Тоже не спится?

– Вроде того…

Новичок был без очков, отчего лицо его сразу стало казаться младше и более открытым. Теперь бросались в глаза длинные рыжеватые ресницы и курносый нос.

– У меня несколько вопросов, – деловито сказал он, не дав Киту открыть рот. И тут же добавил уже тише: – Можно?

– Давай. Постараюсь помочь.

Волосы новичка сейчас были распущены, и, ощупав взглядом худощавую фигуру, Кит практически убедился в том, что именно его видел в своем сне с аварией. Что он там делал? Или это просто было предупреждением о его визите?

– У вас есть график дежурств по кухне? – огорошил его совершенно обыденным вопросом Шестой.

Кит, ожидавший расспросов о местных странностях, моргнул, а потом покачал головой.

– Нет. Кто хочет, тот и готовит.

– А если никто не захочет? – недоуменно поднял брови Шестой.

– Бывало такое пару раз, но чаще всего к вечеру кто-то не выдерживал и брался за ужин. – Кит только сейчас вдруг понял, что на первый взгляд совершенно не налаженный быт никогда не создавал трудностей. Даже при том, что из пятерых готовило, по сути, трое – он, Немо и Пакость.

– А уборка в комнатах?

– Каждый у себя, а на кухне или в коридоре – по желанию. Мусор выносим за домики вожатых, там баки есть.

– Персонала никакого, значит?

В ответ на этот вопрос Кит только усмехнулся. Для него все эти бытовые заботы оказались хорошим способом побороть скуку. Шестой же, видимо, был к ним не приучен.

«Ничего, привыкнет».

– Нас тут только шестеро. Плюс тот парень, который продукты привозит.

– И все? – недоверчиво хмыкнул новичок. – А если какая-то травма или клещ? Медпункт тут есть?

Кит снова завис, понимая, что ни разу за все эти дни не задумался всерьез о том, что будет, если кто-то из них травмируется. Просто такое казалось невозможным. Даже ушибленные о ведро пальцы тогда не сильно его волновали.

– Не нашли еще. И не искали. – Кит почесал затылок. – У нас Лис лечит, если что.

– Тот рыжий? – По лицу Шестого отчетливо можно было понять, что он умирать будет, а Лису не доверится. Слишком он был цивилизованный еще, Кит почти видел в нем себя.

«Ничего, одичает. „Ец“ странно влияет на всех».

– Других нет. Он же не только видит что-то странное, он много что умеет. – Кит вспомнил, кто был главной причиной того, что он остался в «Еце», и снова улыбнулся. – Рисует, например.

– Я видел.

Шестой помедлил немного, потом слез с кровати и вытащил из дальней тумбочки рисунок: изумрудно-зеленая сова с глазами-блюдцами, сидящая на ветке дерева под полной луной. Рисунок был сделан в знакомой реалистично-мультяшной манере Лиса, которую нельзя было не узнать. Новичок, достаточно чувствительный ко всем странностям, держал разрисованный лист двумя пальцами за уголки, словно боялся, что сова его клюнет.

– Он нам всем рисунки свои раздал. – Кит отметил его опасливость, но старался говорить спокойно. – У меня змея в короне. А что, – он прищурился, – что-то не так?

– Да… Нет… – Шестой спрятал рисунок обратно в тумбочку и отошел на несколько шагов, будто боялся совиной атаки.

Помолчал, посмотрел на тумбочку, покосился недоверчиво и выдохнул:

– Не поверишь, но я почти слышу, как она отряхивается и чистит перья…

– Поверю. – Кит вспомнил свой свежий сон и едва заметно поежился. Кровать заскрипела, когда он устроился на ней удобней. – Это же «Ец». Тут все может быть. Ты, наверное, много всего слышишь…

– Много, – признался Шестой после очередной долгой паузы.

Как бы он ни отличался от них, но, когда разговор коснулся силы, сразу стушевался, начал поводить плечами и прятать глаза. Почти так же, как и все они. Кит подумал о том, что пройдет неделя и Шестой сможет практически спокойно говорить на эту тему. Может, меньше, может, больше…

– Тут звуки тихие, но их много, – заговорил наконец новичок. – Вздохи какие-то, смешки, шорохи, хрипы постоянные. Такое чувство, что сам этот лагерь дышит, как живой, и корпус, и даже эта комната. Сложно сосредоточиться.

Кит очень постарался не передернуть плечами. Об этом ему не раз и не два говорила Спящая. Вот только такую причину она не называла.

– А голоса? Голоса слышишь? – осторожно уточнил Кит. – Призраков? Тут, кажется, есть один. Я с тобой посоветоваться пришел.

Вместо ответа Шестой издал болезненный стон. Все время он был спокойным и сдержанным, а тут с мучительной гримасой схватился за голову. Сорвавшись с места, он нервно закружил по комнате круги, натыкаясь на мебель.

– И тут?! А я так надеялся от этого удрать… Так надеялся… Почему еще и тут?!

От волнения его картавость стала еще отчетливей, и «удрать» прозвучало как «удгать».

– Тихо, тихо. – Кит поднялся, готовясь ловить новичка. Как и у всех жителей «Еца», сила Шестого оказалась для него болевой точкой. – Я еще даже не уверен, что это призрак… Ты чего? Ты же спокойно все слушаешь. Не хотел бы – наушники нацепил бы.

– Много ты знаешь, – буркнул Шестой, отходя от него подальше, поворачиваясь спиной и скрещивая руки на груди. Кит почти виновато пожал плечами, поняв, что его шанс избавиться от навязчивых снов почти истаял. Правда, сдаваться он не собирался.

– Да, я слышу призраков, – после хмурого молчания процедил Шестой. – Я слышу их, но я не говорил, что мне это нравится. Призраки – это хуже всего. Они все только плачут, просят, зовут на помощь, а я ничего не могу сделать… Совершенно. Иногда даже просто не знаю, как помочь.

Кит был из тех людей, которые не сильно верят во фразу «ничего не могу сделать». Для него «не могу» было синонимом слова «не хочу», но мерять всех одним аршином он не стал. Тем более сама причина не любить эту сторону была какая-то честная, правильная. Он и сам не любил видения из-за того, что не мог ничего изменить, но, по правде говоря, больше из-за того, что они мешали ему быть нормальным. Шестого же в таком эгоизме обвинить было нельзя.

– Тут все проще. – Кит подошел к новичку и легко, по-дружески хлопнул его по спине. – Если сможешь с ним поговорить, мы ему точно поможем. Обещаю!

Откуда взялась эта уверенность, он и сам хотел бы знать. Но Шестой поверил.

Посмотрел неуверенно, покосился на ежедневник и робко улыбнулся.

– Раз так… Только я сейчас никого не слышу.

– Ничего. – Кит снова хлопнул его по плечу. Почти потухшая надежда полыхнула новым светом. – Ты, главное, слушай. А я тебя введу в курс дела, если спать не собираешься.

Шестой медленно покачал головой. Ему самому, судя по вернувшемуся спокойствию, стало немного легче.

– Буду очень благодарен, если ты мне все объяснишь.