Такого блага, как умывальная комната, у них не было. Может, она находилась в другом, намертво закрытом крыле, но выламывать дверь и искать ее там пока никто не додумался. Умывались и чистили зубы непосредственно в душевой или пользовались ржавым, на ладан дышащим рукомойником в предбаннике туалета. Сегодня Кит выбрал первый вариант.

Он как раз лениво выдавливал на щетку пасту, когда лестница загудела от чьего-то топота. Наверное, следовало бы занервничать и выглянуть, но веселенькая ночка лишила возможности отоспаться, и поэтому Кит был вялый и апатичный. В таком состоянии ему было плевать не только на Тук-тук-тука, а и на Апокалипсис, если бы тот внезапно начался с их лагеря. Он только-только успел сунуть зубную щетку в рот, когда услышал голос Немо, зовущий его. Хочешь не хочешь, а пришлось реагировать.

Немо была в коридоре не одна. Когда Кит, хмурый от того, что потревожили с утра пораньше, приблизился к ней, она как раз беседовала со Спящей. И это был не просто разговор о погоде.

– Я не могу больше! – Голос Спящей дрожал совсем так, как ночью, и она зябко обнимала себя руками за плечи. – Я хочу нормально спать и ничего не бояться! А тут не получится, видимо…

– Но раньше же получалось, – растеряно возразила Немо, переводившая взгляд со Спящей на ее сумку и обратно.

– В самом начале – да. Но это в прошлом. Все, я не хочу это обсуждать. – Последнее прозвучало почти виновато.

Спящая заметила Кита, так и застывшего со щеткой за щекой, и покачала головой: мол, не смей уговаривать.

– Было замечательно, я была рада с вами со всеми познакомиться, но… – Она выдохнула, и под длинными ресницами блеснули зарождающиеся слезинки. – Я больше не могу это терпеть. Я не хочу здесь находиться… Простите.

– А сила твоя? Не хочешь научиться лучше ею управлять? – Немо поморщилась, видимо, понимая, что этот аргумент не подействует. – Я бы тебе помогла ее освоить. Помнишь, как мы обсуждали? Время, место…

– А давай созвонимся потом? Встретимся где-нибудь в городе! Я тебе сейчас телефон запишу. Я же не на Луну улетаю, я просто возвращаюсь домой. Хочешь, поехали вместе!

– Пакость знает? – вздохнула Немо, никак не отреагировав на ее последние слова. Она стояла вся поникшая, погрустневшая, притихшая.

Мятная зубная паста уже смешалась со слюной, и рот Кита горел, но он ничего не делал, чтобы это прекратить. Стоял столбом и таращился. В голове не укладывался такой простой факт, что каждый из них и правда может уехать в любой момент. Физически может, да. Но разве получится вырваться из этого места и вернуться в реальный скучный мир, где таких, как Лис, обижают, таких, как Пакость, ненавидят, а таких, как Немо, игнорируют? Он жил тут всего ничего – четвертый день, а уже не мог представить, как их пятерка может лишиться одного элемента.

– Никто не знает. – Спящая снова покосилась на Кита, взглядом прося никого не звать. – Я потом вас всех найду… Не могу я больше. Мне уже этот Тук-тук-тук снится…

Кит сделал героическое усилие и проглотил пасту вместе со слюной, возвращая себе возможность говорить. Бегать к умывальнику было некогда. Рот горел, горло горело, но все это было не заслуживающими внимания мелочами. Он только что вспомнил свой сон. И их разговор со Спящей.

– Он тебе снился? Ты говорила ночью, что тебе снилось, как его рисовали, так?

– Ну… было что-то такое, – неохотно отозвалась она, давая понять, что не желает ничего вспоминать о минувшей ночи.

Кит, однако, был слишком взволнован, чтобы обращать на это внимание. Знакомый призрак с ледяными ладонями снова приобнял его, и перед глазами замелькали картинки.

Белое дрожащее пятно света среди абсолютной темноты. Фонарик, да, это фонарик, который держит в руке самый высокий из собравшихся здесь мальчишек. Их трое. Им лет по одиннадцать-двенадцать. Тихо повизгивает фломастер, скользя по покрашенной стене. Рисует мелкий, вихрастый, курносый паренек. Рисует старательно, прикусив губу, и тихо посмеивается. Они довольны затеей. Шепчутся, советуются, толкаются и оглядываются назад, не смотрит ли на них кто… Фломастер визжит, и на стене медленно проявляется большой белесый глаз.

– Его рисовали три пацана, да? – с жаром выпалил Кит, как только реальность вернула его обратно. Немо и Спящая смотрели на него с одинаковой тревогой. – Ночью, при фонарике, боясь, что их поймают. Да? Ты это видела?!

– Ну… Да…

– Это был мой сон!

– А как я?…

– Не знаю. – Кит выдохнул и заговорил уже спокойней.

Он вспомнил! Его вчерашние мучения были не напрасными. Он вспомнил и получил нормальное объяснение появления странного рисунка. А остальное уже можно додумать. Ужасы пережитой ночи сразу как-то поблекли и отступили. Логика и скепсис снова вступили в борьбу с необъяснимыми страхами.

– Ты же перемещаешься по фотографиям, может, то, что ты видела рисунок и думала о нем, как-то повлияло? И ты… увидела мой сон. Как-то так. Я не знаток этого.

Спящая взглянула на него недоверчиво, но слезы ее высохли, да и страх, видимо, отступил. Пальцы затеребили конец толстой косы.

– Я не знаю, могу ли так…

– Какая сейчас-то разница? Главное, мы теперь знаем, как он появился…

Что-то холодное коснулось волос Кита на затылке и тут же вцепилось в шею. Сердце его трепыхнулось и ухнуло в пятки. Поддавшись порыву совершенно необъяснимого страха, Кит выбросил руку с кулаком назад и попал во что-то мягкое и колючее…

– Твою ж мать! Нервный какой, – проворчал Пакость, потирая подбородок.

Будь он хоть немного ниже, кулак расквасил бы ему нос.

– Пошутить уже нельзя…

Кит едва не врезал ему повторно, но сдержался. Не хотелось расстраивать только-только успокоившуюся Спящую. Немо бросила на него виноватый взгляд.

– Прости, не успела предупредить…

– Пацаны какие-то нарисовали, говорите?

Комната Пакости находилась через комнату от спальни Спящей, и он, разумеется, отлично все слышал. Парень встал между Немо и Китом, все еще держась за небритый подбородок, и, несмотря на полученный удар, вид у него был довольный.

– Думаете, он ожил, что ли?

– Никто не оживал, – мрачно отмахнулся Кит, у которого лимит принятия необъяснимого был исчерпан на год вперед. Теперь он пообещал всему искать научное объяснение.

– А стуки? – поморщился Пакость.

– Старое нежилое здание. Мало ли чего. Сквозняки, мыши, грунтовые воды. Да миллион причин можно назвать.

– А мобильники вчера?!

– Техника барахлит. Всякое бывает.

– Одновременно?!

– Может, какие-то вспышки на Солнце.

– А лампочка?

– Они тут часто взрываются.

– А стуки? Те самые стуки вчерашние? Как объяснишь?

– Да как угодно! – взвился Кит. – Всему должно быть научное объяснение!

– Ага! Стая дятлов случайно залетела на первый этаж ночью и внезапно решила подолбить в двери? Или у тараканов был танцевальный фестиваль, от которого все двери чуть не вывалились? – Пакость зло сверкнул глазами, но тут же отвел взгляд, понимая, что может сделать.

– Тихо-тихо, – робко вмешалась Немо, на время перепалки торопливо отошедшая в сторонку. – Все немного не так. Я с Лисом говорила! Он сказал…

– Да отстань ты со своим Лисом! – рыкнул на нее Пакость.

– Не отстану! – огрызнулась Немо, снова и очень вовремя перехватив его эмоции. – Так тяжело выслушать? Это важно! Лис сказал, что часто видит нечто подобное, но Тук-тук-тука он видит особенно четко, и точно такого, как на рисунке. Он говорит, это оттого, что мы все его видим и представляем именно так. Это имеет значение. Тук-тук-тука нарисовали, когда лагерь еще работал, значит, его видели и представляли очень многие… Я… я не знаю, что точно это нам дает, но суть не в том. Мы должны научиться относиться к нему как Лис, и тогда он нас не потревожит. Вы зря его не послушали вчера. Подумайте только, Лис совсем Тук-тук-тука не боится и, наоборот, стремится с ним поговорить, и тот его избегает. А мы все его боимся, и он нас регулярно навещает. Значит, нам просто надо не бояться.

Выдав всю эту недопустимо длинную для нее речь, Немо убрала волосы со взмокшего лба и моментально стушевалась под тремя внимательными взглядами. Она торопливо отступила еще дальше, словно желая спрятаться.

– Легко сказать «не бояться»… – пробормотала Спящая. – Как не бояться, когда страшно?

– Думать о чем-то хорошем. Отвлекаться. – Немо скованно пожала плечами и скрестила руки на груди, так что они закрыли волчью морду на ее некогда черной футболке. – Нужно подумать.

– Погодите, – вмешался Кит, еще не привыкший к тому, как в этом месте легко верят в любые странности. – Вы хотите сказать, что вот так просто поверили в детскую страшилку? Монстр, которого от нечего делать придумали три сопляка, ожил и питается нашим страхом? Вы издеваетесь? Этого просто не может быть!

Немо покачала головой и посмотрела на него откровенно устало.

– «Как же, как же, я имел удовольствие встретиться с этим молодым человеком на Патриарших прудах, – процитировала она нарочито низким голосом. – Он едва самого меня не свел с ума, доказывая мне, что меня нету!»

– А это тут при чем?!

Немо уже его не слушала. Повеселевшая, она направилась обратно к лестнице, не желая продолжать разговор.

– Может, в том-то и фишка, что оно ожило из-за того, что в него куча народа верила, – протянул Пакость, то ли чтобы досадить Киту, то ли и правда так думал.

И только теперь он увидел сумки Спящей и растерянно нахмурился.

– Эй… А ты куда это собралась?

– Уже никуда, Пакость, – вздохнула та, ногой запихивая сумку обратно в комнату. – Уже никуда.