27 декабря

Я расчерчиваю Архив, как будто это место преступления, и прочесываю его клетка за клеткой – не происходит ли со временем изменений. Когда я только начал работать на Куценича, то часто занимался этой рутиной, если фирма поручала мне самые дерьмовые случаи. Иногда методичность помогала. Я расчертил дом Альбион и прочесываю его за несколько месяцев до ее приезда и во все те годы, когда она здесь жила, задерживаюсь в каждой клетке и наблюдаю за течением времени на быстрой перемотке, все миазмы дней и ночей.

Дом Альбион – это история запустения. Разбиваются окна, и их заколачивают фанерой, фанера гниет и покрывается граффити. Ломаются карнизы на крыше и падают на тротуар, после чего крышу так никто и не чинит. Осыпаются кирпичи и цемент. На тротуарах собираются кучки обломков, их подметают, но до конца они так и не исчезают, пока все не поглотит пламя, превратив весь город в пепел.

Перемотка. Я прочесываю Архив, теперь перпендикулярно предыдущему поиску. Я заметил, как с той даты, когда я отметил переезд сюда Альбион, появляются граффити, вспышкой цвета на фанере в окнах. Итак, кто-то начал помечать дом, стоило сюда въехать Альбион. Я увеличиваю надписи и рисунки: посреди неразборчивых каракулей и матерных фраз возникает свиная голова, ухмыляющаяся острыми как бритва зубами.

Я перематываю вперед, и мотив становится более изощренным: девушка со свиной головой выгуливает двух свиноголовых женщин на поводках. Я копаюсь в «образцах почерка», сделанных Куценичем – подробных записях о вандалах, на которых мы наталкивались во время расследований, образцы стилей граффити, характерные куски кода, но не нахожу задокументированных образцов таких свиноголовых рисунков. Я копирую рисунок и запускаю Паук – поиск по базе изображений. Самые близкие совпадения – женщины, выигравшие свиней на ярмарках, и молодые матери, поощряющие дочерей погладить поросенка в контактном зоопарке, а еще группа болельщиц из Арканзаса со свиньей – символом их команды. Тысячи женских лиц и свиных рыл. Идет поиск… 1 % завершено… 2 %…

Альбион водила темно-зеленую «Хонду Акселерант» сорок шестого года, но поиск по марке, ограниченный районом Полиш-Хилл и годами, когда здесь жила Альбион, выдает нулевое число совпадений, поисковик предлагает мне расширить пара-метры запроса.

Нулевой результат – полная бессмыслица. Даже если Альбион парковалась в другом месте или в досье ошибка и она не ездила на «Хонде», это популярная модель, и хоть какая-нибудь машина должна появиться в результатах поиска. Невозможно поверить, что за такой период в Полиш-Хилл не заехала ни одна «Хонда Акселерант», уж кто-нибудь должен был проехать, срезая путь по холму из Окленда.

Я расширяю параметры поиска и ищу «Акселерант» в Полиш-Хилле, но без года выпуска и времени проживания здесь Альбион, но опять безрезультатно.

Снова расширяю параметры и ищу «Акселерант» по всему Архиву и в результатах получаю список всех дилерских центров, все года выпуска, все подержанные машины, каждое рекламное объявление, каждую припаркованную «хонду», каждую машину в уличном потоке – слишком много результатов, но по-прежнему ни одного в том слепом пятне, которое меня интересует.

Пепси помогает мне думать, я открываю двухлитровую бутылку и новую пачку крекеров и перед новым погружением устраиваю пятиминутный перерыв. Думай. Архив написан на джаве, а потому я устанавливаю параметры «Полиш-Хилл» и годы проживания там Альбион, но ищу не «Акселерант», а TimelineException – свидетельства ошибок в коде, означающих неточность во времени, попытку фальсификации. Я запускаю поиск, рассчитывая получить несколько сотен или даже тысяч результатов, но невообразимая масса результатов перегружает мой АйЛюкс – их около миллиона, и я завершаю процесс. Боже…

Я просматриваю отчет об ошибках – похоже, тот, кто стер машину Альбион, намеренно спутал код, стер или подменил в Архиве почти каждую машину около квартиры Альбион, чтобы завалить результаты поиска ошибками. Я видел подобное при мошенничестве со страховкой, но тот, кто удалил Альбион, действовал на редкость дотошно. Никак не получится разобраться в этом хаосе. Могу лишь восхищаться проделанной работой.

Я размышляю над его методом. Отражение рыжих волос в зеркале в тот момент, когда от него отворачивается Чжоу. Отследить дальше невозможно, но это отражение – все же промах, возможно, и остальная работа не столь уж безупречна, какой выглядит.

Я торчу в кафе «Лили» на углу Добсон и Хэнкок, в том же доме, где находится квартира Альбион, и смотрю на машины, точнее, на отражения машин в окнах. Когда машина проезжает по Добсон-стрит, я отмечаю ее марку и заношу отражение в отдельную таблицу – иногда это лишь смутное цветное пятно. Проезжающие машины редко совпадают со своими отражениями, но я надеюсь увидеть в оконном стекле отражение «Акселеранта» Альбион.

Скучная работа, но с чего-то же надо начинать. Я узнаю баристу – ее зовут Сэнди. Миниатюрная девушка в маленькой шляпке в стиле ретро и очках в черной оправе. Припоминаю, что она занимается печатью плакатов – кафе украшают ее неоновые постеры питтсбургских групп и женской команды роллер-дерби. Тереза работала с ней, нанимала для своих занятий в школах и для печати из растительных материалов. Сэнди кипятит молоко и выливает его в кофе пенкой в форме листа. Клиенты тоже мне смутно знакомы, некоторых я наверняка уже видел поблизости. Проезжает очередная машина, и я отмечаю ее отражение. Я наблюдаю уже четыре дня кряду, пока серебристый «Ниссан Альтима» не отбрасывает отражение зеленого хэтчбека – «Акселеранта», и я понимаю, что это она.

Я отмечаю время отражения и помещаю его в закладки.

Снова запускаю Паук, ограничивая поиск районом Полиш-Хилл и годами пребывания здесь Альбион, но вместо «Акселеранта» ищу его подмену, седан «Альтима» пятьдесят третьего года. Я уже готов остановить процесс, если в результате появится тот же поток ошибок, но уловка срабатывает: удаливший машину Альбион использовал «Альтиму» как универсальную подмену, вероятно, просто командой «заменить все». Поиск приносит результат, с которым можно работать, я прикалываю его к карте Полиш-Хилла, и проступает дорожка, словно из хлебных крошек: квартира Альбион на Добсон-стрит – подземная парковка многоэтажки в нескольких кварталах отсюда под названием «дом Пулавски». Я сохраняю результаты поиска, переключаюсь в Архиве на дату, когда «Альтима» должна там стоять, и иду на поиски машины.

Дом Пулавски – это просторные студии с панорамными окнами и раздвижными стеклянными дверьми на узкие балконы. Вестибюль цвета шампанского, с высокими креслами и полосатыми золотистыми диванчиками. По центру стоит стол красного дерева, на нем возвышается ваза с орхидеями. Консьержка за стойкой отмечает посетителей. Она читает Камю, и ее темные волосы гармонируют с красным деревом, а юбка и блузка – с цветом стен. Я подхожу ближе, она улыбается и спрашивает: «Чем могу помочь?», но когда я интересуюсь, не слышала ли она имя Альбион, она ищет в своей базе записанных разговоров и отвечает: «Поиск не дал результатов».

– Не подскажете, как пройти к парковке?

– Лифт сразу на выходе из вестибюля, – отвечает она, показывая дорогу.

Я спускаюсь на лифте на уровень П1, шагаю по узким проходам гаража, изучая машины и сверяя с результатами поиска в Пауке, и нахожу «Альтиму» в гостевом ряду. Я сохраняю картинку, но все касательно машины стерто – ни номеров, ни VIN, ни мусора или каких-либо предметов на заднем сиденье или на полу – ничего, лишь изображение «Ниссана», вероятно, скопированное в дилерском центре, ничего такого, что могло бы связать машину с Альбион.

Я толкусь у машины в надежде на появление Альбион. Жду, сбитый с толку странными очертаниями гаража, запечатленными широкоугольным объективом камеры. Я слежу за лифтом и отмечаю момент, когда раздвигаются его двери. Чжоу. Она в синем жакете и в белом трикотажном платье, волосы заткнуты под воротник. Ее ноги блестят в освещении лифта. С ней блондинка, тоже ослепительная красотка, на несколько дюймов выше Чжоу, в дорогих джинсах и алом топе, открывающем плечи и шею, заплетенные в косы волосы спадают ниже пояса.

У нее чисто скандинавские черты лица, с резкими скулами и миндалевидными голубыми глазами. С левого плеча до локтя спускается татуировка, сложный узор из красных роз и калл. Некоторое время они топчутся у лифта, блондинка смеется в ответ на какую-то реплику Чжоу, они соприкасаются кончиками пальцев, и прежде чем Чжоу уходит, блондинка протягивает руку к воротнику спутницы и вытаскивает ее волосы наружу. Я провожаю Чжоу от лифта до «Ниссана», но когда она садится в машину, то исчезает, а вместо нее расплывается красное пятно, давая знать об ошибке в коде.

Я следую за блондинкой. Мы вместе едем на десятый этаж, и хотя блондинка и лифт – лишь иллюзии, я чую цветочный аромат ее шампуня и прикосновение ткани ее одежды. Я дотрагиваюсь до ее руки и ощущаю мышцы и кожу, она отвечает на мое прикосновение. Кто-то ее создал, наложив слои запахов и реакций. Ее кожа ощущается совсем не такой, как у всех остальных в Архиве. Она наклоняется ближе и приоткрывает губы, словно ждет поцелуя, но я не шевелюсь, и она как будто перегружается и наблюдает за мельканием номеров этажей. Кто-то запрограммировал эту сцену, чтобы оживить интимные моменты. Когда дверь открывается, я следую за девушкой. Коридор того же цвета шампанского, как и вестибюль, настенные бра испускают слабый свет. Она отпирает дверь квартиры 1001, входит и закрывает дверь за собой. Когда я пытаюсь войти, дверь оказывается запертой.

– Открыть доступ, – командую я, и на стене появляется клавиатура.

Я ввожу код, и дверь открывается, но комната заменена на шаблонное изображение, лишь типичные для этой квартиры полы, стандартная мебель и больше ничего, никаких следов блондинки.

Я возвращаюсь в вестибюль. Консьержка выливает стакан воды в вазу с орхидеями. Я спрашиваю имя женщины, живущей в квартире 1001, она быстро наводит справки и отвечает:

– Пейтон Ганновер.

Я записываю имя.

Проверяю результаты поиска по изображению граффити со свиной головой – ничего примечательного, только несколько результатов, явно вдохновивших этот рисунок: акварель 1879 года бельгийского художника Фелисьена Ропса под названием «Порнократы», на ней изображена обнаженная женщина в одних чулках, бальных перчатках и с повязкой на глазах. Она выгуливает свинью на поводке. Я нахожу фото в высоком разрешении и сохраняю его вместе с граффити на доме Альбион. Не знаю, что все это значит.