Здравы будьте, люди добрые! С вами вновь я, Виталий Владимирович Сундаков, и Русская Школа Русского золотого языка.

Прежде чем начать наш урок, в связи с темой, раскрываемой в нем, произнесу сейчас очень важные слова, которые давно намеревался сказать. Дорогие мои соотечественники! Сердце разрывается на части, когда я слышу и вижу, как начинают не на шутку воевать между собой православные христиане и родноверы-язычники, так называя друг друга, не вполне понимая изводных значений даже каждого из этих слов.

Происходит это чудовищное противостояние от дремучей безграмотности обеих сторон, от отсутствия правдивых источников про обусловленные превращения единой русской замечательной, волшебной традиции, до краев наполненной высочайшим духовным и естественнонаучным содержанием. Разделяют при этом ее по живому надвое и превращают обе половины в жалкое подобие ее изводного значения и предназначения, политизируя, идеологизируя, коммерциализируя, безграмотно выдумывая, бездумно повторяя, безответственно переписывая и выгодно для себя трактуя, кто во что горазд, каждый символ, слово, название, ритуал, действо — как древних мифологических, сказочных, былинных русских персонажей, значений изводных слов, сакральных астрономических символов, так и последующих образов и сюжетов, ставших образами святыми-православными.

Сегодня уже сотни тысяч язычников-родноверов объявляются главными врагами православия. А родноверы винят православие во всех бедах якобы насильственного разрушения исконной русской традиции. На самом же деле все совершенно, совершенно не так! А как? — спросите вы.

Именно об этой преемственности, умышленных и досадно безграмотных искажениях, лживых выдуманных, якобы исторических событиях и персонажах, так или иначе, все наши уроки Русской Школы. Но пока мы последовательно проясняем все это и тем и другим, пожалуйста, умоляю, — будьте терпимее друг к другу и к тем знаниям, к которым мы с вами приобщаемся на наших уроках. Иначе к какой духовности, терпимости, славянском братстве и соборности мы устремлены? О каких взаимоуважении, дружбе, любви к подлинной, наивеличайшей русской истории, традиции, духовным богатствам, к русской земле и ко всем русским людям, славянским родáм, подвижникам и духоборцам говорите вы, призывая с обеих сторон к вражде посредством чудовищной лжи, безграмотности, огульных обвинений, придуманных и умышленно насаждаемых — ладно бы изощренно и целенаправленно лишь нашими заокеанскими недругами, желающими внести очередной раздор меж нами, но и вовлекая в этот раздор нас самих. В раздор не только на наших славянских землях, в наших делах, телах, умах, а уже и в наших славянски душах.

Особенно отвратительно, когда этим занимаются те, кто по долгу своего сана обязан прояснять, примирять и окормлять всех русских людей лишь равной любовью и к прошлому, и к настоящему, и к будущему нашей хранимой небом державы.

А уж чего только даже я не прознал в свой адрес от совершенно незнакомых с моей деятельностью и уж тем более со мною лично оголтелых адептов с обеих сторон: одни заявляют, что я отрабатываю несметные суммы, отпущенные мне Ватиканом, масонами, иудейскими тайными организациями, на которые, видимо, я и делаю уроки Русской Школы, провожу славянские музыкальные и реконструкторские исторические фестивали, детский лагерь «Славянская дружина», на которые отлил колокол Святослава, построил Славянский кремль, музей славянского быта и даже, будучи русским этнографом, возвел единственный в России языческий храм, где воссоздается историческая реконструкция обрядовости Древней Руси.

Другие же, напротив, обвиняют меня в пещерном язычестве и даже сектантстве, якобы обильно сдобренных обрядами чуть ли не человеческих жертвоприношений, купальскими оргиями, танцами на углях и костях, и даже будто бы в яростном противостоянии всему христианству, общественность которого, с какого-то перепуга, видимо, наградила меня Константиновским орденом святого Георгия за популяризацию православных ценностей после моего проекта «Православный мир», достойно и благодатно прокатившегося по всем православным странам.

Услышьте меня, пожалуйста, и те и другие и найдите время, чтобы подумать обо всем этом, и силы, чтобы расколдоваться. А вдруг уже сможете? Ведь говорю я вам это не просто на русском языке, а русским языком, который помогает нам отчетливо понимать ставшие впоследствии традиционными древние знания и воззрения наших далеких предков на человека, природу, космос.

Будучи закрепленными, крепко прошитыми общим созданным ими протоязыком, наши предки сформировали и общие — общинные-общественные — отношения, общие духовные ценности с неизменными категориями нравственности, бескорыстия, взаимоуважения, достоинства, чести, доблести, любви к Родине и служения Отечеству.

Издревле сформировалась культурная и деловая самобытность, самоособенность славянских и приславянских племен и племенных союзов. Их знания и воззрения становились, как бы сказали сейчас, культурно историческими кодами расы, нации, славянских народов и народностей, семейных союзов...

Знания и воззрения эти каноническими печатями запечатлевались на самых разнообразных материальных носителях, высеченных на камне, выполненных на металле, вырезанных на дереве и кости, вытканных и вышитых на материи, — символами, знаками, изображениями, узорами, орнаментами, статуями, обнаруживаемыми пытливым взором по всему миру! Зрячее, ведающее око легко обнаружит их в любой храмовой архитектуре любой религии, в иконописи, на ритуальных одеяниях священнослужителей любых конфессий, в сюжете любого обряда, ритуала, церемонии. Их образами пропитаны сказки, сказания, мифы, легенды, притчи, русские песни, пословицы и поговорки, иносказательно рассказывающие об одном и том же! Вот только печально, что рассказывают они о том, чего никак не поддерживают и не рассказывают многочисленные рассказыватели, упрямо продолжающие нас убеждать во всем ином, не так уж и давно надуманном для них.

Ныне великое пламенно-племенное родовое древо славян почти иссохло на корню. Священный костер если не потух, то едва тлеет. Утраченные и искажаемые изводные значения русских слов повлекли за собой смысловые подмены. Язык же, понемногу переставая быть образным, может окончательно стать безóбразно безобрáзным, перестав зримо и убедительно проявлять естественные связи всемирья всего со всем... Наш язык почти перестал быть волшебным. Перестал волшебным образом опознавать этот мир. Перестал волшебнейшим образом его нам показывать.

Именно поэтому, дорогие мои друзья и еще более дорогие мои подруги, мы с вами и занялись, и занимаемся воскрешением не простых знаний о нашем с вами золотом, русском языке. И делаем мы это в надежде на то, что однажды сам язык, рассказав-поведав нам о нашей действительной исторической миссии, непременно поможет вернуть нам прежние достоинство, величие, знания, смыслы и ценности. И, как знать, может, именно эта новая реальность остановит и происходящий на всей земле процесс деславянизации и бесконечные попытки расславянивания.

Простите меня за это длинное, но важное отступление. Точнее наступление. И перейдем к намеченной теме беседы.

В прошлом нашем уроке мы оставили наших далеких предков сидящими вокруг костра, приносящими богам жертвы и восхваляющими их в гимнах и песнях.

Сейчас и мы с вами подсядем поуютнее к их костру и вместе с ними погреемся у волшебного огня, посмотрим на далеких предков, на их взаимоотношения с огнем костра и со всеми другими огнями в природе. Ну, и немного понаблюдаем за их священнодействиями.

Я раньше уже говорил, что костры у предков были разные. Были костры-очаги разного бытового и хозяйственного назначения, на которых можно что-то пожарить или что-то обжечь, и были особые костры-очаги для общения с богами.

Наши далекие предки знали три вида огня: огонь-отец, огонь-сын и огонь-дух святой. Огонь-отец есть огонь небесный, огонь-сын есть огонь костра, а огонь-дух святой есть дым.

Огонь небесный есть огонь небесного бога Перуна, его стрелы-молнии, которые он мечет на землю. Иногда своим огнем он очищает землю от всего ему уже не нужного, иногда посылает свои стрелы-молнии в людей, которых хочет покарать за недостойное поведение. А дым есть то, что на костре горит или уже сгорело, есть предназначенное в жертву, в дар богам на небесах...

Еще раз: небесный огонь есть огонь-отец, костер есть огонь-сын, а огонь-дух святой есть дым. Я понимаю — многим не верится. Ну вот, мол, опять Сундаков рассказывает сказки собственного сочинения. Что ж, тем, кому пока сложно в это верится, слушайте дальнейшее просто как сказку от Сундакова. Хотя правильная сказка — вовсе не простое повествование или чья-либо личная фантазия. Так или иначе, я постараюсь, чтобы вам было интересно.

Итак, на самом деле дух святой — это не только дым, идущий от всего на костре сгоревшего и горящего, но и исходящие от огня костра тепло и свет. Таким образом, дух святой есть тепло, свет и дым. То есть все вместе — тепло, свет и дым — и есть святой дух, исходящий от священного огня священного костра.

Священные жертвенники, которые и вы, и я лично обнаруживаем в доброй сотне стран, в древности устраивали следующим образом: находили большой камень с большим содержанием кварца и с плоской поверхностью, на которой есть некоторое углубление или на которой такое углубление можно было сделать самим.

Этот камень зарывали в землю так, чтобы он лежал плоской стороной вверх. На этой плоскости, если было нужно, делали углубление для священного костра. Или, если углубление на нем уже было, то его расширяли, подравнивали и углубляли до нужных размеров. Получалась большая каменная чаша.

Если было нужно, то для стекания из каменной чаши проделывали еще и особые желобки. Получался врытый в землю плоский камень с углублением для священного костра и для жертвоприношений богам. Камень-чашу закапывали вровень с землей, или он над землей немного возвышался. Такой камень — большая каменная чаша — назывался камень Алатырь. Или Алатырь-камень.

У этого камня очень много и других названий. По существу, все эти названия являются одним и тем же названием, но читанным разными людьми в разные времена и по разным правилам. По-другому Алатырь-камень еще называется: «оллатырь», «велатырь», «благодырь», «благодарь», «богодырь», «богатырь» и «балáкирь»...

Да! Вы не ослышались, богатырь — одно из названий этого священного камня. А уже в переносном смысле богатырем в древности назывался большой, очень крепкий воин — человек-камень, человек-валун. Здорове-е-енный такой воин-богатырь.

Начало слова «богатырь» имеет только очень отдаленное отношение к слову «бог». А вот его вторая часть к понятиям что-то воровать (тырить) или кого-то бить не имеет ровно никакого отношения. Все перечисленные названия есть сильные сокращения одной и той же довольно длинной исходной основы.

Другое сильное сокращение этой основы есть слово «Пиотырь», «Петырь» или, совсем коротко, «Петр». То есть слово «Алатырь-камень» по-другому читается «Петырь-камень», или «Петр-камень». А слова «святой Алатырь» по-другому читаются «святой Петр», «Санта-Петырь», «Санкт-Петырь» или «Санкт-Петэр». Слова «святой», «санта» и «санкт» тоже есть разные чтения одной и той же основы по разным правилам.

Сейчас слово «Петр» у многих народов является одним из распространенных имен. Имя Петр носил и, пожалуй, по сей день носит один из самых главных апостолов.

Многие сейчас знают, что имя Петр означает камень или скалу. Однако слово «Петр» имеет отношение не только к слову «Алатырь-камень», но и к слову «пламя», и к нерусским словам «фейерверк», «fire», «flame», «light», «фокус», «пирр» и «пиротехника». Ведь камень о камень бить — будут и громы, и молнии.

Правда, при этих небольших громах будут высекаться маленькие такие молнии-молниечки — искорки и искры. Петр-камень есть горящий камень. Или Петр-камень есть камень для костра.

Еще одно удивительное чтение-сокращение исходной общей основы — это слово «Ильямырь». Если не сокращать самый конец этого слова, то оно читается как «Ильямуром». А если исходные слова не объединять в одно слово «Алатырь», то они и вовсе читаются как «Илья Муром». То есть не от двух, а от одного слова «Ильямуром» происходит имя русского былинного богатыря Ильи Муромца, который, было дело, вовремя заступился за землю русскую, организовав других воинов и всех людей русских на борьбу с общим врагом.

Имя Илья также является сильным сокращением исходного слова. Оно близкó к словам «хвала Богу» или, еще точнее, к словам «хвала Аллаху». И оно близко к слову «Аллилуйя».

Конечно, это очень удивительно, что и эти слова, и слова «Петр» и «Илья Муром» есть такие разные чтения одной и той же основы... И удивительно, что они имеют прямое отношение к такому известному слову и понятию как «Алатырь-камень». Да уж!

Так вот я вам, дорогие мои друзья и дорогие мои подруги, скажу-доложу. Такой уж я сказочник! Ну не могу, не имею права рассказывать начатую сказку наполовину. Одни мне говорят: рано еще о многом. Не достаточно пока материала предыдущих уроков для убедительного понимания некоторых утверждений. Мол, не готовы люди к таким скорым переосмыслениям, а значит, можно поспешностью и делу навредить. Другие же восклицают: что вы все вокруг да около, разжевываете ставшее уже для нас восхитительно-очевидным, валите все как есть, в чем осведомлены и убеждены, — мол, переживем, перемелем, разберемся.

Прислушиваясь, друзья мои, и к тем и к другим, продолжу.

...Еще одно русское название камня Алатырь — бел-горюч камень, талалай или талалиха. Ну, назову, пожалуй, и еще одно — балалай. (От названия балалай происходит название русского струнного музыкального инструмента — балалайки.)

Еще есть некоторые восточные чтения слова «Алатырь-камень». Там он назывался не менее удивительно — «Аладдырь», или «Аладдин»... С камнем Алатырем, конечно же, связана восточная легенда «Аладдин и волшебная лампа» из знаменитого сборника «Тысяча и одна ночь».

На камне Алатырь разводили особый костер. Костер, который горел жарким огнем-пламенем. Выбирали древесину, которая горела пожарче, и клали в него жаркие-прежаркие угли.

На камне Алатырь в священном костре сжигали особые части туш жертвенных животных и их жир. Жертва богам тщательно готовилась ко всесожжению. Жир из жертвенных животных особым образом вырезали и растапливали. Затем этот жир лили в горящий жаркий огонь жертвенника.

Дым от этого священного костра шел до самых небес. Упирался в самые облака. И от сгоревшего в огне жира дым был черным и клубящимся. И если священный костер был большим, то и столб дыма был не только высоким-высоченным, но и объемным. Назывался этот огромный темный столб дыма, исходящий от Алатырь-камня, мировым древом.

От Алатырь-камня поднимался вверх его могучий, жаркий ствол. Слова «ствол» и «столб» есть разные чтения общей исходной основы, которая полностью читается как «стволб». И если в этой основе не читать последнюю Б, то получится слово «ствол», а если не читать букву В в середине слова, то получится слово «столб». А если не читать ни ту букву, ни другую, то получится слово «стол». Просто «стол». Да! Ствол любого дерева есть стол. А ветви любого дерева есть стулья, растущие-стоящие вокруг ствола-стола.

То, что мы сейчас называем столом, есть изделие, изготовленное из спиленного ствола дерева. А то, что мы сейчас называем стулом, есть изделие, сделанное, так считалось раньше, из ветвей этого дерева. Вот залезешь на яблоню, сядешь там на ее какую-нибудь ветку-стул, срываешь яблоки и ешь яблоки с ее стола!..

Сначала столом, уже в нашем современном понимании, называли бревно поваленного порывом сильного ветра или упавшего от старости дерева. На таком столе было удобнее, чем у себя на коленях или на камне, что-то делать. А позже столом стали называть пень от срубленного или спиленного дерева.

Большой объемный дым, упирающийся в облака, стоит как огромное-преогромное дерево, которое там, в высоком верху-преверху, шевелит своими огромными ветвями, на которых шевелятся его огромные листья.

У славян это священное мировое дерево считалось большим священным дубом, и оно так и называлось — священный огненный дуб. И этот дуб соединяет собой два мира: мир людей внизу и мир богов вверху.

У северных европейцев это дерево считалось огромным исполинским ясенем. Или исполинским вязом. И называли они его Иггдрасиль.

Название Иггдрасиль есть сокращение от слов «огненный дроссель». Но и это не очень русское слово «дроссель» и русские слова «древо» и «дерево» — слова родственные. Согласитесь, любое дерево, в современном понимании, является как бы дросселем между верхней атмосферой и землей. Оно соединяет собою небеса и землю и сглаживает их взаимодействие.

По-другому дерево называется дорогой в небо. И слова «дерево» и «дорога» являются словами одного извода. Дерево-дроссель было тем путем между миром людей и миром богов, по которому люди и боги общались.

Люди славили своих богов, говорили им о своих чаяниях и посылали им свои просьбы. По мировому дереву вверх и вниз бегали особые огненные белки ротари, или роторы. Они доставляли сообщения от людей к богам и от богов к людям.

Мировое дерево — огненный дроссель, мировой дуб, мировой столб или мировая дорога — стояло на Алатырь-камне.

В высоких небесах могучие ветви этого исполинского дерева указывали на четыре стороны света — на восток, север, запад и юг. Вместе с тем они указывали на четыре реки времени: одна ветвь указывала на прошлое, другая — на настоящее, третья — на будущее, а четвертая ветвь указывала на вечность-безвременье, на никак не определяемые времена, из которых выходило время изначальное (прошлое) и в которые уходило с концом время будущее.

Все происходящее в мире есть происходящее в кроне этого великого вечно живого дерева. В среднем мире, на земле, в корнях мирового дерева стоит Алатырь-камень — источник знаний и мудрости. Собрание верховных жрецов бдительно охраняло это дерево, охраняло Алатырь-камень и его тайны — тайны познания. Постоянно возле камня находился особый дежурный, особый стражник-часовой.

Мир людьми познавался через обработку камня и огонь костра. Ключом к знаниям и мудрости считался как бы бьющий из земли рядом с Алатырем ключ подземной чистой воды. Часто Алатырь-камень люди на самом деле устанавливали рядом с родником, с ключом воды. Таким образом, около камня были представлены все четыре мировые стихии: и земля, и воздух, и вода, и огонь.

Но это не все, дорогие мои друзья! Под камнем Алатырем, от него и в глубь земли, растет корнями вверх и ветвями вниз столь же громадное, как и дерево мировое, подземное дерево — нéдеро. Свои ветви оно раскидало в нижнем, подземном мире, в глубоком подземном царстве вечного жара, в царстве подземного бога-кузнеца Арденна.

По-другому подземного бога-кузнеца звать «Артенн», «Артиллен», «Артиклей», «Артиллей» или «Артей». Если читать его имя в обратную сторону, то его имена — «Недро» или «Ядро». Бог-кузнец Артиллей изготавливал боевые доспехи и оружие для богов и героев. Его же кузня, в которой он работает со своими помощниками, называется артелью.

Он живет в глубоком подземном царстве — Трясине, — из которого на земле вырастают высокие вулканы. И эта трясина иногда трясет-потряхивает земную поверхность. А через жерла вулканов она выталкивает на поверхность земли кипучие огненные реки — реки раскаленной лавы, сжигающие все на своем пути. Страшен гнев подземного бога Артея!..

В древнем индийском эпическом повествовании «Махабхарата» бог Артенн-Артиллей именуется Арджуна. Здесь он величайший воин, который искусно владеет и мечом, и луком, данными ему горцем Кайратой, в которого обратился бог Шива.

А бог славян, которого называли Артей, или Армей, ковал в своей артели для благородных великих воинов меч-кладенец. Самый крепкий и острый меч в мире. Он ковал его из металла, взятого в подземной кладóвой — из великого колодца, которым является ствол могучего дерева недеро (не дерево), или, сокращенно, нéдро. И клал он изготовленный меч-кладенец под камень Алатырь.

От камня Алатыря растут два великих древа. Одно растет вверх, к облакам, другое — вниз, в самые мрачные глубины земли.

Алатырь и два великих древа дают представление трем мирам: миру небесному (миру верхнему), миру земному (миру среднему) и миру подземному (миру нижнему). И верховные жрецы сидят вокруг горящего костра и изучают эти три мира. Они очень внимательно присматриваются ко всему, что происходит в огне костра, и ко всему, что происходит в природе. Очень внимательно изучают и самое мелкое, что только могут разглядеть, и самое великое, что можно обозреть с не меньшим трудом. Постоянно сравнивают все увиденное в разных мирах и размерах и учатся, учатся, учатся...

Итак, еще раз. Далекие предки наши нашли, что огонь небесный есть отец-огонь, огонь костра на камне Алатыре есть огонь-сын, а огонь, которым горит жертва, есть огонь-дух святой.

Внимательно глядя в себя и внимательно разглядывая всех животных, они установили, что внутри каждого живого тела тоже есть эти же три огня. Огню небесному соответствует огонь сердца, огню костра на камне Алатыре соответствует огонь печени, а огню, которым горит жертва богам, соответствует огонь в желудке.

Объем воздуха, атмосфера для живого тела есть легкие, объем легких. А небеса есть верх легких, в которых находится сердце. Сердце как осерчает, так посылает на внутреннюю землю свои стрелы-молнии. Всем тогда достается, сердешным... Да уж! Сердце!..

Всякая еда есть жертва одних живых существ другим живым существам. Обратите на это внимание! Еду — жертву — сжигают желудочный сок и огонь кислоты в желудке. Пища сгорает в огненной кислоте желудка и дает живому телу огонь-дух святой, то есть тепло, свет и дым, который поднимается в атмосферу легких. Кислота есть жидкий огонь!

Теперь, друзья мои, дальнейшее слушайте еще внимательнее...

Огонь печени есть сын огня сердца. Жизнь есть внутренний свет — Бог-Дух святой!.. Жизнь — Бог-Дух святой — горит между отцом (огнем сердца) и сыном (огнем печени). Печень есть печь, дающая тепло всему телу.

Дух святой — внутренний свет, то есть сама жизнь, есть внутреннее древо жизни, великий священный дуб. Пока жив этот священный дуб, жив и человек. А чтобы горел внутренний костер и чтобы стоял внутренний священный дуб, нужно держать внутренний камень Алатырь. Внутренний камень Алатырь и есть тот самый камень, который нужно держать за пазухой.

Причем, обратите внимание, дорогие мои друзья и дорогие мои подруги, камень нужно держать не в пазухе, а за пазухой! Именно за! То есть речь идет не о камне или булыжнике, спрятанном в пазухе, где-то под левой полой одежды, а о внутреннем камне Алатыре, что находится вверху живота под печенью, под костром, горящим огнем-сыном. (Слово «пазуха» имеет прямое отношение к слову «пузо».)

Камень Алатырь — опора духа. Он же есть пресс. Наш каменный пресс. Крепок пресс — крепок Алатырь-камень.

Учителя и священники — отцы племени, сидящие вокруг священного костра, — считают себя братьями. И огонь костра они считают еще одним своим братом. Они отождествляют себя с этим костром. Стало быть, они считают себя сыновьями бога-отца — сыновьями огня небесного.

Учителя и священники считают себя горящими тем же священным огнем, что и костер. Они тоже горят. Они, считая себя продолжениями костра на Алатырь-камне, считают себя его языками! Языками пламени.

Своими всполохами-языками пламя костра поедает и топливо, и жертву, предоставленную ему. И этими же языками пламя разговаривает с учителями и священниками, сидящими вокруг священного костра. Костер шумит, шипит-потрескивает и нашептывает сидящим рядом братьям веду — рассказ о тайнах богов и тайнах мироздания.

...Многие, если не все люди, сейчас думают, что костер и огонь костра — это одно и то же. Нет, дорогие мои друзья и дорогие мои подруги! Костер и огонь костра вовсе не одно и то же. Костер — это не огонь. И огонь — это не костер. Костром называется сложенное в особую горочку всякое топливо, все то, что может гореть.

Сложить топливо так, чтобы снизу к огню мог поступать воздух, обязательно нужный для горения, называется сложить костер. Костер — это особым образом сложенное ложе для топлива, и само топливо на нем — веточки и различные полешки, сложенные домиком, горочкой. Если им неудобно стоять самим, то их можно как-то подпереть камешками. И, значит, костер можно сложить большой или маленький. И сложенный костер можно поджечь, но можно его и не поджигать.

Костер — горит. Так мы сейчас и говорим: «Мы сидим у костра...» Или: «Наш костер потух...» Знаем, костер можно не только поджечь, но его можно и потушить.

Потух! Потух костер русских людей. Нет сейчас у славян своего костра. Нет своего общего-всеобщего горячего, теплого и уютного костра, вокруг которого сидели бы наши отцы. Отцы, которые строго держали бы нас в чистоте, в чести и в славе. Которые держали бы наш строй и наш флаг. Которые пели бы нам нашу правду на нашу родную мелодию. Которые не давали бы нам лгать себе и людям и которые не позволяли бы петь ложь в уши и в души наших детей всевозможным чужим проповедникам.

Нет у нас наших певцов-нарáдов. Нет и слаженного великого народа, рассеянного не только по Рассее-матушке и по многим славянским государствам, но и по всему некогда единому миру.

Нет сейчас у нас собрания отцов у родного огня, которое мы все трепетно уважали бы. Молча. Почтительно. Стоя! Которое держало бы вселенское уважение, начинающееся заслуженным уважением к нам, ныне живущим, наших отцов, дедов, прадедов и прапрадедов и заканчивалось бы нашим заслуженным уважением к нашим почтительным детям, внукам, правнукам и праправнукам до седьмого колена.

Вот сидели бы мы и пели после тяжелого, но полезного труда да всех забот. Но нет у нас сейчас своего костра, и нам холодно. Плачем мы... Плачем, слушая наших историков и наших лингвистов, слушая нашу науку и нашу церковь, слушая всех тех, кого мы как бы обязаны слушать.

А кого же еще слушать-то? Где те, кому мы верим без доли сомнения? Те, чей мудрый совет до краев наполнен глубочайшим знанием, бескорыстным служением, бесконечным родовым жизненным опытом, искренней любовью и уважением к нам?

Наука сейчас несет нам свет, всячески нас просвещает. Заботится о нас. Говорит нам, что существует историческая правда и что она и является научно доказанной правдой о нашей истории. И наука эта, чаще через ненаучных посредников разного рода, рассказывает нам о том, что, где, как и когда ей самой кто-то что-то доказал...

Но видите ли, дорогие мои братья и сестры, братишки мои и сестренки какая штука... Есть такое дело — наука! Есть. Есть исследования, лаборатории, издательства, музеи, книги, энциклопедии. Есть светила науки. Доктора и академики. Есть диссертации и диссертации. Есть научные круги, есть научное просвещение и есть просветители. Есть, наконец, учителя в школах, в вузах и в академиях. И есть у них у всех моря́ доказательств...

И есть мы! И мы — во тьме! Как ни стараются осветители да просветители, а их свет на нас нейдет. Образование как-то образуется. А вот просвещение, ну нейдет, и все тут!..

Как-то не так, стало быть, они нам светят, раз их света не видать. Нет сейчас у нас в наших сердцах просвещающего нас света, нет святого духа. Нет у нас песни о нас самих. Старые забыли, новые не сложили. Все лай какой-то, вой. Вой, тоска, уныние. И издевательства. Все какие-то отрывки, обрывки, тряпки, все какое-то недоброе, злое, пошлое и постыдное. Постылое и опостылевшее.

Нет у славян сейчас костра и храма. Нет у русских сейчас храма, сидя у которого русские могли бы послушать своих настоящих отцов. Не с кем нам поговорить о бесконечном, вселенском холоде, в который мы погружены вместе с погружающимся туда миром. И говорим мы с теми, кто вызвался и назвался нашими отцами, о чем угодно, только не о холоде души. Не о наших знаменах и не о чести и достоинстве наших, не о духе святом. Не умеют сегодняшние отцы наши нас рожать.

Потухли сейчас костры почти у всех славянских народов. И славяне ютятся, греются нынче у чужих костров.

А у предков наших и с кострами, и с отцами все было хорошо. Большую, красивую, просторную, хорошую страну они нам оставили. Нам бы согреть ее. Нам бы найти ее. Точнее, найтись в ней или призвать всем славянским миром того, кто поможет нам это осуществить. Да где ж его взять? Взрастить разве что?

И говорю я не о политике, экономике, административно-хозяйственной деятельности, внешних и внутренних угрозах, исходящих от реальных врагов нашей самости и нашей державы. К счастью, с этими проблемами по долгу служения поэтапно и успешно справляется наш президент.

Я же говорю о загадочной для всего мира славянской душе и о некогда главных ценностях русского человека.

Знаю и даже понимаю, что от моих слов кого-то коробило прежде и коробит прямо сейчас, а некоторые, вероятно, готовы просто взорваться от негодования и желания наслать на меня все кары земные и обрушить на меня все кары небесные.

Но я уже раньше говорил и сейчас повторю еще раз: мы наши уроки-рассказы Русской Школы Русского языка не считаем ни научными докладами, ни политическими декларациями, ни религиозными проповедями. И в связи с этим мы наши лекции-уроки не считаем нужным сопровождать доказательствами или ссылками на иностранцев, различные лиги гуманитарных наук или историко-биографические тексты любой религии.

Что касается науки, то со многими учеными мужами я пребываю в хороших и даже дружеских отношениях. При этом себя к наученым-ученым и невéдникам-проповедникам не причисляю.

Кто-то скажет: хорошо устроился Сундаков — говорит, что хочет, и при этом не собирается за сказанное никак отвечать. Отвечу — перед Богом, людьми и Отечеством! А так отвечать, как отвечают на ученом совете, не желаю, а посему не буду. Да и здесь у нас с вами не ученый совет. А с науковцами и религиоведами, да и просто с сомневающимися, и поговорить, и на вопросы отвечать мы всегда готовы. Только не в куцых, чаще анонимных комментариях. Приглашаю желающих на любое очное занятие в Русской Школе Русского языка. Там и поговорим.

Ко всем вам, дорогие мои друзья и дорогие мои подруги, я отношусь с большим уважением и любовью. Вы — главный мотив моей деятельности. И я стараюсь ничьих чувств попусту не задевать, обходясь без всяких страстей и брани. Не ругайтесь, пожалуйста, и вы и не говорите лишнего впопыхах. Просто я что-то и как-то прознал и точно знаю, так вам обо всем и рассказываю.

Бывает, кстати, с досадными оговорками рассказываю. Например, было, ошибся с названием рук. Правда, не в уроках ошибся, а в разных многочисленных беседах по всему миру... Причем искренне рад, что вы это заметили. Прошу простить мне мою досадную ошибку относительно названий рук. Сам я, как уже говорил, больше левша, чем правша, вот и попутал разок, потому и вас призываю учитывать это обстоятельство и перекладывать личные значения в зависимости от этого.

Правильно, исконно руки человека, конечно же, называются так, как я об этом рассказал в нашем двенадцатом уроке. Сорока-белобока — это есть левая, женская и белая рука, а ворона — рука черная, мужская и правая. Именно с левой руки, с сороки, торговали на сорочинских ярмарках. Ведь лоток с товарами носили именно в левой руке, а правой рукой людей подзывали к себе и свои товары этой рукой показывали.

То, что руки делали сорок дел, — да, делали! Дело в том, что по телу человека число сорок (в наших традиционных знаниях) выпадает на живот и на обе руки, которые считаются частями-сторонами живота! Обе руки делают сорок дел, живот переваривает пищу, а кроме этого, живот женщины сорок недель вынашивает ребенка. Правая рука задает времена, а левая рука задает сроки.

Кроме того, когда человек встает лицом к востоку, к восходу солнца, то слева, по левую руку от него, будет белый север, а по правую руку будет черный юг. Поэтому и реки-руки, текущие на север, есть белые реки, впадающие в белые моря, а реки-руки, текущие на юг, есть черные реки, и впадают они в южные черные моря. Вот так.

Я уже рассказывал в четвертом уроке о костре и о людях, сидящих вокруг него. Напомню кратко еще раз. Смысл имеет только такой костер, у которого можно посидеть так, что к огню можно протянуть и ноги, и руки, чтобы можно было погреться и при этом не обжечься. Чтобы рукой можно было легко до огня дотянуться. Чтобы можно было поиграть с ним, поворошить горящие веточки и палочки в костре веточкой или палочкой в руке. Слишком большой костер — у него не посидишь, слишком маленький — не греет...

А такой костер, какой человеку нужен, отличается тем волшебным обстоятельством, что вокруг него могли сесть плечом к плечу двенадцать мужчин. Не больше. Но это — теснéнько, плотнéнько, плечом к плечу. А если сидеть вокруг такого костра, расположившись попросторнее, с удобствами, то вокруг него сядут только семь или восемь человек. Если вам, дорогие мои друзья и дорогие мои подруги, доведется посидеть у костра, можете проверить это сами.

Так в глубокой древности считалось. Так и сидели. Сидели люди у костра и говорили о природе. И все они делали в одном и том же костре.

Со временем люди стали шире и точнее понимать природу, задачи у людей стали разными, разнообразными, и людям для разных дел понадобились специальные, особые костры. Так появился Алатырь-камень и особый костер на нем. Костер, горящий особым священным огнем.

У людей появились представления о богах, скрытых во всех вещах и во всех явлениях. Точнее, различные свойства разновеликих явлений люди назвали разными божественными именами.

Люди научились понимать, что у природы нужно не только брать да брать, но ей нужно и давать. Если неправильно охотиться или рыбачить, то зверь и рыба уйдут или вовсе исчезнут. Если неправильно пользоваться водой, уйдет и вода. Если неправильно относиться к земле-матушке, то она с лихвой ответит людишкам тем же.

Вот и появился особый костер, с помощью которого можно поговорить и договориться со всеми богами, от которых неуклонно зависит наша земная жизнь.

Жертвоприношения богам есть понимание того, что в природе себя нужно вести так, чтобы и жить было хорошо, и богам было удобно поддерживать достойную жизнь для людей и всего живого.

Сидят вокруг священного огня учителя и священники. Слагают гимны во славу всех богов и сами их поют. Поют и танцуют. При этом создают ответный язык, который понятен и им, и всем богам. И эти учителя и священники есть отцы племени. Все учителя и священники — братья. И огонь является их братом.

С одной стороны, огонь костра — сын небес, а с другой — он человек, один из сидящих братьев на коленях общей матери сырой земли. Так через своего брата роднятся учителя и священники с верховным богом — бесконечным огнем небесным. А все племя роднится с богами через своих отцов — учителей и священников.

Все члены племени являются и сыновьями жрецов, и сыновьями священного костра, точнее — языков его пламени. Поэтому они несут свои жертвы и своим учителям-священникам, и священному огню на камне Алатыре.

Похожие друг на друга слова «племя» и «пламя» — на самом деле являются одним и тем же словом! Это слово — «пляма». Ну, а через Я... «плямя». В русском языке в одном случае Я перешло в Е, а в другом — в твердую А.

Не сразу становится понятно, что и по смыслу слова «племя» и «пламя» имеют друг к другу прямое отношение. Слово «племя» имеет также прямое отношение к словам «полено», «пень», «исполин», «дерево» и «род». Ведь исполинское пламенное дерево высотой до небес, стоящее на Алатырь-камне, и есть то самое наше родовое дерево, или родовое древо, или дерево рода, на ветвях которого мы все живем-растем! Великое род-дерево. А от него отходят (мы и сейчас так говорим) различные ветви — то есть различные племена и семьи. Племена и семьи, ушедшие от родового дерева недалеко или далеко и разговаривающие на языках, близких к исходному. Но уже с небольшими отличиями.

Род есть жертвенные дым, свет и тепло. Род есть огонь. Огонь — дух святой. Тот дух святой, что светил всем во тьме от вырванного из груди Данко сердца. Тот дух святой, что исходит от Прометея — огня-сына, прикованного к скале или, иначе говоря, к огромному камню за то, что он дал людям умение пользоваться огнем.

Род — это священное дерево, соединяющее нас, сидящих у нашего очага и всеобщего огня небес. И род есть язык наш. Свет от нутра нашего. От души нашей. И, конечно же, это наше слово.

Внимательно смотрели наши предки и на небо. На дневное небо и на небо ночное. В ночном небе происходит много всякого интересного. Правда, происходит все очень медленно. Но спешить нашим предкам, в отличие от нас, особо некуда. Хотя некоторые небесные представления действительно происходят очень, очень редко. Луна же меняется быстро — то растет, то падает.

Ночной узорчатой скатертью светят неподвижные звезды. По этой неподвижной скатерти, по безмолвному бесконечному небесному морю-океану плывут планеты в своих разноцветных челнах. И, бывает, из глубин космоса прилетают хвостатые кометы.

Кометы обычно видны только ночью в темном небе, но некоторые кометы так велики и светят так ярко, что их видно даже днем. И это летит на землю камень Алатырь!

Быстро летит комета — светлый сияющий шар, а за ним тянется длинный светлый пушистый хвост. Это летит в небе Алатырь-камень с горящим на нем священным огнем, и дым от него уходит во мглу, во мглу, во мглу... В какие-то космические облака. (Слово «комета», собственно, тоже есть сильное сокращение слов «камень Алатырь».)

Бывает, комета прилетает на землю и падает где-то недалеко. Видно и слышно, как она пронеслась в небе, и понятно, где примерно она упала. Люди часто отправлялись на поиски этого посланца небесных богов. Они искали небесный гром-камень и, бывало, его находили.

Найти камень, упавший с небес, было большой удачей для всего племени. С тех далеких времен много осталось мифов и легенд о том, как на землю, сам по небу, с громом и молниями пришел камень Алатырь. О том, как люди его искали, как его нашли, как доставили его к себе в святилище и как они его в этом святилище установили. Много песен и былин сложено об этом камне.

На западе Алатырь-камень назывался «балладинг». От слова «баллáдинг» происходит слово «баллада». Баллада есть песнь о богах и героях. И речь в древних балладах всегда шла о том, что камень Алатырь и его огонь героям песен-баллад дают силы для борьбы с врагами или даже с богами! Да. Иногда нашим предкам случалось вступать в сражения и с богами... Вот такие были тогда герои.

А у славян одно из названий камня Алатыря закрепилось в веках. Это название «веядарь», или «вéдарь». Ведарь-камень.

Всему учились наши предки у этого камня, у этого костра, у этого огня-брата — сына огня небесного. У него научились они плавить металлы, делать орудия и оружие, делать лечебные снадобья и шить одежду. У Ведарь-камня учителя и священники сложили веды. У него они из черточек складывали знаки, затем знаки складывали в слова, а слова в гимны, в гимны и в гимны...

Теперь немного о временах, от нас не так уж и далеких.

Прошли века. Люди научились строить. Сначала они обнесли свои святилища высокими стенами, защищая огонь костра от порывов ветра, защищая его от незваных гостей.

Со временем, когда высокие стены, окружающие святилища, стали накрывать крышами и куполами, защищая их от дождя и снега, святилища у людей стали закрытыми со всех сторон.

В центре святилища на священном камне Алатыре все так же, как и века до этого, горел священный огонь. Дым от него уходил к потолку, а потолок был темным от копоти, чада и сажи.

На огне по-прежнему воскуряли жертву. Только жертвы теперь стали небольшими. Небольшими, но частыми. Люди перестали сжигать части туш животных и воскуряли различные благовонные вещества. Воскуряли только жиры и особые древесные смолы. А костер, на котором воскуряли жиры и различные смолы, стал называться «выкурéц», или «воскурéц».

Воскуресения стали проводить только в особые дни — в первый день отсчета самых малых временных периодов, который дальше уже не делили и который поэтому назывался «неделя».

Люди уже вели надежный счет времени. Неделя тогда была восьмидневной, а не девятидневной, как ошибочно предполагают некоторые авторы. И вот где закралась ошибка в это их утверждение: первый день недели так и назывался — неделя. А все другие дни недели стояли на неделе. Мы и сейчас так говорим: то-то и то-то сделаем на этой или на следующей неделе...

Дни недели заканчивались восьмым днем — óсмицей, а после осмицы наступал не девятый день недели, а первый день (день-неделя) уже недели следующей.

По-другому, первый день недели — сам день-неделя — назывался «воскуресение», или просто «воскресение», и посвящался он огню-отцу — огню небесному. То есть воскресали и начинали неделю, а не заканчивали неделю воскресением.

Копоть и сажа от воскуресений на потолке святилища заменяли собой темную грозовую тучу небесную, из которой представляемый небесный отец — огонь небесный — посылал на землю свои огненные стрелы-молнии.

Представляемый бог-отец выглядывал из-за темной тучи в виде отверстия в самом центре купола, через которое в святилище заходил дневной свет и через которое из святилища уходили дым и лишнее тепло.

Прошло еще немалое время. У людей появился развитой язык, появились широкие и глубокие знания о природе, о животных и о человеке. Учителя и священники разделились. Учителя занялись наукой и ушли в свои храмы, которые они назвали храмами науки. Священники же остались в своих святилищах и занялись богослужением.

Святилища со временем стали высокими, просторными и совсем закрытыми. Их стены и потолки стали особым образом расписывать.

У людей появились символы. У людей появились условности. У людей появились условные жертвы. Жертва богу разделилась на две части. В жертву богу стали воскурять молитву и воскурять различные, особо приготовленные вещества. Слова молитвы условно сгорали на условном огне и возносились к небесам. Прежде к разнозначимым богам, а позже к Богу или его приближенным, что, по сути, одно и то же.

Камень Алатырь заменил хороший добротный крепкий стол под скатертью, и он стал называться «алтарь». Сейчас он называется «престол». (Престолом этот стол называется потому, что еще так назывался сам камень Алатырь. Ведь на нем стоит стол великий, то есть ствол великого дуба, великого родового дерева.) От стола-алтаря словом «алтарь» стало называться все помещение, в котором он находится.

Священники в святилищах стали воскурять различные благовония — ладан и фимиам. В лампадках жгут особые масла. А миряне стали приносить в жертву простые свечки, сделанные из воска и парафина.

И, наконец, святилище, в котором как бы находится костер-воскурец, стали называть немного по-другому. Сейчас это то же самое слово, только произносимое будучи прочитанным в обратную сторону — звучит как «церковь».

Ну, а завершу я наш сегодняшний непростой урок рассказом о великом дубе — о нашем великом родовом дереве. Помните, дорогие мои друзья, нашу самую волшебную сказку о громадном дубе-великане?

Великий черный дуб стоит на крутом утесе. На дубе том висит на цепях огромный кованый сундук. Эту цепь можно разбить стрелой, пущенной богатырской рукой из богатырского лука. Или ее могут порвать медведи. В сундуке сидит заяц. В зайце сидит утка. В утке — яйцо. Яйцо, упавшее в воду, ловит рыба. В яйце — игла. На кончике иглы — смерть кощеева.

Этот ряд волшебных предметов и животных является русскими названиями созвездий пояса Зодиака. И весь этот рассказ есть рассказ об Алатырь-камне.

Игла соответствует созвездию Девы, а кончик иглы соответствует созвездию Весов. Здесь, в Весах, в нашем месяце руснике, то есть в месяце октябре, как вы уже знаете и, надеюсь, помните, заканчивается, умирает один год и рождается, наступает год следующий.

Есть еще одно распространенное в мире изображение камня Алатыря — с костром на нем и со столбом дыма, устремленным в небеса. И это тоже есть условное изображение созвездий пояса Зодиака.

Все вы знаете эти монументальные изображения и множество раз ими любовались. Давайте вместе вспоминать древние русские астрономические символы. Алатырь-камню соответствует созвездие Тельца. На камень поднимается змея, которой соответствует созвездие Близнецов. Огню на камне соответствуют ноги коня, которые сражаются со змеей, а самому этому сражению соответствует огненное созвездие Овна.

Дым — дух святой, — стоящий на камне и исходящий от огня на нем, изображают в виде всадника на вороном коне. Они оба вместе есть столб клубящегося дыма. И конь-огонь топчет поверженную в бою змею. А всадник есть посредник между миром людей и миром богов. Только он уже не белка ротарь, или ротор, а воин-рейтар, или, в русском произношении, рыцарь.

Слово «рейтар» в немецком языке означает всадник. Или он же «рейдер», то есть совершающий рейды. Или, наконец, он есть «агент-рейтер», который туда-сюда носит сообщения. (Кстати, издавна в русском языке в начале слов перед буквой Р не читается буква Т. И еще. Если помните, я как-то говорил, что слово «дым» происходит от слов «тереть», «трение», «тре-тре», «трей-трей»...)

Всадник и его конь — дымный столб на камне Алатыре — соответствуют созвездию Рыб. Дымный всадник на дымном коне!..

Если слово «дым» читать в другую сторону, то оно будет словом «мыдь» или «медь». Поэтому Медный Всадник сидит на вороном коне, который стоит, вздымается на гром-камне, на Петырь-камне. То есть на камне Алатыре.

Ну и, конечно, венок на голове всадника-победителя — созвездие Водолея.

Как-то так... Такой вот я сказочник! И на сегодня на этом, пожалуй, все.

До свидания, мои дорогие! С вами, как всегда, был ваш Виталий Владимирович Сундаков и Русская Школа Русского золотого языка.