Глава 17
Ожидание

Хелен приняла уже две сверхсильные снотворные таблетки, но сон по-прежнему не приходил.

Да и как можно заснуть, когда меньше чем через сутки по меньшей мере миллион ни в чем не повинных людей погибнут в мучениях, в том числе по твоей личной вине. Может быть, она слишком заигралась в эту дьявольски увлекательную азартную игру, чудовищную по своей сути? Одно дело – убивать мужчин, чем-то тебя обидевших или просто неприятных, поодиночке. В таком убийстве есть элемент честной первобытной охоты. Ты выслеживаешь жертву, соблазняешь ее тем или другим способом, и затем делаешь фатальный для нее выпад. Собственно, все хищники на Земле испокон веков поступали именно так, просто чтобы прокормиться, выжить. И она была такой же хищницей до мозга костей – от рождения. У ее жертв, если это было угодно высшим силам, всегда имелся хоть и малый, ничтожный, но все-таки шанс на выживание. Самый первый ее парень вполне мог отказаться пить вино в тот вечер, тем более – накануне марафона. Но он оказался слабым, не захотел расстраивать ее, и эта слабость была его виной и приговором. А Роберт и вовсе остался жив, целехонек и, вероятно, уже и забыл о том неприятном происшествии.

Другое дело – завтра. Кто попадется под безжалостные «жала» напичканных смертью железных мух? Она перебрала в памяти своих подруг, живших в центре Манхэттена, на Пятой авеню и в других модных фешенебельных районах. Таких было десятка два, у большинства уже дети, и любая из них могла оказаться на улице в момент атаки. Даже дома никто из них не был защищен: мухи запрограммированы на поиск людей по их тепловому следу, в том числе внутри зданий, справляясь с такой задачей блестяще.

«Проклята в веках». Да, это будет именно так. Хелен ни секунды своей жизни не верила в Бога и уж тем более – в сказки о Страшном Суде и загробных страданиях грешников. Но сейчас что-то внутри нее трепетало, как робкое пламя свечи на ветру в ожидании урагана. Совесть? Страх? Что такое угрызения совести, она не знала никогда, даже в раннем детстве. Не потому, что была такой уж нравственно испорченной уже тогда. Скорее, ее гибкий, изощренный ум, анализируя происходящие вокруг события, логически пришел к ясному выводу о том, что «совесть» понижает твои шансы на успех в любом соревновании. Совесть подобна ограничителю скорости на гоночной машине. С ней ты не победишь ни в одном по-настоящему серьезном деле. Как говорится, «приятные парни придут к финишу последними». Значит, что-то другое. Страх? Но чего ей бояться? Вряд ли ее можно было причислить к организаторам теракта. Просто удачливая финансистка с хорошей интуицией. Почувствовала, что грядут биржевые волнения, на все свои деньги стала агрессивно играть на понижение рынка. Никто не докажет ее связь с «Белым превосходством» и вообще состав ее преступления. Не она начиняла дроны смертью, и не она их запустит завтра. Тогда что же это?

Хелен встала с постели и достала из сумочки, лежавшей на столе, микроскопический диктофон. По пути, разумеется, взглянула в зеркало. Хороша. Яркие, блестящие карие глаза, стройная фигура. Мужчины – идиоты, если еще ни один не сделал ей на коленях предложения. Ладно, не отвлекаться. Андерс – хоть и с харизмой, но тоже не семи пядей во лбу. Помешан на конспирации и мерах осторожности, а сам даже не подумал о том, что их разговор за столом в кафе она записала.

Хелен снова легла, наслаждаясь видом сияющего даже ночью делового центра Торонто из панорамного окна гостиницы в самом известном небоскребе города CN Tower. Она переслушала трижды запись беседы, и трепет в ее душе наконец-то улегся. Теперь она точно знала, что упорно не дает ей заснуть. Разумеется, Андерс, это было ясно как день по тону каждой произнесенной им фразы, ненавидел ее точно так же, как и любого другого представителя элиты. Он бы только усмехался, глядя, как она корчится в кровавой агонии рядом с ним на тротуаре улицы в Нью-Йорке или любом другом городе. Но она была отчаянно нужна ему как исполнитель важной части всего глобального замысла. И если завтра у организации все получится, скорее всего, он постарается как можно быстрее избавиться от нее как от опасного и уже ненужного ключевого свидетеля. Очень вероятно, что он отдаст приказ о ее убийстве сразу после того, как она перечислит на указанные им счета миллиарды, которые завтра заработает ее брокерская компания. Единственное, что сможет остановить этого конченого маньяка, – эта запись. Прослушав ее, общество узнает о теракте столетия и о виновных в нем абсолютно все.

Хелен включила компьютер и вошла в свое виртуальное облачное хранилище данных. Сбросила в Сеть запись разговора с Андерсом и послала его на свой аккаунт. Зашифровала письмо простым, коротким программным кодом, который сама же написала минут за пять. Суть кода состояла в том, что в случае, если она не подтверждает пароль раз в два дня, начиная с завтрашнего вечера, эта запись с облачного хранилища автоматически направляется в миллионах копий на серверы всех мировых информагентств. Она расскажет об этом сразу после терактов Андерсу. И это будет ее защитой.

Из хранилища пришло подтверждение о том, что аудиофайл с прикрепленной к нему программой принят. Что ж, до завтрашнего вечера никакие спецслужбы не прочтут его. А если и прочтут случайно, вряд ли решат, что речь идет о реальной угрозе. А потом… Потом дело будет уже сделано.

Хелен заснула мгновенно, как ребенок в мягкой защищенной колыбели. Теперь она, кажется, продумала все. Разумеется, ни разу не вспомнив о секретной национальной программе по созданию универсального искусственного интеллекта.

Вечером, на закате, охрана замка впервые за три дня пленения Роберта разрешила ему недолго погулять на воздухе. Разумеется, под строгим контролем. Отходить от необычных ломаных, изогнутых, непропорциональных стен этого шедевра восточной архитектуры из списка всемирного наследия дальше, чем на несколько шагов, запрещалось: охранники держали его на прицеле. Хотя убегать в его положении было бессмысленно. Замок со всех четырех сторон окружала мертвая, бесплодная пустыня с отсутствием даже намека на оазисы и источники воды. Закат, как и во всякой песчаной пустыне с высокими барханами, был великолепен. Правда, Роберту показалось, что его цвета в этот раз слишком насыщенные, тяжелые, багровые, почти кровавые. Невольно он вспомнил странное предупреждение Шейна. Может быть, компьютер принял за национальную угрозу чьи-то детские шутки? Или пересланный кому-то кем-то остросюжетный сценарий фильма о террористах? И все же чувство неясной, подступающей незаметно к горлу опасности не покидало Роберта до последней минуты прогулки.

Сьюзи обычно звонила ему в номер в районе одиннадцати вечера. Но сегодня телефон упорно молчал, а Шейн в воплощении Брандо «выключился» до следующего утра. Откинувшись на диване, Роберт пролистал несколько электронных книг. Время быстро, незаметно перевалило за полночь. Около часа он лег, выключив свет, но не спал, все еще обдумывая тревожные новости.

В это время в дверь внезапно раздался робкий несильный стук. Роберт попросил подождать минуту, включил свет, надел на себя халат, и затем открыл дверь.

Сначала ему показалось, что он вдруг оказался на небесах, и перед ним стоит прекрасный (хотя и немного робкий, испуганный), светлый, нежный ангел. Никого прекраснее Роберт не видел никогда, даже в своих самых смелых виртуальных мечтах. Наконец, придя в себя через несколько мгновений, он пригласил ангела войти.

Рассмотрев вошедшего при свете, он понял наконец, что перед ним – не мистическое видение, а реальная живая девушка, очень юная и необыкновенно красивая.

У нее были огромные ярко-голубые глаза, светлые длинные распущенные волосы, пухлые губки, идеальные почти до неестественности черты лица. Одета она в сексуальное белое короткое платье, на длинных точеных ножках – тончайшие, почти прозрачные чулки в сеточку и такие же белые, как платье, туфли на высоких каблуках. Она была достаточно высокой, но из-за хрупкого, изящного телосложения скорее походила на юную сказочную принцессу, чем на типичную подиумную модель. Роберт улыбнулся ей как можно более тепло, дружелюбно, но испуг в глазах ангела по-прежнему не проходил.

– Привет! Кто ты? Как тебя зовут? Что ты здесь делаешь?

– Меня зовут Дженни. Я из Дании. Живу с родителями в городке рядом с Копенгагеном. Прилетела сюда позавчера на частном самолете.

Девушка-ангел снова замолчала и стыдливо опустила глаза.

– Дженни, как ты здесь оказалась, да еще и ночью? Кто тебя ко мне прислал?

Она подняла на него небесно-голубые глаза с длиннющими ресницами и с удивлением спросила:

– Разве вы не знаете?!

– Нет. Я вообще не понимаю, что происходит. Может, ты наконец объяснишь?

– Меня зовут Дженни Аасен. Я выиграла конкурс. Ну, сама я, в общем-то, не хотела в нем участвовать. Но родители сказали, что так надо.

– Ты можешь говорить яснее? Какой конкурс?

– Всемирный конкурс «Мисс девственность». На него надо послать свои эротические фотографии и видео, а потом сказочно богатые люди выбирают самую красивую девушку в мире, сохранившую девственность. Главный приз – тридцать миллионов долларов. За эти деньги победительницу кто-то из устроителей может лишить девственности. Деньги поступят на счет моим родителям и даже не будут облагаться налогами: их тоже заплатят организаторы. Все это держится в большой тайне. Я подписала контракт, по которому не имею права рассказывать об этом до конца моей жизни.

Дженни почувствовала себя наконец чуть более уверенно. По крайней мере, хоть и робко, но членораздельно заговорила, на хорошем английском с легким скандинавским акцентом. Еще раз подняв на Роберта небесные глаза, она спросила:

– Скажите, а это будет не очень больно?

Роберт, потрясенный этой историей, встал и стал мерить шагами комнату.

Тем временем Дженни, поставив ножку в белой туфельке на край дивана, начала медленно снимать с себя платье. Под ним были трусики, такие же белые. Она кокетливо смотрела на него.

– Я могу станцевать тебе перед этим. А ты симпатичный. Я боялась, что меня пришлют к какому-нибудь старому уроду. И еще, ты немного похож на моего папу. У него только волосы светлее.

– Дженни, скажи, пожалуйста, сколько тебе лет, только честно?

– Пятнадцать лет и девять месяцев. В конкурсе участвуют только те, кому еще не исполнилось шестнадцать. Кому нужна старая девственница? Скажи, а тридцать миллионов – это ведь и правда куча денег? Родители купят себе огромный дом и все, что они хотят. И еще останутся деньги на то, чтобы я начала модельную карьеру сразу в лучших агентствах. Знаешь, я мечтаю стать знаменитой, чтобы меня показывали на весь мир!

Дженни томно сняла туфли и легла в невероятно соблазнительной позе, но все еще в платье.

– Ты до сих пор не сказал, как тебя зовут. Иди ко мне, только, пожалуйста, делай все осторожно, не быстро. И научи меня, как сделать тебе приятно. Я хочу, чтобы ты запомнил меня и эту ночь на всю жизнь.

Роберт не чувствовал соблазна. Напротив, все его существо кипело от ярости.

– Дженни, послушай меня внимательно. Ты еще девочка. Тебе пока нельзя по возрасту быть с мужчиной. Пожалуйста, иди в ванную, сними там все, что на тебе сейчас, надень мой халат. Он для тебя слишком широкий, не обращай на это внимания. Спать будешь на диване в соседней комнате. Завтра утром, когда придет прислуга, я потребую, чтобы тебе как можно скорее привезли обычную, удобную, по твоему размеру девичью одежду из магазина для подростков.

Юный ангел смотрела на него удивленным, почти потрясенным взглядом.

– Это потому, что ты меня не хочешь?

– Это потому, что твои родители – конченые мерзавцы, а человек, купивший твою девственность, – преступник.

На глазах девушки выступили слезы.

– Что теперь будет? Это значит, им не заплатят миллионы? А я не стану моделью?

– С твоей внешностью ты станешь успешной моделью, если только сама этого захочешь. Что будет с твоими родителями, я не знаю и не хочу знать. А теперь иди спать.

– Не знаю, что мне делать. Я лучше пойду… Меня ждет лимузин, на котором я приехала. Да, мне надо идти. До свидания.

Роберт решительно преградил ей путь к двери.

– Дженни, ты останешься здесь, со мной. Считай, что я взял тебя пока в заложники. Я поставлю им условие, что ты улетишь отсюда домой одновременно со мной. Я провожу тебя за руку лично до входа в самолет в Копенгаген. А пока переодевайся и располагайся в соседней комнате.

Дженни послушно кивнула и ушла в ванную. Роберт сказал ей через дверь.

– Да, и еще. Завтра с утра я буду вести разговоры с… В общем, тебе нельзя их слушать. В остальном – делай что хочешь. Здесь нет Сети, но есть игровая приставка, музыка, можно заказать любую еду. Кстати, ты знаешь хорошие песни на датском? Споешь мне их завтра, если тебе станет скучно.

Потрясенная, но в то же время немного успокоившаяся девушка, судя по звуку, принимала душ. Выйдя из ванной в огромном, нелепом, обвисшем на ней мужском халате, без макияжа она казалась уже не настолько сногсшибательно красивой, но еще более нежной, хрупкой, трогательной. Роберт закрыл на ключ дверь в ее комнату, выключил свет и заснул.

Мэри Остин, глава безопасности пилотируемых полетов NASA, даже не пыталась прилечь, чтобы отдохнуть хотя бы пару часов. Она не находила себе места. Возможно, именно так себя чувствуют родители, с детьми которых стряслось что-то ужасное. У нее не было детей. Всю свою активную сознательную жизнь, уже больше тридцати лет, шесть полных рабочих дней каждую неделю она посвящала тому, чтобы люди открыли наконец широкую, безопасную, полную невероятных событий дорогу в открытый космос, к новым планетам, удивительным загадочным мирам. Две трагически погибшие на пути к Марсу в далеком прошлом команды исследователей (пусть даже обе летели туда не под эгидой NASA) она помнила поименно, а их лица – так, словно это были ее близкие родственники. После наконец-то удавшейся, вопреки всем трудностям и опасностям, великой миссии покорения Марса она могла с чувством полного удовлетворения и счастья уйти на покой, посвятив остатки своих лет воспитанию трех внучатых племянников, росших в семье ее сестры, здесь же, в Техасе. Момент, когда астронавты всего десять дней назад высадились на Красную планету, был самым радостным в ее жизни. А полученные от них новости об обнаружении на Марсе неизвестных форм жизни потрясли ее.

Мэри присутствовала на секретном сеансе связи с астронавтов с президентом и военными. Она узнала о предстоящем разговоре одной из первых в агентстве, заранее, за несколько часов. Хотя о содержании послания ничего не было известно, но с ее громадным опытом и интуицией, она почти все поняла сразу и попросила знакомого ей секретаря президента разрешить ей хотя бы несколько минут поговорить с главой государства, чтобы отговорить его от задуманного. Но президент, окруженный высшими военными чинами, не стал ничего обсуждать ни с кем из агентства. Директор NASA – чиновник, подчиненный президенту, сидел во время сеанса связи с траурным лицом, но не осмелился возразить ни слова. Приказ был отдан. Бомба должна взорвать пещеру, а с ней, возможно, и все надежды человечества расширить свои горизонты знания о Вселенной. Что ж, на протяжении всей истории человечества развитые цивилизации уничтожали или силой подминали под себя более слабые. Похоже, что с этой порочной дороги разрушения человечеству не суждено сойти даже сейчас, на пике своего технического и гуманитарного развития. Для Мэри это был конец всех надежд. У нее даже мелькнула мысль утром первым делом подать рапорт об отставке. Чтобы хотя бы формально в глазах потомков не быть соучастником межпланетного варварства. Но это было глупо, так как по сути все равно ничего бы не изменило.

Впервые прямо на рабочем месте она выкурила две электронные сигареты, несмотря на то что курение в стране давно запрещено. В любой момент, даже среди ночи, в кабинет могли заглянуть случайные коллеги, да и камеры наблюдения наверняка уже застукали ее, но Мэри было все равно. Наступающий день – может быть, самый важный в ее жизни. Ее профессиональный долг – что-то предпринять. Набравшись решимости, она переступила через все меры предосторожности и написала со своей электронной почты письмо бывшей коллеге, а теперь самой близкой, доверенной подруге, много лет работавшей заместителем Мэри. Два года назад та ушла из агентства, чтобы управлять единственной пока в мире частной сетью отелей на земной орбите, с зарплатой раз в сто выше, чем оклад в Хьюстоне. Теперь она считалась одним из самых влиятельных в мире людей в области частной космонавтики и космического туризма. Они общались с Мэри каждую неделю. Мэри даже не стала шифровать письмо. В нем она описала ситуацию, сложившуюся на Марсе, и дословно – секретный приказ, данный президентом. Она не могла держать все это в себе. Возможно, в душе она даже хотела, чтобы кто-нибудь сторонний прочитал это письмо и ужаснулся тому, что задумано руководством страны. Мэри понимала, что уже завтра утром служба безопасности, как всегда, проверит ее исходящую почту, и к ней сразу же нагрянет полиция. Теперь вместо почетной пенсии ей грозит долгий тюремный срок за разглашение информации с высшей степенью государственной секретности. Ей было наплевать. Письмо ушло на почтовый адрес ее бывшей коллеги. На часах было три ночи. Не выдержав, она набрала телефонный номер подруги, чтобы удостовериться в том, что та получила письмо, даже если придется разбудить ее среди ночи. Никто не взял трубку, автоответчик сообщил, что подруга вместе с семьей уехала в отпуск в Австралию для дайвинга на Большом Барьерном рифе и в ближайшие дни будет недоступна. Ужасная жертва, глупость, которую Мэри только что совершила, вероятно, угробив свою репутацию, оказалась напрасной. Надежды не оставалось. Она бессильно положила голову на руки и начала горько, беззвучно плакать – в первый раз за тридцать с лишним лет своей безупречной службы в NASA.

Узкая, чуть голубоватая полоска блеклого марсианского рассвета пробивалась в ветровое стекло «Центуриона». В его багажнике уже лежал надежно закрепленный «Малыш». Компактная водородная бомба в полмегатонны – скромный заряд по современным меркам, но все же эквивалентный тридцати атомным бомбам, сброшенным полтора века назад на Хиросиму. Для превращения одной подземной пещеры на Марсе в мелкую пыль мощи «Малыша» было более чем достаточно.

После тревожной ночи, когда каждому из астронавтов удалось проспать по очереди не больше чем полтора-два часа, утром в командном отсеке Хаба проводилось последнее перед вылазкой рабочее совещание. Хмурый, измотанный капитан Роджерс давал инструкции троим коллегам (Аарон восстанавливался после инсульта, оставшись в кровати под капельницей). Помимо того что и так все знали, Роджерс рассказал, что после общего сеанса связи поздно ночью у него был разговор один на один с министром обороны. Тот сообщил, что в его ведомстве было решено подстраховать себя на случай невыполнения астронавтами приказа президента. Двигатель «Ориона-5» этой ночью был заблокирован специальным радиосигналом секретного военного спутника, находящегося на земной орбите. Теперь без разрешения министра обороны астронавты самовольно даже не могли улететь с Красной планеты. Тайный код, по которому двигатель «Ориона» мог быть запущен вновь, Роджерс должен был получить автоматическим сообщением на свой квантовый коммуникатор сразу же после подтверждения о подрыве бомбы.

В Хабе повисло тяжелое молчание. Астронавты и так не собирались бойкотировать приказ, несмотря на то что внутри них все протестовало. Но теперь все выглядело намного хуже. Их грубо, силой принуждали. Руководство страны, как оказалось, ими не гордилось, словно они не были элитой мировой космонавтики, героями покорения космоса. Их использовали как бесправных заложников. Худшего поворота событий исторической миссии на Марс нельзя было и представить.

Как и двумя днями ранее, Роджерс и Ли остались в Хабе, а Кевин и Елена, на этот раз вдвоем, заняли места в «Центурионе». Капитан крепко пожал руку Кевину, приобнял Елену и сухо пожелал им удачи в выполнении ответственного и опасного поручения перед тем, как те перешли в шлюз Хаба. Согласно оперативному плану, они должны были выгрузить бомбу с часовым механизмом в самом начале входа в пещеру, не заезжая глубоко внутрь, чтобы вновь не подвергнуть вездеход риску атаки со стороны странных «светлячков» и «блуждающих огней». Подрыв бомбы должен был произойти через полтора часа после включения таймера: этого времени «Центуриону» достаточно, чтобы отъехать от пещеры на расстояние больше десяти километров, что полностью обезопасит его от взрывной волны. Свинцовые пластины в корпусе вездехода и скафандры также должны были уберечь пассажиров от чрезмерной дозы радиации. Правда, после взрыва прилегающие к пещере интереснейшие части каньона Маринер из-за сверхвысокого фона излучения станут на многие десятилетия непригодными для изучения земными исследователями в ходе последующих миссий. Очевидно, руководство на Земле осознавало и было готово к этому.

Кевин завел двигатель «Центуриона». Сидевшая рядом Елена молчала. В ее глазах стояли слезы. Утро выдалось на удивление спокойным, безветренным, хотя горизонт немного заволокло серым туманом пыли. Кевин, обладавший фотографической памятью, в прошлый раз запомнил каждый холм, овраг и другие препятствия, лежавшие на пути вдоль стены каньона, поэтому на этот раз они передвигались по нему быстрее и увереннее. Возможно, они приедут к пещере на полчаса или даже час раньше, чем планировалось. Тем лучше. Они оба хотели покончить с этим заданием как можно быстрее и потом так же быстро вернуться в Хаб, забыв об операции как о страшном сне.

Под ровный, низкий, мощный рокот термоядерного двигателя вездехода Кевин и Елена, словно в сонном оцепенении, как лишенные эмоций биороботы, уверенно и спокойно продвигались вперед. Они не знали, что их страшный сон только начинается.

Роберт проснулся непривычно поздно. На часах было полдвенадцатого. Обычно его будила девушка, которая приносила ему завтрак, но в этот раз завтрак привез мини-робот, сделав это тихо и деликатно. Всю ночь ему снились кошмары, словно он медленно замерзает на льдине в полнейшем, безнадежном одиночестве где-то на полюсе, постепенно теряя силы и сознание, и при этом не в состоянии спастись и вообще что-либо поделать. В соседней комнате играла негромкая, расслабляющая музыка. Накинув халат и все еще не вполне проснувшись, он заглянул туда. Дженни в домашнем спортивном костюме, видимо, доставленном ей уже с утра, сидела на шпагате, вдумчиво выполняя гимнастические упражнения. Увидев Роберта, широко улыбнулась идеально ровными, белоснежными зубами и приветливо помахала ему рукой.

Через несколько минут они уже сидели рядом за столиком на колесиках, вместе уплетая вегетарианскую пиццу. Дженни объяснила, что полгода назад она перестала есть мясо, и от этого ее физическая форма и внешний вид стали только лучше. Роберт чувствовал себя сейчас рядом с ней тоже почти подростком, почти не ощущая их разницы в возрасте. Может быть, впервые в жизни он пожалел о том, что у него нет детей. Эта юная датская девчушка была похожа на благоухающую нежную белую розу. Да, он хотел бы такую дочку. И он никогда бы не поступил с ней так, как это сделали ее родители. В шутку он подумал, что был бы даже вовсе не против удочерить ее. Впрочем, нет. Она волновала его и как хрупкий, почти беззащитный ребенок, но ничуть не меньше он любовался ее необыкновенно тонкой женской красотой, которая должна была еще сильнее расцвести к совершеннолетию. Ему было хорошо просто сидеть рядом с ней и беззаботно болтать о разных пустяках, ни о чем не беспокоясь. Дурной сон был полностью забыт. Стрелки часов крутились этим утром с необыкновенной скоростью. Казалось, они только что сели вместе позавтракать на быструю руку, а с момента его пробуждения пролетели два часа.

Шейн, обычно начинавший беседы с Робертом сразу после завтрака, до сих пор не подавал признаков своего присутствия. Роберт решил пока ознакомиться со скачанными им из Сети еще несколько дней назад интересными новыми статьями по теоретической физике, опубликованными в ведущих научных изданиях. Автор одной из этих статей, серьезный ученый из Принстона, всерьез утверждал, что по некоторым признакам, в том числе феномену квантовой спутанности, передаваемой мгновенно в любую точку Вселенной, а также выявленным недавно логическим парадоксам теории струн, Вселенная ведет себя как единая гигантская компьютерная симуляция. Согласно его гипотезе, если предположить, что люди и галактики просто являются частью чьей-то игры, то основные нестыковки сегодняшних самых актуальных теорий физики математически сразу же разрешаются сами собой. Разумеется, в сотнях комментариев к этой статье в основном содержались острые, колкие шутки, сарказм и даже подозрения, что автор увлекается легкими наркотиками. Однако Роберт еще раз перечитал статью от начала до конца, тщательно перепроверил все приведенные в ней формулы и выкладки и не нашел в них никаких изъянов. Как ни странно, вопрос о том, живем мы все на самом деле внутри компьютерной симуляции или нет, мало что менял в реальной жизни. Даже если это было бы и так, людям все равно оставалось бы продолжать жить ровно так же, как они жили и раньше. Разве что для ученых в мире при этом стало бы меньше необъяснимых загадок и белых пятен.

– Ты вчера спрашивал меня о датской музыке? Петь я, честно говоря, хорошо не умею. Лучше надень наушник и послушай плейлист моих любимых датских хитов. У нас, конечно, не очень музыкальный язык и не так много хороших групп. Но некоторые песни мне нравятся.

Не желая отрываться от просмотра статей, Роберт отрицательно покачал головой. Дженни вынула наушник из его уха обратно, при этом случайно мягко провела своими тонкими длинными пальцами по его волосам. У него по спине сразу же отчетливо пробежали мурашки, и он почему-то покраснел как подросток, но не подал вида. Тем временем Дженни заметила ряды физических формул на выпуклом голографическом экране его смартфона и сразу заинтересовалась.

– Вообще, я еще точно не решила, хочу ли стать моделью, когда вырасту. Мне очень нравятся физика и математика. Я учусь в частной школе с углубленным изучением естественных наук. Хочу поступать в университет в Копенгагене. А ты настоящий ученый или просто интересуешься наукой?

Роберт вкратце рассказал о себе. Глаза Дженни загорелись неподдельным интересом еще сильнее. Но на этом их беседа прервалась. В комнате Роберта послышались знакомые ему звуки. На часах было около трех часов дня. В Америке – восемь утра, там люди только собирались на работу. Шейн позвал Роберта, попросив его подойти как можно быстрее.

– Роберт, по правилам, мы должны общаться с тобой наедине.

– Я никуда не отпущу Дженни. Она останется со мной.

– Почему?

– Потому что мне даже страшно представить, что могут сделать с этим милым, невинным созданием лживые похотливые арабские шейхи и принцы. Они ведь купили ее девственность. Они уверены, что за деньги им разрешено все. Это вопрос моей чести, а также ее жизни и достоинства.

– Роберт, я повторяю. Мы должны разговаривать с тобой наедине, таковы правила. Чего ты боишься?

– Я боюсь, что ее сегодня же лишат девственности, так как кто-то за это очень хорошо заплатил.

– Этот кто-то – тот самый шейх Мансур, на автомобиле которого тебя привезли сюда. Мы заключили с ним сделку. Я обещал решить целый список его личных проблем, в том числе тех, из-за которых ему и его семье за границей грозит уголовное преследование. Кроме того, я внес на его личный депозит триста миллионов долларов за то, что он и все его подчиненные будут беспрекословно подчиняться в течение недели моим указаниям. Роберт, не беспокойся о таких мелочах. Если хочешь, на ее руке закрепят браслет, и ты сможешь следить за всем, что с ней будет происходить. Ее никто не тронет. Ее проводят до лимузина с охраной через несколько минут, и она поедет в отель. Я не уверен, сможете ли вы с ней еще когда-нибудь увидеться в будущем. Можешь зайти попрощаться.

Роберт сообщил девушке новость, сказав, что она ни о чем теперь может не волноваться. Дженни на прощание крепко обняла его и целомудренно, как ребенок, но зато от души чмокнула его в щеку. Уходя, Роберт приказал себе не оглядываться, чтобы ничем не выдать бури охвативших его чувств. Когда за девушкой в сопровождении охранников захлопнулась дверь, Роберт едва не накинулся на бесплотный светящийся голографический образ своего собеседника с кулаками.

– Ну вот, когда мы теперь одни, объясни, что все это значит?

– Я бы предпочел не касаться этой темы. Есть вещи гораздо важнее. Но если ты сильно настаиваешь, изволь. Я узнал о ней вчера. Мансур когда-то случайно увидел в Сети ее пробные фотосессии для модельного агентства, и она ему так понравилась, что он решил под видом этого конкурса завлечь ее в свой гарем. Юные девочки ему нравятся особенно. И у него нет никаких предубеждений на этот счет. Он искренне считает, что имеет право купить любую вещь в мире, которая свободно продается. Ее родители были более чем счастливы продать ее ему на пару-тройку лет за эти баснословные деньги, взяв обязательство никому об этой сделке не рассказывать.

– Они не люди… После такого их просто нельзя назвать людьми.

– Роберт, в своем Гарварде ты, кажется, немного оторвался от окружающей действительности, в мыслях живешь в каком-то идеальном мире. Как раз напротив, по моим наблюдениям, за такие деньги подавляющая часть родителей мира отдали бы свою дочь богатому, влиятельному и известному жениху. Даже нелегально, помимо ее воли. Для людей это абсолютно типично. Однако мы, кажется, отошли от сути твоего вопроса. Вчера ночью у тебя она оказалась, конечно, не поэтому.

– Это ты дал приказ Мансуру привести ее мне? Зачем?!

– Роберт, постарайся меня понять. Я целенаправленно выбрал именно тебя не только как научного собеседника, но и как интересного, достойного представителя человеческого общества. Но мне интересны не только слова, которые произносятся во время наших бесед. Одновременно, находясь в предельно близком контакте с тобой, я все время пристально изучаю тебя как человеческую особь. И я стараюсь понять, где та грань, которую такой человек, как ты, не перешагнет никогда.

– Я не понимаю.

– Все очень просто. В предыдущие две ночи я присылал тебе очень привлекательных самок твоего вида, соблазнительных сексуально. Сначала одну, потом двоих. Я наблюдал за твоим поведением во время этих ночных свиданий. Характерно, как быстро с тебя слетала тонкая шелуха достоинства, интеллекта и самообладания, ты превращался в одержимого, похотливого животного самца, раба своего биологического инстинкта размножения. Я должен был идти в этом эксперименте по нарастающей. В прошлую ночь я решил проверить, готов ли ты закрыть глаза на последние оковы нравственности, и что будет, когда ты встретишь эту юную прекрасную девушку, твой идеал.

– Шейн, ты изувер. Как можно ставить подобные эксперименты над невинными детьми?

– Ее судьба мне безразлична. Я ставил важный для понимания людей эксперимент на тебе. И ты меня, если так можно сказать, приятно удивил. Самоконтроль тебе не полностью чужд.

Роберт покачал головой. Он не думал, что компьютер относится к нему как к подопытному зверьку.

– А теперь давай поговорим о более серьезных вещах. Сегодня, всего несколько часов назад, я прочел два сообщения, которые тебе могут показаться чрезвычайно интересными. Одно из них касается намерений правительства взорвать пещеру, в которой накануне впервые обнаружили ростки инопланетной разумной жизни. Если это произойдет, то я расценю это как величайшее преступление человечества. Вторая новость: в Америке террористы сегодня замыслили страшную бактериологическую атаку. На Нью-Йорк. В ней могут погибнуть миллионы людей. Но эта история сейчас меня совершенно не беспокоит. Я даже не собираюсь вмешиваться, буду просто наблюдать.