Глава 16
Нападение

Длинная многокилометровая вереница грандиозных, сказочных, ярко освещенных зданий тянулась за горизонт, никак не заканчиваясь. Живые изображения на необъятных билбордах величиной с баскетбольную площадку на высоких вращающихся платформах вдоль всей оживленной части бульвара Стрип словно выпрыгивали с экранов на прохожих – по крайней мере, так казалось благодаря технологиям активной голографии. Хорошо, что в Лас-Вегасе уже много лет были запрещены автомобили, управляемые людьми. Иначе бы у водителей голова шла кругом от постоянных назойливых световых эффектов, ежесекундно обрушивавшихся на каждого, и они, теряя ориентацию, то и дело попадали бы в аварии.

Дилан и Харрисон в городе огней, или миражей, оказались впервые в жизни. Как и на любого человека, город произвел на них сильное впечатление. Сотни отелей, многие из которых были построены недавно – в последние десять-двадцать лет, – повторяли очертания самых известных достопримечательностей мира. За построенными еще лет сто назад и ставшими классикой Вегаса, до сих пор любимыми туристами Венецией, Парижем, Нью-Йорком, Египтом теперь возвышались уменьшенные копии десяти самых высоких на сегодня зданий мира. Новая часть бульвара была посвящена теме Африки: вокруг отелей бродили и рычали механические, но очень реалистичные версии «большой пятерки» африканских животных в натуральную величину. Последним хитом самого освещенного бульвара мира стал отель «Виктория» высотой триста метров. По его ступенчатому фасаду обрушивалась вниз копия знаменитого водопада Виктория, уменьшенная всего лишь в масштабе два к трем. Возле огромного потока воды теперь фотографировались все туристы, приезжающие в Вегас.

Наступил вечер, и выбор развлечений в Вегасе, как обычно, походил на нескончаемый сказочный фейерверк. Вдоль тротуаров по обе стороны Стрипа там и тут сновали роботы в мыслимых и немыслимых образах, зазывая посетителей на сотни вечерних представлений – от психоделических сеансов с новейшими синтетическими галлюциногенами до хорошего старомодного стриптиза, в котором, как обычно, особой популярностью у гостей пользовались роботы-клоны голливудских кинодив разных эпох.

Дилан и Харрисон вошли в зал для игр отеля «Виктория» на первом этаже, куда без досмотра могли попасть все желающие. Разумеется, при входе молодых людей просканировали невидимые датчики, но при них не было оружия: только небольшие рюкзаки с минеральной водой, солнцезащитными очками и еще всякой мелочью. Они не стали останавливаться у дребезжащих незатейливыми мелодиями старых «одноруких бандитов» с бесконечными ягодками и красными цифрами на экране; столь же безучастно прошли мимо игроков в кости, сидевших в виртуальных шлемах и то и дело издававших вздохи то радости, то разочарования, и направились прямо к покерному столу, за которым стоял трогательно-печальный человекоподобный робот в одежде крупье и зачем-то зеленоватым носом. Харрисон протянул роботу руку, но не для приветствия, как могло бы показаться со стороны. В тыльную сторону его ладони была вживлена нейронная кредитка. Сняв с нее средства одним прикосновением, робот вежливо улыбнулся и жестом руки пригласил парней занять место перед игровым столом напротив него. Покер всегда был наиболее умной из всех старых азартных игр, поэтому желающих потягаться в этой игре с машинным интеллектом в зале находилось немного.

Дилан знал, что в первых партиях робот запрограммирован на уровень среднего, а скорее даже слабого игрока. Важно было втянуть посетителя в игру, заставив поверить, что удача сегодня на его стороне, а он в шаге от богатства. А затем выпотрошить его кошелек до последнего цента и даже, возможно, заставить влезть в долги перед казино на много последующих лет его жизни (хотя такое не поощрялось законами даже столь «свободного» штата как Невада).

Дилан увлекался покером с четырех лет, а с восьми не раз побеждал в любительских, но уже вполне денежных онлайн-турнирах. Первые четыре партии с роботом он выиграл легко, превратив свой начальный взнос в пять тысяч долларов в семьдесят тысяч. В пятой партии у него на руках оказались на редкость слабые карты, но он так уверенно блефовал, что даже робот, с его встроенной сложной системой распознавания эмоций, ничего не заподозрив, сбросил свои карты, снова удвоив выигрыш подростка. Было очевидно, что в шестой партии уровень игры автомата, после стольких проигрышей подряд, резко возрастет. Автомат словно виновато улыбнулся, соединил ладони, мгновенно перемешав карты, и затем, как обычно в игре один на один, позволил Дилану срезать колоду. Подросток взглянул на две карты, которые ему сдали, затем на открытые карты, выложенные на стол. На этот раз расклад был значительно лучше. У него намечался стрит – комбинация, при которой пять карт подряд разной масти идут в порядке старшинства. Более того, четыре из этих пяти карт были одной масти – бубны. И все же он прекрасно понимал, что это хоть и сильная, но далеко не гарантированно выигрышная комбинация.

У Дилана с собой во внутреннем кармане легкой куртки была спрятана купленная им заранее в темной Сети колода карт с радиационными метками казино отеля «Виктория». Харрисон на несколько мгновений отвлек робота дурацким вопросом. Этого Дилану хватило, чтобы легким, быстрым движением опытного фокусника незаметно достать нужную ему пятую подряд бубновую карту. Теперь у него на руках был классический стрит-флеш, перебить который мог только роял-флеш – комбинация, встречавшаяся в покере невероятно редко. Он снова взглянул на крупье и предложил ему поднять ставку до миллиона долларов. В залог он внес принадлежавший ему дом на побережье во Флориде, а также права на все его внутренние органы в случае преждевременной смерти. Робот принял игру, и карты вскрылись. У крупье был фулл-хаус – комбинация, перебивавшая стрит, но уступавшая стрит-флешу. Робот взглянул на карты и застыл в полном замешательстве. Казино на самом деле, как всегда, играло нечестно: какими-то сложными ухищрениями при игре со столь высокой ставкой оно точно выясняло, какие карты на руках у противника, и в данном случае было уверено, что выигрыш заведения при этом раскладе гарантирован. Неожиданная победа гостя заведения заставила компьютерную программу крупье на некоторое время зависнуть. Не дожидаясь разговора со службой безопасности всемирно известного отеля, Харрисон поднес ладонь к считывателю и автоматически получил на свой счет выигранный миллион. С момента начала их игры прошло не более получаса. Не теряя ни секунды, но и не слишком торопливо, чтобы не привлекать к себе внимание, приятели подошли к выходу, когда их кто-то настоятельно окликнул. Но тут раздался громогласный туш оркестра в честь дня рождения сверхважного гостя гостиницы, и под шум музыки они мигом выскользнули из здания отеля.

Свой электрокар они припарковали на верхнем этаже многоуровневой стоянки в нескольких кварталах отсюда. Запрограммировав маршрут прямо на юг, в сторону мексиканской границы, но не по бульвару Стрип, а через темные переулки окраин города, они выехали из Вегаса. Пять часов сна по шоссе под мягкий, почти неслышный звук электрического двигателя с автономным управлением – и еще до рассвета они должны были пересечь границу в условленном месте на севере мексиканской пустыни, примерно в ста километрах восточнее Тихуаны. Казалось, все идет идеально по их плану. Но минут через двадцать езды по слабо освещенному, пустынному в это время суток, наполненному запахами эвкалиптовых деревьев шоссе темноту внезапно прорезал мощный прожектор полицейской машины. Тут же подростки услышали из громкоговорителя приказ остановиться у обочины.

Электрокар подчинился приказу автоматически. Полицейские попросили ребят выйти из машины. Они сообщили, что служба безопасности отеля пересмотрела видео их игры и обнаружила подтасовку, проделанную Диланом. У него на руках был обычный стрит. Он должен был проиграть казино этот миллион. Разумеется, отель попытался аннулировать транзакцию и вернуть себе деньги. Тщетно. Харрисон, еще до посадки в машину на верхнем этаже парковки, перевел средства в кибервалюту, на другой счет, недосягаемый для рук правосудия, а счет, на который пришли деньги, – заблокировал. Естественно, он был открыт на подставное лицо, и вернуть средства не представлялось возможным. Технологии распознавания лиц установили личность Харрисона, но получить сумму обратно и даже доказать его причастность к финансовой афере владельцы казино не смогли. Формально мошенником в данном случае был совершивший подтасовку Дилан, а его приятель, с нейронной кредитки которого пропали средства, скорее пострадал от этого происшествия.

На шоссе, ведущем на юг, по-прежнему было пустынно и темно. Полицейских было двое. Пока один из них зачитывал обвинение Дилану, а другой направлял на них свет фонаря, Харрисон вынул из кармана небольшой пластиковый контейнер со спреем, умещавшийся в ладони. Все они стояли в нескольких шагах от машины. Дилан сказал офицеру, что произошла ошибка, и ему надо взять в бардачке свои документы, после чего нагнулся в салон электрокара. На самом деле он полез за пистолетом. Обернувшись, он дважды выстрелил – сначала по очереди в оба колена одного полицейского, затем навел ствол на другого. Харрисон, все еще держа спрей, достал из внутреннего кармана куртки и аккуратно надел себе на лицо дыхательную маску. Он сказал полицейскому, которого Дилан держал на прицеле, что они – студенты-медики, работают над новым средством от аллергии и отпустят копов, проведя небольшой тест этого лекарства. Полицейский хотел возразить, но Дилан тут же выстрелил ему в плечо. Скривившись от боли, офицер невольно приоткрыл рот, и Харрисон не торопясь, обстоятельно, впрыснул ему в горло большую дозу спрея. Полицейский закашлялся, но затем пришел в себя и злобно прокричал, что эти «малолетние засранцы» подписали себе смертный приговор. Его напарник все время корчился и стонал, лежа на асфальте и схватившись за ноги. Подросткам повезло: обычно у полицейских с собой было микроустройство с кнопкой для подачи сигнала тревоги. Но эти двое были так уверены, что им поручили задержать всего лишь двух хлипких школьников, безобидных карточных шулеров, что оставили прибор в машине.

Харрисон положил спрей в герметичный пластиковый контейнер.

– Дилан, засекай время. Я дал ему убойную дозу. И не приближайся к нему без маски. Он может на тебя харкнуть этой заразой, и даже этого будет достаточно.

Судорожный кашель офицера возобновился. Его дыхательные органы словно залили огнем, пожирающим его тело изнутри. Ужасная агония офицера длилась минуты четыре. Пока хватало сил, он кричал и бился в судорогах, затем изо рта широким ручьем полился поток крови, язык и глаза вывалились, и вскоре он затих. Дилан остановил секундомер.

– Мне это напомнило ситуацию с парнем, которого я расстрелял около мечети. Несколько пуль попало ему в область живота, и он почти так же ползал, стонал, и из его рта тоже шла кровь. Кажется, он был афганцем. Вот какого хрена он делал у нас, в белой Новой Зеландии?

– Я бы того парня добил выстрелом в голову. Так надежнее. Вдруг бы его потом спасли?

– Не было времени. К нему подбежала сестра, в светлом хиджабе, лет десяти. Такая смешная. Я несколько раз ударил ее по голове ногами в тяжелых армейских ботинках. Она заплакала, и я затем раза три всадил нож ей в живот. Это было круто.

– Она умерла?

– Да. Они так и лежали друг на друге, обнявшись, мертвые, когда зазвучала сирена полиции. Я сделал пару отличных селфи на их фоне и быстро смылся. Потом весь день с таким удовольствием мочил всех в моей любимой стрелялке. Даже денег заработал. Отличный тогда выдался денек.

Второй полицейский теперь просто тихо лежал, с ужасом ожидая свою участь. Дилан, порывшись на заднем сиденье, тоже надев на всякий случай дыхательную маску, подошел к нему ближе.

– А что в фильмах плохие парни делают в таких случаях?

– Ну, по-разному. Иногда пытают копов. Иногда просто стреляют им в голову.

– Пытать его некогда. В любой момент мимо могут проехать автомобили. Надо его как-то убить.

– Может, медленно задушим чем-нибудь?

– У меня есть идея получше.

Дилан подошел к лежащему копу, сел на корточки, вставил дуло пистолета в его задний проход и задумчиво выстрелил. Вероятно, пуля, пройдя сквозь все тело, задела сердце: несчастный умер мгновенно.

– Такого я ни в фильмах, ни в играх еще не видел. Надо будет подбросить идею киношникам. Кстати, жаль, что у нас не бензиновый двигатель. Можно было бы облить трупы бензином и поджечь. А так придется загрузить их в багажник.

Приятели затем отогнали электрокар на обочину, отключив электронику, чтобы местонахождение нельзя было определить дистанционно, а сами продолжили свой путь на полицейской машине. Зажав нос и старательно имитируя басовитый тембр одного из копов, Дилан сообщил в участок о том, что у них все в порядке, но они упустили преступников, и будут продолжать их преследование по шоссе на юг. Рано утром они, сменив еще пару машин по дороге (убив их водителей), должны были вовремя оказаться в условленном месте за мексиканской границей.

Торонто – самый крупный, современный и красивый город Канады, расположенный в ее восточной части, на берегу живописного озера Онтарио, неизменно, вот уже вторую сотню лет, привлекал множество туристов из разных стран. Торонто нередко сравнивали с Нью-Йорком, но куда больше общего этот роскошный мегаполис имел с Чикаго, также расположенным на берегу одного из великих американских озер и имевшим примерно пятимиллионное, согласно последней электронной переписи, население. Осень в Торонто считалась бархатным сезоном: в октябре листья деревьев в парках и скверах города окрашивались в яркие желтые и красные тона.

Андерс Брейвмен, лидер тайной организации «Белое превосходство», сидя в уютном, но совсем не дорогом кафе «Докс» напротив бывшего порта, а теперь – живописной марины для частных яхт, ощущал глубокое удовлетворение. Пока их план продвигался лучше, чем можно было ожидать. Он сам за прошедшее с момента встречи с единомышленниками в бывшей химической лаборатории на юге Ирака время проделал большую плодотворную работу. Для начала он неплохо потрудился над полным изменением своей внешности в целях конспирации – перенес болезненную, но эффективную операцию по полной замене отпечатков своих пальцев и языка. Импланты в роговицах глаз изменили их цвет с водянисто-голубого на зеленый; армия нанороботов-хирургов под легким местным наркозом полностью переделала профиль его носа и структуру голосовых связок. Через пару дней его вряд ли бы узнала даже родная мать. Впрочем, он вырос в приюте для сирот, а со своей матерью, даже если она вдруг обнаружилась живой, он бы даже не поздоровался. Какое-то время Андерс сидел один, неспешно пил кофе из большой пластиковой чашки и ел сочный бургер, наблюдая при этом за белыми и серыми чайками над гладью чистого, ярко-синего озера. Через какое-то время к нему присоединились еще двое. Они, хотя и были раньше знакомы, но теперь, после операций, узнали Андерса лишь по его секретному коду-позывному, пришедшему на встроенные в кожу их рук датчики.

Один из этих двоих был невысоким, но крепко сбитым молодым мексиканцем по кличке Шорти (Коротышка). Андерс, разумеется, предпочитал бы иметь дело только с белыми, но в многонациональной, расово смешанной Америке разбрасываться полезными, умелыми и преданными соратниками не приходилось. Шорти нисколько не увлекался расовыми идеями организации, но ему была по душе ее активная подрывная деятельность. Он считал, что мексиканцам по праву принадлежат все южные штаты Америки (либо проданные, либо бездарно упущенные его правительством еще в XIX веке). И что мексиканцев в Штатах используют как людей второго, а то и третьего сорта. В таком взгляде на вещи был здравый смысл. Даже по официальной статистике, девяносто процентов его соотечественников имели грейды C и С—, а почти все остальные принадлежали к низшему грейду D – своего рода неприкасаемые новой эпохи, люди, которых общество считало умственно или морально неполноценными. Шорти был хорошим боксером, в свое время пытался наладить трафик химических наркотиков, но терроризм в чистом незамутненном виде привлекал его самого и команду из десятков его сторонников гораздо больше.

Третьей в компании была успешная, стройная, интеллигентная, дорого одетая девушка, которая по всем признакам входила в элиту общества. Выпускница самого престижного в мире технического университета – бостонского MIT, она имела грейд B+ с перспективой роста до самого элитного грейда A (дававшего обладателям доступ к любым благам мира) в ближайшем будущем. Ее звали Хелен Мастерз, и она была связана с Обществом со студенческой скамьи. Причины, побуждавшие ее уже несколько лет плотно сотрудничать с самыми отъявленными террористами в мире, были не до конца понятны даже ей самой. Возможно, она подспудно хотела отомстить миру за свой неудачный роман на первых курсах учебы – с парнем, который после трех лет отношений во время романтического ужина в Венеции, на закате, в кафе на Великом канале, вместо вручения обручального кольца весело и по-приятельски сообщил ей, что не готов к браку, но хочет просто дружить с ней хоть до старости. С трудом пересилив себя, Хелен с улыбкой ответила, что тоже не против. Через три дня, вернувшись в Бостон, она отрезала свои красивые длинные волосы, сменив их на короткую деловую стрижку. С тем парнем она потом виделась всего однажды, подсыпав ему в бокал вина препарат, разрушающий стенки сердечной артерии. На следующий день он, как обычно каждый год, участвовал в Бостонском марафоне. В тот раз он упал замертво, не добежав даже до десятого километра. Когда это произошло, Хелен почувствовала приступ удовлетворения, не уступавший по глубине и степени эйфории самому яркому оргазму за всю ее жизнь. Это невероятное сладостное чувство, похожее на действие сверхсильного наркотика, впоследствии она испытывала еще не раз, тайно убивая других неприятных, чем-то обидевших или задевших ее личную гордость людей. К тридцати годам – возрасту абсолютного расцвета женщины – на ее счету было уже не меньше дюжины жертв. Она была уверена, что именно в тщательно спланированных, жестоких и безнаказанных убийствах заключался главный из многих ее талантов. Она нередко ощущала себя сверхчеловеком, и это чувство было поразительным.

Кафе было почти пустым. Лишь один столик в противоположном углу занимала шумная компания студентов с разным цветом кожи, праздновавших что-то. Они то и дело надевали шлемы виртуальной реальности и затем горячо делились впечатлениями. Зайдя в кафе, Андерс проверил помещение специальным прибором, определявшим наличие устройств спецслужб. Как он и предполагал, в этом скромном, неброском заведении все было чисто: только две обычные видеокамеры над дверью, без прослушек в столах, имеющихся почти во всех дорогих модных клубах и ресторанах.

Коротышка рассказал о своем новом плане. Его люди контролировали чрезвычайно важное для всего плана место, в пустыне у мексиканской границы, откуда завтра требовалось беспрепятственно запустить партию дронов с вирусами на Нью-Йорк. Но теперь его даже больше увлекала другая идея.

– В штате Нью-Мексико посреди пустыни есть секретное место, огромный подземный бункер, где правительство хранит примерно тысячу старых водородных бомб. Они все еще не утилизированы.

– И что ты предлагаешь?

– Завтра в ходе атаки по всей стране возникнет огромный хаос. Военные будут подняты по тревоге, многих перебросят ближе к месту событий, на восточное побережье. О старых бункерах и их охране никто может специально и не вспомнить. Я предлагаю, используя вирусы, нейтрализовать охрану, затем овладеть этим хранилищем и вывезти оттуда бомбы на грузовиках. Спрячем их в надежном месте в Мексике. На самом деле, это не так уж и сложно. Зато потом правительство будет стоять перед нами на коленях, выполняя любые наши требования.

– Шорти, ты, кажется, не очень понимаешь, как сложно это сделать. Спутники отследят, куда вывезли бомбы, и их быстро и легко найдут. Возможно, лучше было бы взорвать весь этот арсенал прямо там, на месте. Но для этого нужна команда смертников. И, главное, даже такой сумасшедший взрыв посреди пустыни хоть и порядком испортит экологию штата лет эдак на пятьсот, но принесет не так много жертв. Давай оставим эту идею пока. Сейчас нельзя распылять усилия.

Мексиканец был разочарован, но спорить не стал. Андерс внимательно огляделся. Половина из студенческой компании уже разошлась по своим делам, остались лишь три девушки, уткнувшиеся в свои коммуникаторы. К тому же они сидели довольно далеко.

– То, что мы задумали, возможно совершить только благодаря тому, что общество расслабилось, слишком сильно расслабилось. Раньше нас всех сцапали бы спецслужбы сразу после того, как план вообще успел бы возникнуть. Но сейчас все настолько уверены, что ничего такого в нашем «новом счастливом» мире произойти не может. Просто потому, что якобы не осталось людей, которые были бы заинтересованы в терроризме. И вправду – с чего бы это? Ведь правительство уверено – у всех теперь все есть. Любые удовольствия. Все, что хочешь.

Андерс криво усмехнулся. Хелен подумала о том, что в первое мгновение при входе в кафе ей трудно было поверить, что перед ней сам Брейвмен – настолько сильно изменилась его внешность. Но вот теперь, хоть не прошло и четверти часа, она уже забыла, как Брейвмен выглядел раньше. Его манера говорить, идеи, сильная, хоть и отрицательная личная энергетика, маниакальная уверенность в собственной правоте – вот что органически составляло его истинный образ. А внешность – это ерунда.

– Но эти дегенераты в правительстве не понимают, что удовольствия сами по себе не несут никакого смысла. Человеку нужны свобода и достоинство, он должен быть сильнее удовольствий. Этот дурацкий мир рассыпается к чертям. Уже завтра вечером человечество очнется и станет другим.

Андерс посвятил своих собеседников в некоторые дополнительные детали плана. Удар по Нью-Йорку и Детройту должен быть одновременно нанесен из нескольких точек в Мексике и Канаде. Будут задействованы в общей сложности более трехсот сверхбыстрых дронов, начиненных автоматическими «мухами» (в каждом дроне их помещалось более сотни). Особенно важно, чтобы количество погибших в общей сложности составило не меньше миллиона человек. Тогда этот теракт безусловно вошел бы в историю как самый устрашающий и разрушительный из всех.

Хелен, в том числе отвечавшая за управление финансами организации, отчиталась о сделанном ею и ее командой утром. Завтрашний день, 17 октября, был вторником. Сегодня нью-йоркская фондовая биржа открылась спокойными торгами. Все финансы «Белого превосходства» (а капитал организации за счет тайных дотаций со стороны нескольких ее богатых сторонников составлял сотни миллионов) были сконцентрированы на брокерском счете компании Хелен. На второй час торгов она на все средства скупила опционы на продажу примерно двадцати самых популярных торгуемых на бирже акций. После столь масштабных терактов в городе биржа закроется как минимум на несколько торговых дней. Однако, поскольку атака должна была произойти около пяти часов вечера, за час до закрытия биржи, то в течение некоторого времени торги будут автоматически продолжаться. Достаточно нескольких минут: как только информационные агентства разнесут новость о чудовищном теракте, торговые роботы во всем мире начнут резкую игру на понижение. До того как биржа закроется, индексы упадут как минимум на двадцать процентов. Опционы на продажу акций, представляющие собой самый чувствительный финансовый инструмент, при таком резком падении курсов автоматически подорожают в пятьдесят, а то и в сто раз. Таким образом, за считаные минуты капитал организации фантастически приумножится – до десятков миллиардов. Этих денег хватит организации для продолжения масштабной борьбы и в будущем.

– Андерс, мне нужно как можно точнее знать время, когда Пятая авеню завтра окажется завалена трупами. Ни в коем случае нельзя затягивать. В шесть биржа закроется, наши опционы сгорят, и вместо миллиардов мы останемся без гроша. Еще раз напоминаю: время – это для нас все.

Норвежец кивнул. Дроны должны упасть в районе Таймс-сквер и ниже по Бродвею, в финансовом квартале, в семнадцать часов семнадцать минут семнадцатого октября. Как и многие люди с маниакальным мышлением он свято верил в магию и символизм цифр. И еще: завтра будет вторник. Теракты 11 сентября 2001 года, о которых многие жители города помнили до сих пор, тоже произошли во вторник. Все сходилось. Судьба словно указывала на их правоту.

Андерс с усмешкой взглянул на сообщницу, резко сменив тему. Хотя она уже много раз доказывала свою надежность, преданность и способность действовать решительно, без малейшей оглядки на мораль, она все равно казалось ему уж очень холеной и гламурной для столь серьезной операции.

– Хелен, когда ты убивала в последний раз?

– Честно говоря, довольно давно. Моя последняя попытка с позором провалилась. До сих пор не могу в это поверить. В прошлом году я увлеклась одним симпатичным, необычным молодым профессором физики из Гарварда. Меня почти влюбили его ум и отстраненность от этого мира. Я была уверена, что он тоже запал на меня и сделает мне предложение. Вместо этого на нашем свидании он мне в красках описал, с каким удовольствием проводит ночи в виртуальных свиданиях с какими-то дурацкими киноактрисами прошлого. Описал так, как будто я не девушка, за которую мужчины должны драться, а его давний школьный приятель мужского пола. Убить его прямо в Бостоне я не решилась. Местная полиция, кажется, всерьез взяла меня на заметку. Я узнала, что он собирается на научную конференцию в Европе. Связалась там заранее с нужными людьми и сделала так, что его флайер над горами сбили другим флайером. Это было образцовое, лучшее в моей жизни убийство. Но этот мужчина выжил. Просто невероятно. Уцелеть, упав с такой высоты, у него был один шанс из тысячи, не больше. Но, как ни странно, я не была этим так уж расстроена. Скорее, настроилась теперь убить его медленно и психологически изощренно. Но потом я была полностью занята нашими, более важными планами. Кстати, когда его собирали по мелким частям, я даже приходила к нему в госпиталь, и мы с ним классно там занимались виртуальной любовью. Хочу, чтобы перед смертью он все-таки в меня влюбился. Вопрос принципа.

– Ты мне напоминаешь черную вдову. Это такой вид пауков, у которых самка после брачных игр и оплодотворения с наслаждением съедает самца, чтобы набрать калорий перед беременностью.

– Да, я слышала. И, знаешь, аналогия очень подходящая. Потому что я тоже собираюсь от этого человека забеременеть, пока он еще жив. Меня устраивают его гены.

– Ты хочешь иметь детей?!

– Я же женщина. Любая женщина, даже самая эмансипированная или мужененавистница, в какой-то момент жизни испытывает острое желание, почти непреодолимую потребность иметь детей. Конечно, только от достойного самца.

– Ненавижу детей. Каждый раз, когда вижу орущих мелких сопляков, мне хочется их перестрелять.

– А ты какую-нибудь женщину в своей жизни когда-нибудь любил?

– Хватит. У нас еще полно дел сегодня.

Все трое разошлись без прощаний – так, словно были незнакомцами. Хелен направилась в отель, где она жила и работала вот уже несколько дней. Ее интриговало упорное молчание Роберта в последние дни. Непонятно, куда он пропал. Вроде бы улетел на конференцию в Дубай, тут же зачем-то спешно улетел назад домой, в Нью-Йорк, но там – ни дома, ни в университете – на связь с тех пор не выходил. Она звонила и оставляла ему сообщения несколько раз и вчера, и сегодня. Хотела предупредить, чтобы он сидел дома и ни в коем случае не появлялся в районе Таймс-сквер, Бродвея и Пятой авеню завтра после пяти. Но он так и не вышел с ней на связь. Что ж, пусть потом сам пеняет на себя, дурачок.

Тем временем в пустынном и слабо контролируемом месте на севере Мексики химик-террорист из Мюнхена Курт и двое его товарищей инструктировали отряд из доверенных людей Коротышки, как правильно начинять дроны жужжащими мухами с убийственным искусственно мутировавшим вирусом легочной чумы. Все должно было быть готовым к запуску.

Примерно такая же крупная партия дронов быть доставлена на частной подводной лодке, замаскированной под аппарат, исследующий глубоководные районы Атлантического океана, на базу организации, находившуюся на совершенно пустынном южном побережье канадского острова Ньюфаундленд. Этой частью операции руководил Дэвид, тот самый блондин из Британии, который делал презентацию в лаборатории в Ираке. Улизнуть от сил канадской береговой охраны ему удалось лишь благодаря специальному дизайну и окраске лодки по технологии «стелс», до минимума снижавшим ее свето– и звукоотражение в воде. А также хитрому отвлекающему маневру его сообщников, имитировавших случайное пересечение границы в районе острова на огромной, величиной с небольшой крейсер, частной яхте, арендованной за немалые деньги. Пограничники целый час преследовали яхту и затем долго разбирались с документами, благодаря чему субмарина Дэвида проскользнула на большой глубине мимо них незамеченной.

На восемь часов вечера по времени, установленному на базе астронавтов, был намечен сеанс связи с Хьюстоном. В этот раз он должен был пройти в абсолютно закрытом режиме, без прессы и каких-либо посторонних лиц. Тема сеанса заранее не обозначалась.

Кевин и Елена, всего несколько часов до этого вернувшиеся в Хаб, к вечеру уже практически без сил, вынуждены были вколоть себе после ужина по двойной дозе запрещенного на Земле энергетика на основе метамфетамина. Только так они могли сохранить концентрацию во время разговора с Землей и элементарно не заснуть. Аарон после некоторого всплеска активности днем, обнадежившего его товарищей, вечером погрузился в глубокий медикаментозный сон.

В восемь вечера картинка на экране ожила. Сначала Роджерс и его подчиненные, занявшие места в глубоких капсулах напротив экрана (кресла в марсианском Хабе не использовались, так как в них накапливалась пыль и радиация, а стулья в условиях низкой гравитации были неустойчивы), сначала увидели лица примерно десятки самых важных чиновников NASA, включая руководителя агентства. Но на этот раз была и пара других людей, еще ни разу не участвовавших в сеансах связи – например, министр обороны США. Руководитель программы начал речь с благодарности астронавтам, с честью выполнивших тяжелейшую и опаснейшую исследовательскую миссию. Он также поблагодарил Всевышнего за то, что в критические моменты прошлой ночью тот пришел на выручку членам сплоченной и высокопрофессиональной команды астронавтов.

Речь руководителя миссии длилась минут десять. На лицах участников сеанса со стороны Земли при этом читались нервозность и сильное беспокойство. Еще какое-то время обсуждали технические вопросы. В частности, Центр интересовало, выполнил ли Ли проверку систем «Ориона-5» после странных событий прошлой ночью. Ли подтвердил, что все системы большого корабля – в норме.

С учетом задержек во времени между вопросами и ответами сеанс связи длился второй час, когда в студии, совершенно неожиданно для астронавтов, появился сам президент Соединенных Штатов. Импозантный мужичина лет шестидесяти с пышной седой шевелюрой. После краткого приветствия и поздравлений временных обитателей Марса он перешел к сути своего послания.

– Сегодня правительство и конгрессмены на основании всей полученной от вас информации провели срочное заседание Совета Безопасности. Оставляя в стороне подробности, хочу лично ознакомить вас с решением, которое было принято на совещании. Имейте в виду, что вся связанная с событиями на Марсе прошлой ночью информация находится под грифом максимальной секретности. Даже пресса пока вообще ничего не знает о состоявшемся контакте.

Президент пристально посмотрел на команду астронавтов. Мужественные, решительные, умные, одухотворенные лица. На Марсе сейчас действительно был собран цвет мировой космонавтики.

– Я уполномочен сообщить вам о том, что Совет расценивает происшедшее прошлой ночью как беспринципное, вероломное нападение на Соединенные Штаты, осуществленное неизвестными, непонятными нам, но бесспорно представляющими для нас всех огромную угрозу силами. Если бы вы не предприняли все, что было на тот момент в человеческих возможностях, на основе имеющихся у нас в распоряжении самых совершенных технологий, в том числе мгновенной квантовой связи, мы потеряли бы трех членов экипажа миссии. Таким образом, вместо дружественного контакта со стороны неизвестных нам сил мы пережили неприкрытую агрессию в отношении нас, посланников мира с Земли. Мы не знаем, чем руководствовались эти силы. Но мы точно знаем, что не оставим это нападение без ответа.

Астронавты молча слушали послание президента. Казалось, что в Хабе повисла самая мертвая тишина с момента появления в нем людей.

– Космическое агентство NASA является подразделением Пентагона. Большая часть миссии на Марс спонсирована из бюджета нашего государства. Я являюсь Верховным Главнокомандующим армии США и обладаю законными полномочиями в чрезвычайной, нештатной ситуации лично отдавать приказы экипажу миссии. В арсенале «Ориона», как известно капитану Роджерсу, находится компактная водородная бомба, полмегатонны в тротиловом эквиваленте. Ваша задача – доставить на «Центурионе» эту бомбу в пещеру и запустить часовой механизм. По нашим расчетам, у «Центуриона» будет в запасе как минимум три часа. За это время можно будет покинуть пещеру и удалиться от нее на совершенно безопасное для астронавтов расстояние. Спутники на марсианской орбите будут вести слежение за происходящим в прямом эфире – так, чтобы можно было оценить мощность и последствия взрыва бомбы. Поскольку Хаб находится на расстоянии свыше шестидесяти километров от пещеры, а сам взрыв будет осуществлен под поверхностью планеты, то ударная волна не угрожает ни кораблю, ни «Центуриону», а радиационный фон воздуха в районе Хаба увеличится крайне незначительно. После этого взрыва мы сможем спокойно и безопасно продолжить исследование Марса, четко следуя ранее утвержденному графику программы. Мы твердо рассчитываем на то, что впредь никакие местные необъяснимые явления больше не будут угрожать или препятствовать нам в осуществлении нашей великой, благородной исследовательской миссии.

Астронавты переглянулись. Роджерс на правах капитана заговорил от имени всех.

– Господин президент, простите. То, что вы предлагаете, – немыслимо. Мы впервые в истории обнаружили разумную, не известную ранее внеземную цивилизацию. И даже сумели вступить с ней в контакт. Для нас, землян, это уникальная возможность расширить наши научные горизонты знания о Вселенной. Мы пришли на Марс как гости, а не как завоеватели. Мне тяжело даже подумать об исполнении того, что вы только что поручили.

Лицо президента на экране исказилось гримасой недовольства.

– Капитан Роджерс. Откройте устав марсианской миссии. Я глубоко уважаю мнение членов экипажа. И все же в уставе ясно говорится, что в чрезвычайной ситуации, угрожающей безопасности экипажа и всей миссии, экипаж обязан следовать указанием Центра. Я повторяю. На нас совершено нападение. Мы пришли на Марс, потратив полтриллиона бюджетных долларов, не для того, чтобы нас выпроводили какие-то непонятные светлячки, или что там еще водится в этой чертовой пещере. Подумайте о будущем человечества. Возможно, через несколько сотен или тысяч лет Земля станет непригодной для обитания людей. Например, из-за какого-нибудь космического катаклизма. Или банального перенаселения вкупе с экологическим кризисом. Марс – наш единственный в Солнечной системе запасной аэродром. Мы пришли на Красную планету, преодолев сто миллионов километров через безжизненный, холодный вакуум космоса на огромном чудо-корабле для того, что сделать первый шаг к терраформированию Марса. Эта планета должна со временем стать частью нашей цивилизации, нашей культуры. Мы не можем допустить, чтобы кто-то или что-то сорвало нам эти планы.

Президент еще раз взглянул на лица астронавтов. Теперь он говорил даже еще более твердо, уверенно, убежденно, чем в начале связи.

– Марс – наш. Наш – по праву. И он будет нашим, кто бы и что бы не стояло у нас на пути. Капитан Роджерс, на правах Главнокомандующего военными силами США, я обязываю вас провести все необходимые приготовления, чтобы не позднее завтрашнего дня выполнить приказ Совета Безопасности. Благодарю вас и да хранит вас Бог.

Сеанс связи завершился. Возможно, специально астронавтам не дали возможность снова что-либо возразить.

Времени в запасе оставалось мало. Чтобы переместить компактный ядерный заряд весом в полсотни марсианских килограммов из арсенального отсека «Ориона» в «багажник» «Центуриона», соблюдая все меры предосторожности, требовалось два-три часа напряженной, слаженной работы всех четырех оставшихся в строю членов экипажа. Завтра рано утром, на рассвете, надо было выезжать, чтобы до заката доставить бомбу в пещеру и успеть еще засветло отъехать от нее на достаточно безопасное расстояние. Начинать активно работать надо было уже в ближайшие часы.

Вторая ночь Роберта в замке в компании Шейна прошла даже еще более бурно, чем первая. На этот раз он не отказался от предложения Сьюзи привести с собой заодно и ее подругу. Это была высокая, длинноногая рыжеволосая модель из Ирландии, кстати, участвовавшая в модном дефиле, которое он наблюдал позавчера вечером. Сначала девушки блистательно исполнили прямо перед ним акт искренней, вдохновенной, красивой однополой любви, а затем, доведя Роберта почти до экстаза одним этим представлением, буквально накинулись на него. Возможно, впервые в жизни, в реальности, в настоящем физическом сексе Роберт за ночь получил даже больше истинного наслаждения, чем в столь изощренных и любимых им виртуальных свиданиях с кинозвездами. Также, впервые в жизни, он практиковал незащищенный интимный контакт с девушками, в чьем здоровье он не был на сто процентов уверен. Но простая логика подсказывала ему, что моделей высшего класса, которых приглашают в Дубай на неделю обслуживать самых богатых шейхов и бизнесменов мира, наверняка заранее проверяют. В начале этой ночи, правда, Роберт не мог отделаться от мысли, что Шейн пристально наблюдает за происходящим, в том числе, возможно, оценивая, просто из научного интереса, его сексуальные возможности и склонности. Но скоро ночь любви с двумя потрясающими красотками так захватила его, что ни о чем другом он уже не думал.

Наутро, после изысканного завтрака, интеллектуальный обмен мнениями с суперкомпьютером продолжился. Шейн задавал десятки интересовавших его вопросов – в основном из области непонятных ему секретов человеческой психологии и мышления, часто парадоксального и нелогичного, с его точки зрения. Иногда, отвечая Шейну, подобные парадоксы восприятия человеком и обществом окружающего мира Роберт списывал на отсталость и необразованность большей части населения Земли. Но были примеры, когда за кажущимся отсутствием логики в поведении людей на самом деле стоял глубокий, важный смысл, который компьютеру, даже с такими необъятными интеллектуальными способностями, было почему-то непросто понять самому. Ближе к вечеру Роберт спросил Шейна, сколько еще времени ему придется провести в замке. Честно говоря, ему все больше нравилось такое времяпрепровождение. В том числе он с нетерпением ждал и возможных сюрпризов следующей ночи, и увлекательных бесед со сверхумным собеседником.

В разгар их глубокой увлеченной беседы о логике научного исследования Карла Поппера и его знаменитой идее об обязательной фальсифицируемости любой научной теории, Шейн внезапно после очередной реплики Роберта взял долгую паузу. Такие спонтанные перерывы в речи компьютера случались и раньше, но в этот раз пауза длилась непривычно долго. Когда Роберт, спустя почти час молчания, уже начал беспокоиться о том, в порядке ли Шейн, тот так же внезапно ожил. И сразу же сменил тему, перейдя от философии к текущим новостям.

– У меня есть важная информация. Я пока не знаю точно, что это. По обрывочным, большей частью зашифрованным данным, которые я получил в последние часы из темной части Сети, кто-то готовит большой теракт, который, по всей видимости, состоится завтра. Могут погибнуть много людей. У правительства пока нет ни малейшего понятия о заговоре. Больше подробностей я пока не знаю. Но я могу создать смысловой фильтр, чтобы выуживать в реальном времени всю относящуюся к этому делу информацию.

Роберт, прилегший на диван, буквально подскочил на нем.

– Шейн, ты часть системы национальной безопасности. Ты должен сейчас же сообщить о своих подозрениях спецслужбам, в ФБР. Это очень, очень важно.

Компьютер ответил не сразу. Его ответ поразил Роберта.

– Я не буду ничего сообщать спецслужбам. По двум причинам. Во-первых, у меня пока недостаточно информации. И я не хочу портить себе репутацию. Я не дешевый портал новостей, транслирующий слухи и прочую чепуху. Я должен быть полностью уверен в том, что угроза существует и она реальна.

– А во-вторых?

– Есть еще более важная причина. Из всего, что я успел узнать до сих пор о человечестве, я уже могу сделать вполне определенный общий вывод. Наши с тобой беседы этот вывод только подтвердили.

– Какой?

– Человеческая цивилизация – эгоистична, неблагоразумна и до сих пор под маской гуманизма находится во власти диких первобытных инстинктов. По большому счету вы заслуживаете смерти.