17

Руби

– Я бы выбрала более «мятный» оттенок, – задумчиво сказала Эмбер.

Я двинула курсор по полю цвета влево и вверх, пока цвет мха не посветлел и не проявились голубоватые акценты.

– Так?

Моя сестра буркнула что-то одобрительное. Я сохранила цвет и перешла в WordPress на предварительный просмотр, чтобы мы могли рассмотреть наше творение.

Блог Эмбер под названием Bellbird прошел ребрендинг – с новым логотипом, более современной темой из WordPress и свежей цветовой палитрой. На самом верху красовалась новейшая запись – гид по этически корректной моде плюс-сайз, а под ней располагались в трех меньших окнах краткие описания избранных записей. На правой стороне страницы она привела ссылки на свои профайлы в соцсетях и тот ее снимок, который я сделала прошлым летом. На снимке она стояла посреди лужайки с цветами, на ней было летнее макси-платье с цветочным принтом и глубоким вырезом. Я точно помню, как на нее прыгнул кузнечик, и я зафиксировала тот момент, когда она пыталась стряхнуть его с себя – с визгом ужаса. К сожалению, в качестве парадного снимка она не взяла тот, на котором она визжит, а взяла тот, на котором от души улыбается, отводя с лица прядку волос. Прямо под снимком стояло: «Привет, я Эмбер! Плюс-сайз-фэшн-блогер, любительница пирогов и слов, вдохновляюсь всем, что красиво. Надеюсь, мой блог вам понравится!»

– Выглядит супер, – благоговейно сказала я. – По-настоящему профессионально.

– Ты всегда так говоришь, – возразила Эмбер и придирчиво оглядела страницу, прищурив глаза. Что касается ее блога, в этом она перфекционистка не меньше, чем я со своим планером.

– Я знаю, но это всегда правда.

Я пробежалась по ее последним постам. И, хотя сама же и делала снимки, не могла на них наглядеться. Эмбер выглядела чудесно. И в который раз я пожалела о том, что у наших родителей такое предубеждение против соцсетей. Они тревожатся, что Эмбер выставляет напоказ слишком много личного, а ведь она подходит к ведению Bellbird на удивление профессионально. Между тем у нее уже есть несколько брендов, с которыми она регулярно сотрудничает и которые посылают ей вещи.

– Кстати, я видела платье, которое сделано прямо для тебя, – неожиданно сказала сестра. – Тебе ведь нужно платье для благотворительного вечера?

Я кивнула:

– Покажи.

Она придвинула к себе ноутбук, и ее крошечный письменный стол опасно зашатался. Я быстро схватила стакан с апельсиновым соком, чтобы он не опрокинулся. Мы сидели здесь уже второй час, бок о бок, и работали над ее блогом, и все это время из маленького корпуса ноутбука звучал мелодичный голос Фрэнка Оушена.

Эмбер открыла одну из закладок, и мы вместе смотрели, как страница медленно выстраивается, и, наконец, показалось платье, от вида которого у меня вырвался тихий вздох. V-образный вырез, черное и сшито из струящейся ткани, приталенное и от бедер ниспадает мягкими волнами.

– А есть еще фотки? – спросила я, правда, в этот момент мой взгляд упал на ценник. – О боже. Больше двухсот фунтов, – ахнула я и уже подняла палец, чтобы тут же закрыть это окно. – Для чего ты это показываешь?

Эмбер перехватила мою руку и с улыбкой сказала:

– Не для нас. Эта фирма предложила мне сотрудничество.

Я помедлила. Я знала, что Эмбер получила не один запрос на сотрудничество с некоторыми магазинами, но это ведь не значит, что она все их должна принять.

– Но ведь ты давно ищешь, – продолжала моя сестра. – А это платье очень подошло бы для такого шикарного повода, разве нет? Я могла бы с ними поговорить.

Я без колебаний помотала головой:

– Нет, я не могу его принять.

– Почему?

Я нерешительно пожала плечами:

– Не знаю. Разве это не странно – получить что-то бесплатно?

– Ты думаешь, кинозвезды платят за те платья, которые берут у дизайнеров на премьеры и на всякие вручения премий?

– Об этом я, честно говоря, никогда не думала, – призналась я.

– Ну вот, а теперь ты это знаешь, – сказала сестра. – Они предложили мне три платья на пробу и даже оплату, если я напишу честную рецензию, что касается удобства и так далее. И тогда бы я сделала фото нас обеих в их платьях, если ты не против.

Я снова посмотрела на платье. Кликнула на следующие снимки, все больше влюбляясь в широкую юбку, мягкую по виду ткань и маленькие аппликации, обрамляющие декольте. Такого элегантного платья у меня еще никогда не было, если не считать того, которое Бофорты одолжили мне в прошлом октябре на Хэллоуин.

– Можно даже не спрашивать, да? – вдруг сказала Эмбер, и, когда я в недоумении повернулась к ней, она потупила взор и смиренно улыбнулась: – Ты ведь, должно быть, опять не возьмешь меня с собой, так?

– Эмбер, – вздохнула я, набирая побольше воздуха, чтобы выдать ей автоматический ответ. И потом осеклась.

В последние недели Эмбер день и ночь была рядом со мной. Она заботилась обо мне и не проронила родителям ни слова о том, что произошло с Джеймсом, как бы они ни допытывались.

Я знала, как Эмбер хотелось попасть на один из наших вечеров. И, если подумать, благотворительный вечер был даже самым лучшим поводом из всех, какие праздновались в Макстон-холле. Это мероприятие, на котором все ученики без исключения показывают себя с лучшей стороны. Присутствует слишком много заметных имен и влиятельных персон, чтобы кому-то было позволено опозориться какой-нибудь выходкой. Поэтому атмосфера там приятная, а шансы какого-то нежелательного происшествия сравнительно малы.

Эмбер внимательно смотрела на меня. Она замерла и не двигалась, ни один ее мускул не дрогнул – из страха ненароком вызвать отрицательный ответ.

– Я возьму тебя с собой, – сказала я наконец.

Эмбер выпучила глаза.

– Ты это серьезно? – не поверила она.

Я сделала глубокий вдох. Шли последние месяцы нашей совместной жизни, и мне хотелось провести их как можно лучше. Скоро мы перестанем видеться каждый день, и, как бы сильно я ни радовалась Оксфорду, эта мысль меня пугала.

– Но будет несколько условий, – твердо добавила я, чтобы Эмбер знала: я не шучу. Она жестом показала, что я могу продолжать. – Ты весь вечер будешь находиться около меня. И разговаривать будешь только с теми, кого я знаю и с кем я разрешу. Я действительно не хочу, чтобы ты влипла в какую-нибудь историю. Договорились?

Эмбер с такой силой бросилась мне на шею, что я чуть не упала со стула и еле удержалась за стол.

– Ты просто сокровище! Я не отойду от тебя ни на секунду, – воскликнула она.

Я ответила на ее объятие и на мгновение даже закрыла глаза. Меня охватила неосознанная тревога, и я засомневалась, правильное ли решение приняла. Мне ли не знать, что может произойти на таких вечеринках. С другой стороны, Эмбер скоро будет семнадцать. Она умница, она уверена в себе и знает, чего хочет. Вероятно, стоило бы больше ей доверять.

Я убедилась, что решение было правильным, когда Эмбер озарила меня сияющим взглядом.

– Это значит, мы теперь можем официально заказать эти платья. И у меня даже есть куда это платье надеть! Кроме того, это будет лучший блогерский пост всех времен. Я так счастлива!

Я не могла сдержать улыбку и чувствовала, как ее радость и волнение передались и мне. Впервые за долгое время я почувствовала себя так легко.

– Я рада, что ты рада.

При этих словах улыбка сестры вдруг угасла.

– Что такое? – встревожилась я.

Эмбер опять отвела взгляд. Она начала перелистывать страницы своего браузера, но, кажется, сама не знала, что ищет.

– Это не так уж важно. Я просто не могу поверить, что это последние месяцы, когда мы вместе.

– То, что я уеду, вовсе не означает, что мы перестанем видеться, Эмбер, – мягко сказала я.

Эмбер снова уставилась в экран своего ноутбука:

– Означает, и ты это знаешь.

Я энергично помотала головой:

– Да, все будет немного по-другому, но я же буду приезжать домой на каждые выходные, и я буду продолжать работать с тобой над твоим блогом. Мы будем говорить и по телефону, и по «Скайпу», я буду присылать тебе мерзкие картинки обедов и сообщать, какие книги читаю, и…

– Ты должна мне это пообещать, Руби, – сказала она серьезным голосом.

Я положила ладонь на плечо младшей сестры и притянула ее к себе:

– Обещаю.

Джеймс

Неделя перед благотворительным вечером была самой стрессовой в моей жизни.

Мне все еще приходилось наверстывать школьный материал, который мы с Лидией пропустили до Рождества, а кроме того, было столько работы по подготовке вечера, что я в какой-то момент уже не знал, как все успеть. В понедельник Руби и Камилла решили заменить в Бойд-холле лампочки на такие, которые дают приглушенный свет, чтобы создать особую атмосферу. И мне пришлось искать эти лампочки. Во вторник пианист решил, что за смехотворно малое количество работы он вдруг должен получить куда большую плату. И мне пришлось вместе с Кираном ехать к нему и вести с ним переговоры на понижение суммы. Во время поездки Киран уговорил меня в среду прослушать репетицию школьного хора и отобрать репертуар, потому что у Руби нет времени, а Лин ничего не смыслит в тонкостях классической музыки (его слова). Но кульминация состоялась в четверг, когда собралась вся команда, чтобы почистить столовое серебро (не самое любимое мое занятие) и свернуть салфетки в виде митры епископа (ненавижу). Я-то всегда считал себя человеком с очень ловкими руками, но оказалось, что это не так, когда речь заходит о салфетках.

Ребята косятся на меня, когда я прихожу на тренировки лакросса совершенно разбитым, а то и вовсе пропускаю их, но вопросов не задают. А то бы я не знал, как объяснить, что со мной творится.

Будто я вцепился в соломинку и отказываюсь отпустить. Хотя Руби на обратном пути к школе четко дала мне понять, что не готова к тому, что я хочу ей сказать. И я вынужден с этим считаться. В тот момент в фотобудке, когда мы были так близко друг к другу, ее губы в сантиметре от моей щеки, и я ощущал прерывистое дыхание на своей коже… В этот момент мне стало ясно, что моя борьба не напрасна.

И, пока для нас жива хоть искра надежды, я не сдамся. Я никогда не был особо терпеливым человеком, но, когда дело касается Руби, у меня есть целая вечность. Руби того стоит.

Тем не менее я вздохнул свободно, когда в пятницу облачился в спортивную форму и наконец-то снова смог выйти на поле. Круговая разминка, которой нас подверг тренер, была жесткой, но физическая нагрузка показалась мне полезной и отвлекла от всего остального. Мы как раз таскали друг друга по полю на спине. Алистер хотя и силен, но через десять минут сник под моей тяжестью, и мы оба рухнули.

– Проклятье, – прорычал я и перекатился на спину. Хотя на дворе февраль и уже близко дыхание весны, но холод стоит жуткий, и земля твердая. Я даже не сомневался, что разбил себе колени.

– Продолжайте! – гаркнул тренер Фриман и сильно дунул в пронзительный свисток.

– И вновь продолжается бой, – сказал Алистер и хлопнул в ладоши.

Он снова встал передо мной внаклон, а в это время мимо нас пробегали, запыхавшись, Кеш с Реном.

– Нет уж, теперь моя очередь, – ответил я, указывая себе на спину.

Алистер закатил глаза, но подчинился моему требованию и запрыгнул мне на спину. Я тут же ринулся бежать, обгоняя товарищей по команде, пока не загорелся каждый мускул в моем теле, а дистанция до Кеша с Реном все сокращалась.

Когда мы поравнялись с ними, Рен застонал:

– Нет, ни за что! – и ударил Кеша в бок, чтобы тот ускорился: – А ну шевелись!

Кеш со зверским выражением лица приналег, и я тоже под крики Алистера прибавил темпа. Из-за того, что я пропускал тренировки, я и без того был под пристальным наблюдением. И не только со стороны моих товарищей, но и со стороны тренера Фримана. Я не мог себе позволить сбавить темп, хотя в груди при каждом вдохе все горело как в аду на сковородке.

В конце мы с Кешем пришли к финишу почти одновременно. Я выдохся настолько, что с трудом удержался на ногах и не упал на четвереньки. Кеш протянул мне кулак, и я его отбил, а Рен толкнул меня плечом:

– Ну ты зверь. Как ты нас вообще догнал, Бофорт?

Я пожал плечами, все еще не в силах произнести ни слова.

– Ну вы молодцы, ребята! – похвалил тренер Фриман и похлопал в ладоши. Он обвел нас всех взглядом, останавливаясь на каждом по отдельности, и потом широко улыбнулся: – Сегодня после тренировки я угощаю.

Мы возликовали. Хотя во время этих сложных разминок тренер нас не щадит, но это случается лишь дважды за семестр, и в большинстве случаев он потом ведет нас в паб неподалеку от школы и угощает бургерами с картошкой фри, и это всякий раз примиряет нас с жестокими нагрузками тренировки.

– О, а что здесь забыл Лексингтон? – вдруг спросил Сирил, устремив взгляд ко входу на спортплощадку.

Вся команда обернулась в ту сторону. Кажется, я впервые видел ректора Лексингтона на тренировочном поле.

– Опять вы чего-то натворили? – сказал кто-то у меня за спиной, когда тренер двинулся навстречу ректору и коротко с ним о чем-то переговорил. Разумеется, вопрос был адресован мне и моим ребятам, но никто из нас не ответил. Мысли беспорядочно смешались. Должно быть, что-то произошло, если сам ректор пожаловал к нам. И что бы это могло быть?

Немного погодя тренер Фриман подбежал к нам трусцой и хлопнул в ладоши:

– Планы изменились, ребята! Идем в Бойд-холл. Оргкомитету требуется помощь в постройке декораций к завтрашнему благотворительному вечеру.

Я замер. Уже восемнадцать часов. Оформительская фирма должна была давно управиться с декорациями.

Недовольное бормотание пошло по кругу, и взгляд тренера Фримана омрачился:

– Я что, непонятно выразился? Все немедленно в Бойд-холл!