13

Джеймс

Опрометчивые поступки – неизбежная часть взросления. Я готов все забыть, если в понедельник в пятнадцать часов ты явишься на заседание правления. Это мероприятие есть у тебя в календаре. Не разочаруй меня.

С уважением,

Мортимер Бофорт.

Я стер письмо отца, не ответив на него. Пульс подскочил, как только я увидел уведомление в почте, но теперь мне остается лишь качать головой. Он даже не потрудился обратиться ко мне по имени и воспользовался своей официальной подписью в конце – и это в письме к собственному ребенку. Если честно, меня не удивило, что он считает мое решение импульсивным. В конце концов, ведь он годами игнорировал все знаки, которые указывали на то, что я не хочу иметь ничего общего с компанией «Бофорт».

То, что он теперь пишет не для того, чтобы вернуть меня домой, а чтобы сохранить лицо перед правлением, только подтвердило тот факт, что я поступил правильно.

И когда-то это больше не будет причинять мне боль. В этом я совершенно уверен.

Я отложил телефон на кровать и огляделся в комнате, где Офелия разместила меня и Руби. Это гостевая комната, в которой всегда ночевали мы с Лидией, когда приезжали в гости. Уже тогда мы удивлялись особой обстановке ее дома, не имеющей ничего общего с нашей в Пемвике: начиная от обоев в цветочек над кроватями из пружинных блоков и кончая тяжелыми, слишком длинными бархатными шторами. Иногда складывалось впечатление, что Офелия подобрала эти вещи на улице и разместила их дома случайно. Тем не менее я всегда хорошо себя чувствовал у нее.

Мой телефон снова завибрировал, вырвав меня из задумчивости. Пришло новое письмо, и когда я увидел имя отправителя, в моем теле второй раз за этот вечер напряглись все мышцы.

Письмо было от Сирила.

Прости.

И больше ничего. Я нервно сглотнул и открыл приложение, подвешенное к письму. Постепенно загружались фотографии, которые я тогда сделал. Это были оригиналы, я сразу это увидел. Я резко выдохнул, хотя у меня в желудке вдруг стало муторно при виде этих снимков.

Я еще раз вспомнил, что я думал и чувствовал тогда, когда делал эти снимки. Я не знал, что за человек Руби, и хотел защитить Лидию и позаботиться о том, чтобы ей не навредили. Мне было все равно, если снимки будут обнародованы.

С телефоном в руке я пошел к узкой двери, ведущей в смежную ванную комнату. Постучался.

– Можешь войти, – сказала Руби.

Я открыл дверь.

– Ты не поверишь, что… – начал я, но слова застряли в горле.

Я думал, Руби приняла душ и давно готова. Но она вместо этого сидела в просторной угловой ванне. Волосы она заколола на макушке в узел, из которого выбились и намокли отдельные прядки. Я тяжело сглотнул. На голых плечах блестели капельки, и хотя поверхность воды почти полностью была покрыта пеной, некоторые участки ее тела все же было видно.

– Ты в порядке? – спросила Руби, наморщив лоб, и немного выпрямилась.

Я откашлялся.

– Сирил прислал оригиналы снимков, – прохрипел я наконец и поднял телефон вверх.

– Правда? – недоверчиво воскликнула Руби, подавшись вперед, чтобы лучше разглядеть дисплей. – А я уже почти потеряла надежду.

– Я же сказал, мы все исправим, – произнес я осипшим голосом.

Меня отвлекал вид ее мокрого тела, и я не мог ясно соображать. Я снова попытался откашляться.

– И что мы будем делать теперь? – спросила она после недолгого молчания. Я заметил, что ее голос звучит так же хрипловато, как и мой.

Вероятно, сейчас мне лучше всего уйти.

– Я передам их Лидии. И потом поговорим об этом. Я не хочу тебе мешать. Расслабься. – Я повернулся и хотел выйти за дверь, но голос Руби заставил меня замереть.

– Джеймс? – прошептала она едва слышно. Мое тело словно молнией прошило.

Я снова повернулся к ней. Щеки ее покраснели, и я откашлялся.

– А ты не хочешь… не хочешь остаться здесь?

Я открыл рот, но сказать ничего не смог.

Лицо Руби продолжало наливаться румянцем.

– Это необязательно. Но я…

Ее слова вывели меня из оцепенения.

– Конечно, я хотел бы остаться с тобой, – сказал я, медленно опуская руку, протянутую было к ручке двери. – Если можно?

Она кивнула.

Второй раз меня не нужно было упрашивать.

Я закрыл дверь на ключ. В тот момент, когда щелкнул замок, прошлое ушло на второй план: мой отец, Сирил, Макстон-холл. Всё, кроме Руби, которая сидела голая в ванне. Она ждала, что же сейчас случится. Между нами не было и двух метров.

Прошла целая вечность с тех пор, как мы оставались наедине. В отличие от сегодняшнего утра никто не мог войти в комнату, поэтому нам не пришлось бы отскакивать друг от друга, словно ошпаренным. Здесь были только я и она.

Не сводя глаз с Руби, я отложил телефон на умывальник. Потом опустил руки и медленно стянул с себя майку. Уронил ее на пол и снял носки. Когда я расстегивал молнию на брюках, взгляд Руби затуманился, она следила за моими движениями… Я выбрался из брюк, а потом из своих бóксеров.

Теперь я больше не мог от нее спрятаться. Я не хотел этого, но то, как она закусила нижнюю губу, заставило всю мою кровь прилить к паху, и я отдал бы все, чтобы скрыть это.

Не теряя больше ни секунды, я влез в ванну. Вода была еще теплая, даже горячая, вокруг вздымался пар. Руби неотрывно смотрела на меня: как я погрузился в воду, а потом медленно придвинулся к ней, опираясь обеими руками о края ванны. Легкая улыбка играла на губах Руби.

– Приветик, – прошептал я.

– Привет, – так же тихо ответила она. Потом подняла свои мокрые ладони и заключила в них мое лицо. Провела большими пальцами по моим щекам. Я закрыл глаза и наклонился, чтобы поцеловать ее. Руби тихо застонала, когда наши губы встретились. Она притянула меня еще ближе к себе.

– Спасибо, что ты поехала со мной сегодня, – сказал я между поцелуями.

Руби выпустила мое лицо, ее руки скользнули вниз и легли мне на грудь:

– Я всюду последую за тобой, Джеймс.

Сердце колотилось, и когда я снова открыл глаза, то увидел во взгляде Руби любовь и желание.

Всякий раз, когда она так смотрела на меня, мне больше ничего не хотелось так сильно, как стать человеком, который ее заслуживает.

– И я повсюду последую за тобой.

Руби обвила руками мою шею. А я обнял ее голое тело и привлек его к себе. Вода выплеснулась через край ванны на пол, но мы не обратили на это внимания.

Мы снова поцеловались, и этот поцелуй не кончался очень долго.

Лидия

– Нам правда не надо пойти с тобой? – спросил Грэхем уже в третий раз за это утро.

Я повернулась к нему и взяла его за руку через центральную консоль между передними сиденьями машины. И потом отрицательно помотала головой:

– Нет. Я должна сделать это сама.

Он наморщил лоб, явно огорченный моим решением.

– Мы как будто посылаем тебя в логово льва, – сказала Руби с заднего сиденья. Я видела в зеркале, как она побледнела от волнения.

– Да что со мной случится? – спросила я, отстегиваясь. – Из дома меня выгнали. В Макстон-холл я больше не вернусь. Все будет хорошо, Руби. Доверься мне.

Джеймс раскрыл рот, Грэхем тоже выглядел так, будто собирался что-то сказать, но я не дала ему такой возможности. Я решительно открыла дверцу машины и вышла. Не оглядываясь назад, пересекла парковку гольф-клуба и пошла ко входу. Я опустила солнечные очки на нос, когда раздвижные двери разъехались передо мной, и вошла в фойе. От приемной стойки мне приветливо кивнули. Понятия не имею, узнал ли меня молодой человек, но когда его взгляд скользнул к моему животу, он на секунду завис. Правда, улыбка не сползла с его лица – для этого он был слишком хорошо натаскан, – но я тем не менее зафиксировала момент, когда он понял, что означает эта выпуклость.

Темно-синее платье с широким вырезом на плечах, которое я выбрала сегодня утром, плотно облегает меня и не оставляет никаких вопросов по части моего живота. Впервые за несколько месяцев я надела облегающую одежду, больше не прячась от внешнего мира.

Я улыбнулась администратору, широкими шагами пересекла холл и прошла в глубину, в ресторанную зону, где обычно отец и его друзья коротают время после гольфа. В детстве он часто брал сюда с собой меня и Джеймса. Не потому, что хотел научить нас игре, а чтобы похвастаться нами перед друзьями, когда они привозили и своих детей. Я помню эти разговоры, которые вели взрослые мужчины поверх наших голов, и помню, как я с Алистером и Джеймсом играла в прятки на этой огромной территории, чтобы не было так скучно.

Каблуки моих туфель стучали по сверкающему мраморному полу, когда я вошла в ресторан. Я еще издали увидела отца. Он и несколько других мужчин сидели за круглым столом у больших окон, через которые открывался вид на сочно-зеленые холмы и маленькое озерцо площадки для гольфа. Чем ближе я подходила, тем отчетливее были слышны их голоса. Кто-то выдал шутку, от которой мой отец запрокинул голову и громко смеялся. Эти звуки показались мне чужими, потому что я уже целую вечность не слышала его смеха.

Я сделала последний глубокий вдох и подошла к столу. Тотчас пять пар глаз устремились на меня, и смех отца резко оборвался.

– А ты что здесь делаешь? – спросил он. Взгляд его был прикован к моему животу, и лицо у него мгновенно побледнело. Он повернулся к друзьям, и я ждала, что сейчас он встанет, чтобы загородить меня своим телом.

– Я пришла не к тебе, – твердо ответила я.

Я могла гордиться тем, как холодно звучал мой голос, хотя в груди все сжалось. Картина, как он швырнул мой телефон о стену и потом как одержимый принялся орудовать в моей гардеробной, всплыла перед глазами. Я мимолетно коснулась щеки, по которой он тогда ударил.

Отец, должно быть, подумал о том же. Я видела это по его глазам, в которых появилось болезненное мерцание. Но оно исчезло так же быстро, как и возникло.

Я оторвала от него взгляд и обратилась к мужчине, сидящему рядом.

– Мистер Лексингтон, не найдется ли у вас секунда времени? – спросила я.

Стальной взгляд ректора падал то на меня, то на моего отца. Без привычных очков и без костюма, который он носил в школу, он выглядел другим человеком.

– Если вам угодно записаться на прием, мисс Бофорт, сделайте это, пожалуйста, завтра утром, – сказал он наконец.

Я отрицательно помотала головой:

– Дело не терпит отлагательства.

Кажется, он понял, насколько это серьезно, потому что смотрел на меня обеспокоенно. Потом его взгляд упал на мой живот. Возникла долгая пауза, во время которой он перестал дышать.

Наконец он кивнул:

– Хорошо.

Он отодвинул свой стул и встал.

Я смотрела на отца. Он сидел на месте оцепенев, крепко сжимая стакан с водой, и не выказывал никакого волнения, когда Лексингтон взял инициативу в свои руки и повел меня в сторону фойе.

Придя туда, он указал на кресла, выставленные в центре. Я помотала головой. Для того, что я собиралась ему сказать, я должна была стоять. Разговор не из легких.

– Мистер Лексингтон, я должна поговорить с вами об исключении из школы Руби Белл, – начала я, решительно глядя в его серые глаза.

Он озадаченно моргал.

– Мисс Бофорт, – сказал он. – Я действительно не могу обсуждать с вами дела других учениц. Вы наверняка понимаете это.

– В понедельник вы сделали большую ошибку. И я хотела бы все исправить.

– Я не знаю, о чем вы говорите. – Он продолжал по-прежнему выдерживать спокойный тон, но я давно заметила, как пульсирует вена у него на виске.

– Отношения с Грэхемом Саттоном были не у Руби, а у меня.

Глаза Лексингтона округлились.

– Мисс Бофорт, – начал он, но я его перебила:

– Если вы мне не верите, – я уперла руки в бока, – то доказательство можете видеть здесь, – я кивнула на свой живот.

Лексингтон посмотрел вниз, затем снова мне в лицо. Он энергично откашлялся, набрал воздуха в легкие, и все это проделал еще раз.

– На фотографиях однозначно была мисс Белл.

– Снимки обработаны. На самом деле Руби и Грэхем беседовали о мероприятии.

Я полезла в сумочку, достала телефон и открыла те снимки, которые переслал Джеймс. Я повернула экран к Лексингтону.

Он сощурил глаза и подался вперед. Я видела, как выражение его лица меняется. Он помотал головой и потер пальцами переносицу.

– Боже правый, Мортимер, что ты наделал? – пробормотал он так тихо, что я едва расслышала его слова.

– Отец хотел защитить меня. Очень странным образом, на свой манер, – сказала я автоматически. Понятия не имею, откуда во мне возникло чувство, что я должна оправдываться за него.

Лексингтон задумчиво посмотрел на меня. Вертикальная морщинка пролегла у него между бровей.

– Я больше двадцати лет ректор этой школы, но такого… такого еще не случалось.

– Я готова на письменное заявление. Грэхем тоже. Мы сделаем все для того, чтобы Руби могла закончить школу. Она не может быть наказана за наши ошибки, сэр.

Лексингтон кивнул:

– Мисс Белл может снова прийти в школу. Я немедленно свяжусь с ее матерью.

– Мне очень жаль, что я обрушилась на вас с этим в выходной день. Но я не могла больше ни секунды молчать об этом.

– Спасибо за вашу честность. Наверняка это было нелегко.

Я лишь кивнула и протянула ему руку.

– Желаю вам всего хорошего, мисс Бофорт, – сказал Лексингтон и коротко пожал ее.

Я развернулась и пересекла фойе. Выйдя наружу, я глубоко вдохнула свежий воздух и на мгновение закрыла глаза. Солнце щекотало мне нос, и меня охватило чувство безмерной эйфории.

Я вернулась через парковку к остальным. За это время все трое вышли из машины. Грэхем, сунув руки в карманы, привалился к машине, Руби стояла, прислонившись к Джеймсу, который что-то нашептывал ей на ухо. Увидев меня, она замерла.

Я победно улыбнулась ей.

В следующий момент Руби оторвалась от моего брата и быстрыми шагами пошла мне навстречу.

– Я лучшая! – крикнула я и вскинула руки вверх.

Она смотрела на меня, не решаясь поверить. Последний отрезок пути между нами я преодолела бегом. Обхватила Руби за плечи и засияла в улыбке.

– Приказ о твоем исключении из школы отменен и тотчас прекращает свое действие, – сказала я.

Руби взвизгнула.

– Нет!

Я кивнула:

– Да.

– Нет! – Она бросилась мне на шею. Она стиснула меня в объятиях так крепко, что чуть не задушила.

– Спасибо, – всхлипывала она. – Спасибо, спасибо, спасибо.

Я тоже крепко обнимала ее. Ненадолго закрыла глаза и наслаждалась этим чувством. Я наконец-то произнесла вслух то, что так долго держала в тайне. Впервые открыто заявила о своей беременности – не стыдясь ее. И я помогла подруге. Не припомню, чтобы когда-то чувствовала себя лучше, чем в этот момент.

– Я люблю тебя, Руби, – тихо сказала я.

– Я тебя тоже. И еще как! – ответила она.

Я открыла глаза и посмотрела на Джеймса. По его кривой улыбке я поняла, что он так же счастлив в эту секунду, как и мы с Руби.

Я перевела взгляд на Грэхема. В его глазах отражались обещания прошедших ночей. В первый раз за последнее время я поверила, что все будет хорошо. Сколько бы это ни длилось.