ГЛАВА 15

Ленивый золотистый кругляк всплыл над великой рекой. Ему не было никакого дела до кучки серых коробок между берегом и холмами. Он выполнял привычную работу — полз по небу, отмеряя новый день.

Для города, впрочем, этот день начался задолго до восхода.

И действительно, был новым. Почти во всем, если не считать привычного движения солнца.

Первым почувствовал разницу сторож на окраинной стройке. Несмотря на солидный возраст, по имени-отчеству его никто не называл. Как, впрочем, и просто по имени. Пропил он свое имя, зато приобрел новый титул: Профессор. В самом деле, у сторожа когда-то было высшее образование. А также престижная работа, семья и двухкомнатная «служебная жилплощадь». Именно с нее в свое время всё и началось. С того момента, когда новый этап хозрасчетных отношений в обществе сделал ненужной его службу. Зато квартира оказалась кому-то ну очень нужна. Настолько, что прежних жильцов из нее не совсем вежливо выпроводили. Жена забрала дочку и уехала к своей матери в деревню. А отец семейства пошел зарабатывать новое жилье в СМУ, быстро превратившееся в ЗАО «Эверест». Дела пошли в соответствии с названием — трудно, но всё выше. А вот Профессор покатился вниз.

Причину этого без труда распознал бы любой россиянин, оказавшийся в это утро на охраняемом объекте. Даже слепой. Слепой, пожалуй, даже несколько раньше, как известно, они более чувствительны к запахам, чем зрячие. От Профессора пахло тяжким русским похмельем.

Народ наш в таком состоянии склонен лечить болезнь тем же лекарством, которое ее вызывает. Соответствующая доза у Профессора была предусмотрительно припасена с вечера. Но против всякого обыкновения поспешил он не к ней, а к крану с холодной водой, торчащему из серого бетона рядом с вагончиком-сторожкой. После ночных кошмаров, от которых не спасало никакое пробуждение, Профессор твердо пообещал себе просохнуть окончательно и более не напиваться. Не впервые обещал, впрочем. Но нынешнее средство оказалось вполне эффективным. Один только запах из бутылки возвращал к ночному ужасу.

Разогнав звон и стон в голове, Профессор огляделся. Чего-то не хватает. Тревожно оглядел свое полузабытое хозяйство. Два вагончика, бульдозер, бетономешалка, торчащий из-за здания ковш экскаватора. Решетки на подъездах. Толстые черные трубы в подмерзшей грязи. Что не так? Пойти, что ли, обойти «объект»? Тут же стало ясно, чего именно недостает этим утром.

— Муська! Муська, ты где? Иди сюда, сучка старая!

Собака не отзывалась. Обычно она вылезала из-под вагончика сразу же, как только поутру открывалась дверь, и выклянчивала завтрак. Сегодня собаки не было.

— Муська! Мусь, Мусь, иди, сейчас поделюсь! Убежала, что ли? — Нет, не похоже на нее. Своих хвостатых ухажеров она всегда заманивала, как посмеивались строители, «с доставкой на дом», а потом свирепым лаем отгоняла от заветной миски.

— Муська!.. — Сторож заглянул под вагончик и осекся.

Собака была там. Блестели оскаленные зубы с подсыхающей на них кровавой пеной. Шерсть на загривке вздыбилась и застыла сосульками. Земля около лап была изодрана когтями. Но не это было самым страшным.

В свое, не такое уж далекое время Профессору приходилось ставить опыты на таких вот дворняжках. И на специально прикормленных при институтском виварии, и на привезенных «собачниками». Трудно забыть страх, который видишь в собачьих глазах вместе с отражением белого халата. Так вот всё виденное в прошлом страхом назвать было нельзя. Так, легкое недоумение. Страх был здесь, на морде рыжей Муськи.

Надо было бы осмотреть труп. Узнать, что еще, кроме смертного ужаса, убило собаку. Хотя бы просто вытащить ее из-под вагончика. Но Профессор этого не смог бы сделать. Он просто пятился, пятился, пятился, пока ему не показалось, что мертвая дворняга пошевелилась и блеснула из темноты клыками. Тут он сделал сумасшедший рывок в сторону, не отрывая взгляда от темноты под сторожкой. Запнулся за какие-то трубы, прыгнул через них, чудом сохранив равновесие. Кинулся, не разбирая дороги, ударился обо что-то. Звонко лопнуло, захрустело и лопнуло еще раз, Профессор споткнулся и упал около стены. Меховая шапка смягчила удар, и он не потерял сознания. Он лежал лицом вверх и смотрел, как из утреннего неба быстро растет серое от цементных брызг, квадратное…

Из города уходили собаки. Кошки — те как-то приспособились. Забились в темные углы, шипели на хозяев, жалобно мяукали по чердакам, но оставались в городе. А вот псы не выдержали. Когда чужак, поджав хвост, входил на запретную прежде улицу, на него не кидалась ощетинившаяся свора. Никто не подходил познакомиться и обнюхать хвост. Некому было.

Даже возле мясных рядов на рынках не крутили хвостом обычные разномастные попрошайки. Зато там появились крысы. И не только там. Они вываливались из вентиляции в бетонных многоэтажках. Лезли из щелей, не заделанных в «частном секторе» с прошлого века. Шастали по помойкам. Высовывали морды из подвалов. Нагло садились почесаться на тротуарах.

Поначалу горожане еще не связывали это с ночными кошмарами. Каждый из нас считает себя единственным, неповторимым, уникальным. Наши переживания, наш опыт не могут быть такими же, как у соседей. В какой-то степени это было верно и сейчас. Кошмары были у каждого свои. Время сравнивать их пришло чуть позже. Серые лица, темные круги под глазами — и настойчивый писк отовсюду. Говорить о прошедшей ночи начали еще в троллейбусах. К полудню наиболее опытные начали отпрашиваться с работы под любыми предлогами. К обеду цены на многие продукты подскочили в полтора раза — и всё-таки брали мешками.

Гораздо раньше собралось срочное совещание у мэра.

Поочередно отчитывалось руководство городских служб — невыспавшееся, но всё еще ничего не понимающее. Самыми спокойными выглядели двое — главврач «Скорой» и начальник спасательного отряда. У них просто не осталось сил на переживания и обсуждения. Спасатель приехал на совещание прямо в закопченной и порванной спецкуртке. Когда он начинал медленно клониться к столу и тут же выпрямлялся, в карманах и на поясе что-то тихо позвякивало.

Смерти. Смерти. Несчастные случаи. Травмы. Обострения болезней, из них психических столько-то — приблизительное число и тут же проценты от средней суточной нормы. Много. Больше двухсот. Самоубийства и попытки их совершить, по предварительным данным, большинство не мотивировано. Мало кто застрелился или наглотался таблеток, зато многие, очень многие выбрасывались из окон или пытались повеситься. Два случая групповых самоубийств — супруги и три студентки из одного общежития. Укусы собаками, укусы крысами. Владельца частной коллекции экзотических животных чуть не убил питон. Усиленная миграция грызунов — можно ожидать вспышку различных инфекций…

Пожары. Несчастные случаи. Взрыв газа. Взрыв на бензоколонке. Дорожно-транспортные происшествия. Убийства — немотивированные, с особой жестокостью. Почти все — бытовые. Четыре перестрелки в разных районах, есть жертвы.

И самое главное — никто не понимает, что происходит и как на это реагировать. Угрюмый полковник в милицейской форме предложил ввести чрезвычайное положение. Мэр не успел ответить — на столе запел телефон.

— Да. Да. Как раз сейчас проводим совещание. Ничего, совершенно ничего. Ни малейшего намека. Представляю. Сейчас же выезжаю. Всех? Да, а что по другим районам? Значит, только у нас. А может, это что-то химическое? Ну так если у них — они и не скажут. Ого! У них тоже?! И что Данилыч? По боевой — это хорошо. Я тоже думаю, что могут пригодиться. Понял, сейчас позвоню, чтобы не паниковали, а то еще ляпнут в эфир… Есть, выезжаем. — Мэр положил трубку. — Так, через полчаса совещание у губернатора. Всех попрошу явиться с последней сводкой. И еще — организуйте у себя подписки о неразглашении. В первую голову с тех, кто все эти цифры мог видеть.

— А что с журналистами делать? — устало поднял голову спасатель. — Меня с утра уже двое перехватить умудрились.

— С журналистами? — Мэр несколько секунд раздумывал. — Журналистам сказать, что всё, как обычно. Не выше среднего.

— Насчет крыс — тоже? — тихо спросил главврач.

— Насчет крыс отсылайте в университет, к биологам. Это — их дело, такие вещи разъяснять. Ректор, я думаю, тоже будет у губернатора. Да, и вот еще что — по своим каналам выше области ни звонка! Всем всё ясно?

— Так, а теперь посмотрим, что у нас есть на этот час.

Квартиру затопил яркий солнечный свет. Прошедшая ночь казалась бредовым сном. Всё происходящее сейчас — просто сном. Впрочем, во сне редко хочется спать. Во сне почти никогда не болят уставшие мышцы, не саднит ожог и не пахнет гарью и кровью. И даже во сне Александр не видел такими уставшими и опустошенными Олега и Николая Иваныча. Бородатый Илья, казалось, просто дремал, откинув голову на спинку дивана. Михаил сидел на подоконнике и посматривал вниз, во двор, на въездную арку и на соседние крыши. Рядом с ним очень уютно пристроился «Калашников» — магазином между чугунных ребер батареи, серым, облезшим от возраста и службы дулом — на подоконник. Михаил и его автомат в равной степени не теряли оптимизма, выглядели бодрыми и готовыми к немедленным действиям.

— Обряд был проведен около полуночи, так? — Олег спрашивал скорее для порядка, но Иваныч кивнул. — Точных данных по самому ритуалу нет и быть не может. Судя по месту проведения, а особенно по результатам, была снята одна из так называемых Печатей Древнего Народа. Все знают, что это такое?

Глава Круга пытался быть бесстрастным и официальным. До полного бюрократизма. Так ему было легче. Удавалось скрыть то человеческое, что кричало от страха и беспомощности.

— Я знаю, но не слишком хорошо, — подал голос Александр.

Он сидел на полу около двери, прислонившись спиной к косяку. На коленях у него лежал не автомат, а Олегов «моссберг». «Калаш» предлагали, но не взял. Вообще-то было интересно, откуда у Народа такое количество боевого оружия и для чего оно накоплено. Не исключено, что как раз для такого случая. — Сколько их всего и какая между ними разница?

— Слишком хорошо о них никто ничего не знает. Сколько всего в мире — тоже. У нас возле города семь. Четыре из них — на холмах единой группой, остальные разбросаны поодиночке. Считается, что каждая из них закрывает собой какой-то канал, прорыв из нашего мира. Точные сведения утеряны. — Голос Иваныча был спокоен, словно старик читал обычную лекцию будущим воинам. — Как видишь под Западной были отнюдь не ворота в рай. Скорее всего, другие тоже могут выдать нечто подобное.

— Но другое? Или такое же самое? — Михаил задал вопрос, не оборачиваясь и не отводя взгляда от двора. — Что могут сделать еще ?

Олег кашлянул и проворчал:

— Вообще-то об этом я хотел поговорить позднее…

— Подожди, сейчас у нас время есть. — Иваныч явно хотел закончить лекцию. — Что они могут, Миша, этого я не знаю. Скорее всего, все они разные. Раньше считалось, что соседние Печати скрывают какое-то… единство, что ли. Или лучше так — комплекс. Да, именно комплекс каналов. Каждый из них, открываясь, усиливает остальные. Сняв последовательно четыре Печати, я думаю, можно получить почти неограниченный доступ вниз. Или выпустить всё, что там накопилось. В определенных пределах, конечно — катастрофа будет иметь локальный, местный характер…

— Насколько местный? — Этот вопрос задал мрачного вида брюнет, пришедший под утро вместе с Ильей. Александр пытался вспомнить, где и когда он его видел. Наконец всплыл в памяти тот день, когда он после обучения отказался вступать в Братство. Этот мрачный тогда сидел рядом с Иванычем и спросил ведуна: «А может, мне его отдадите ?» — так, словно речь шла о какой-то не нужной никому вещи. Обидно и невежливо.

Впрочем, трудно требовать вежливости от главного колдуна Круга. Да и опасно.

— Всё зависит от того, где еще удастся провести такие же… акции. Если только здесь, то дело ограничится городом и окрестностями. На первых порах, по крайней мере. Потом это пятно будет расползаться во все стороны. Если начнут снимать другие Печати — быстрее. Если вовремя создать карантинный пояс — медленнее.

— А полностью уничтожить? Опять заткнуть эти дырки? — Михаил вынул из кармана куртки небольшой бинокль и принялся рассматривать окна соседних домов, время от времени отрываясь и осматривая двор. Внизу стояла охрана, но в таком деле еще одна пара глаз лишней не бывает.

— Можно, наверное… — Ведун почесал затылок. — Но никто давно уже не пробовал. Да и вряд ли дадут.

— Вот тут мы и возвращаемся к тому, с чего начали. Что у нас есть сейчас? — прервал научную дискуссию Олег. — Стратегическими планами займемся позже. Миша! Что вы нашли в лесу? Повтори для всех, если можешь.

— Саша, смени меня. — Михаил спрыгнул с подоконника, уступил место и бинокль. — Вон на ту крышу внимательнее смотри, мы подходы к этому дому не держим. И на арку поглядывай. Остальное вроде чисто. Прикройся занавеской, не светись зря.

Александр взял бинокль, но положил на подоконник. Своих глаз хватит. Если пялиться в стекла, можешь не заметить уголком глаза движение — и сам перестанешь двигаться. Или попросту не успеешь — что, в общем, одно и то же.

— Ну что повторять, — прогудел за спиной Мишин баритон, малость охрипший за эту ночь. — Не дошли мы до места. Машину Володину тоже не обнаружили, но она могла дальше оказаться. Нас еще около асфальта встретили, мы вперлись, как…

Несколько секунд молчания, потом чуть слышный шелест одежды — не иначе рукой махнул. Продолжил:

— Обошлось без потерь, успели залечь. Три или четыре автомата, хорошо хоть стрелки у них хреновые. Но или прицелы у них ночные, или видят в темноте. Мы без шороха отходили, а нас продолжали прижимать.

— Могли и поверху засечь, — негромко заметил колдун.

— Ну, это вряд ли, у нас маскировку все держали, — обиделся Михаил. — Не такие уж мы и глупые.

— Не такие, — согласился колдун. — Другие. У них могли быть амулеты, позволяющие засечь именно вашу маскировку. Просто как воздействие на окружающее.

— Да ну… — начал было Миша, но его перебил Олег.

— Вполне может быть. Мы вообще слишком увлеклись своими способностями и забыли про человеческие. И про их магию. То, что она заемная, ее не ослабляет. Продолжай.

— Ну так вот, кое-как отползли. Пошли в обход, наткнулись на защитный пояс. Чисто наткнулись, не влипли. Двинулись вдоль него. Наткнулись на Серегу — он был с той стороны, но недалеко. Решили пойти на прорыв, ну, и вытащили.

— Что было в поясе? — поинтересовался Иваныч.

— Сигнальная сеть, что-то отпугивающее и еще непонятно что. Больше всего похоже на… Ну, не знаю, на фугасы. Сгустки силы в оболочке, от них нити тянулись к сети и в центр района куда-то.

Кто-то присвистнул. Послышался негромкий голос колдуна:

— Знаков никаких не заметили? На земле, на деревьях?

— Силовых, верхних не было. А обычное что-нибудь не разглядели. Темно и не до того было.

— Точно ничего верхнего?

— Я же сказал — не было! Не первые боевые всё-таки… Дальше в лесу чувствовалось, но что — разобрать не удалось.

— Ладно, прорвались вы через сеть, и что дальше. Фугасы эти не сработали.

— Нет. Мы ни сами сгустки, ни нити не трогали. Может, поэтому и обошлось. А может, там не успели среагировать — мы барьер поставили, Серегу вытянули и сразу назад. Отошли из леса. Я двоих оставил в дозоре, чуть подальше.

— С ними как, всё нормально?

— Полчаса назад на связь выходили — всё в порядке. Чужой активности не замечено.

— А что с этим Сергеем? — поинтересовался колдун. — Кто он вообще и откуда?

— Из группы Владимира. Они были в резерве. Олег их выслал на перехват, когда понял, что обряд будет не на том месте.

— Точнее, прекратить обряд, — откликнулся Олег. — Он уже начался, а Володя мог успеть.

— Не успел? — Это спросил еще один Древний, пришедший с Ильей. Александр его вообще видел впервые. Лицо как-то расплывалось в памяти, запомнил только длинные рыжие волосы.

— Успел, но помешать не смог. Олег, я перескажу?

— Давай, Илья. Тут никакого секрета.

— Сергей говорит, что к месту ритуала они успели до полуночи. Нашли черных сразу — трудно было не найти. Через внешнее кольцо прорвались с хода. Уже в овраге наткнулись на еще одну группу охраны, с автоматами. Сергей и еще двое начали перестрелку, отвлекли на себя, а Владимир с остальными пошел дальше. Между деревьев уже было видно костры, а поверху — свечение от самого обряда.

— Какого цвета и формы? — уточнил рыжий незнакомец.

— Сергею было не до того, но вроде бы купол, фиолетовый с зеленым. Через полминуты возле костров тоже началась стрельба. Видно было, как трассер ударил в купол и отрикошетил.

— Серега сказал, что там не только стреляли, — тихо добавил Михаил. — Он не видел, но чувствовал, что ребята применили чуть ли не всё сразу. И поверху обойти пробовали, и просто пробить. Кого-то они убили, но не под куполом, а сбоку. Охрану. Илья, извини, что перебил.

— Да ничего, спасибо за уточнение. Так вот, потом всё сначала рухнуло, а потом вспучилось, как это воспринял Сергей. Купол вспыхнул, а потом почернел. Что было дальше, он помнит плохо. Приподнялся, получил две пули в живот. Отполз в сторону. По оврагу что-то черное надвинулось, но вроде бы не только на Сергея, а сразу во все стороны. Куда он полз и как — не помнит. Вроде бы его чем-то еще ударило — очнулся он уже в машине у ребят. Остальное пусть Иваныч расскажет, с Сергеем больше всего он возился.

— Да что там рассказывать. — Старик вздохнул. — Два тяжелых ранения, потеря крови — это можно не учитывать. Хуже другое. Почти полностью разрушены системы верхней регуляции. Нервы — ни к черту. Тонкие структуры удалось на какое-то время поддержать, но распад продолжается. Как это лечить, я не знаю. Почему он до сих пор жив — тоже. Он должен был умереть еще в лесу.

— Иваныч!.. — не выдержал Михаил.

— Тут ничего не поделаешь, Миша. — Илья встал с дивана и подошел к воину. Похлопал — скорее всего, по плечу, на слух не разобрать.

Александру некогда было смотреть. Во двор въезжал старый «Москвич-412», нужно было следить за ним. Кажется, ничего необычного. Дверца водителя открылась, вылез молодой парень. Если верхнее зрение не подводит — человек как человек, только раздраженный чем-то. Пнул подвернувшуюся крысу и зашел в один из подъездов напротив. Тут же выскочил, кинулся к машине. Достал из-под сиденья монтировку и снова направился к подъезду. Через несколько секунд донесся яростный писк, перемежаемый звонкими ударами по камню и железу. Несколько серых клубочков выкатились во двор. Одна крыса явно хромала.

— …у Ивана, — поймал он обрывок фразы. Олег что-то пояснял. — То же самое сейчас наблюдается в городе. Видимо, люди не так восприимчивы к этой гадости, но у них такой распад тоже заметен. Больше всего пострадали те, кто жил около холмов и вокруг. При этом можно выделить две закономерности: в центре хуже со здоровьем, ближе к окраинам больше несчастных случаев. Пока нельзя подсчитать точно, но по отдельным случаям видно, что почти не пострадали любители различных тайных наук.

— И верующие, — добавил рыжий гость. — В монастыре была небольшая паника, но обошлось без жертв и даже без серьезных обострений. Хотя стоит он под самыми холмами, и рядом с ним творилось то же, что и везде. Соседка рассказала, она туда с утра кинулась свечку ставить.

— Самой-то ей помогло? — В голосе колдуна любопытство смешалось с иронией.

— Вполне возможно. По крайней мере, она и ее дети отделались кошмарами. Муж был на дежурстве, пока что с работы не вернулся, но он только к обеду и приходит.

— Миша, иди сюда! Быстро! — В арке показались несколько крепких парней. Судя по всему, во двор они зашли не случайно — первый сразу же решительно направился к подъезду Ильи, на ходу опуская руку в карман.

— Всё в порядке, Саш, это наши подходят. Можешь слезать с окна, теперь с обороной проблем не будет. Олег, я пойду встречу?

— Иди. Это что, уже резерв призвали?

— Нет, это пока из Братства. Я автомат пока тут оставлю, нечего соседей путать.

— Оставляй, никуда твой драгоценный «АКМ» не денется.

Михаил загрохотал ботинками по коридору, хлопнул входной дверью.

— Итак, господа, заседание продолжается. — Олег тяжело вздохнул. — Оставим пока людям их проблемы, займемся своими. Как у нас с эвакуацией?

С эвакуацией было хорошо. Не тем, конечно, кого эвакуировали, а тем, кто это организовывал. Видимо, Древний Народ давно учитывал такую возможность. Не исключено, что сказывалась и память предков, постоянно уходивших от преследователей. К тому же в городе попросту было не так уж много Древних. Тысячи три или четыре, не больше. Для властей почти миллионного Желтогорска перевезти несколько тысяч человек — пустяк.

Но людей не вывозили, а у Древних не было тех возможностей, которые открываются движением мэрской руки. Более того, бдительное око власти, одетое в форму инспекторов ГИБДД, уже начал следить за тем, чтобы несознательные граждане не поддавались панике. Проще говоря, не бежали из города и не выносили с собой дурно пахнущий сор из начальственной избы.

Для начала всё это было названо очередным этапом антитеррористической операции «Смерч». Вскоре кое у кого возникли подозрения, что город является крупнейшим поставщиком взрывчатки в мире, при этом каждый горожанин только и мечтает о том, как бы ее продать террористам. Тщательно только досматривались машины, пытающиеся выбраться из города, просевшие под тяжестью чемоданов, мешков и родственников. На «КамАЗы», едущие в город, никто не обращал внимания.

К вечеру начальству стало ясно, что террористов в городе меньше, чем рвущихся из него горожан. Помогли осознать это и грозные запросы из Москвы — шило где-то вылезло из мешка, нашлись структуры, больше опасавшиеся гнева столичного начальства, чем немилости губернатора. Губернатор, тяжело вздохнув, отправил заготовленную на такой случай и согласованную на дневном совещании просьбу о помощи. Через час широкая фигура областного руководителя появилась на телеэкранах. Одновременно с ней на выездах из города встали БТРы внутренних войск, в темнеющем небе зарокотали вертолеты. Неизвестная инфекция, эпидемия. Карантин.

Как в этой суматохе Олег умудрялся выводить из города сотни Древних, оставалось неясным. Возможно, применял отвод глаз. Или еще какое-то волшебство. Но, кроме воздействия на посты, нужно еще и воздействие на машины. На те самые, которые должны вывозить всю эту встревоженную, мятущуюся толпу.

Самой большой проблемой стал бензин. Колонки «в целях безопасности» были закрыты. В вечерних сумерках закашлялся и обиженно умолк мотор «уазика». Оттащили на стоянку на тросе — как пленника за конем победителя. То горючее, что правдами и неправдами еще можно было достать, глотали более вместительные машины. Глотали и уползали из города, не зажигая фар.

— Ты как? — осведомился Олег. Отвечать не потребовалось — посмотрел в глаза и всё понял. — Отдых! Ставь защиту — и до утра на боковую.

На боковую, однако, не получалось. Осталось недоделанным одно, но важное дело. Важнее многих, сделанных за последние сутки. Трижды удавалось найти минуту и телефон — только для того, чтобы выслушать длинные гудки. Никто не брал трубку.

То ли нет дома Ирины, то ли… Эту мысль он весь день гнал от себя работой. На измор, до кругов перед глазами. И вот теперь отгонять ее нечем и незачем.

— Олег, дай машину. Или хоть литра три бензина. И пару ребят.

— Ирину вывезти? Не дам.

Неожиданно резкий ответ. Как удар. А Олег продолжал:

— Сейчас не до этого. Всех наших из этого района уже вывезли. Дать тебе бензин — отнять его у пятерых других. Понятно? А бойцов сколько — знаешь. Кого я тебе дам? Откуда снять? С сопровождения? Или из леса вывести? — Олег говорил это зло, бросая сквозь зубы, словно оплевывая.

— Но ты же сам говорил — она одна из нас.

— Да, говорил. Сколько тысяч таких наших в городе, знаешь? По десять человек на одного Древнего. Настоящего Древнего. Который кошмарами и головной болью не отделается, если что.

Холодный взгляд Главы Круга встретился с таким же ледяным взглядом Александра.

— Так как же быть, Олег Алексеевич? Будем спасать только настоящих своих? Тех, до кого руки не дошли, бросим?.. — Александр хотел сказать еще что-то, но не успел. Сначала ударился спиной о стену, потом затряс головой. В ушах звенело. Олег ударил не сильно, но быстро. Не поднимая рук и вообще не прикасаясь.

— Это тебе вместо душа и валерьянки… сопляк. — Голос Олега был спокойным, как бетонная стена, снова вдавившаяся в лопатки и затылок. — Если бы я бросал всех, то отдыхал бы ты в полусотне кэмэ отсюда. И пацаны, которые сейчас холмы стерегут, тоже. Единственный человек, которого я могу послать за твоей Ириной, — это ты сам. Хочешь — пешком, хочешь — на трамвае. Хоть машину угоняй, если не попадешься, и через три часа будешь здесь. В полдесятого уходит последняя на сегодня машина. Привезешь свою… — губы шевельнулись и помогли проглотить слово, — найду ей место. Всё! У тебя три часа — время пошло!