ГЛАВА 14

— А вот и я!

— Сашка!!! — Как Иринка умудрилась повиснуть на шее, непонятно. При ее-то росте… Разница в пару сантиметров, а такое ощущение, что она ниже на полголовы. — Приехал! А я тебя ждала, прямо чувствовала — весь день только об этом и думала! Ты как приехал — в отпуск или по делам ?

— По делам, Ира, по делам. И в городе, наверное, долго не задержусь.

— Правда? — Родные, только что искристые глаза погрустнели. Потемнели, как небо осенью. — И на сколько ты? На часок?

— Завтра с утра должен уехать. И сегодня еще надо кое-куда сгонять. После этого я сразу же к тебе.

— Ну, и то хорошо, что не на часок, — успокоилась Ирина. — Вещи здесь оставишь?

— Я сегодня налегке. Всё, что надо, или по карманам, или на месте найдется.

— Когда тебя ждать?

Какой приятный вопрос! Многие и многие слышат его ежедневно — и не понимают своего счастья. Тебя ждут. Ты нужен. Без тебя не обойтись. Причем не там, где нужны твои мышцы, глаза и умение плавно шевелить указательным пальцем. Ты нужен человеку, без которого и тебе не обойтись. Твоя девушка будет тебя ждать.

— Часа через два-три, а дальше я свободен. Скорее всего, до завтра.

— Это всё… твои серьезные дела? Древние-инквизиторские?

Хотел отшутиться. Не получилось — в глаза посмотрел. Не до шуток сейчас Иринке. Страшно ей, тревожно, и соврать сейчас нельзя. Поэтому просто кивнул.

— Саша, без тебя они никак не обойдутся?

— Нет, Иришка, никак. Ты что, боишься?

— Боюсь. За тебя страшно, и вообще — что-то нехорошее будет. Очень нехорошее. Знаешь… — Ирина замялась, отвернулась в сторону. Полыхавшее вокруг головы зарево беспокойно металось, меняло цвет. Ну вот что с ней делать? Обнять, притянуть к себе?

Иринка ткнулась носом в плечо, тихо всхлипнула.

— Ир, ты что?! Ну, не надо, маленькая, не надо… Что это с тобой?

— Понимаешь… — И в голосе, и в глазах были слезы. — Я сегодня сон видела… Страшный. Всё так ярко было… У меня такие всегда сбываются. Не спорь со мной, не спорь!

— Я и не собирался. О чем хоть сон? — Она снова прижалась к плечу.

— Понимаешь, Саша… Во сне было, как тогда, когда ты меня спасал… На холмах… — Рассказ прервался, Ирина несколько раз хлюпнула носом. — Только меня там не было. Тоже лес, какие-то не то холмы, не то овраги. И снег. И тоже эти… в балахонах.

Девушка судорожно сглотнула, отдышалась и продолжила:

— Я точно знаю, что это мои знакомые, только никак не могла разглядеть, кто же именно. А потом появились какие-то еще люди, начали стрелять… Одного я узнала — помнишь, после Нового года мы его встретили? Высокий такой, лет тридцать ему, не меньше.

— Володя, что ли? И как он там себя вел, во сне? — Александр старался говорить весело, но перед глазами всё начало плавно раскачиваться. У Ирины вполне мог быть и такой дар — видеть… То, что она узнала во сне Владимира, еще ни о чем не говорит. Но настораживает. Особенно если учесть подробности будущей операции.

— Он сначала стрелял, а потом упал. И не вставал. — Почему у нее такой глухой голос? Из-за того, что в куртку уткнулась или горло перехватывает? — Потом все стрелявшие исчезли, остались только те, черные, в балахонах, и… — Девушка разрыдалась. Потом неожиданно схватила Александра за плечи и начала трясти: — Не ходи, Саша, не ходи! Там ужас что началось! Там страшнее, чем тогда, очень страшно, очень!

— Успокойся, Иришка, успокойся, это только сон. Ни на какие холмы я не собираюсь, и вообще всё будет хорошо. Ты же знаешь!

— Не знаю! Я знаю, что будет что-то страшное, и не только с тобой. Может, со мной, может, с родителями. Саша, ну ты можешь хоть раз не ходить?! Ради меня, ради нас с тобой!

— Не в этот раз, Ир. Ты меня ждать будешь? Значит, всё со мной будет хорошо. И вообще, в тот раз мы твоих знакомых вдвоем с Натанычем разделали. С Юриком — сама видела. А теперь тем более всё будет хорошо. Обещаю.

— Правда? — Она подняла заплаканные глаза. — Ты обещаешь, что с тобой все будет хорошо?

— Не только со мной — вообще всё.

— Меня «вообще» не интересует. Мне ты нужен. — Ирина отошла к зеркалу. — Ну вот, доревелась: нос распух, глаза красные — кому я такая нужна?

— Мне нужна. Очень. Честное слово, очень нужна.

— Ну вот и остался бы!

— Не могу. Я и так уже опаздываю. Ну — жди меня, и я вернусь!

— Только возвращайся поскорее, хорошо?

— Сон, значит? — Олег встал с дивана, прошелся по комнате. — Бывает, и не такое снится. Может, ей что-то напомнило о том случае, вот и приснилось?

— Не знаю, я не расспрашивал. Может быть, и напомнило. Но испугалась она действительно сильнее, чем на холмах, я поверху видел.

— М-да… Николай Иваныч, что скажешь?

— Хрен его знает. — Старый учитель сидел и рассматривал свою трубку. Очень внимательно — так, словно она впервые попала к нему в руки. Или он обнаружил какой-то непорядок и теперь прикидывал, как все это исправлять. — Ты же знаешь, Олег, у нас, у ведунов, к снам серьезно относятся. Хотя сон сну, конечно, рознь. И превеликая. Мне бы самому с ней поговорить, посмотреть при рассказе — глядишь, что-нибудь и прояснилось бы. Вот только мне сейчас вмешиваться нельзя, только испорчу дело. Шурик вон ее видел, знает ее не первый день — давай ему поверим. Знаешь, кого бог бережет?

— Дураков, пьяниц и влюбленных?

— Не тот случай, Олег, не тот. Береженого бог бережет — слышал такое?

— Причем от тебя же, и не раз.

— Ну вот и хорошо. Тем более. — Ведун достал потертый и засаленный кисет, начал набивать трубку. — Тем более что и я видел кое-что. Не в таких деталях и не с той стороны, но достаточно, чтобы почувствовать. С Володькой твоим действительно что-то неладно будет, это раз.

— А вероятность? — быстро перебил Олег.

— Пополам, пятьдесят на пятьдесят. Может, даже больше, но и это много. Дальше — вчера кто-то до тех холмов, что над рекой, добирался. Это я точно почувствовал, без всяких снов.

— Думаешь, готовятся?

— Мы же готовимся, так почему бы им не побеспокоиться? Ребята серьезные. Я о другом еще думаю — место это на овраг никаким боком не похоже, а Ирина эта точно сказать не могла.

— Там рядом есть овраг, — напомнил Александр. — Между этой точкой и «Тремя братьями».

— Да, местечко что надо, — согласился Иваныч. — Но вряд ли сейчас кто-то туда сунется, по такому снегу. Разве что с бульдозером.

— Слушай, а не под городом ли эти холмы? Там оврагов — хоть отбавляй, и еще…

— Знаю, что на тех холмах. Печати. Думаешь, полезут?

— Кто их разберет. Могут и сунуться. Хотя нет, вряд ли — проще старое место добить, тут ты прав. Там раз уже почти получилось, а на Печатях придется пробиваться сквозь всё старое и новое. С нуля.

— Даже хуже, — кивнул Иваныч. — Не знаю, чего сейчас эти недобры молодцы и черны девицы достигли, но, если по прежним делам судить, слабоваты пока для Печатей.

— Ты думаешь, опять на том же месте?

— Не дам тебе гарантии, но скорее всего — там же.

— А поточнее выяснить можешь?

— Могу-то могу… — Иваныч почесал переносицу мундштуком трубки. — Да только и тогда я тебе гарантии не дам. Разве что связи прощупать между этим местом и тем, что мы уже наработали. Что у нас там — квартира с обитателями, молодежь, еще что.

— Посох, кое-какие амулеты. Трава сушеная с остатками крови.

— Не пойдет. Посох по другому делу, да и взят слишком рано. Кровь… Не буду я с ней работать. Колдунам отдай, такие штуки к ним поближе. Ладно, попробую сам. Авось нащупаю кого-нибудь — твоей и божьей помощью.

— Если на холмах — что делаем? Как с Володей быть?

— Это ты у нас полководец, тебе и решать. Знаю, знаю, его ребят ты во все дыры посылаешь, личная гвардия твоя. Но опять-таки — Владимир горяч, а толк с этого не всегда есть. Остальные у тебя где ?

— По разным углам. Знаешь, перемирие перемирием, а поберечься надо.

— Думаешь, Пермяк всё-таки сговорится с черными?

— Не думаю. Но может быть и такое, дочку он любит больше, чем нас.

— Ну, так он у своих не царь и не бог. Случись такое — свои же ему крылья повыдергивают, чтобы против народа не шел.

— А если обманет? Вот выходит он сейчас и говорит: «Всё это вражеская провокация! Ударим, да посильнее!» Думаешь, не поверят? Третий год в его словах никто не сомневается — даже ты. Сказал Пермяк: «Воюем!» — и вот она война. Сказал: «Миримся!» — и с тех пор ничего серьезного. Недоразумения — не в счет, там не его вина. Скорее наша общая глупость. Так, в общем, у тебя сейчас все, кроме Владимира, раскиданы.

— Не все. Из старших в городе сейчас Илья, да и под городом несколько человек. Тот же Натаныч.

— Натаныча пока не трогай. Он нам нужен там, где есть. Кто еще из воинов поблизости? Так, чтобы хоть чуть-чуть обстрелянных, не последнего набора, и готовых к работе?

— Михаил с командой неподалеку. Часов пять, если на машине.

— Вот это уже получше, особенно если ты с ними связаться можешь. — Николай Иванович улыбнулся каким-то своим мыслям. Видимо, этот самый Михаил чем-то хорошим запомнился. — Тогда Володю твоего можно в городе оставить. Мало ли что здесь начнется — могут провести какой-нибудь еще обряд. То ли для прикрытия, то ли для помощи. Да и опыта тихой работы у Владимира побольше.

— Хорошо. А отслеживать здесь вы с Ильей будете?

— Мы? — возмутился Иваныч. — Не-ет, Олежка, тут Илья и сам справится. А от меня больше пользы на месте будет. Или ты меня вообще считаешь мешком с костями?

— Саша, так всё-таки, что вы там решили? Ты идешь? Или тебе можно остаться?

— Надо идти, Иринка, надо. Не бойся, в этот раз я не самый главный супермен. Есть кому поработать, а я так, для подстраховки. Ну и потому, что место и компанию знаю.

— Значит, всё-таки на холмах?! — Вокруг Ирины все забурлило от выплеснувшегося страха. — Саша!!!

— Не кричи, соседей разбудишь. Ну да, там же. Постоянное место сбора этой компании, раз там чуть не получилось — теперь точно не дадим.

— Не ходи, Саша! Не надо никому туда ходить, слышишь?! Ни вам, ни кому! Вообще никому! Я его и сейчас чувствую, этот проклятый Круг. Там опять эта жуть поднимается!

— Такая вот наша работа — загонять жуть обратно. Да не бойся ты! Там будут настоящие профессионалы, не год и даже не десять лет с нечистью воюют. И как видишь, все целы.

— А сколько за это время других погибло? А сколько покалечилось? Ты же сам мне рассказывал, что с тобой летом было!

— Было и прошло. Теперь умнее стал. Да что ты, Ира, в самом-то деле! И вообще, нельзя об этом перед делом говорить! А то возьмешь и… напророчишь, в общем.

— Хорошо, Саш, молчу. — Голос был виноватый, но верхнее зрение выдало: сердится и боится. Впрочем, одно другого не исключает. — Тогда иди ко мне. Давай опять обо всем забудем.

— Не выспимся. Тебе вставать рано, мне следующую ночь не спать…

— Тебе во сколько завтра ехать к своим… Древним

— К четырем.

— Значит, с утра выспишься.

— А ты?

— А я прогуляю! Могу я себе такое позволить, если уж ты приезжаешь и тут же сбегаешь?!

Перед домом сидел Николай Иванович. Спокойно курил. Около ног лежали два вещевых мешка — старые, выгоревшие и потертые до белизны, набитые не то чтобы до отказа, но до заметной округлости.

— Ну что, боец, готов? С невестой попрощался?

— Иваныч, не туда твоя шутка пошла. — Из дома вышел Олег. — Вернемся — тогда насчет прощания и поговорим.

— Не учи. Вернемся, куда мы денемся. Я такие вещи чувствую.

— А если ошибешься?

— Типун тебе на язык! — рассердился Иваныч. Сплюнул, начал выколачивать трубку о подошву кирзового сапога. — Если я в таких вещах ошибаться начну — знаешь куда мне самому пора?

Олег не ответил — возился с замком. Защелкнул, положил ключ в карман. Подхватил прислоненное к косяку ружье. Ничего себе!

В охотничьем оружии Александр разбирался пока что не очень хорошо, но эту «железяку» оценить сумел. Потому что «Моссберг-500» можно, конечно, считать охотничьим ружьем: двенадцатый калибр, гладкий ствол, всё как положено. А можно считать и боевым. По крайней мере, американская армия от него не отказывается. Именно от этой модели, со складным прикладом — в первую очередь.

— Любуешься? — Олег перехватил внимательный взгляд. — Вообще-то есть ружья и получше, это я тебе по секрету говорю. Но в нашем деле важно еще и что?

— Пшыхолохия, — проворчал Иваныч, раскуривая трубку и одновременно поднимая «сидора». С мундштуком в зубах разговаривать неудобно, но о старался. — Думаыш, они тебе шражу ждадут. Вшпомны ноабр. — Последнее слово получилось всем невнятным, потому что трубка всё-таки попыталась выскользнуть. Старик перехватил ее на лету. Без помощи рук — только зубы клацнули.

— Помню я, всё помню. Только сейчас не один Сашка туда идет. Думал я карабины достать, но не получится. Лишние хлопоты, лишняя задержка — может кто-нибудь придраться. Сейчас с нарезным охотиться нельзя. Егерь, подтверди!

— Можно, — не согласился Александр. — Отстрел копытных опять разрешили. Но придраться могут, это точно. Недавно распоряжение пришло — усилить контроль за нарезным. «Левых» много появилось, особенно «эскаэсов».

— Это их на Кавказе раздавать начали. — Иваныч накинул на одно плечо лямки вещмешка и держал теперь трубку в руке. — А дальше — закон войны и рынка. Мужик здесь продает карабин, там за ту же цену покупает автомат. Прибыль в бою будет.

— Так вот о психологии. — Олег решил закончить свою мысль. — Есть ружья поточнее, есть и самозарядные, но вот на это, — он подтянул ремень и похлопал по стволу, — они по видику насмотрелись. А там оно бьет не хуже гаубицы. На то, чтобы сообразить, кино здесь или нет, лишние полсекунды надо.

— Посмотрим на твои секунды.

— Лучше бы не пришлось. — Олег поднял второй «сидор». — Ну что, охотнички, поехали.

Они закинули мешки в «УАЗ», сели сами. Хлопали дверцами.

— Ты что, дом без охраны оставляешь? — поинтересовался Александр, разворачивая машину.

— Забор не снеси… Зачем нам сейчас охрана? Простой человек его и не увидит, а остальным нынче не до нас. И в любом случае они по форточкам не лазят. Самое ценное у меня — книги, но до них тоже добираться надо умеючи. Иначе никакая отмычка не поможет.

— Не боишься, что однажды умельцы найдутся? — спросил Иваныч. Старик разместился на заднем сиденье, ворочался там, устраивался поудобнее сам и устраивал мешки. — Твоя железка не заряжена?

— Магазин полный, но патрон не дослан. Так что не бойся, не выстрелит. Положи так, чтобы в глаза не лезла, но мог сразу выхватить. Насчет умельцев — а что их бояться? Тому, кто может мой шкаф открыть, эти книги нужны разве что для коллекции. Только у него наверняка ума хватит не лезть.

— Если хватит, — проворчал Иваныч, — Сомневаюсь я в этом, особенно когда речь о нынешних идет. У них сила есть, а ума не нажили. Шурик прав, надо тебе было кого-нибудь в охране оставить.

— Кого? Всех, кого можно было, мы заняли, сам знаешь. А молодежь с такими умельцами не справится. Как-нибудь обойдемся.

— Ну, гляди сам.

Выбраться из города оказалось не так просто. То ли вечерний час пик уже начался, то ли просто не повезло, но «УАЗ» застрял в двух автомобильных заторах-пробках подряд. Надышались выхлопами все, и Иванычу досталось больше, чем он мог выдержать. Пришлось отъехать в сторону от магистрали, остановиться возле чахлого скверика и подождать, пока старый ведун вернет ужин матери-природе. Все попробовали отдышаться и пришли к выводу, что и воздух сегодня какой-то не такой.

— Олег, а как же тогда быть с курением? Почему Николаю Ивановичу табак нипочем, а бензин так сильно пробирает?

— Так ведь он не только табак курит. На запах внимание обратил?

— Вроде бы нормальный. Сладковатый только, но на «травку» не похоже. Скорее на хорошие сигареты.

— Табак Иваныч сам себе выращивает. Сигарный сорт, кстати, да он еще и сам над ним поработал. Как — его спроси, только на ответ не надейся. Травы там тоже есть, наши, местные, по лесу да по степи собранные. Какие и сколько их там — опять-таки только ведуны знают. Так что курево куреву рознь. В любом случае — большой химии и свинца там нет. И дым отечества нам сладок и приятен…

До нужного перекрестка добрались в сумерках. На обочине стоял тупомордый «ГАЗ-66» с зеленой будкой, а рядом вышагивала длинная фигура в серо-голубом камуфляже. Человек нервничал и не собирался этого скрывать — оранжевое сияние Александр различил задолго до того, как увидел его источник. Почему он не маскирует?.. Потом сообразил — и машину, и того, кто около нее, видно обычным зрением. Значит, они не должны вызывать лишних подозрений у посторонних — и в первую очередь у тех, кто способен увидеть чувства других. Если черные вышлют дозор, то не из слепых — и в этом смысле тоже. Так пусть они увидят обычного человека — нервного, занятого своими делами.

Как ни болезненно это было для самолюбия, но Александр признался себе: за год мало чему научился. Как был салагой, так и остался.

— Не расстраивайся, Саша. Михаил действительно опытный воин, но и у тебя свои преимущества.

— Спасибо, Олег… Только я даже не научился от тебя свои мысли прятать.

На заднем сиденье что-то лязгнуло. Потом зашуршало.

— Иваныч, ты как там?

— Да вот, как Шурика услышал, так трубку выронил. Мне, старому, и то не всегда удается… Шурик, на то он и Глава, чтобы нас без рентгена видеть. Главное в его деле — не уметь больше всех. Главное — расставить всех умельцев с толком, по своим местам и в нужное время. Для этого человека надо чуять со всеми мыслями и потрохами. Тормози, приехали.

Долговязый Михаил всмотрелся в подъехавшую машину, вскинул приветственно руку, подбежал. Олег приоткрыл дверцу:

— У тебя всё нормально, всех собрал? Новости есть? — Долговязый мотнул головой. —Тогда поехали! Время!

Времени и в самом деле почти не оставалось. Машины мотало и било в чудовищной колее — разбитой колесами, подтаявшей, снова разбитой и после этого вновь замороженной. Никакая «Тойота» такой езды не выдержала бы. И наверняка не было такого автомобиля, который смог бы пройти весеннюю русскую дорогу, не потеряв при этом скорости. По бездорожью — могли бы, а по этой колее — вряд ли. Стрелки часов двигались по ровному циферблату, им было проще. И поэтому они бежали гораздо быстрее. Подгоняли и обгоняли.

Наконец под очередным спуском затеплились огоньки знакомой деревни. Рыча и скрежеща, небольшая колонна спустилась, проехала по уличным колеям, мало отличавшимся от дороги — разве что хрустело и чавкало под колесами громче и чаще. Начали карабкаться вверх — здесь дорога только угадывалась. Мало кто ездил по холмам зимой. Может быть, поэтому и удалось взобраться на них довольно быстро.

Погасили фары, дальше ехали в темноте. Если их уже ждут, то наверняка услышали. Могут и увидеть — но в любом случае чем позже это произойдет, тем лучше.

Развилки на нужном месте не оказалось. Единственная чуть заметная колея уходила дальше вдоль леса. По гребню точно никто не ездил. Ну, значит, будем первыми. Вроде бы на во-он тот прогал между деревьями двигаться надо.

Когда въехали под деревья, Олег похлопал по плечу:

— Ну-ка, Саш, мигни поворотниками. Приехали, Дальше только пешком.

Из «ГАЗа» выпрыгивали молодые парни. Много, не меньше десятка. Кое-кого Александр узнал. Лица знакомые, а вот имен вспомнить не мог. Да и чего разбирается. Впрочем, скоро и мы разборками займемся.

Снова появился из темноты дозорный, подскочил к Олегу, зашептал что-то.

— Можешь громче говорить, ничего секретного, Тем более что нет никого, если вам же верить. Кто был, не установили? И когда?

— Судя по следам, две машины, шесть-семь человек. Может, кто-то в «тачках» остался.

— Какие машины?

— «Нива» и джип-иномарка. Шины не наши, а точнее — не ясно. Три костра жгли, снег с главного круга расчищен до самого пепла.

— Верхние следы, всё остальное?

— Всё очень слабое. Была какая-то нечисть, но почти без следов, только присутствие чувствуется. Вообще место словно вымершее. Или вычерпанное, — поправился дозорный. Действительно, вымерло местечко еще летом. Точнее, его старательно убивали. — Никакой активности.

— Что скажешь, Иваныч?

— В любом случае они тут были, по такой дороге добирались, вряд ли просто холмы проведать. Что-то готовили. Либо убрали следы старых обрядов, чтобы не мешались, либо собираются проводить что-то совсем уж новое.

— Хорошо. Значит, всё по-прежнему: приходим маскируемся, ждем, захватываем.

— А если не сдадутся? — поинтересовался кто-то из воинов, лихо поправляя ружейный ремень.

— Не шалить, по возможности брать живым. Если бой затянется — окружить, отсечь от машин. В час или чуть позже подъедет Володя с ребятами. Справимся сами — поможет отвезти, не справимся — будет подкрепление.

— Справимся, — откликнулся Михаил сзади, с «хвоста» короткой цепочки бойцов. — Обязаны. Всем понятно?!

— Всем.

Александр улыбнулся. Боевое братство, как всегда, превращается в боевое соперничество. Мудрый у нас Глава Круга: теперь никакой агитации не надо. Чтобы лишний раз показать себя и утереть нос «гвардейцам» Владимира, ребята хоть дьявола с рогами скрутят. Не говоря уже о его прислужниках любого ранга и облика. Даже если до этого не смогли бы и не взялись.

Наконец показалась знакомая, дважды знакомая поляна. Старый кошмар в новой постановке. На белом снегу черный круг — в том же самом месте, где лежала Ирина. Подпалины-проталины тоже темнеют на прежних местах. Снег был основательно истоптан — вокруг черного пятна, похоже, водили хоровод. И время от времени бегали из него в кусты, причем каждый раз в другие. Цепочки следов терялись между сгоревших древесных скелетов, переплетались хитрым узором. На всякий случай проверил этот узор верхним зрением — нет, ничего. Просто следы на снегу.

— На поляну не ходить! — раздался негромкий окрик Олега. Понятное дело — зачем выдавать себя ? Достаточно и того, что дозорные оставили свежие опечатки. Впрочем, в такой темноте вряд ли кто-то будет разглядывать им же самим протоптанную тропку. А вот лишнюю черту поперек белого листа может и разглядеть.

Отряд рассыпался вокруг поляны. Михаил с четырьмя воинами залег поближе к оставшейся от чужих машин колее — правильно, сразу надо отрезать пути отступления. Остальные взяли поляну в широкое кольцо. Редковатое получилось колечко, однако… Ничего, в этом деле главное — застать врасплох. Сейчас всё почти, как на волчьей охоте, — кольцо должно сыграть роль загонщиков. И флажков — не выпустить «волков» за пределы поляны, заставить броситься назад. Поэтому и начинать им первым. Олег начнет, в тот момент, который ему подскажет Иваныч. Оба они залегли как раз напротив въезда на поляну, в кустах за кругом — как раз на том месте, через которое прорывался Александр с украденной жертвой на плече. Вот уж действительно — умыкание невесты… Сам он сейчас лежал в кольце правее этого места, подстелив под себя одолженный у ребят спецназовский коврик-гамак — утепленный, многослойный, водоветронепроницаемый и всё прочее. Как раз то, что нужно, если лежишь в засаде несколько часов.

Время двигалось лениво, нехотя, но всё-таки приближалось к полуночи. Скоро в лесу должны замелькать отблески фар: без них дорогие гости не проедут с ночным зрением у них намного хуже, чем у Древнего Народа. Однако гости задерживаются, а лежат на подтаявшем снегу холодно и сыро. По идее коврик и одежда должны были надежно защищать и того, и от другого. Идею они защищали, а вот Александра — не очень. Вполне возможно, через слои ткани и прокладок и в самом деле ничего не проникало, но мокрая снежная каша под животом уюта не прибавляла.

Черт побери, как же в таких условиях ребята служат? Ведь и в Сибири есть разведка, проводит учения, лежит в засадах… Вся армейская жизнь Александра прошла в тех местах, где снег выпадает пару раз в год и долго не залеживается. Разве что в горах — но там всё равно было как-то теплее. А может, просто так казалось.

Внезапно слева послышался громкий вопль. Кричал старик Иваныч. И не просто кричал — сначала это был разъяренный и одновременно обиженный вой, словно голодный волк упустил добычу. Потом стали слышны отдельные слова. Помнится, Натаныч как-то ругался. Виртуоз, конечно, но до нынешнего ему было далеко. Как салажонку до боцмана царского флота. Кто-то говорил, что Иваныч унтер-офицером при Порт-Артуре был? Похоже, очень похоже. Старинные загибы идут, фольклорные. В царствующий дом и всех святителей.

Постепенно ухо привыкло к незнакомым оборотам, начало выделять более-менее полезную информацию. Получалось, что самому Иванычу пора отшельничать в куче навоза, а не делами заниматься. Поскольку провели его, как леший младенца вокруг куста. И теперь из-за него, Иваныча, все накрываются большой расписной крышкой и ползут куда следует.

Из всего этого следовало только одно: засада провалена. Более того, их всех послали в одно место — дед даже уточнил, в какое — а сами вполне готовы и уже начинают обряд. Что и почувствовал старый ведун.

— Где, Иваныч?! Ты только скажи, где?! — Никогда еще Александр не видел своего Главу Круга таким. Отчаяние, тоска, сумасшедшие попытки найти выход — всё это было видно и без верхнего зрения. И заодно слышно. Хорошо бы никогда больше не слышать его таким.

— На холмах, Олежек. Да только не на этих. Над самым городом. — Похоже, все силы Николая Иваныча ушли на ругань. Теперь он говорил еле слышно, усталым до полного безразличия голосом. — Не успеваем мы, они уже начали.

— А Володя с ребятами?

Верхним зрением Александр различил, как в темноте над Иванычем слабо мигнуло желтое пламя — и тут же погасло. Действительно выдохся старик. Маскировку не поддерживает. Но всё-таки заинтересовался — и тут же разочаровался:

— Не выйдет. Разве что к концу успеют. Если повезет. Да и как ты с ними свяжешься сейчас ? Они небось как раз сюда выехали. Эх, поспешили мы с эти местом… — Иваныч махнул рукой. — Всё, Олег. Приплыли, суши весла. Уходить отсюда надо.

— Погоди сушиться! Где точно это происходит? — Глаза Олега светились в темноте зеленым огнем. Теперь это снова был Глава. Вожак стаи, промахнувшийся, но не потерявший добычу из вида и продолжающий охоту. Что-то у него нашлось в запасе, не иначе.

— На Печати. Они ее сейчас ломать будут, и достаточно успешно, — устало сообщил Иваныч.

— На которой именно? — Олег распахнул полевую сумку. Фонарь ему сейчас не требовался. Даже Александр видел карту — хотя и не со всеми подробностями, конечно. Перенапряжение сказалось, обострившиеся способности или еще что-то, но граница между обычным зрением, ночным и верхним становилась все тоньше. Просто зрение, позволявшее видеть сразу всё — от пара над лежащими на другом конце поляны воинами до дремлющей под снегом травы.

— Западная. В овраге, рядом с лагерем.

— Помню, помню. — Палец Олега ткнулся в карту, скользнул сначала вверх, потом влево. — Сейчас попробуем…

Из внутреннего кармана куртки Олег достал небольшой продолговатый предмет, забарабанил по нему пальцами. Сотовый телефон?! Вот уж чего раньше Александр у Древних не замечал. Не в ладу они были с этим изобретением, слишком резко оно било по тонким структурам. Да и верхним зрением воспринималось болезненно — как бело-голубая вспышка. Николай Иванович поморщился.

— Понимаю, Иваныч, но вот видишь, пригодилось. Как чувствовал. Ребята, прикройтесь!

Александр и без напоминания уже ставил защиту, отсекал бьющее по нервам излучение. Заодно снижал свою собственную чувствительность. Словно глаза и уши прикрыл — ничего не вижу, ничего не слышу… Совсем, как человек.

— Алло? Девушка, для абонента два-сорок шесть. Готовы? Праздник срочно переносится… На двадцать шесть, сорок три, девяносто два… Да, вы не ослышались. Послушайте, вы уж передайте, а что это, я и сам разберусь. Повторить цифры?.. Правильно… Дальше диктую: родственники ждут с нетерпением. Обязательно захвати подарок… И передай самые лучшие пожелания… Всех крепко обнимаю… Олег. Да, это все. Спасибо, до свидания. — Олег засунул «сотовый» за пазуху. — Отбой, ребята! Полный! Поехали в город, там сейчас самое главное начинается.

Когда они добрались до города, стало ясно, что всё уже началось. Более того — продолжается и развивается. Александр перевалил гребень, за которым дорога спускалась в город, и резко затормозил, взглянув вперед. Сзади скрипнули тормоза «ГАЗа».

Котловина городского центра словно утонула в черном тумане. Обычные люди, скорее всего, тоже что-то почувствовали. А может быть, им просто начали сниться кошмары. Одновременно многим это было хорошо заметно.

В третьем часу ночи обычно город выглядит темным, дремлющим. Полумрак жилых кварталов кое где пересекают цепочки уличных фонарей, горят не сколько бессонных окошек — и всё. Сейчас окошек было гораздо больше. Во много раз. И это только квартиры, в которых хозяева или дети проснулись от ужаса. Сколько их сейчас мечется, стонет, кричит во сне? Сколько не проснется, и наутро врач запишет: «Причина смерти — острая сердечная недостаточность» ?

— Не успели ребята… — прошептал Олег. Черный туман выплескивался из ущелья между холмами. Изредка можно было различить какие-то сгустки, ползущие-переливающиеся в мрачном потоке, накрывающие целые дома, присачивающиеся к жилью. К счастью, люди этого не видят, с ума сошли бы от ужаса. А может, и сейчас сходят… Александр представил себе, что может сделать с обычным человеком вырвавшаяся нежить, и на мгновение позавидовал безумцам. Тем, кто тихо свихнулся до этого. Не буйным, не одержимым — мирным, счастливым сумасшедшим, живущим в своем мирке. Им, скорее всего, ничего не грозит.

— А может, и не справились. Ты погляди, что там творится! — откликнулся с заднего сиденья Николай Иванович. — Видел что-нибудь подобное?

— Нет, конечно.

— И я не видел. Вот она и пришла, их ночь. Хотя знаешь, Олег, это еще не самое страшное. — Ведун внимательно всматривался в ползущую мглу. — Это еще так себе, цветочки. Даже червячки, которые удобрение готовят. Не чую я тут большой мощи.

— Получается, это всё так себе, мираж? К утру растает?

— Нет, Олег, не надейся. Хотя кто его знает… Может и растаять. Главное, что последствия останутся. Ты понимаешь, нет здесь ничего разумного. Просто жрущие твари. Даже не хищники — амебы, протоплазма потусторонняя. До хреновой матери всякой гадости выплеснулось, но никто этим не руководит, не направляет.

— Точно знаешь?

— Ничего я не знаю, просто чувствую. И еще, Олег, это ведь уже описывалось. И у нас, и в Европе. Глухо, намеками, никто так и не понял тогда, что же это такое и откуда взялось. Но справились, вот что главное. Ты не этого бойся. Я же говорю — это удобрение. Работы много, неприятно, но разгребем. А вот что за семечко прорастет и когда?

— Скоро, Иваныч. Если до такого дошло, то уже скоро. Ну что, поехали разгребать? Давай, Саша, вперед помалу. Поосторожнее только. Мало ли что сейчас с водителями творится.

Поехали. Даже странно было видеть, как свет фар проходит через черное марево, ничуть не теряя яркости. Вообще освещение на улицах не пострадало.

Верхним зрением Александр видел темные космы, какие-то завихрения. Однажды померещились даже протянувшиеся к «уазику» щупальца. Впрочем, вокруг машин туман рассеивался. Словно боялся прикоснуться. В зеркале видно было напряженное лицо Иваныча — видно, защита давалась ему не так уж просто. За ребят в задней машине беспокоиться не стоило — молодые, тренированные. Как раз сейчас для них идет тяжелая, но привычная работа. Еще и прикидывают, наверное, как на эту жуть контратаку получше провести.

Навстречу с воем и синими вспышками промчалась «Скорая». Потом встретилась еще одна. Хлопотная нынче ночь для врачей. И самим наверняка тяжко, и по вызовам задергают. Хотя, может, им и легче от этого — некогда собой заниматься, оставаться наедине с ужасом. Рядом кто-то, кому еще хуже, — это всегда успокаивает.

Кольнуло в сердце: как там Иринка? Что с ней, где она сейчас? Вроде бы что-то умеет, сил хватает — выдержит, если не запаникует. Нам бы только ночь простоять да день продержаться… Днем надо будет отправить ее из города. В лес, к Натанычу. Вот уж куда эта гадость в последнюю очередь доберется.

Проехали мимо района одноэтажных домишек. «Частный сектор» тоже не спал. Какой там сон — сразу два пожара полыхают! Где-то еще разгорается зарево. Ну, со «Скорыми» понятно, а почему пожары? Где-то за печкой не усмотрели, окурок из ослабевших рук упал? Потом разберемся. Если сможем. Район, где жил Олег, тоже подсвечивал тучи розово-золотым. Горит, но где?

Когда въехали на знакомую улицу, увидели черную коробку, в которой весело плясали желтые языки, время от времени салютовавшие прибывшим гроздьями багровых искр. Олег рванул дверцу, не дожидаясь, пока Александр сообразит нажать на педаль тормоза. Тупая морда «ГАЗ-66» чуть не подмяла под себя неожиданно возникшего перед ней человека. Затормозили одновременно. Только теперь дошло, что горит именно дом Олега. Странно, что никого нет — ни пожарных, ни зевак-соседей. Не видят они, что ли? До сих пор глаза отведены?

Со стороны пожарища сухо треснуло. Несколько раз подряд. Сначала показалось, что это огонь пережевывает остатки крыши, пытается прогрызть стены. Раздалось несколько хлопков погромче. Звонко лопнуло стекло, разбегаясь мелкими трещинами от двух дырочек. Александр выпрыгнул в чей-то палисадник, выхватил пистолет.

— Держи! — Из задней дверцы вылетело ружье, следом неожиданно резво выскочил Иваныч. — Так, Шурик, я прикрываю поверху, ты — стволами! Давай перебежкой вдоль домов, до березы!

Из «газика» прыгали воины, разбегались по сторонам улицы. Снова хлопнуло, на «шестьдесят шестом» ухнуло и зашипело колесо. Кто-то из ребят выстрелил в ответ — провыла и зачмокала по деревяшкам картечь. От горящего дома ударили сразу два ствола. Один — с сухим треском, другой — тот, что погромче.

В свете пожара Александр заметил Олега, с проворством ящерицы уползающего в тень — к той самой березе. Подбежали. За березой начинался дощатый забор, ограждавший участок Олега. Невысокий, по грудь. Раньше этого хватало.

— Возьми ружье, мне «макара» хватит! — Александр протянул «моссберг» законному владельцу.

— Гранату бы сейчас, а?! — Олег блеснул злыми, сузившимися глазами. — И автоматов пару!

— Еще лучше танк!

— Не скажи, не скажи. Танк тут не лучше. Вот тебя вперед послать — это другое дело. Справишься, разведка?

— Должен… Дай только оглядеться.

— Гляди на здоровье, нам теперь не к спеху. Шестеро их тут, четверо отходят, двое прикрывают. Нет, теперь еще один перебегает.

— Где второй сидит?

— На крыше сарая, с чем-то длинным. Второй сейчас за пожар отбежал, плохо чувствуется.

— Олег, по сараю работай, я пошел! — Александр пополз вдоль, выглянул в щель между досок. Крышу сарая было видно плохо. Верхнему зрению мешали пожар и черные пряди, подползавшие снизу. Хреново. Придется работать по старинке.

Громыхнуло за спиной — раз, другой, третий. Черт, что же ты так часто, патроны береги! Александр метнулся через заборчик, распластался на земле. Мелькнула вспышка, за спиной звонко треснула доска. Перекатился, выстрелил и опять перекатился. Тут же Олег еще раз ударил из ружья.

Бегуну трудно стартовать лежа, но разведчиков и такому учили. Пригодилось. Теперь подскочить к сараю. Зацепиться в прыжке за выступающий край стропила. Подтянуться на одной руке. Второй вскинуть пистолет. Пару раз выстрелить туда, где за двумя слоями шифера верхним зрением угадал мутное красноватое пятно. На войне как на войне.

Сзади что-то кричал Олег — похоже, командовал оставшейся группой. Щеку и шею обдавало жаром близкое пламя. Где там этот второй? Нету второго.

Сбежал под шумок вместе со всеми остальными. Может, и уйдут. Если повезет. Олег сейчас не на шутку разозлился — еще бы! Да и ребята горло перервут: уютный был домик, у каждого с ним что-то свое связано. У всего Круга.

Подбежал Иваныч. Ну, старики-разбойники! Недавно еще вроде бы выдохся, чуть сознание не терял от слабости, а теперь бегает, как молодой. Да еще как бегает! Профессионально — перебежками, укрываясь за кустами, не высовываясь лишний раз на свет.

— Что у тебя тут, Шурик?

— Вроде бы всё. Больше никого не чувствую.

— Дай-ка я… Точно, никого. Из живых никого. А теперь пошли, посмотрим на твою работу. — Старик первым завернул за угол сарая.

Убитый сполз с крыши, но за что-то зацепился брюками. Труп висел вниз головой, чуть покачиваясь. Руки словно пытались дотянуться до лежащего на земле карабина.

— Ишь ты, какая вещь серьезная! — Иваныч нагнулся за оружием. Александра железо не заинтересовало, он смотрел на то, что осталось от стрелка.

Работу они сделали вдвоем с Олегом. Жакан двенадцатого калибра разворотил грудь справа. Одна пистолетная пуля попала в живот, другая — в лицо. Кровь еще текла из ран, и узнать убитого было довольно трудно. Но можно. Александр достал нож и разрезал рукав пятнистой куртки. Так и есть — вот он, шрам от картечины. Ну, здравствуй, стрелок, теперь ты сам стал кабанчиком. Как тебя звали?

Не вспомнить уже, разве что у Натаныча копию протокола посмотреть. Интересно, кого ты на этот раз прикрывал? И на кого или на что вы тут решили поохотиться? Эй, приятель, а что это у тебя на лице?!

Рукавом стер кровь с мертвого лица. Точно! Следы от когтей! Скулы глубоко вспороты. Свежие шрамы, один из них тянется к выбитому пулей левому глазу. А был ли глаз? Или коготь тогда просто повредил? В любом случае встречались-то, получается, не раз. Отборная тут действовала команда. Личные «псы» Юрика и ближних его. Уж не его ли ты и прикрывал? Кстати, на холмах бегал с автоматом, а здесь с чем?

Иваныч все еще разглядывал трофей. Действительно, солидная штучка. Удивительно, как из нее всех не положили. На таком расстоянии, да с оптическим прицелом… Всё-таки, наверное, сказались старые раны. Или просто не повезло стрелку. Или сильно повезло его противникам,

— Шурик, ты в современном получше разбираешься — это что за штука?

— «Тигр», Николай Иванович, охотничий карабин. У Юрь Натаныча такой же… — Александр запнулся, посмотрев на приклад. — Разрешите?

— Да бери, не мое. Что ты там увидел? Знакомый какой приклад. И зарубки на том же месте, и выжженный гвоздем узор. Всё собирался Натаныча расспросить, что же это за монограмма. Теперь кого спросить?!

— Николай Иваныч… Это его карабин и есть.

— Чей?

— Натаныча. Вот, посмотрите сюда. — Александр повернул рисунок на прикладе к свету пожара. Старик сначала не разглядел — или не поверил самому себе. Провел пальцем по лакированному дереву, нащупал шероховатость.

— Едрить!.. Олег! Олежка! Сюда давай, кончай играться! — Иваныч заорал так, что звук отразился от соседних домов и заборов. Эхо было хорошо слышно сквозь треск и свист огня.

Через минуту Олег выскочил из-за угла. Ружье наперевес, глаза бешеные:

— Что тут у вас?! Ранили?!

— Хуже. — Ведун перехватил приклад «Тигра» и показал знак. — Узнаешь?

— Ну и что ? — Олег все еще не понимал, в чем же дело. Повернулся к Александру. — У тебя в машине, что ли?..

— Что несешь? Какая машина?! — рассердился Иваныч. — Только что подобрали. Смекнул, чем дело пахнет? Юрка что, добром оружие отдал? Не одним тобой занялись сегодня. Вот так-то, парень. Хорошо еще, если не всех подряд, а только нас, кто повыше.

— Что пнем, что о пень. — Олег смотрел на соседние дома. Черный туман поднимался все выше, огибая пламя и стоявших неподалеку Древних. — После сегодняшнего нам только и остается, что уходить.

— Не рано ли сдаешься? — Из-под седых бровей блеснул сердитый взгляд ведуна.

— Я не сдаюсь, — ответил Олег устало. — Просто никому здесь теперь не удастся нормально жить. Нашему народу тем более. Мирных уводить надо, Иваныч. Да и вообще перебазироваться. Хоть в леса, хоть к тебе в деревню. Видишь, что от моего хозяйства осталось? А там ведь и книги были, и много чего еще. Хорошо еще, если Илью не тронули, тогда у нас хоть какой-то резерв останется.

С улицы донеслись знакомые голоса. Ребята возвращаются. Со щитом или на щите?

С пленными. Двоих тащили без особой вежливости — под руки. Локти им связали за спиной, да так, что лопатки через одежду просматривались. Лица в крови — перепало под горячую руку.

— Кто это там? Гости пришли? Ну проходите, проходите. — Лицо у Олега сразу же изменилось. Только что Глава Круга мрачно обдумывал свалившиеся ему на голову беды. Теперь радушный, веселый хозяин приглашал на вечеринку. Правда, волчья улыбка обещала гостям не совсем приятное угощение. — Погрейтесь у огонька. Посидим, поговорим. Как у них с подарками, ребята?

Долговязый Михаил шагнул вперед, что-то взял у стоявших за ним воинов. Положил два длинных предмета у ног Олега. Что-то еще вытащил из карманов, потянулся за пазуху.

Лежавшее на земле Александр не видел. Зато лица пленных… Не иначе, сегодня ночь встреч со старыми знакомыми. Впрочем, ничего удивительного: компания одна и та же. Лесная, дикая. Только Юрика для комплекта не хватает. И его рыжей подруги.

Да, и еще того белобрысого, который не стрелял. Ну, этого на подобные дела и не взяли бы. А Юра с подружкой Наташей сейчас чем-то поважнее налетов на дома занят. Отдельные дома ему теперь — мелочь, пусть подчиненные занимаются. Псы, быдло. Юрику теперь целые города подавай. И на этом ведь не остановится.

Бритый, который в лесу тянулся за оружием, за зиму малость оброс. Но стрижка всё равно короткая. Куртка из кожаных лоскутьев, штаны «Адидас» — все в грязи, копоти, брызгах крови из разбитого носа. Головой вертит, смотрит по сторонам ошалело. Не рассчитывал, что попадется. Так всё хорошо и весело начиналось, такие перспективы были впереди.

Второй знакомый, знаток и любитель законов, выглядит и держится получше. Оскорбленное достоинство: шел, никого не трогал, налетели какие-то хамы, губу разбили… Может быть, даже зуб выбили, пока не видно. Но это явно под горячую руку. Вряд ли этот мальчик с золотой цепочкой на шее оказывал сопротивление здоровенным мужикам. У него другое оружие. Хотя и стрелять он, помнится, умеет. Не так чтобы очень хорошо, но неплохо, неплохо, надо отдать должное. Особенно если кто-то страхует и прикрывает, а мишень не отстреливается.

— Ну, молодые люди, присаживайтесь. Присаживайтесь, говорю! Сидеть! Миша, научи их вежливости! — Сразу несколько рук придавили пленников, бросили на колени. — Теперь рассказывайте, что вам надо было в моем доме. И вообще, зашли, погрелись, взяли, что приглянулось, но жечь-то зачем. Да еще и по хозяевам стрелять. Пусть даже подожгли — так уйдите по-тихому!

Стриженый молчал. Сказать нечего или предоставлял слово старшему? Зато законник оправдал ожидания Александра:

— Простите, а вы вообще кто такие? ОМОН, милиция? Спецназ? Документы ваши можно посмотреть?

— Нельзя, молодой человек, никак нельзя. — Олег говорил добродушно, даже виновато. Через серый колпак его маскировки иногда проскакивали красноватые искорки — добродушие давалось ему с большим трудом. — Сгорели документы вместе с домом. Такая вот беда. Может, вы видели, как это всё произошло? Тогда помогите разобраться.

— Ничего я не видел! Засиделись с ребятами, пошли по домам. Транспорт не ходит, пришлось пешком через весь город идти. Пошли через эти места, тут ваши бойцы, — парень попытался кивнуть через плечо, но связанные руки не позволили, — налетели, избили, связали.

— Ай-яй-яй! А остальные где? Успели убежать? Все, кроме вас двоих?

— Этого… гражданина я вообще не знаю. Может, он здесь как-то и замешан, но я при чем?

— Ну, ты, сука… — попытался что-то сказать стриженый и вдруг захрипел. Попытался вдохнуть, еще раз. Скорчился, начал заваливаться на бок. Михаил схватил парня за плечи, тот повис мешком, задергался. Лицо перекосилось — и вдруг он сделал один вдох, второй, задышал глубоко и часто. Выпрямил спину.

— Не балуй, парнишка. — Николай Иваныч погрозил пальцем законнику. — Не в той компании. Тут твои фокусы не пройдут.

— Это вы о чем ? — удивился тот.

— О том, как дружку своему кислород перекрывал.

— Ничего не понимаю.

— Знаешь, парень, ты сейчас не среди девочек и не на сцене. — Олегу, похоже, надоели попытки отвертеться и воззвать к закону. Да и трудно всё-таки сдерживаться, сидя рядом с догорающим домом. — Поиграли — и хватит. Тем более что ты сдуру себя только что показал. Мы не милиция, у которой статьи на такие дела не найдется.

— А у вас найдется ?

Или парню терять нечего и пытается напоследок получше выглядеть, или привык к безнаказанности. До сих пор всё с рук сходило — даже та история в лесу. Попугали и отпустили. Еще и в дураках остались, сверху плюнули — внизу умылись. Сейчас тоже могло бы обойтись. Если бы не две вещи — карабин Натаныча и черная мгла в городе.

— Иваныч, нам статья нужна? Или мы в милицию заявлять будем? — Олег устало обернулся к старому учителю.

— Не будем, Олежка. Давай по нашим законам разберемся. Только быстрее работай, дел еще много сегодня.

Вот теперь любитель законов начал бледнеть, выцветать. Как тогда, под дулом собственного карабина. Глаза забегали, даже попробовал обернуться, словно высматривая, куда бы сбежать. Сзади темнели фигуры с оружием в руках. Далеко не убежишь.

— Ну и что с вами делать, ребята? — Повернулся Олег к пленным. — Допрашивать — или сразу? Саша, подвинься, пусть на своего дружка посмотрят.

Александр отошел в сторону. По знаку Олега связанных подняли, подвели к висящему телу. Затрясло обоих, но по разным причинам. Стриженый пацан смотрел на то, что осталось от его приятеля. Не исключено, что стрелок был авторитетом и образцом для таких вот боевиков при черной братии. Теперь этот образец представлял собой наглядное пособие для будущих врачей и криминалистов. Хотя смотреть на такое действительно страшно — это тебе не поросенок, это твой товарищ… Так что стриженого Александр хорошо понимал.

Чего не скажешь о расширившихся глазах второго пленника. На труп он не смотрел. Он с ужасом уставился на Александра — словно на выходца из могилы:

— Это ты?! Ты — здесь?!

— Опять твои знакомые? — Олег криво усмехнулся. — Скоро откроем магический салон: «Александр Шатунов и компания». Саш, возьмешь дежурным чародеем? Ладно, шутить позже будем. Из той телесной компании?

— Точно. Насчет магии — не знаю, а пострелять он любит. Он, по-моему, Юрику обеспечивал основную работу. Не скажу, какая именно он рука, правая или левая, но точно не последний в компании. Должен что-то знать обо всем этом. — Александр кивнул через плечо в сторону клубящейся мглы.

— А второй?

— Мелочь. Обеспечение, пацан на подхвате и для подстраховки. Похоже, приятель вот этого… был. — Висящий на сарае стрелок теперь в друзьях явно не нуждался. В живых, по крайней мере.

— Так, Миша, стриженого в расход и в огонь, будет пострадавшим. Только чтобы потом пулю не нашли, аккуратненько сработай. — Олег искоса посмотрел на открывающийся рот приговоренного, отвернулся и продолжил спокойно: — Этому… юристу… кляп в пасть — и в машину. Приедем — разрешу допросить, а до тех пор, чтобы был в целости и сохранности.

Паренек всё-таки заорал. Сначала это был бессловесный, животный вопль человека, сорвавшегося в пропасть. Потом в подвывании стали различаться отдельные слова, всё еще без связи и смысла. Одно повторялось чаще других, на все лады: «Не надо! Не надо! Не надо!!!» Олег кивнул, кричавшего подхватили под мышки, поволокли к горящему дому. Тот попытался вырваться — бесполезно.

— Не убивайте! Я тоже много знаю! Я расскажу, всё расскажу, только не надо! — Наконец стриженый смог выдавить из перехваченного ужасом горла что-то связное. — У меня мама! Ну пожалуйста, не надо!

— Ты бы о маме подумал, когда всё это заваривали, — устало откликнулся Олег. — Сейчас много мам с ума сходит. И от ваших дел, и от того, что с их помощью вами творится. Ты о них думал? Или о том, что у наших ребят тоже мамы-папы есть. Не думал об этом, когда стрелял? Теперь поздно, земляк. Не мы это начали, так что на войне как на войне.

— Не на-адо!!! — Паренька приподняли на руках, пару раз качнули. Язык пламени дотянулся до головы, пригладил короткие волосы. — Я ска-жу-у-у!!!

— Хорош, ребята. Кляп, и в машину. Но учти, земеля, не скажешь ничего интересного, сам в огонь попросишься. Усек?

Стриженый замычал радостно, попробовал кивнуть головой.

Помешали руки, втискивавшие в рот тряпку. «Запасливые у нас ребята, — подумал Александр. — Впрочем, ведь за тем и ехали, пленных брать. Вот и приехали. Даже приплыли…»

Над соседними домами черный туман сгустился, потек через крышу. Неожиданно перед глазами всё поплыло, закачалось, в горле возник шершавый комок. Потемнело — и для обычного зрения, и для верхнего. Это в глазах или на самом деле?

Вроде бы даже пламя потускнело, прижалось к углям, втянулось в черную коробку стен.

Рядом коротко выругался Иваныч. Тут же мир покачнулся в последний раз и встал на место.

— Стар я для таких вещей, Олег, совсем стар. Ну зачем они это выпустили?

— Специально, чтобы тебя позлить, не иначе. — Олег странно шевелил пальцами, словно свинчивал из двух половинок что-то круглое. Невидимый футбольный мяч, судя по размерам. Впрочем, не такой уж невидимый. Вернувшееся верхнее зрение показало сначала тусклую зеленую искорку, постепенно разросшуюся в шарик. Тонкие красные паутинки тянулись от него к пожарищу.

— Ты лучше не шаром, тут резать надо будет. — Ведун внимательно смотрел за манипуляциями Главы Круга. Начальство начальством, а учитель всегда должен посоветовать, что и как получше сделать.

А толковый ученик, пусть даже бывший и кое в чем обогнавший учителя, должен прислушиваться к советам. Шарик в руках Олега сплюснулся, превратился в зеленый диск. По ободу побежали красные искры — сначала медленно и беспорядочно, потом всё быстрее и быстрее.

— Давай! — азартно выдохнул Иваныч.

Рука Олега коротко дернулась. Зелено-алая спираль мелькнула в воздухе, пронеслась над участком.

— Промазал, неуч! Засиделся, руки опустил! — Действительно, огненный диск прошел над крышей с колышущимся черным сгустком. Встал в воздухе на ребро — и отвесно рухнул вниз. Сгусток задергался, побледнел, начал рассеиваться клочьями тумана.

— И нечего ругаться, Иваныч. Мне не щупальце нужно было, мне что посущественнее подавай. — Олег был явно доволен результатом.

— Ты где такому выучился? — Ворчание старого ведуна было ревнивым. Как у профессора, поставившего любимому студенту «отлично» и вдруг обнаружившего, что к экзамену тот готовился по учению коллеги-соперника. — Это не наша школа, это ты уже понахватался человеческого!

— Не понахватался, а творчески использовал. И, кстати, у наших южан подобное тоже встречается, хотя и с другим материалом.

— Грамотные все стали… Ладно, потом я у тебя поучусь. Как сделал — видел, а вот как в полете развернул?

— Само развернулось, как бумеранг. Потом покажу, сейчас времени нет. Можно и через дом было, да соседям могло повредить, поэтому так и кинул. Ладно, поехали к Илье.

— Здесь ничего подбирать не будешь? Или не осталось?

— Есть одна захоронка, есть. Только всё равно не докопаться, пока не прогорит и не остынет. Обойдемся тем, что имеем. Плюс трофеи. — Олег присел на корточки и стал собирать то, что положил перед ним Михаил. Первым появился и облокотился на плечо ствол винтовки. Вторым…

— Смотри, Саш, опять фирменный посох. — В руках Олега оказалась длинная деревяшка с блестящей двойной спиралью на конце. — А ты говорил, этот парень в магии не очень силен. Знакомый инструмент, а?

— Не опять, а снова-здорово, — Иваныч нагнулся, рассматривая конец посоха. Провел рукой над палкой, потряс кистью, словно обжегся. — Это не трофей, Олежка. Точнее, трофей, но старый. Это тот самый посох, который у тебя в доме был. Так что они не просто спалили, они еще и похозяйничали перед этим. Ну, посох-то вернулся. А вот что утащили те, кому уйти удалось, — это вопрос самый интересный.

— Ничего, Иваныч. — Олег зло прищурился и скрипнул зубами. — Скоро на твой вопрос ответят. Вот эти двое, которых взяли. Или думаешь, не заговорят?

Заговорили, конечно же. Причем законник — первым, к удивлению Александра. Даже особенно давить на него не пришлось — просто перед ним разложили кое-какие слесарные и столярные инструменты. Как и каждый домовитый хозяин, Илья хранил в кладовке «железки на все случаи жизни» — многие из них выглядели в точности, как иллюстрации к «Молоту ведьм». Руководство для инквизиторов, судя по затравленным взглядам, читали оба пленника. У любителя законов воображение и память явно работали лучше. Или просто быстрее в себя пришел, когда обоим кляпы вынули.

Олег при допросе не присутствовал. Нашлись дела поважнее. Михаила он тоже послал куда-то со спешным поручением, Илья не отходил от телефона, так что волей-неволей роль отцов-доминиканцев досталась Александру и Иванычу.

— Ты, Шурик, сам не робей. Гляди грознее, греми и щелкай внушительнее — вот увидишь. А до дела и не дойдет, — поучал старый ведун, пока пленных привязывали к стульям в соседней комнате. — А если что, я тебе подскажу. Силы у меня сейчас не те, да и ты молодой, половчее… А как что делать, посоветую.

— Да я, в общем-то, знаю, Николай Иванович, — вздохнул Александр.

— По книжкам, что ли? Так там примитивно и неэффективно всё.

— Не по книжкам. Учили нас в разведке. Это сейчас называется «форсированный допрос». — Науку эту вспоминать не хотелось. Однажды, на Юге, пришлось применить ее на практике: боевик попался то ли фанатичный, то ли действительно забывчивый сверх всякой меры. Рассказал-то он всё, что нужно, но Александр после этого долго не мог видеть сырое мясо. Никакая психологическая подготовка не помогала, даже ребята подшучивали: «Санек в йоги подался, мяса не ест!» Потом отошел, но следующий «форс-допрос» взял на себя Мишка Кулиев.

— Ну, раз ученый, тогда пошли.

Зашли в комнату. Куда делась былая уверенность в себе молодого и крутого законника?! Что забывал он, напоминал стриженый приятель. Точнее, теперь уже не стриженый, а лысый — от покрасневшей головы ощутимо воняло паленой шерстью.

Для начала определились, кто есть кто. Стриженый Витек происхождение имел самое что ни на есть «гоблинское», с компанией этой связался исключительно ради дружбы и уважения со стороны своего соседа — ныне покойного стрелка Игоря по кличке Рэмбо, бывшего десантника, воевавшего «еще в первую Чечню». Избежавший службы Витек всячески пытался подражать своему соседу.

Где и как этот сосед столкнулся с такой странной компанией, было интересно, но сейчас неважно. Гораздо важнее было распределение ролей в команде. Законник Костя, студент юридического института, был ближайшим доверенным лицом «самого Юрия», стрелок Игорь его прикрывал и оберегал, а все они вместе создавали условия и выполняли поручения.

Последние поручения команды были связаны почти исключительно с устранением досадных помех великому плану. Самой большой помехой оказались Древние.

— А вас, — теперь Костя обращался к Александру только на «вы», — Юрик приказал убрать обязательно. Слишком вы удачливый, как он говорит, и всегда появляетесь, когда не надо. По-моему, он вас опасается больше остальных. Говорит, какие-то непонятные способности у вас. Он никак не мог определить, что же это и как у вас получается. Еще тогда, в лесу, когда вы нас всех сразу ударили — вы его защиту пробили, а этого до тех пор никому не удавалось.

Какая там была защита и каким образом он ее пробил, Александру и самому хотелось бы узнать. Но допрос велся не для этого. Да и репутацию могучего мага надо поддерживать. Поэтому Александр с умным видом покивал: да, мол, было дело. Не стоит на мелочи отвлекаться, дальше рассказывайте. За предвидение и особое чутье потом Ирине отдельное спасибо надо сказать, но вам это знать не обязательно.

Самой радостной новостью было то, что карабин они взяли у Натаныча без боя. Не то чтобы совсем без стрельбы, но всё получилось не так, как рассчитывали. Шли они сразу за двоими. Обоим лесовикам полагалось быть дома, в кроватях, и выскочить на стволы и «кое-что еще», как туманно выразился Костя. Что — он и сам не знал. Какой-то магический сюрприз. Подробности знала рыжая Наташка, которую Юрик направил в лес специально для устройства этой ловушки.

От Александра в лесном доме остались к тому-времени только вещи и книги. Натаныч, судя по следам, уехал в лес. Как определил Игорь, давно. Поэтому команда решила обыскать дом и засесть в нем в ожидании хозяев.

Дальше оба рассказчика начали путаться и мяться. Чего-то они не договаривали. Щелканье клещами не помогло, пришлось взять толстую штопальную иглу в одну руку, а палец Кости — в другую. Память улучшилась моментально. Никаких лекарств не потребовалось. Хоть патентуй методику лечения.

Выяснилось, что компания слишком увлеклась погромом в доме и дележом добычи. Поэтому присутствие Натаныча первым обнаружил джип, на котором они приехали, — ухнул и запылал ярким коптящим пламенем. Засада превратилась в осаду: семерых налетчиков осаждал один егерь. Через окна им удалось выбраться, но вот высунуться из-за стен и обойти «проклятого лесовика» никто не захотел.

Пара автоматных очередей досыта утолила жажду приключений и подвигов во имя великой идеи. Почти у всех.

Всё тот же Игорь, как и положено нормальному герою, пошел в обход. Остальные должны были отвлекать егеря, в том числе с использованием магических умений.

Первая же попытка метнуть что-нибудь невидимое, но помощнее, вызвала такой ответ, что автомат показался милым, приятным и гуманным оружием. Всем стало не до обходов, отвлечений и не до войны вообще. Попытка Наташки привести в действие «сюрприз» окончилась тем, что вдоволь поползавший по весеннему снегу Игорь вместо егеря обнаружил свою команду в состоянии полного безразличия ко всему, кроме головной боли, и — в этом месте пленные особенно засмущались — поголовного поноса.

Вывод из этого был сделан для Александра весьма неожиданный. Но логичный, ничего не скажешь. Поскольку великим магом и чародеем является именно молодой егерь, то именно он сейчас скрывается в лесу. А старый, соответственно, уехал в город. На старого плевать, а вот молодого надо изловить любой ценой. Иначе в город лучше не возвращаться.

Заночевали в доме, выставив двух часовых и вдобавок раскинув «сигнальную сеть». Наутро, приведя себя в порядок и позаимствовав кое-что из гардероба и арсенала егерей, компания «для начала» подожгла дом и — тут Александр пожалел о том, что оба заговорили сразу, — пристрелила стоявшую в конюшне лошадь. Заодно перебили кур. После чего решили искать «объект» с помощью магии и экстра сенсорики.

— Умные учатся на чужих ошибках, а дураки и своих не могут, — проворчал Иваныч, услышав о таком решении, — Ну ладно, вы-то все горожане небитые, но этот ваш Игорь что, без понятия был? Ладно, — старик махнул рукой, — валяйте дальше. Эх, портит людей ихняя магия, портит. Совсем нельзя вам этого.

В лесу же началось нечто совсем странное. Несколько раз они совершенно точно засекали человека, приближались к этому месту — и не находили даже следов. Ни человеческих, ни лошадиных. Однажды все почувствовали взгляд в спину, обернулись — и увидели мелькнувшую в кустах буровато-серую тень. Следы сразу же нашлись. Волчьи, совсем свежие. При том о волках в этом лесу никто из компании не слышал лет пять.

Тут же Игорю вспомнились холмы и филин. Поскольку серебряными пулями никто не запасся, разговор с Юриком начал представляться мелочью — по сравнению с охотой на оборотней в надвигающихся сумерках. Решили уходить из леса — и поняли, что заблудились. Даже собственных следов не нашли — пробитая в снегу цепочка рубчатых отпечатков через двести метров странным образом превратилась в несколько кабаньих троп. Тоже свежих, Протоптанных после прохода команды.

От окончательной паники спасло то, что вышли к какому-то ручью. Дальше было совсем просто: дошли до реки, прошли по льду до знакомых мест. К вечеру вышли на дорогу. Поймали попутную машину— не сразу, конечно. Ночью посреди лесов и степей попутчиков обычно не берут. Пришлось уговаривать, выскочив на асфальт с оружием. Доехали, в общем.

А Юрик оказался даже доволен. Мол, загнали в лес — пусть там и сидит, теперь не успеет. Сказал, что пришла наконец их ночь, что теперь можно всё — и послал проделать то же самое с домом Олега. Там точно не должно было оказаться хозяев — их следовало дождаться и… Кто же знал, что хозяин приедет чуть ли не со взводом мотопехоты ?

— Ну, насчет взвода — это вы загнули, ребята, — довольно усмехаясь, подытожил Иваныч. — Взвод на вашу шайку посылать — велика честь. Так, с приключениями и прочей лирикой покончили? Теперь давайте, выкладывайте самое главное. Быстро! — неожиданно рявкнул ведун. — Сколько человек в высшем Круге? Что сегодня делали? Где вы собираетесь? Сколько таких компаний, как ваша? Кто самый главный? Говори, сволочь, пока живой!

С перевернутой табуретки с лязгом полетели на пол инструменты. Иваныч схватил Костю-юриста за шиворот, приподнял вместе со стулом. Превращение добродушного старичка в разъяренного тигра с горящими глазами было настолько неожиданным, что даже Александр выронил иглу и втянул голову в плечи. То же движение повторили оба пленника. Сейчас их можно было спрашивать о чем угодно.

Не удалось. Хлопнула входная дверь, в прихожей послышались возбужденные голоса, что-то упало. В комнату заглянул Михаил:

— Николай Иваныч, помощь нужна, срочно. Один не справлюсь!

Стул с привязанным Костей покачнулся и завалился на спинку. Ноги юриста смешно дернулись. Им полагалось болтаться в воздухе, но кто-то аккуратно привязал колени и лодыжки к ножкам стула. Чтобы сидящий не мог пнуть палача, да и вообще меньше дергался, не мешал работе.

— Я продолжу. — Александр подобрал железки с пола.

— Не надо, Шурик, я уже всё, что надо, узнал. Пошли, посмотрим, что там. Впрочем, можешь что-нибудь свое поспрашивать.

— Иваныч, так ведь они ничего еще не сказали!

— Ну и что?! — Ведун ответил на удивленный взгляд Александра такими же широкими глазами. — Обязательно воздух греть, что ли? Мне этот треп нужен был только для того, чтобы они расслабились и лишнего в голове не держали. Пока что это не для тебя, такие штуки проделывать. Зеленый еще. Всё, некогда мне. — Иваныч захлопнул за собой дверь.

За дверью кто-то протяжно закричал и тут же умолк. Нет, похоже, рот заткнули — мычание слышно. Правильно, нечего соседей будить. Хотя они и не спят. Хотя и квартира у Ильи наверняка изолирована. Интересно, если у Олега вокруг дома был отвод глаз, то как это называется? Заворот ушей?

Мычание сменилось стоном. Больно человеку, очень больно. Пытается себя сдержать, а не получается. Краем глаза Александр увидел, как втянул голову в плечи лысый Витек. У Кости, наоборот, глаза заблестели, даже плечи расправил. Насколько веревка позволила. Наслаждается он чужой болью, что ли?!

Нет, не похоже. Удовольствия не чувствуется. Скорее гордость какая-то. Значит, сообразил, что кому-то из наших досталось.

— Шурик, давай сюда! — послышалось из-за двери. Что-то там действительно серьезное. Но и этих без присмотра бросать не хочется. Александр пошарил взглядом по комнате, нашел брошенные кляпы, поднял, отряхнул от пыли.

— Ну что, ребята, поскучайте пока что. А вот говорить вам незачем, — Кляпы вошли на прежнее место. Между зубов. — Подумайте, вернусь — разговор продолжим. Старик всё, что надо, узнал, а у меня еще несколько вопросов есть. Так сказать, в частном порядке, без протокола.

Веревки проверить надо. На совесть вязали, да и умело, ничего не скажешь, но всё-таки, мало ли что… Нет, пока ничего. Пока — потому что через полчаса, не позже, надо будет ослабить. Перестарались ребята под горячую руку.

— Шурик, ты где застрял, твою в конюшню!.. — Выскочил из комнаты, рванул дверь соседней.

Знакомая, до боли знакомая картина. До своей боли и до чужой.

Камуфлированный костюм когда-то был светло-серым с голубоватыми и синими пятнами. Бурый цвет в зимней маскировке применяется редко. Сейчас каштаново-коричневые и темно-багровые пятна расползлись по штанинам так, словно кто-то решил перекрасить одежду, да не успел. Зато на лохмотья когда-то прикрывавших живот, светлых участков не осталось совсем. Приглядевшись, понял, что сначала рвали чем-то не слишком острым, а затем полосовали ножом.

Память горячо толкнулась в голову и отступила. Действительно, не время сейчас для воспоминаний. Работать надо.

— Смени Мишу, он выдохся. — Николай Иванович коротко мотнул головой, указывая место около раненого. Руки были заняты — держали голову стонущего парня, легко массировали лоб и виски. Двое ребят в пятнистом приложили свои ладони к рукам товарища, еще один растирал босые ноги. Долговязый Михаил водил кончиками пальцев по бинтам на животе. На свежей повязке краснели два небольших пятна — слева под ребрами и справа, почти у бедра.

— Что делаем? — Александр обошел вытащенную на середину комнаты кровать. Встал так, чтобы не мешать остальным. Потер ладони, покатал между ними невидимый горячий шарик. — Я готов.

— Снимай боль и поддерживай. Кровь мы остановили, но он потерял много. Ежовый корень, Ильи нету! Придется как получится. — Иваныч закрыл глаза, словно к чему-то прислушивался. — Так, левую руку меньше. Левую, сказал, сено-солома! Ноги нормально. Саша, взялся?

Пальцы легли на белые полосы, под которыми пульсировало чужое страдание. Дрожат пальчики-то! Учился Александр боль снимать, у того же Иваныча и учился. И еще раньше, у капитана своего, светлая ему память. Даже применял. Только не в таких тяжелых случаях. Когда голова у кого-то болит или даже зуб — это одно. Когда две раны…

— Миша, уходи! Уходи, с тебя хватит!

Тут же на руки словно кандалы надели. С гирями — по пуду на каждую руку. Александр пошатнулся, пальцы дрогнули, но на живот не надавили. Даже странно как-то. Через несколько секунд тяжесть прошла, осталась ноющая боль и покалывание. И еще — чувство чужого тела. Ого! Это на животе дырки маленькие. Из спины клочья мяса выдраны, а что в кишках творится, лучше бы не заглядывать. Хотя надо. Иначе будет хуже. Хорошо еще, что ни печень, ни почки не задеты.

Серьезно парню досталось. Винтовка или карабин. А может, и «Калашников» — старенький, калибра семь шестьдесят два. Видели такие дырки, и не раз. Только почувствовать пока не доводилось. К счастью.

Ого! Никогда бы не подумал, что это столько силы потребует. Не то чтобы сразу выдохся, но уходит много, как в ванну без пробки. Как только Мишка выдерживал?! А ведь он еще этого паренька откуда-то тащил. Ну, пусть даже не один и не на себе, но снимал-держал сам. Под такие дела он никого не подставляет.

Боль и слабость под руками словно стремились переползти на свободное от посторонних место. Вот почему Михаил пальцы передвигал. Заткнешь одну дырку — тут же в другом месте прорыв. Нет, это не ванная. Это решето, в котором надо воду нести. Не воду — кровь! А ведь еще и ребята поддерживают. Что-то здесь неладно. Не просто пули навылет прошли. Или не они одни.

Под бинтами словно что-то толкнулось. Раз. Второй. Мелко задрожало и перекатилось. Пронеслась горячая волна.

— На ногах — хватит! Просто держи… — Голос Иваныча был хриплым, словно в горле у старика пересохло давно и основательно. — Миша, если можешь, пот мне вытри. Мешает. Ну… Господи, благослови!

Пальцы обожгло, на мгновение потемнело в глазах. Потом всё стало нормально. Действительно всё. И сила не вытекала неизвестно куда, и боль перестала кочевать. Остались ровные горящие трубки вокруг пробитых в теле каналов, под красными пятнами — и всё. Что-то стукнуло о пол.

Иваныч не упал, только опустился на колени, ухватился за изголовье. Глаза так и остались закрытыми. Под ними четко выделялись темные пятна. Четко — потому что лицо бледнело и вытягивалось. Старика подхватили сразу несколько рук.

— Это ничо, это щас пройдет. — Голос был еле слышен. — Вот только… Посплю… Маленько…

— Я тебе посплю! — Михаила самого шатало, когда он начал приподнимать учителя. — Я тебе не дам спать, старый ползучий крендель!

— Мишка! — Узловатый палец приподнялся и вяло качнулся. — Знаешь, что… и куда… вставлю?

— Вот это другой разговор! Вот теперь верю, что пройдет! Но спать все равно не дам. До рассвета — точно. Забыл, что вокруг делается?!

— Не забыл. А вы на что? Всем войском… одного старика… не укарау-у-у… — Фраза завершилась отчаянным зевком. — Сил же нет. Шибко много всего нынче было. Не те годы… Ну дай же хоть вздремнуть!

— Гриша, Мосол! Деда на диван! Держите вокруг, не укараулите — всем ерша вставлю и не выну! Ясно?!

Никто не ответил. Да и грозил Михаил больше для порядка и дисциплины. Все в этой комнате были учениками старого ведуна. Всем всё было ясно.